Устный гоблинский
Рубрика: Наталья Эскина. Неопубликованное
С понедельника по субботу я работала с утра до вечера. В воскресенье педагогическая инерция еще не выдыхалась, и почему-то она уходила в курсы лекций по операм Моцарта и сонатам Скарлатти. Сейчас уже не вспомнить причину столь странного выбора. Видимо, обнаружила белые пятна в музлитературном образовании ребятишек и со всем пылом молодости кинулась эти пробелы ликвидировать.
Сейчас-то думаю - всё равно, кто и что преподает. Важно что-то совсем другое. Алексей Васильевич Фере добавочно давал мне уроки у себя дома и преподнес курсы по «Парсифалю» Вагнера и по вокальному циклу Хиндемита «Житие Марии». В лекциях по истории изобразительных искусств в Гнесинке рассказывали о художественном времени у Пушкина. Евдокимова ни про диплом мой, ни про диссертацию слова мне не сказала. Я просто жила рядом, под крылышком, под тенью и под сенью. Слушала ее рассуждения о мессах Палестрины, любовных победах и мистических историях ее жизни. Иногда она меня кормила. А иногда я ей приносила мандарины и бананы. Мир ее праху!
[Spoiler (click to open)]
Да, так о неприятностях. Моцарт и Скарлатти по воскресеньям. Наша воскресная школа была рассекречена. Кто-то проговорился кураторше группы. Она устроила скандал им и мне. Их дело - по клавишам пальцами дубасить, они пианисты, и спросится при поступлении в консерваторию первым делом специальность. А до коллоквиума еще надо продержаться, не вылететь с первого же экзамена.
В чем-то она была права. Вот так и запустили конвейер по выпуску пустоголовых исполнителей.
Эльфы так и порхали вокруг меня в Самарском музучилище. Ангельскими голосами пели, себе на челестах и цитрах аккомпанировали. А анонсированные в заглавии гоблины? А как же, бывали и гоблины. Я складывала их экзаменационные ответы в сусеки.
Экзамен по гармонии. Надо отдать должное гоблину: у него прекрасный слух, может сыграть все что угодно. Но есть и устная часть ответа. Что бы его спросить полегче?
«Волдемор-р-р-р, - говорю ему на гоблинском, - что такое доминантсептаккор-р-р-д?» Гоблин озадачен. Облегчаю ему задачу: «На какой ступени строится септаккор-р-р-д второй ступени?»
Гоблин делает неуловимо гоблинский жест. Молчит. «На второй. Ну-ка постройте! В до мажоре!»
Броня крепка, и танки наши быстры. Где в его броне ахиллесова пята?
«Вот гамма до мажор. Где в ней первая ступень?»
Юноша пожимает плечами. «Вот первая ступень: до. Где вторая?» - «?» - «Ну вот первая ступенечка лестницы. Вторая по соседству». Молодой гоблин тычет в си. Тоже, конечно, по соседству. Ничего, я полна терпения. «На лестнице первая ступень вот. А вторая где? Выше или ниже?»
Тут еще вопрос: пользуются ли гоблины лестницами?
Есть ответы и покороче. Молодая гоблинчиха лицом кругла, красна. Никогда ее не видела. Ну, мало ли… Она ведь заочница и мои четыре лекции в сессию пропустила. Что бы ее попроще спросить? «Сочинял ли Шопен вальсы?» Сама незаметно головой киваю. Девушка молчит. Может, по-гоблински «шопен» - то, что покупается на шопингах?
Ну хорошо. «Кто такой Моцарт?» Размышляет. В мозгах что-то брезжит. «Композитор?» Угадала…
Задаю вопрос уже из чистого любопытства. «Ну а вы кто такая?» Девушка оживляется: «Я повар! Очень хороший! Высокой квалификации! Вернулась из кулинарного техникума в родную деревню, а там во мне так нуждались! Но вакансия у них была только завклубом. Взяли и послали за высшим образованием!» Их жизнь… Обычаи и нравы гоблинов. Угадайте, в кастрюлю меня гоблины сунули, на сковородочке поджарили или сырьем съели.
***
В общей сложности я преподавала лет 50. Устного гоблинского наслушалась! (А письменного у них и нет.)
Поначалу всё шло гладко. На первый год работы в музучилище нагрузили меня как безотказного начинающего осла тринадцатью предметами. Коллеги с наслаждением скинули с себя, что заставляло чесать в затылке.
Я ввязалась в педпроцесс ретиво, не взбрыкивая. По неопытности взялась за гуж, не соизмеряя свои силы, не учитывая возможности-максимум и возможности-минимум ученика, игнорируя некоторую разницу в гнесинских методиках и реальной жизни. Наверное, я их любила, этих педагогически неприсмотренных и неухоженных детишек. Может, даже уважала. Пришла, осмотрелась - крупные какие экземпляры! Красивые! На голову выше меня! Им меня хоть видно-слышно? Объекты советского профессионального и идеологического насилия вздохнули и стали расправлять смятые лепестки.
Система многоэтажна. На нижнем этаже, подо мной, учащиеся пасутся. Теперь их стали называть «студенты» - и прекрасно! Звучит солидно и поднимает статус!
Я на втором этаже? Этому не бывать! Малодушно ныряю в студенческое море. Насилие, контроль, избиения палкой, наказания - увы. Не умею. В педагогических статьях рекомендуют: обязательно наказывать студентов! А накопилось в душе что негативное - немедленно скандал закатывайте! То же самое советуют и психологи, консультируя пап-мам. Берет такой устрашающего вида Папмам большой тамтам. Берет палку-колотушку. Надо спросить у дочери - я ее хоть раз наказывала?
Коллеги (кроме любимого и великого Ахматова) брезгливо кривились. Третий этаж - старшие товарищи и наставники - присматривали за мной, злорадно потирали ручки, ожидая провала, позора, падения престижа - что там еще на букву «п» есть? Перераспределение!
***
На экзамены по русской музлитературе пришла, в роли надзирательницы и Карающей Руки, завуч наша. Назовем ее ГП. Она обладала рядом больших достоинств: прекрасно импровизировала, сочиняла очень неплохую музыку. Только преподавать не умела. Текст, мысли всякие, сам процесс говорения - это было не ее стихией. Проецируя свои худшие качества на меня (свои лучшие оставляла себе), ГП вошла в класс. Сейчас устроит погром!
Сдавали вокалисты. Гнесинские методики предупреждали: вокалисты - инвалиды умственного труда. Обсевки музыкального сообщества. С ними попримитивнее надо! «Обсевки» мои букетами класс завалили - пионы, сирень. Обилие цветов усиливало подозрительность ГП. Подхалимаж какой!
Жара в Самаре в это время стояла обычная майская, сиренево-пионная, но ребятишки пришли в парадных концертных костюмах. Модные пиджаки - кажется, даже галстук-бабочку надели: они будущие солисты, им надо себя к сцене готовить. И вот выходит первый мальчик отвечать. Увы, забыла фамилию. Очень красивый - это у вокалистов профессиональное качество. Огромные серые глаза. Билет ему достался - «Четвертая симфония Танеева». ГП напряглась. «Сейчас его удрючу! Провал неминуем! Что Н. Э. в Танееве понимает, с ее-то Бахом да Бетховеном?!» Напрасно ждала: я понимала всё. В учебнике о Танееве мало, но ноты у нас были, я на учебник не опиралась, сама рассказывала.
Мальчик очень подробно и грамотно пустился пересказывать мою лекцию. (Вокалист - профессиональная хорошая память!) ГП в нетерпении рыла копытом землю. Ну, сколько можно теории! Музыку-то, небось, не знает?! «Хватит говорить. Темки поиграйте». - «А я вокалист! Я фортепиано не владею!» ГП когти выпустила и воспарила. Студент продолжил: «Я вам лучше спою». Спел все темы симфонии. Разочарованная ГП покинула класс. Певец тоже покинул, с пятеркой в зачетке.
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» от 26 августа 2021 года, № 15-16 (212-213)
и 9 сентября 2021 года, № 17 (214)
С понедельника по субботу я работала с утра до вечера. В воскресенье педагогическая инерция еще не выдыхалась, и почему-то она уходила в курсы лекций по операм Моцарта и сонатам Скарлатти. Сейчас уже не вспомнить причину столь странного выбора. Видимо, обнаружила белые пятна в музлитературном образовании ребятишек и со всем пылом молодости кинулась эти пробелы ликвидировать.
Сейчас-то думаю - всё равно, кто и что преподает. Важно что-то совсем другое. Алексей Васильевич Фере добавочно давал мне уроки у себя дома и преподнес курсы по «Парсифалю» Вагнера и по вокальному циклу Хиндемита «Житие Марии». В лекциях по истории изобразительных искусств в Гнесинке рассказывали о художественном времени у Пушкина. Евдокимова ни про диплом мой, ни про диссертацию слова мне не сказала. Я просто жила рядом, под крылышком, под тенью и под сенью. Слушала ее рассуждения о мессах Палестрины, любовных победах и мистических историях ее жизни. Иногда она меня кормила. А иногда я ей приносила мандарины и бананы. Мир ее праху!
[Spoiler (click to open)]
Да, так о неприятностях. Моцарт и Скарлатти по воскресеньям. Наша воскресная школа была рассекречена. Кто-то проговорился кураторше группы. Она устроила скандал им и мне. Их дело - по клавишам пальцами дубасить, они пианисты, и спросится при поступлении в консерваторию первым делом специальность. А до коллоквиума еще надо продержаться, не вылететь с первого же экзамена.
В чем-то она была права. Вот так и запустили конвейер по выпуску пустоголовых исполнителей.
Эльфы так и порхали вокруг меня в Самарском музучилище. Ангельскими голосами пели, себе на челестах и цитрах аккомпанировали. А анонсированные в заглавии гоблины? А как же, бывали и гоблины. Я складывала их экзаменационные ответы в сусеки.
Экзамен по гармонии. Надо отдать должное гоблину: у него прекрасный слух, может сыграть все что угодно. Но есть и устная часть ответа. Что бы его спросить полегче?
«Волдемор-р-р-р, - говорю ему на гоблинском, - что такое доминантсептаккор-р-р-д?» Гоблин озадачен. Облегчаю ему задачу: «На какой ступени строится септаккор-р-р-д второй ступени?»
Гоблин делает неуловимо гоблинский жест. Молчит. «На второй. Ну-ка постройте! В до мажоре!»
Броня крепка, и танки наши быстры. Где в его броне ахиллесова пята?
«Вот гамма до мажор. Где в ней первая ступень?»
Юноша пожимает плечами. «Вот первая ступень: до. Где вторая?» - «?» - «Ну вот первая ступенечка лестницы. Вторая по соседству». Молодой гоблин тычет в си. Тоже, конечно, по соседству. Ничего, я полна терпения. «На лестнице первая ступень вот. А вторая где? Выше или ниже?»
Тут еще вопрос: пользуются ли гоблины лестницами?
Есть ответы и покороче. Молодая гоблинчиха лицом кругла, красна. Никогда ее не видела. Ну, мало ли… Она ведь заочница и мои четыре лекции в сессию пропустила. Что бы ее попроще спросить? «Сочинял ли Шопен вальсы?» Сама незаметно головой киваю. Девушка молчит. Может, по-гоблински «шопен» - то, что покупается на шопингах?
Ну хорошо. «Кто такой Моцарт?» Размышляет. В мозгах что-то брезжит. «Композитор?» Угадала…
Задаю вопрос уже из чистого любопытства. «Ну а вы кто такая?» Девушка оживляется: «Я повар! Очень хороший! Высокой квалификации! Вернулась из кулинарного техникума в родную деревню, а там во мне так нуждались! Но вакансия у них была только завклубом. Взяли и послали за высшим образованием!» Их жизнь… Обычаи и нравы гоблинов. Угадайте, в кастрюлю меня гоблины сунули, на сковородочке поджарили или сырьем съели.
***
В общей сложности я преподавала лет 50. Устного гоблинского наслушалась! (А письменного у них и нет.)
Поначалу всё шло гладко. На первый год работы в музучилище нагрузили меня как безотказного начинающего осла тринадцатью предметами. Коллеги с наслаждением скинули с себя, что заставляло чесать в затылке.
Я ввязалась в педпроцесс ретиво, не взбрыкивая. По неопытности взялась за гуж, не соизмеряя свои силы, не учитывая возможности-максимум и возможности-минимум ученика, игнорируя некоторую разницу в гнесинских методиках и реальной жизни. Наверное, я их любила, этих педагогически неприсмотренных и неухоженных детишек. Может, даже уважала. Пришла, осмотрелась - крупные какие экземпляры! Красивые! На голову выше меня! Им меня хоть видно-слышно? Объекты советского профессионального и идеологического насилия вздохнули и стали расправлять смятые лепестки.
Система многоэтажна. На нижнем этаже, подо мной, учащиеся пасутся. Теперь их стали называть «студенты» - и прекрасно! Звучит солидно и поднимает статус!
Я на втором этаже? Этому не бывать! Малодушно ныряю в студенческое море. Насилие, контроль, избиения палкой, наказания - увы. Не умею. В педагогических статьях рекомендуют: обязательно наказывать студентов! А накопилось в душе что негативное - немедленно скандал закатывайте! То же самое советуют и психологи, консультируя пап-мам. Берет такой устрашающего вида Папмам большой тамтам. Берет палку-колотушку. Надо спросить у дочери - я ее хоть раз наказывала?
Коллеги (кроме любимого и великого Ахматова) брезгливо кривились. Третий этаж - старшие товарищи и наставники - присматривали за мной, злорадно потирали ручки, ожидая провала, позора, падения престижа - что там еще на букву «п» есть? Перераспределение!
***
На экзамены по русской музлитературе пришла, в роли надзирательницы и Карающей Руки, завуч наша. Назовем ее ГП. Она обладала рядом больших достоинств: прекрасно импровизировала, сочиняла очень неплохую музыку. Только преподавать не умела. Текст, мысли всякие, сам процесс говорения - это было не ее стихией. Проецируя свои худшие качества на меня (свои лучшие оставляла себе), ГП вошла в класс. Сейчас устроит погром!
Сдавали вокалисты. Гнесинские методики предупреждали: вокалисты - инвалиды умственного труда. Обсевки музыкального сообщества. С ними попримитивнее надо! «Обсевки» мои букетами класс завалили - пионы, сирень. Обилие цветов усиливало подозрительность ГП. Подхалимаж какой!
Жара в Самаре в это время стояла обычная майская, сиренево-пионная, но ребятишки пришли в парадных концертных костюмах. Модные пиджаки - кажется, даже галстук-бабочку надели: они будущие солисты, им надо себя к сцене готовить. И вот выходит первый мальчик отвечать. Увы, забыла фамилию. Очень красивый - это у вокалистов профессиональное качество. Огромные серые глаза. Билет ему достался - «Четвертая симфония Танеева». ГП напряглась. «Сейчас его удрючу! Провал неминуем! Что Н. Э. в Танееве понимает, с ее-то Бахом да Бетховеном?!» Напрасно ждала: я понимала всё. В учебнике о Танееве мало, но ноты у нас были, я на учебник не опиралась, сама рассказывала.
Мальчик очень подробно и грамотно пустился пересказывать мою лекцию. (Вокалист - профессиональная хорошая память!) ГП в нетерпении рыла копытом землю. Ну, сколько можно теории! Музыку-то, небось, не знает?! «Хватит говорить. Темки поиграйте». - «А я вокалист! Я фортепиано не владею!» ГП когти выпустила и воспарила. Студент продолжил: «Я вам лучше спою». Спел все темы симфонии. Разочарованная ГП покинула класс. Певец тоже покинул, с пятеркой в зачетке.
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» от 26 августа 2021 года, № 15-16 (212-213)
и 9 сентября 2021 года, № 17 (214)