«Мы будем счастливы…»
Светлана ЖДАНОВА
Сидим дома. Долго. Уже невыносимо. И последнее, кажется, в чем в этом мороке «губительного поветрия» возникает нужда, так это в зрелищах. Это та потребность, которую, как оказалось, удовлетворить легче легкого: десятки, сотни сайтов предлагают спектакли, фильмы, концерты на все вкусы и уровни культурных предпочтений. И вот ведь что: очень быстро лихорадка необъятных возможностей перешла в строгость осознанного и придирчивого выбора. У меня первыми из необходимости выбирать исчезли музеи. Совсем.
Даже театр - самое сиюминутное и живое искусство - в варианте телевизионных консервов всё же способен удовлетворить какие-то запросы: можно сравнить разные режиссерские решения одних и тех же пьес, вспомнить уже ушедших актеров, ну и т. д.
Конечно, взаимоотношения с искусством - вещь всегда сугубо индивидуальная, поэтому я, собственно, про себя. Так вот, попробовав походить в онлайне по Эрмитажу, я очень быстро ушла в свои собственные воспоминания о том, как в детстве впервые попала туда и очень быстро устала, мне хватило совсем чуть-чуть от сводящего с ума обилия шедевров. И, придя через несколько лет в Эрмитаж подростком, упрямо отказалась бежать за всей экскурсионной группой, выбрав принцип «один заход - один зал или одна тема». И даже если я никогда больше не смогу сюда вернуться, со мной останется не безумный бег толпой от одного к другому шедевру, с отметкой «я там была», а вполне внятное и конкретное впечатление от собственного продуманного выбора.
Так постепенно в течение жизни я осуществляю этот проект. Кстати, был такой давний документальный фильм, кажется, «Светильники Эрмитажа», но посмотрела я его уже после того, как одно из посещений целиком посвятила рассматриванию полов, дверей, люстр, потолков и виду из окон дворца…
[Spoiler (click to open)]
Счастье, если в музей можно вернуться! Однажды я чуть не сошла с ума, когда, попав в галерею Боргезе, вынуждена была выбирать, на что и как смотреть, потому что посещение ограничено двумя часами. И понимаешь, что, скорее всего, это твое первое и последнее посещение и надо все увидеть. Но если с этим «увидеть всё» будешь обегать все закоулки дворца - уйдешь опустошенным, в лучшем случае - с синдромом Стендаля (это случилось с моей подругой в музеях Ватикана). И угнетаемый мыслью, что это было в последний раз в жизни.
Такой опыт научил к походу в музей готовиться. И в этом смысле Интернет - отличный помощник: можно выстроить свой маршрут в музее так, как интересно и важно именно тебе. Но вот что касается удовольствия, то это вряд ли. Разве что изображение на экране вызывает в тебе самое живое чувство, глубоко интимное переживание, которое испытал в миг встречи там, в музее, тогда, когда стоял у Лаокоона или Сикстинской мадонны. Ну, или хотя бы теплое воспоминание о личной встрече. Хотя какие уж тут личные встречи среди шныряющих по залам музеев толп китайцев/японцев с палками для селфи? Это стало притчей во языцех.
Но вот не забуду молодую маму с маленькой девочкой в музее Орсе. Они медленно переходили от картины к картине, мама садилась около каждой на корточки и шептала что-то ребенку. Я надолго совпала с ними в ритме и видела, как бережно относились многочисленные туристы и организованные группы, спокойно дожидаясь возможности подойти ближе. Кстати, девушка с девочкой были вполне азиатского происхождения.
Или вот в Прадо в зале Веласкеса, конечно, у «Менин», на полу сидела довольно большая группа детей лет 6-7, им что-то рассказывал молодой парень, и снующая толпа вынужденно замедлялась, обтекала, останавливалась, ждала или смиренно уходила, чтоб вернуться потом. У шедевров даже при самых пиковых туристических нагрузках никогда никто никого не теснит, не толкается, не работает локтями, а подходя ближе или - о ужас! - делая снимок, человек оглянется, не мешает ли кому, виновато улыбнется…
Может, потому, что в музее всех объединяет никем никогда не сформулированная (наверняка я чего-то не знаю) высокая наднациональная, надконфессиональная, никогда и ни разу не идеологическая и, уж тем более, не политическая, словом, бесспорно, - общечеловеческая солидарность.
Не всем так везет. Большинство людей никогда не попадут в Лувр или Метрополитен или даже в Третьяковку. И да, эти истории про живое прикосновение к вечным шедеврам могут вызвать лишь классовую ненависть, ну, в лучшем случае зависть. И протест. Честно, я тоже иногда испытываю нечто подобное, когда слышу про сотни своих соотечественников, слетавших в Вену на выставку Брейгеля или в Рим - на Рафаэля. Да что там - в Москву на Серова или Айвазовского…
Конечно, без Интернета, фильмов, онлайн-лекций искусствоведов и кураторов выставок тут не обойтись. Но и этот интерес, и эти знания, и открытия, и впечатления никак не сравнить с живым общением. Бессмысленно доказывать разницу между живым и пусть блестяще исполненным, но неживым. Ее или чувствуешь, или нет. Или познал, или нет. Жаль, если нет. Тогда и не поймешь разницу в счастье: с дивана к стеллажу за альбомом подняться или в музейные залы по мраморному модерну парадной лестницы. Альбомный Босх замечателен, но вглядеться в живого и родного В. Маковского или вот - ненадолго повезло! - во всех Маковских сразу. Счастье специально зайти к одному, давно избранному тобой полотну. И не меньшее, если удалось понять и разглядеть вечное в современных работах самарских художников.
Самое удивительное, что с тобой происходит в музее, - это не новое знание, не узнавание. Это процесс рождения чувства, ощущения сопряжения времен, судеб людей и вещей, личного доверия свидетельству и взгляду художника. И ты начинаешь радостно для себя открывать только этому художнику присущие свет и тепло, цвет и штрих, темперамент, страсть, дыхание…
Когда, ошарашенный прикосновением к вечному, видишь мазок кисти или не видишь, не понимая - это как? Или стоишь выпрямленный перед мраморным совершенством: ты так близок создателю, что стираются границы времени и пространства. Высвобождается простое и честное в человеке, то сущее, что делает нас равными в любви, сострадании, ненависти. И всё как бы очищается от злобы дня, конъюнктуры, ложных пристрастий, спадают приросшие маски и защитная короста.
Человек становится равным себе лучшему. Не за этим ли мы идем в музей? Возможно ли это преображение на диване с альбомом в руках? Думаю, лишь отчасти: знание далеко не всегда пробуждает эмоциональный отклик, но и в отсутствие определенного уровня образования сложно рассчитывать на глубину впечатления.
Несколько лет тому назад, при очередной время от времени возобновляемой с разными, подчас весьма разрушительными последствиями дискуссии о сохранении культурного наследия, один самарский деятель, впервые посетив Италию, заявил, что вот там действительно стоит наследие сохранять, а у нас тут нечего. Радует, что человек всё-таки не бесчувственный…
Однако восторг неофита - хоть чувство и сильное, но ущербное, поверхностное, лишенное знания и возможности видеть глубину, противоречивость и сложность переживания прекрасного (как и безобразного). Как неотъемлемая составляющая культуры, эта способность в человеке воспитывается и развивается. Люди стремятся к эстетическому наслаждению и, однажды испытав, обязательно будут искать его вновь и вновь. Потому что страсть к музыке, живописи, как и к чтению, - это та же зависимость, тот же сладкий побег от наружи, но не в изоляцию - в компанию избранных, тех, кто понимает.
Невиданные возможности виртуальных посещений музеев мира, когда практически любой шедевр можно рассмотреть в невероятных деталях, - поражают, интеллектуально обогащают, но это такая же радость, как любовь по «Скайпу». Нет живого контакта, личного выбора и собственного «монтажа» постоянной экспозиции, когда выбираешь только свой маршрут или, разгадав концепцию временной выставки, возвращаешься к особенно поразившим вещам. А потом через роскошный вестибюль перейдешь в Мраморный зал, потому что четверг, и там снова звучит музыка.
Впрочем, не стоит заморачиваться с работой над собой, подготовкой и планированием, что это я, ей-богу. В музей надо ходить. Ходить и смотреть. И просто радоваться и получать удовольствие.
Среди связанных с музеями и живописью сайтов вирусным стал «изоизоляция». Люди, среди которых артисты, блогеры и примкнувшие к ним в огромном количестве обычные семьи с детьми, кошками и собаками, выстраивают мизансцены известных произведений живописи в костюмах и с реквизитом - естественно, «из того, что было». Тут и купчиха (кажется, с «Чаепития в Мытищах» всё и началось), и кровавая история Ивана Грозного с сыном, и библейское возвращение сына блудного, и «Опять двойка!»…
Что сказать? А вот что: перелистывая Интернет в поисках подходящего сюжета для своей компании, люди столько замечательных вещей перебрали, рассмотрели, обсудили, на себя примерили. Представьте, как разыгралось воображение, как вживались в состояние персонажей, сколько фантазии и умений в себе надо было найти и проявить. Да, чуть не забыла главное: «лайки» в соревнованиях за них схлестнулись так, что…
А, собственно, что? Проходит этот морок, это странное время онлайна, эта симуляция жизни, правды, реальности. Совсем скоро, отчаянно соскучившись по живому и настоящему, мы ринемся в музеи. И, пробираясь через толпу к вернувшимся из мировых турне в свои родные самарские стены шедеврам Розановой, Лентулова, Малевича или преодолевая границы новой нормальности в пути к портрету «Девушки с жемчужной сережкой», мы с симпатией и даже завистью - а что, так можно было?! - отступим, чтоб не помешать барышне, повернувшейся затылком к шедевру, сделать селфи.
Мы будем счастливы
(благодаренье снимку!).
Пусть жизнь короткая проносится и тает.
На веки вечные мы все теперь в обнимку
на фоне Пушкина!
И птичка вылетает…
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» 7 мая 2020 года, № 8-9 (181-182)
Сидим дома. Долго. Уже невыносимо. И последнее, кажется, в чем в этом мороке «губительного поветрия» возникает нужда, так это в зрелищах. Это та потребность, которую, как оказалось, удовлетворить легче легкого: десятки, сотни сайтов предлагают спектакли, фильмы, концерты на все вкусы и уровни культурных предпочтений. И вот ведь что: очень быстро лихорадка необъятных возможностей перешла в строгость осознанного и придирчивого выбора. У меня первыми из необходимости выбирать исчезли музеи. Совсем.
Даже театр - самое сиюминутное и живое искусство - в варианте телевизионных консервов всё же способен удовлетворить какие-то запросы: можно сравнить разные режиссерские решения одних и тех же пьес, вспомнить уже ушедших актеров, ну и т. д.
Конечно, взаимоотношения с искусством - вещь всегда сугубо индивидуальная, поэтому я, собственно, про себя. Так вот, попробовав походить в онлайне по Эрмитажу, я очень быстро ушла в свои собственные воспоминания о том, как в детстве впервые попала туда и очень быстро устала, мне хватило совсем чуть-чуть от сводящего с ума обилия шедевров. И, придя через несколько лет в Эрмитаж подростком, упрямо отказалась бежать за всей экскурсионной группой, выбрав принцип «один заход - один зал или одна тема». И даже если я никогда больше не смогу сюда вернуться, со мной останется не безумный бег толпой от одного к другому шедевру, с отметкой «я там была», а вполне внятное и конкретное впечатление от собственного продуманного выбора.
Так постепенно в течение жизни я осуществляю этот проект. Кстати, был такой давний документальный фильм, кажется, «Светильники Эрмитажа», но посмотрела я его уже после того, как одно из посещений целиком посвятила рассматриванию полов, дверей, люстр, потолков и виду из окон дворца…
[Spoiler (click to open)]
Счастье, если в музей можно вернуться! Однажды я чуть не сошла с ума, когда, попав в галерею Боргезе, вынуждена была выбирать, на что и как смотреть, потому что посещение ограничено двумя часами. И понимаешь, что, скорее всего, это твое первое и последнее посещение и надо все увидеть. Но если с этим «увидеть всё» будешь обегать все закоулки дворца - уйдешь опустошенным, в лучшем случае - с синдромом Стендаля (это случилось с моей подругой в музеях Ватикана). И угнетаемый мыслью, что это было в последний раз в жизни.
Такой опыт научил к походу в музей готовиться. И в этом смысле Интернет - отличный помощник: можно выстроить свой маршрут в музее так, как интересно и важно именно тебе. Но вот что касается удовольствия, то это вряд ли. Разве что изображение на экране вызывает в тебе самое живое чувство, глубоко интимное переживание, которое испытал в миг встречи там, в музее, тогда, когда стоял у Лаокоона или Сикстинской мадонны. Ну, или хотя бы теплое воспоминание о личной встрече. Хотя какие уж тут личные встречи среди шныряющих по залам музеев толп китайцев/японцев с палками для селфи? Это стало притчей во языцех.
Но вот не забуду молодую маму с маленькой девочкой в музее Орсе. Они медленно переходили от картины к картине, мама садилась около каждой на корточки и шептала что-то ребенку. Я надолго совпала с ними в ритме и видела, как бережно относились многочисленные туристы и организованные группы, спокойно дожидаясь возможности подойти ближе. Кстати, девушка с девочкой были вполне азиатского происхождения.
Или вот в Прадо в зале Веласкеса, конечно, у «Менин», на полу сидела довольно большая группа детей лет 6-7, им что-то рассказывал молодой парень, и снующая толпа вынужденно замедлялась, обтекала, останавливалась, ждала или смиренно уходила, чтоб вернуться потом. У шедевров даже при самых пиковых туристических нагрузках никогда никто никого не теснит, не толкается, не работает локтями, а подходя ближе или - о ужас! - делая снимок, человек оглянется, не мешает ли кому, виновато улыбнется…
Может, потому, что в музее всех объединяет никем никогда не сформулированная (наверняка я чего-то не знаю) высокая наднациональная, надконфессиональная, никогда и ни разу не идеологическая и, уж тем более, не политическая, словом, бесспорно, - общечеловеческая солидарность.
Не всем так везет. Большинство людей никогда не попадут в Лувр или Метрополитен или даже в Третьяковку. И да, эти истории про живое прикосновение к вечным шедеврам могут вызвать лишь классовую ненависть, ну, в лучшем случае зависть. И протест. Честно, я тоже иногда испытываю нечто подобное, когда слышу про сотни своих соотечественников, слетавших в Вену на выставку Брейгеля или в Рим - на Рафаэля. Да что там - в Москву на Серова или Айвазовского…
Конечно, без Интернета, фильмов, онлайн-лекций искусствоведов и кураторов выставок тут не обойтись. Но и этот интерес, и эти знания, и открытия, и впечатления никак не сравнить с живым общением. Бессмысленно доказывать разницу между живым и пусть блестяще исполненным, но неживым. Ее или чувствуешь, или нет. Или познал, или нет. Жаль, если нет. Тогда и не поймешь разницу в счастье: с дивана к стеллажу за альбомом подняться или в музейные залы по мраморному модерну парадной лестницы. Альбомный Босх замечателен, но вглядеться в живого и родного В. Маковского или вот - ненадолго повезло! - во всех Маковских сразу. Счастье специально зайти к одному, давно избранному тобой полотну. И не меньшее, если удалось понять и разглядеть вечное в современных работах самарских художников.
Самое удивительное, что с тобой происходит в музее, - это не новое знание, не узнавание. Это процесс рождения чувства, ощущения сопряжения времен, судеб людей и вещей, личного доверия свидетельству и взгляду художника. И ты начинаешь радостно для себя открывать только этому художнику присущие свет и тепло, цвет и штрих, темперамент, страсть, дыхание…
Когда, ошарашенный прикосновением к вечному, видишь мазок кисти или не видишь, не понимая - это как? Или стоишь выпрямленный перед мраморным совершенством: ты так близок создателю, что стираются границы времени и пространства. Высвобождается простое и честное в человеке, то сущее, что делает нас равными в любви, сострадании, ненависти. И всё как бы очищается от злобы дня, конъюнктуры, ложных пристрастий, спадают приросшие маски и защитная короста.
Человек становится равным себе лучшему. Не за этим ли мы идем в музей? Возможно ли это преображение на диване с альбомом в руках? Думаю, лишь отчасти: знание далеко не всегда пробуждает эмоциональный отклик, но и в отсутствие определенного уровня образования сложно рассчитывать на глубину впечатления.
Несколько лет тому назад, при очередной время от времени возобновляемой с разными, подчас весьма разрушительными последствиями дискуссии о сохранении культурного наследия, один самарский деятель, впервые посетив Италию, заявил, что вот там действительно стоит наследие сохранять, а у нас тут нечего. Радует, что человек всё-таки не бесчувственный…
Однако восторг неофита - хоть чувство и сильное, но ущербное, поверхностное, лишенное знания и возможности видеть глубину, противоречивость и сложность переживания прекрасного (как и безобразного). Как неотъемлемая составляющая культуры, эта способность в человеке воспитывается и развивается. Люди стремятся к эстетическому наслаждению и, однажды испытав, обязательно будут искать его вновь и вновь. Потому что страсть к музыке, живописи, как и к чтению, - это та же зависимость, тот же сладкий побег от наружи, но не в изоляцию - в компанию избранных, тех, кто понимает.
Невиданные возможности виртуальных посещений музеев мира, когда практически любой шедевр можно рассмотреть в невероятных деталях, - поражают, интеллектуально обогащают, но это такая же радость, как любовь по «Скайпу». Нет живого контакта, личного выбора и собственного «монтажа» постоянной экспозиции, когда выбираешь только свой маршрут или, разгадав концепцию временной выставки, возвращаешься к особенно поразившим вещам. А потом через роскошный вестибюль перейдешь в Мраморный зал, потому что четверг, и там снова звучит музыка.
Впрочем, не стоит заморачиваться с работой над собой, подготовкой и планированием, что это я, ей-богу. В музей надо ходить. Ходить и смотреть. И просто радоваться и получать удовольствие.
Среди связанных с музеями и живописью сайтов вирусным стал «изоизоляция». Люди, среди которых артисты, блогеры и примкнувшие к ним в огромном количестве обычные семьи с детьми, кошками и собаками, выстраивают мизансцены известных произведений живописи в костюмах и с реквизитом - естественно, «из того, что было». Тут и купчиха (кажется, с «Чаепития в Мытищах» всё и началось), и кровавая история Ивана Грозного с сыном, и библейское возвращение сына блудного, и «Опять двойка!»…
Что сказать? А вот что: перелистывая Интернет в поисках подходящего сюжета для своей компании, люди столько замечательных вещей перебрали, рассмотрели, обсудили, на себя примерили. Представьте, как разыгралось воображение, как вживались в состояние персонажей, сколько фантазии и умений в себе надо было найти и проявить. Да, чуть не забыла главное: «лайки» в соревнованиях за них схлестнулись так, что…
А, собственно, что? Проходит этот морок, это странное время онлайна, эта симуляция жизни, правды, реальности. Совсем скоро, отчаянно соскучившись по живому и настоящему, мы ринемся в музеи. И, пробираясь через толпу к вернувшимся из мировых турне в свои родные самарские стены шедеврам Розановой, Лентулова, Малевича или преодолевая границы новой нормальности в пути к портрету «Девушки с жемчужной сережкой», мы с симпатией и даже завистью - а что, так можно было?! - отступим, чтоб не помешать барышне, повернувшейся затылком к шедевру, сделать селфи.
Мы будем счастливы
(благодаренье снимку!).
Пусть жизнь короткая проносится и тает.
На веки вечные мы все теперь в обнимку
на фоне Пушкина!
И птичка вылетает…
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» 7 мая 2020 года, № 8-9 (181-182)