Не забывается такое никогда
Константин ПОЗДНЯКОВ *
Новая книга не нуждающегося в представлении петербургского писателя Валерия Попова состоит из двух повестей: «Незабываёмоё» и заглавной **. И название второй вещи, прямо скажем, интригует куда больше, чем первой. Ну что это за игра слов такая? Сразу на ум приходят всякие перестроечные комедии и прочий ширпотреб. Но, как выяснилось по ходу чтения книги, «Незабываёмоё» - повесть на порядок сильнее «Любви эпохи ковида».
[Spoiler (click to open)]
Во-первых, «Незабываёмоё» выигрышно смотрится за счет главных героев. Перед нами три товарища, три кузена, чье детство пришлось на пятидесятые, а юность - на шестидесятые. Лидером среди них с самого начала становится Игорь, уже подростком умудрившийся найти общий язык с актерской богемой. До поры до времени во всём за ним следует герой-повествователь. Ну а отвергаемый поначалу кузенами провинциал Юрка очень быстро доказывает, что не так уж он и прост. Следить за тем, как складываются отношения этих ребят, как потом мальчишеская дружба перерастает в настоящую мужскую - ничем не замутненное удовольствие. Вспоминаются лучшие советские книги и фильмы шестидесятых, во всех эпизодах царит легкость слога, приправленная хорошим юмором.
Во-вторых, описание отдыха «клана» (компании друзей и родственников трех главных героев) на волжских островах близ Саратова заставит любого волжанина погрузиться в собственные воспоминания, в которых наверняка обнаружится нечто похожее. Советские интеллигенты то рыбачат, то, подражая героям Хэма, устраивают вечеринки, то вступают в поединок с разбушевавшейся Волгой. Антитезу этим волжским похождениям представляют приключения перестроечные. Новые времена сильно ударят по всем троим, да так, что в финале герой-повествователь неожиданно для себя предстанет в роли призрака. И тут, конечно, придешь волей-неволей к неутешительному выводу, что не так уж и плохо жилось в Советском Союзе интеллигенту, а вот дальше уже началось выживание.
Понятно, что автору не хотелось называть повесть пафосно, потому и превратил он «незабываемое» в «незабываёмоё», но вещь-то получилась, несмотря на обилие анекдотических ситуаций, трогательной, подразумевающей сопереживание. Так что в конечном итоге эти «ё» заглавию только вредят.
***
«Любовь эпохи ковида» начинается с настойчивых отсылок к «Декамерону» Боккаччо, и первые главы будто бы обещают дальнейшее нанизывание новелл-анекдотов. Но нет. Не случилось. Насколько ровно течет нарратив в «Незабываёмом», настолько же он скачкообразен в «Любви…».
Герой-повествователь (его образ у Попова всегда отчасти автобиографичен) будет метаться на протяжении всего произведения между двумя женщинами, между жизнью и смертью, изредка отвлекаясь на рассуждения и воспоминания. Рассуждения иногда отдают брюзжанием, как в эпизоде с электричкой. Наблюдая и старых, и малых, уткнувшихся в смартфоны, герой лихо переделывает «гад-же-ты» в «Гад же ты!», адресовав каламбур случайно встретившемуся в вагоне товарищу, тоже выбравшему виртуальную реальность, а не живое общение.
А вот главы-воспоминания традиционно хороши. Тут вам и тусовка на питерской «Крыше» в шестидесятых, и Довлатов, и Битов, и Аксёнов. Все молоды, остроумны, всё впереди…
В настоящем же всё не так радужно: герой-колумнист отчаянно борется с самоповторами, сочиняя очередную колонку. Его спором с редактором и хочется закончить рецензию, поскольку спор этот, думается, будет интересен любому пишущему и при этом рефлексирующему по поводу своего письма человеку:
- А кто читает меня? - Больше меня всё же интересовал этот вопрос.
- Автомат! - уверенно проговорила она. - Компьютер! И вот, что он видит у тебя. - Посмотрела смартфон. - Оригинальность - семьдесят процентов! Это означает - тридцать процентов постороннего.
- Никогда я ничего ни у кого не беру!
- Значит, у себя. Из прежних колонок. Автомату же это без разницы: плагиат.
- Оригинально.
- Вот… Тошнотность - двадцать процентов.
- Тошнотность? У меня?.. Что это?
- Это повторяемость одних и тех же выражений и мыслей.
- Я думал… это стиль.
- Да нет. Это тошнотность.
* Доктор филологических наук, профессор кафедры журналистики СГСПУ
** Попов В. Любовь эпохи ковида. - СПб.: Лимбус-пресс, 2022. - 288 с.
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» от 26 мая 2022 года, № 11 (232)
Новая книга не нуждающегося в представлении петербургского писателя Валерия Попова состоит из двух повестей: «Незабываёмоё» и заглавной **. И название второй вещи, прямо скажем, интригует куда больше, чем первой. Ну что это за игра слов такая? Сразу на ум приходят всякие перестроечные комедии и прочий ширпотреб. Но, как выяснилось по ходу чтения книги, «Незабываёмоё» - повесть на порядок сильнее «Любви эпохи ковида».
[Spoiler (click to open)]
Во-первых, «Незабываёмоё» выигрышно смотрится за счет главных героев. Перед нами три товарища, три кузена, чье детство пришлось на пятидесятые, а юность - на шестидесятые. Лидером среди них с самого начала становится Игорь, уже подростком умудрившийся найти общий язык с актерской богемой. До поры до времени во всём за ним следует герой-повествователь. Ну а отвергаемый поначалу кузенами провинциал Юрка очень быстро доказывает, что не так уж он и прост. Следить за тем, как складываются отношения этих ребят, как потом мальчишеская дружба перерастает в настоящую мужскую - ничем не замутненное удовольствие. Вспоминаются лучшие советские книги и фильмы шестидесятых, во всех эпизодах царит легкость слога, приправленная хорошим юмором.
Во-вторых, описание отдыха «клана» (компании друзей и родственников трех главных героев) на волжских островах близ Саратова заставит любого волжанина погрузиться в собственные воспоминания, в которых наверняка обнаружится нечто похожее. Советские интеллигенты то рыбачат, то, подражая героям Хэма, устраивают вечеринки, то вступают в поединок с разбушевавшейся Волгой. Антитезу этим волжским похождениям представляют приключения перестроечные. Новые времена сильно ударят по всем троим, да так, что в финале герой-повествователь неожиданно для себя предстанет в роли призрака. И тут, конечно, придешь волей-неволей к неутешительному выводу, что не так уж и плохо жилось в Советском Союзе интеллигенту, а вот дальше уже началось выживание.
Понятно, что автору не хотелось называть повесть пафосно, потому и превратил он «незабываемое» в «незабываёмоё», но вещь-то получилась, несмотря на обилие анекдотических ситуаций, трогательной, подразумевающей сопереживание. Так что в конечном итоге эти «ё» заглавию только вредят.
***
«Любовь эпохи ковида» начинается с настойчивых отсылок к «Декамерону» Боккаччо, и первые главы будто бы обещают дальнейшее нанизывание новелл-анекдотов. Но нет. Не случилось. Насколько ровно течет нарратив в «Незабываёмом», настолько же он скачкообразен в «Любви…».
Герой-повествователь (его образ у Попова всегда отчасти автобиографичен) будет метаться на протяжении всего произведения между двумя женщинами, между жизнью и смертью, изредка отвлекаясь на рассуждения и воспоминания. Рассуждения иногда отдают брюзжанием, как в эпизоде с электричкой. Наблюдая и старых, и малых, уткнувшихся в смартфоны, герой лихо переделывает «гад-же-ты» в «Гад же ты!», адресовав каламбур случайно встретившемуся в вагоне товарищу, тоже выбравшему виртуальную реальность, а не живое общение.
А вот главы-воспоминания традиционно хороши. Тут вам и тусовка на питерской «Крыше» в шестидесятых, и Довлатов, и Битов, и Аксёнов. Все молоды, остроумны, всё впереди…
В настоящем же всё не так радужно: герой-колумнист отчаянно борется с самоповторами, сочиняя очередную колонку. Его спором с редактором и хочется закончить рецензию, поскольку спор этот, думается, будет интересен любому пишущему и при этом рефлексирующему по поводу своего письма человеку:
- А кто читает меня? - Больше меня всё же интересовал этот вопрос.
- Автомат! - уверенно проговорила она. - Компьютер! И вот, что он видит у тебя. - Посмотрела смартфон. - Оригинальность - семьдесят процентов! Это означает - тридцать процентов постороннего.
- Никогда я ничего ни у кого не беру!
- Значит, у себя. Из прежних колонок. Автомату же это без разницы: плагиат.
- Оригинально.
- Вот… Тошнотность - двадцать процентов.
- Тошнотность? У меня?.. Что это?
- Это повторяемость одних и тех же выражений и мыслей.
- Я думал… это стиль.
- Да нет. Это тошнотность.
* Доктор филологических наук, профессор кафедры журналистики СГСПУ
** Попов В. Любовь эпохи ковида. - СПб.: Лимбус-пресс, 2022. - 288 с.
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» от 26 мая 2022 года, № 11 (232)