Мордовия. ч.19: семья Мартаса.
Семья Мартаса.
Итак, семейная история о происхождении фамилии Чекушкиных, рассказанная мне дедушкой Аркадием Степановичем со слов его мамы и его старшего брата Всеволода звучит следующим образом:
«Жил в одной из губерний центральной России - может, в Тамбовской, а может, в какой другой, но не сильно далеко от неё - крепостной крестьянин по фамилии Андреев. Сам он был невысокого роста. Надумал он взять в жёны крепостную по прозвищу Кочерга. А она была высокой. Увидал их барин вместе и давай смеяться. «Да ты же чекушка!» - говорил барин, намекая на рост жениха. По велению барина так их и женили. И получил крепостной Андреев прозвище Чекушка, а дети их стали носить фамилию Чекушкины».
Содержание семейного предания слегка варьирует. В одной вариации, крепостные поженились по приказу барина. В другом изложении, барин-остряк только повеселился от души, проездом повстречавшись со свадьбой. Третий вариант: крепостной пришёл к барину просить разрешения на свадьбу, а тот, увидев жениха и невесту, стал смеяться. Так или иначе, спустя некоторое время после отмены крепостного права, потомки Чекушки и Кочерги уехали на жительство в Сибирь.
*
При изучении переписных листов, ревизских сказок, метрических и писцовых книг обнаруживается, однако, что в этом небольшом сюжете сжаты события примерно четырёх веков. И - не один, а несколько переездов из селения в селение.
На момент публикации данного поста мне точно и бесспорно известны предки по линии Чекушкиных по середину XVIII века. Более ранние не столь строго выявлены. Но даже если окажется, что предполагаемые парадеевские Чекушкины не были в числе моих предков, они всё же тем или иным образом родственны. А выводит парадеевская генеалогическая линия вглубь веков на мордвина Байко Полатова. Судя по всему, отцом его был, Полат(ок) Ардасев (он же Морясев).
Так вот, самым дальним предком по линии Чекушкиных, упоминаемым в письменных материалах, оказался мордвин Мартас. После него Андреев в генеалогической линии - включая точно известных и предполагаемых предков - не известно. Мне остаётся полагать, что Андрей жил ещё до Мортаса. Отчество Мартаса нигде не упоминается. Предположим, что по имени-отчеству он был Мортас Андреев.
В общем-то, нижеизложенное построено в предположительном ключе на основе сопоставления семейной легенды с писцовыми материалами. Письменных источников XVI века с поимённым перечислением кадомской, верхоценской и алатырской мордвы я не обнаружил. Ориентируюсь на материалы, начиная с первых лет воцарения Романовых.
Итак, вот какая история вырисовывается в тумане времён.
*
Жил-был в первой половине XVI века некий человек по имени Андрей.
А, может, и не Андрей, а Андос или Анрай, или Анрапа, или Ардаш… Мало ли какое непривычное для русского слуха имя могло в устных пересказах за столетия превратиться в более знакомое?
Но, скорее всего, человека того и в самом деле звали Андреем. Имя Андрей было распространено у мордвы, в т.ч. среди некрещёной (во всяком случае, в XVII в.).
Возможно, Андрей не был мордвином. Ну, если исходить из того, что именно он был отцом Мартаса.
Вероятно, Андрей был русским. А как попал в мордовскую среду - неизвестно. Русские жили в мордовских селениях, начиная с X - XI вв. Андрей мог быть потомком тех древних русских. Или мог осесть в мордовском селении, уходя по каким-либо причинам из более северных уездов. А мог наоборот, оказаться полоняником, бежавшим с юга из татарского плена на периферию Московского государства.
Раз так, то жена Андрея была представительницей эрзянского субъэтноса - шокши (теньгушевской мордвы). И вот, стало быть, в шокшинской деревне Широмасове у них родился ребёнок, которого назвали Мардасом.
Судя по положению (не ниже среднего), которое в последующем занимали Мардас и его потомки в обществе, он был законным в понимании общества того времени ребёнком своих родителей.
Интересно, что ребёнка назвали редким именем - Мардас (Мартас, Мортас, Мордас, Мурдас), т.е. «мордвин». Получается, как бы хотели подчеркнуть его связь с мордвой, с преобладавшей на тот момент этнической средой деревни. Что, само по себе, и наводит на предположения о том, что семья была смешанной.
Возможно, имеет отношение к этой истории мысль, высказанная В.А. Нестеровым: «Образцы безразличного отношения к своей вере показывали первые русские, оказавшиеся среди них /народов Среднего Поволжья/ - бывшие полоняники, о которых тот же Гермоген /в конце XVI в./ говорил, что они живут у татар, черемисы и чувашей и «пьют с ними и живут съодного и те люди все также хрестьянские веры отпали»» [11].
Погиб ли где-нибудь Андрей ко времени рождения ребёнка, и его жена принимала решение о имени сама? Или же Андрей ещё долго здравствовал, а при выборе имени согласился с пожеланием жены? Неизвестно. Туман веков скрывает подробности.
*
Своеобразное место представлял собой Мещерский край в XVI - XVII вв.
Современному человеку знакомство с общественным устройством Мещерского края на первый взгляд может показаться какой-то «параллельной реальностью». Во владениях русского царя языческая мордва и православные русские крестьяне находились в налоговом и административном подчинении у татарских мурз, либо у мордовских воевод и голов. А сами татары Мещерского края были представлены большей частью служилым сословием на службе у Московского государства. Так же, как и мордва, и русские, местные татары подвергались разбойным набегам со степной стороны - вторжениям ногаев, крымских татар - и оказывали им противодействие.
Мещерский край в XVI - XVIII вв. был представлен несколькими уездами: Кадомским, Темниковским, Шацким, Елатомским, Касимовским, Верхоценской волостью. Жили здесь с древности бок о бок русские и мордва, а с конца XIV века - и татары. Кадомские и темниковские татары отличались от татар казанских (да и касимовских). Предки кадомских и темниковских татар прибыли в Мещерский край с Нижнего Поволжья через пространство нынешней Пензенской области. Возможно, под влиянием мордвы говор их стал цокающим. В некоторых фамилиях татар начала XVII века обнаруживается мордовская лексическая основа. И далеко не все они были мусульманами. Известны по Темниковскому уезду упоминания, позволяющие полагать, что многие татары придерживались мордовских обычаев и собирались на моляны в соответствии с мордовскими дохристианскими традициями.
Бортные владения мордвы находились не только пределах уезда. Иногда - столь далеко от места проживания, что по досягаемости труднообъяснимы. Бортные угодья кадомцев отмечены по Цне до Танбова (> 200 км на юг от Кадома), в нескольких местах близ долины Суры (~ 270 км на восток). Загадочны упоминания реки Орева и Орловского липяга [1]: если то овраг Медвяной к северу от Оревы в Краснозоренском районе и перелески у деревни Орлы в Покровском районе Орловской области, так это порядка 360-420 км к юго-западу от Кадома.
*
Мартас, по всей видимости, родился в деревне Широмасовой Кадомского уезда в середине XVI века /p.s.23.07.2024: около 1530 г./.
Свадьба Мартаса состоялась предположительно в 1560-1580-е гг. Вероятнее, в первой половине 1570-х /p.s.23.07.2024: немного ранее 1550 г./.
Имя его жены было - Налева, а по отчеству - Тотарова.
В отличие от самого Мортаса, известного только через отчества сыновей, жена непосредственно упоминается в бортничьей книге Кадомского уезда 1614 г.: «Налева Мордвинова жена Тотарова». В данном случае «Мордвинова» - искажённое буквальным переводом обозначение имени её мужа (в писцовой книге во всех остальных 6-ти случаях вдовы описаны по принципу: имя вдовы, имя её мужа, слово «жена»). «Тотарова» - это её отчество, от имени или прозвища её отца. Он, стало быть, по происхождению был либо местным татарином, либо потомком татарина. Известен брат Налевы в той же деревне Широмасовой: Богдан Татаров. Возможно, другими братьями были Булат Тоторапин (в д. Нороватовой), Анцка Тотарапин (в д. Аномасовой), Кулай Тотарапин (в д. Рузанове), Акбердей Тотарин (вотчинник на реке Ваду), Андрей Татаринов (его сын Данилка и внуки - Самсонка, Еремка, Елисейка, Анисимка - в 1622 г. были бортниками на юге Верхоценской волости вдоль по реке Танбову). Мать Налевы, должно быть, была эрзянкой.
Потому как в женском имени Налева неким образом обыгрывается цифра «4». На мордовских языках «ниле» - это «четыре», «нилеце» - «четвёртый», «нилева» - «вчетверо». Окончание имени могло быть образовано от слова «ава» (т.е. «женщина»), либо от уменьшительного «-левкс» (для сравнения: «пине» - «собака», «пинелевкс» - «щенок», «катка» - «кошка», «каткалевкс» - «котёнок»). Так или иначе, Налева была чётвёртым ребёнком в семье. Или четвёртой девочкой в семье.
Вот, по всей видимости, сватовство и свадьба Мортаса и легли 1-м сюжетом в основу семейной легенды о происхождении фамилии.
Как могло происходить действие?
*
Свадьба Мортаса тоже происходила в местности, где жили и мордва, и татары.
Быть может, именно Мортас, прийдя к «барину» за разрешением жениться на девушке из смешанной мордовско-татарской семьи, и получил в результате насмешки прозвище «Чекушка».
Но право выхода на Юрьев день ещё не было отменено, как и не было мордовское население Кадомского уезда в подчинении у русских баринов-помещиков в более позднем понимании слова «барин». Так к кому же пришёл Мортас за разрешением жениться? Он мог прийти, например, к отцу невесты.
А насмешки в адрес свадебного поезда жениха были в старину в мордовских свадебных обычаях [13].
Если случалось так, что отец преждевременно умирал или погибал, тогда разрешение на свадьбу оставалось за совершеннолетним братом невесты. Так следует из грамоты 1570 года, данной Иваном Грозным в Мещерский уезд двухлетнему Салтангильдей-мурзе. Вызывающий лёгкую иронию текст не имеет отношения к становлению фамилии Чекушкиных. Но воспроизведу два отрывка: «Бил нам челом Салтангилдей-мурза Чекеев сын, что было за отцом ево за Чекеем-мурзою Мирслановым нашего жалованья в Мещерском уезде в Подлеском стану поместья на петдесят четвертей, и отца де ево Чекея не стало. А после де отца остался он да мати его Батисалтан Чекеева жена да две сестры ево Делекей да Кутуш Чекеевы дочери…» «И мы тем Чекеевым жеребьем пожаловали Салтангилдея-мурзу Чекеева в поместье со всем по тому, как было наперед сего за отцом ево за Чекеем. И вы б, все крестьяни, которыя в том Чекееве жеребье живут, Салтангилдея-мурзы слушали, пашню на него пахали, где збор учинит, и оброк ево платить, чем вас изоброчит. А Салтангилдей ныне дву годов, а как будет пятнатцати лет, и ему с того поместья нашу службу служить и мать свою Бигисалтан кормить и сестр вскормив замуж выдати» [8].
Мог крестьянин при неких обстоятельствах прийти за разрешением к некоему начальнику, а не к родственникам невесты? Ну, полагаю, скорее это имело место во 2-м и много более позднем сюжете, положенном в основу легенды.
В административном плане кадомская мордва была подчинена татарским мурзам. Деревнями Чепчерянского (Чепчерского) беляка - Широмасовой, Шокшей. Анамасовой. Тянгушевой, Баевой, Вичкидеевой и др. - с 1525 года (по грамоте Василия I), из поколение в поколение управляли татарские князья Мансыровы [7; 9].
Мордовские деревни Тялдемского беляка - Пашатово, Селище, Парамзина и др. - во времена Ивана IV управлялись князем Янглычем Бедишевым (по личному произволу разорявшим поборами подчинённых), а затем - Ишеем Бедишевым [9].
Деревня Шаморга Верхоценской волости относилась к Конялскому беляку, коим управлял князь Акчура Адашев. Он же заправлял и Керешинским беляком в среднем течении Цны [9].
По всей видимости, в деревне Кадомского уезда татары и мордва жили поблизости, хорошо друг друга знали и понимали язык друг друга. Невеста за высокий рост уже имела прозвище «Кочерга», но то было не татарское по происхождению прозвище («кисәү агачы»), а мордовское («коцькерьган») или русское. И вот тот человек, к которому пришли за разрешением, он посмеялся, причём со знанием мордовского языка. И как бы в обратку. Мол, это нашу девушку вы обзываете «кочергой», а сам то - посмотри на себя - ростом чекушка! Маленький горшочек, стало быть. Кочерга да чекушка - вот и пара.
Ну, не исключено, что «Кочерга» могла приходиться родственницей отцу Максима Чекушникова и/или Енбулата Чекашева и/или Келеша Чекишева. В общем, в среде её татарских родственников вполне мог быть человек с именем Чекуш (Чекаш, Чекиш). В татарской среде имя «Чекуш» могло соотноситься по смыслу с чекой тележной оси - предметом очень небольшим. И вот в комплексе всего мурза-начальник и/или же вероятнее родственник «Кочерги» мог юморить вовсю.
Тележное колесо и горшочек (экспонаты Мордовского краеведческого музея):
.
Как маловероятный вариант можно предположить ещё, что прозвище невесты было «корчага» (в русском языке - большой керамический горшок), а от пересказа к пересказу трансформировалось в «кочергу».
По всей видимости, имя жениха осталось прежним - Мартас, но и прозвище Чекушка звучало часто. Должно быть, и детей его стали называть «чекушкиными», «чекушкасами» или подобным притяжательным образом. Причём, прозвище это в семье не воспринималось сколько-нибудь обидным. Скорее даже, оно стало восприниматься с позитивом. Возможно, это было связано с личными особенностями Мартаса. Иначе как объяснить, что спустя некоторое время бывшее прозвище получило распространение в мордовской среде уже в качестве имени, даваемого родителями ребёнку при рождении?
Очевидно, что попав в мордовскую языковую среду, имя стало ассоциироваться в семьях, дававших такие имена детям, именно с мордовской лексикой. Помимо значения «чекшке» («горшочек») имя могло в последующем ассоциироваться и с другими фонетическими соответствиями: «чекажа» («ткацкий станок»), «чикуншка», «чинь куншка» («полдень»), «чокшне» («вечер»). В мордовских семьях в дохристианские времена нередко давали имена детям по месту нахождения одного из родителей во время рождения, а также и по времени рождения ребёнка [10].
*
Можно было бы предположить, что семейная легенда описывает не свадьбу Мартаса, а свадьбу его отца, но такая версия выстраивается труднее. И слишком велик в таком случае промежуток времени между рождением внука Мортаса - Чокашки Янчурина - и годами жизни его прадеда. В те времена люди редко доживали даже до 70 лет. Маловероятно, чтобы отец Мортаса, родившийся в первой трети XVI в., дожил до времён правления В. Шуйского и М. Романова. В таком случае непонятно, почему родители назвали Чокашкой в память о ранее почившем предке отнюдь не старшего сына, а младшего? И тем паче сомнительно, чтобы семейная легенда о женитьбе происходила с ещё более ранними предками (хотя не вполне исключено). По всей видимости, она происходила именно с Мартасом.
*
Детей в семье Мартаса и Налевы, как нередко в те времена, было много.
Большинство детей, уже будучи взрослыми, выехали из Мещерского края и обосновались в Алатырском уезде. Трудно сказать, в который год. Очень может быть, что в самом-самом начале XVII века, когда в Алатырский уезд устремились спасавшиеся от голода крестьяне [5]. Но могло то случиться и в последующие годы Смутного времени. Писцовая книга Кадомского уезда нередко упоминает трагические события фразами: «А та мордва вымерла после писцов и в Смутное время, а иные в межеусобье побиты». И более частными формулировками, например: «…побиты все в Смутное время под Нижним и под Шатцким». Деревни Анамасова и Пошатова в Смутное время были сожжены полностью (но не заброшены). Упоминаются в Кадомском уезде пустоши деревень Чюдожская, Крутое, Налдяново, Урузаново, пустошь на речке Мелевлеи.
По всей видимости, сыновьями Мартаса были:
Янчюра Мортасов и Торкай (Тарпай) Мордасов - они обосновались в д. Порадеева Верхолоторского стана Алатырского уезда.
Валгуш Мартасов обосновался в д. Пичевели Лунгинсково беляка Алатырского уезда.
Болтай (Бортай, Болтайко) Мортасев (Мортасов), Семён Мортасов, Игнашко Мордаков обосновались тоже в Алатырском уезде - в д. Нижняя Идебирсково беляка на реке Кале (севернее города Алатырь). Известные в той же деревне за те же 1623/26 гг. Кобайко Волгомасов, Стемас Валгушев и сын его Оркай были, возможно, потомками Валгуша Мартасова. В этой же деревне в это же время обнаруживаются Кишковат, Степанко, Иковатко, Сычес и вдова Вежава по отчеству Тотаровы.
Лукштанко Мортазов в д. Малая Чюкалы. И, быть может, Сыскай Атасев в д. Оржадеева (но это неуверенное предположение).
Полатка Ардасев (Полаток Морясев) из Кадомского уезда не уезжал, но обосновался неподалёку от деревни Широмасовой - в деревне Пошатовой. В 1614 г. вместе с племянниками он владел бортными ухожьями на реке Ваду (много южнее самой деревни).
Невер Мурдасев из Мещерского края, возможно, тоже не выезжал. Его сыновья Федка, Митка и Осташка в 1622 г. владели бортными ухожьями на Цне в Верхоценской волости. Кстати, упоминается там неподалёку и Морсовской ухожей на реке Выше. Возможно, это прежде как раз и было бортное угодье самого Мортаса.
Возможно, был и ещё один сын (или дочь) у Мортаса. «Мордвин Ерышка Башмаков с племянником своим, с Чякушкою, прозвище, с Комарком, ходят…» в 1622 г. в бортные свои ухожьи по рекам Цне и Керемсе [3]. В писцовой книге Верхоценской волости слово «прозвище» всегда проставлено перед самим прозвищем. Стало быть, Чякушка по прозвищу Комарок - первый мордвин с таковым именем. И, вероятно, внук Мартаса. Между прочим, все эти бортные ухожья - Полатки Ардасева, детей Невера Мурдасева, Ерышки Башмакова, Морсовский ухожей - расположены не очень далеко друг от друга.
Схема перемещений (из «ч.18»):
Возможно, братом Мартаса был Кирендяс (Кирдяп), трое сыновей которого именовались на удивление точно также, как сыновья Мартаса: Торкай (Торхан), Полат, Невер. А обнаруживаются все трое в 1614 г. в деревне Селищи, т.е. неподалёку от бортного угодья Полатка Морясева. Да к тому же и в Широмасовой упоминаются Отюш и уже почивший Русинко Кирдяпины.
Что касается имён Чипуша Афтаева в д. Теньгушева и Чикаша Дураива в д. Стандрово Кадомского уезда (упом. в 1629/30 г.): были ли их родители связаны родственными связями и/или знакомы с Мортасом - совсем неясно.
*
Мортас умер или погиб не позже 1614 года. Можно предположить, что умер Мортас с предполагаемым прозвищем Чекушка в период между датами рождения Четайки и Чокашки Янчуриных. Четайка родился не позже 1611 года, но, скорее всего, сколькими-то годами раньше. Чокашка родился в период с 1607 по 1621 гг. включительно. Стало быть, Мортас не пережил Смутного времени. А члены его семьи поддерживали отношения, раз знали о том и назвали ребёнка Чокашкой.
Жена Мортаса после Смутного времени оставалась жить в деревне Широмасовой. В писцовой книге Кадомского уезда есть запись за 1614 год: «вдова Налева Мордвинова жена Тотарова».
*
Все эти события в Кадомском уезде происходили во времена, когда ещё не было ни города Тамбова, ни губерний. Разве что бортные ухожья по реке Танбов (Тонбов) упоминаются в 1622 г. на самом юге Верхоценской волости - ведали ими мордва из деревень Шаморги, Берёзова, Носина (те же Тотаровы), да русские бортники из деревни Ялтунова, Чёрной слободы и Чернеевского монастыря.
Но, что интересно, в последующем - с 1779 по 1923 гг. - территория уезда пребывала как раз в границах Тамбовского наместничества и Тамбовской губернии. Стало быть, многие поколения Чекушкиных, жившие в Ардатовском уезде (и даже последующие, не только выехавшие на юг Западной Сибири, но уже переселившиеся и оттуда) продолжали помнить о том, что свадьба Чекушки и Кочерги происходила в некоей местности, воспринимаемой как Тамбовская губерния.
*
В последующем кто-то из оставшихся в Кадомском уезде потомков Мартаса и Налевы стал родоначальником местной (для Рязанщины) фамилии Чекушкиных. Однако, меня более интересует та линия потомков Мартаса и Налевы, которые стали родоначальниками фамилии Чекушкиных Ардатовского уезда Симбирской губернии.
Продолжение следует…
Источники информации к ч.19 вынесены в отдельный пост: см. «ч.20».