северный Казахстан и Омск. ч.30: раскулачивание.
страницы ссылок по темам dor-zhur: 1 ДФА, 2 ДЖ, 3 Продолжение
27 сентября 1929 г. в селе Барском (Октябрьском) в семье Степана Мартыновича Чекушкина и Юлии Павловны Селивановой родился 3-й (младший) сын - Аркадий (мой дедушка).
Информацию с его слов в этом посте привожу курсивом.
Забавно, что Аркадий Степанович родился 27 сентября - в день, который сейчас отмечается как Всемирный день туризма. Так получилось, что в первые 40 лет жизни Аркадий Степанович более 20-ти раз сменил место жительства (и это - с самого младенчества). Ну, а кроме того он вообще немало путешествовал по стране - по работе, на отдых, в гости к близким.
Впрочем, самые первые его «путешествия» носили характер вынужденный и были вызваны событиями далеко не радостными.
.
В это самое время страна становилась на путь коллективизации.
Массовая коллективизация сопровождалась массовым «раскулачиванием». Для создаваемых колхозов требовались помещения, сельхозинвентарь, стада, земли и проч. Властям необходимо было откуда-то всё это получить. Вот и получали.
«Первая волна ликвидации кулачества как класса прошла по регионам с конца 1929 и до середины 1930 года» [7]. Имущество «кулаков» экспроприировалось, а их семьи выселялись или в отдалённые местности, или же на новые земли в границах прежнего района проживания. Главы семей, уличённые в контрреволюционных проявлениях, передавались на рассмотрение спецтроек, выносивших, в основном, смертные приговоры [4]. Совершенно необязательно было быть кулаком, чтобы попасть под раскулачивание. При существовавших в то время реалиях в число «кулаков» и «подкулачников» попадали и середняки, и бедняки, и даже батраки.
Должно быть, Степан Мартынович осознавал нависшую над ним опасность. И, наверное, поэтому стал просить разрешение, «чтобы отпустили на работу на Урал, на что получил согласие» [1]. В это время на Урале в крупном селе Полевское (ныне город) проживала Анна Дмитриевна - мама его жены, Юлии Павловны.
В октябре 1929 г. Степан Мартынович поступил в Полевском районе Свердловского округа в милицию младшим милиционером. В феврале 1930-го года он был переведён на должность участкового инспектора. «Кроме основной работы вёл общественную: был заместителем председателя ОСО, руководил физ.кружком при союзе СТС, участвовал в работе рабклуба» [1]. В Полевском он прожил 1 год.
Один ли он поехал в Полевское или с семьёй - сказать трудно. Если вместе с семьёй, то получается, что маленький Аркадий в первые же дни после рождения отправился в путешествие протяжённостью более семисот километров - из Барского в Полевское. Но, может быть, семья приехала в Полевское немного позже? Во всяком случае, в середине 1930 года Степан Мартынович находился в Полевском вместе с семьёй: Юлия Павловна и их дети, а также Пётр Мартынович тоже на некоторое время приехали из Барского на Урал.
Тем временем Сибирский край был административно поделён на Западно-Сибирский край с центром в Новосибирске, и на Восточно-Сибирский край с центром в Иркутске.
К осени 1930 г. первая волна раскулачивания пошла на убыль. Простые люди, разумеется, не знали, что самое масштабное раскулачивание ещё только готовится. Видимо, Степан Мартынович посчитал, что худшее уже позади.
В сентябре 1930 г. Степан Мартынович с семьёй возвращаются в село Барское.
Здесь, в Барском (Октябрьском) Степана Мартыновича назначили «избачем», т.е. заведующим избой-читальней. В этой должности он проработал с октября 1930 до весны 1931 г. В избе-читальне он «выдавал - принимал книги, давал всевозможные справки, устраивал громкие читки, распространял газету, имел подписчиков через избу-читальню - 45 человек» [1]. Помимо основной Степан Мартынович проделал в сельском клубе «следующую работу: организовал при клубе драм.кружок, которым руководил, ставили в месяц 2-3 постановки, устраивал семейные вечера колхозников в клубе,… организовал физ.кружок из 24 мужчин и 16 девушек, с которыми 2 раза в неделю вёл военно-физкультурные занятия, для чего оборудовал спортзал, создал лыжную команду и живгазету «Красная рубаха» » [1]. В это же самое время Степан Мартынович создал две сельхозартели - «Знамя труда» и «Новое дело» [1].
Поясняю, живгазета - это не печатное издание. Так назывались в то время самодеятельные концертные группы.
.
Весна - лето 1931 г. стали временем самой массовой высылки т.н. «кулаков» из южной Сибири в более северные районы. «…Каждому сельсовету спускался сверху план: процент коллективизации, процент лишения права голоса и ссылки к определенному сроку. Выполняя директивы, сельским активом и уполномоченными райкома, через недостаток реальных кулаков, были задеты середняки и даже частично бедняки» [4, со ссылкой на альманах «Енисей» за 1989 г.].
«Локальная высылка крестьянства из ряда районов “сплошной коллективизации” производилась во второй половине марта 1931г. и затронула 14 районов преимущественно юга Западной Сибири» [7]. На местах, в деревне, органы ГПУ опирались на так называемых активистов [7].
Не следует забывать о том, что в селе оставались близкие родственники коммунистов и продработников, погибших во время восстания 1921 г. Они ненавидели сына одного из командиров повстанцев. Можно не сомневаться, что в селе имелось и некоторое количество бедняков, которые завидовали относительному благополучию Степана Мартыновича. И тут по выражению одного из недоброжелателей: "...благодаря активу бедноты стали Чекушкина Степана разоблачать" [2]. Некоторые из недоброжелателей лгали позже в своих показаниях, будто бы он не работал, "был богатый, и все его боялись, что хотел, то и делал"[2]. Чепуха, конечно. Из всего приведённого выше (и в предыдущем посте - см. «Чекушкина заимка в годы НЭПа») то ясно. А за формулировкой «не работал», скорее всего, завуалировано его нежелание вступать в колхоз. И, возможно, только тот самый "актив бедноты" как раз и боялся Степана Мартыновича. Ежели у кого из них и чесались руки, так им приходилось принимать во внимание, что Степан Мартынович, хотя и был очень добрым человеком, но вовсе не «ботаном» и со спортом всегда дружил.
Помимо прочего, в автобиографии, датируемой 1931 годом и написанной непосредственно перед раскулачиванием, Степан Мартынович вскользь упоминает, что создал при клубе «безбожную ячейку». Это выглядит совершенно нелогичным. Ведь жена его - Юлия Павловна Селиванова - до революции обучалась в Омском епархиальном училище и даже в 1960-х гг. «с гордостью показывала свидетельство об окончании... церковно-приходской школы» [6]. Кроме того, они венчались. И ещё - Степан Мартынович вообще никогда не распространялся на тему религии - ни хорошо, ни плохо. А если бы он был воинствующим атеистом, то скрывать ему в советское время было бы нечего.
Вообще же, создание «безбожных ячеек» - тема малоизвестная. Насаживать такие ячейки начали сверху как раз тогда, когда началась коллективизация. Кое-как созданные ячейки в СССР зачастую разваливались не только на местном уровне, но даже и на краевом, а результаты деятельности «безбожных ячеек» оказались провальными [5]. Теперь можно только гадать, как всё это происходило в Барском. Представляется примерно вот такая картина (по аналогии с процессом организации колхоза в те же годы в Соборовке или в Самодуровке). Приехали, должно быть, какие-нибудь уполномоченные, провели общее собрание и настояли на создании «безбожной ячейки». И попробуй возрази! Может, и добровольцы отыскались среди полутора тысяч жителей села. Те же лица из комбеда, например. А, может, кто под нажимом согласился. Да и обязали тут же «избача» Степана Мартыновича записать тех списком в «безбожную ячейку». Вскоре же - когда угроза раскулачивания его семьи стала до предела реальной, Степан Мартынович и упомянул вскользь о создании ячейки. Т.е. воспринимать эту запись в его автобиографии следует как последнюю отчаянную попытку избежать раскулачивания. Но и этот аргумент не подействовал.
9 апреля 1931 г. постановлением пленума Барского сельсовета Чекушкины Федора Фёдоровна, Степан Мартынович, Марина Мартыновна (16-ти лет) были признаны кулаками и эксплуататорами «чужого труда с количеством 30 человек», а также участниками Ишимского восстания 1921 г. Этим же постановлением все они были лишены избирательных прав [1].
Депортация крестьян весной 1931 года не была осуществлена в установленные сроки в намеченном властями объёме [7], и на местах началось «довыявление кулаков».
5 мая 1931 г. вышло постановление Западно-Сибирского краевого исполнительного комитета «О ликвидации кулачества как класса» (его публикация экспонируется, например, в Омском краеведческом музее). Помимо прочего там указывалось: «Провести во время с 10-го мая по 10-е июня с.г. экспроприацию и выселение кулацких хозяйств исходя из ориентировочного расчёта в 40.000 хозяйств». В постановлении содержалось несколько вроде бы гуманных установок и ограничений, например, такое: «Обратить особое внимание на недопустимость экспроприации и выселения хотя бы одного середняка». Но на деле, не выполнялось ни это, ни ряд других «конструктивных», если так можно выразиться, предписаний.
В характеристике на мать Степана Мартыновича - Федору Фёдоровну - недоброжелатели во многие разы бессовестно преувеличивали материальное благополучие семейства Чекушкиных (при сопоставлении с сухой статистикой Омского областного архива ложь чётко выявляется). Ставили в вину также и «эксплуатацию населения через крупный кожзавод». Но само же государство в годы НЭПа разрешило использовать наёмный труд! Тем самым нарушался принцип, по которому «закон обратной силы не имеет». Читая постановление, можно обратить внимание на фразы о том, что в 1927-29-30 гг. «посев злостно сокращался», а скот «злостно растранжировался» [1]. Т.е. в вину поставили как то, что они когда-то якобы имели, равно и то, что они от своего имущества избавлялись - раздавали, распродавали. Парадокс! Кстати, в то время многие крестьяне по всей России пытались избежать раскулачивания, раздавая и распродавая имущество. В данном случае и это не помогло.
В той же характеристике указано что, дескать, «сын её Степан, был секретным секретарём штаба контр-банды Ишимского восстания в 1921 г.» [1]. Таким образом, Степана Мартыновича подводили не только под определение «кулак», но сразу подводили и под определение «кулак первой категории». А таковым по секретному постановлению комиссии Молотова за январь 1930 года была уготована одна участь - либо концлагерь, либо расстрел. И поскольку Степану Мартыновичу инкриминировали не одну, а сразу три статьи (позже - в 1935 г.), то можно не сомневаться, что приговор мог быть только один.
Только благодаря случайному стечению обстоятельств Степан Мартынович не оказался на хуторе в тот день, когда уполномоченные нагрянули арестовывать близких ему людей. Большая часть из них была сослана в Нарымский край, на Васюганские болота, где в последующем многие и погибли. Даже не известен теперь в точности полный состав родственников сосланных в Нарымский край с Чекушкиной заимки и из села Барского (Октябрьского). Да и кем они приходились - по большей части тоже.
Степан Мартынович находился в отъезде - на лошадях уехал в соседнее село. Прискакал в соседнее село подросток и сообщил Степану Мартыновичу о случившемся и о том, чтобы он не появлялся. И пришлось Степану Мартыновичу вместе с младшим братом Петром сразу же, неожиданно уехать (за тысячи километров в западном направлении).
Лукерья Мартыновна к тому времени уже была замужем за Игнатом Козловцевым, и жили они в Булаево. Евдокия Мартыновна, скорее всего, тоже уже была замужем. Где в это время находилась Марина Мартыновна - неизвестно. Во всяком случае, три сёстры не оказались в Нарыме.
10 мая 1931 г. райпятёрка утвердила семью Степана Мартыновича на выселение за пределы района проживания. Но очевидно, что в данном случае утверждение на выселение оформлено задним числом, т.к. уже было обозначено, что «Степан… в бегах» [1].
По идее, на поселение не должны были отправляться «семьи, не имеющие трудоспособных мужчин. Однако, на практике такие указания не выполнялись» [7].
Федору Фёдоровну и младшую её дочь - Марию Мартыновну (в 10 лет) - власти сослали на поселение "в Нарым", точнее говоря - в Нарымский край.
Под словом «Нарымский край» подразумевается огромное пространство лесов и болот. Куда конкретно их сослали - неизвестно, и выяснить это не удалось. В семейных источниках упоминается как «в Нарым», так и «на Васюганские болота».
Кроме того, известно, что весной 1931 года предусматривалась переброска репрессированного крестьянства из Омского округа в Кулайскую, Барабинскую и Шерстобитовскую комендатуры [7].
Один из многих непосредственных исполнителей массовой депортации - Исхак Нурмухаметов - позже вспоминал:
«...В конце июня /в Нижневасюганскую комендатуру/ прибыл долгожданный пароход «Мельник», только не с продовольствием, а с тремя сорокасаженными баржами на буксире, полными спецпереселенцев. Весь народ был из Омской области, из вольготных степей, где густо росла замечательная пшеница. Плыли они сначала по Иртышу, потом по Оби и Васюгану целый месяц. В трюмах собрался неприятный, тяжелый воздух. Преобладали женщины, старики, подростки и дети. А главы семей у многих приговорены на различные сроки народными судами за те или другие антисоветские поступки. Мы радовались приходу парохода, так как это нас спасало от голода. Этот контингент, как известно, люди хитрые, и вдобавок жадные. Они имели способность на всякие махинации. При выселении они сумели захватить с собой немало продуктов, муки, сухарей и крупы свыше разрешенных норм питания на каждого едока. За счет этих излишков мы избавились от проклятого голода» [4, со ссылкой на альманах «Енисей» за 1989 г.] . Другими словами, репрессированных крестьян по месту прибытия ещё раз ограбили.
И далее: «...смертность была высокой за счет стариков и детей. Ведь они после длительного пребывания в трюме оказались на свежем воздухе и в сырости, хотя жара доходила до 35 градусов» [4, со ссылкой на альманах «Енисей» за 1989 г.].
Затем исполнитель депортации повествует о том, как крестьяне требовали расселить их по десять семей по системе хуторов. И о том, как всё равно все 125 семей были выгружены в одном месте - среди непригодных для земледелия болот - по принципу: из одного района - в один посёлок.
Известно вообще, что «немедленно, по прибытии на место поселения, спецпереселенцы получали задачу на раскорчевку под пашню, им выдавался план на посев и ... сдачу зерна государству. Так, в Нарымском крае в 1931 г. было раскорчевано под сельскохозяйственные цели 6 тыс. гектаров» [4].
Как знать, может как раз на этом самом пароходе и прибыли Федора Фёдоровна и Мария Мартыновна? То неизвестно. Пароходов с баржами было много.
.
В настоящее время северная часть Томской области по своим условиям приравнена к Крайнему Северу. А что из себя представлял Нарымский край в те времена, можно понять из публикации «Нарымский край, 30 - е годы» [4]. А ещё - из произведения Е. Керсновской «Сколько стоит человек?», а именно из тетрадей 3-й «Вотчина Хохрина» и 4-й «Сквозь Большую Гарь». Следует только иметь в виду, что Е. Керсновская попала в Нарымский край в 1940-м году, когда там уже были какие-никакие бараки, аптечные пункты, столовые и магазины. Спецпереселенцев 1931-го года и это по месту прибытия не ожидало.
.
В декабре 1931 г. в тот же самый Нарымский край были сосланы Сосновы - Акулина Яковлевна, брат Игнатия Тимофеевича Марк, его дети - Фёдор Маркович, Любовь Марковна, Степанида Марковна. По-видимому, в ссылке у Фёдора Марковича Соснова родились дети - Лидия Фёдоровна, Леонид Фёдорович, Виктор Фёдорович [8].
Туда же были сосланы и ещё многие жители Барского: Журавлёвы (7 чел.), Никоноровы (6 чел.), Сосновы (7 чел.), Фомины (4 чел.). В списках реабилитированных в связи с ссылкой в Томскую область значится не менее 26 уроженцев села, в их числе 11 были детьми в возрасте от 3 - 4 лет и старше [8]. И это, очевидно, неполные данные. Причём, это только те раскулаченные, что были выселены за пределы района проживания. Скорее всего, общее число раскулаченных жителей Барского - всех категорий - лежит в пределах где-то между 50 и 200 человек. Считать можно двумя способами: соотнося общее число реабилитированных в указанном списке с общим числом раскулаченных в СССР крестьян, или же соотнося процент раскулаченного населения СССР с общим числом жителей села.
По разным оценкам раскулачиванию в СССР подверглось от 6 до 20 млн. чел. [3]. Из примерно 400 тыс. крестьян, сосланных в Нарымский край в начале 1930-х гг., в первые же два года погибло около половины.
.
Юлия Павловна с детьми в 1931-35 гг.
Юлию Павловну и её детей по каким-то причинам не трогали. Может быть потому, что носила она другую фамилию - Селиванова. Может потому, что она была учительницей, а учителей на селе не хватало. Может, и она была в отъезде, чего, впрочем, в точности не известно.
Сохранилась даже фотография, датируемая 1931 годом, где Юлия Павловна стоит в числе двенадцати учителей-ударников:
В подписи к фото, по-видимому, есть ошибочка. В 1930/31 гг. село Барское относилось не к Северо-Казахстанской области, но к Западно-Сибирскому краю. Кроме того, из семейных источников не следует, что Юлия Павловна когда-либо проживала в Красноармейском районе. С другой стороны, что любопытно, никто из организаторов раскулачивания 1931 г. и уголовного дела 1935 г. не упоминает жену и детей при перечислении членов семьи Степана Мартыновича. Может, и в самом деле ввиду угрозы раскулачивания он отправил их из Барского подальше? Но это лишь гипотеза, и не более.
Так или иначе, но и Юлии Павловне пришлось в 1931 г. покинуть село Барское. Вместе с тремя детьми - Всеволодом, Геннадием и Аркадием она отправилась в южном направлении. Последовательность перемещения была следующей.
Сначала они жили в селе Чаглы, потом - в селе Рублёвка, потом - в селе Безлесное. Рублёвка расположена в 33 км от большого села Киялы, Чаглы - в 6-х км, Безлесное - в 13 км. Юлия Павловна продолжала преподавать в сельских школах и растить троих детей.
.
В марте 1932 г. из состава Исилькульского района Западно-Сибирского края в состав Казахской АССР были переданы Барский, Березняковский, Зарословский, Камышинский, Куломзинский и Суворовский сельсоветы [9], насёлённые почти исключительно русским населением. Из Булаевского района в состав Иссилькульского взамен был передан Первотаровский сельсовет, также населённый преимущественно русскими.
С тех самых пор село Барское (Октябрьское) пребывает в границах Казахстана.
Маленький населённый пункт Чекушкина заимка, основанный в 1911 году, просуществовал ровно 20 лет.
продолжение следует…
страницы ссылок по темам dor-zhur: 1 ДФА, 2 ДЖ, 3 Продолжение
Источники информации к данному посту:
1. Архивная справка от 06.08.2009 из «Исторического архива Омской области» с выписками из личного дела на Чекушкина Степана Мартыновича
2. архивное уголовное дело №8656 (прим. - источник лжив: почти вся информация в нём является преднамеренной ложью)
3. Кузнецов П. Раскулачивание и кулацкая ссылка.
4. Нарымский край, 30 - е годы.
5. Православная энциклопедия. Статья «Безбожная пятилетка».
6. А. Сиротин. Община Чекушкиных. 2004.
7. О.А.Фефелова. Репрессии среди крестьян на территории Западной Сибири в 1930-е годы. Томск, 2006.
8. www.memo.ru
9. История района Магжана Жумабаева (1928-2006)