Генерал и писатель - «крестный отец» местного самоуправления
Аркадий СОЛАРЕВ *
Вот уже полгода мы живем под торжественной датой - 170-летие Самарской губернии. В эти полтора с лишним века уместилось много различных событий и людей, ее прославивших. Какие-то из этих событий практически постоянно на слуху, очень многие люди - тоже.
В 1865 году, то есть 156 лет назад, Самара впервые в своей истории оказалась практически впереди России всей. Именно здесь прошло первое в тогдашней империи губернское земское собрание, положившее начало всей отечественной системе местного самоуправления, жаркие споры о совершенствовании которой продолжаются и по сей день. На счету самарского земства, которое просуществовало немногим более полувека, немало добрых дел в самых разных сферах. Особенно в народном образовании, медицине, продовольственном обеспечении населения в период засух и голода и даже в статистике. Именно наше земство, опять же первым в Российской империи, издало 8-томник, в который вошли все статистические данные о губернии, им собранные.
О том, что сделало самарское земство за годы своего существования, есть множество статей, защищено немало диссертаций, поэтому нет смысла перечислять его достижения. Я же хочу рассказать о практически забытом самарцами человеке, который стоял у истоков этого явления.
7 февраля 1865 года самарское уездное земское собрание звоном специального, только что отлитого колокольчика, на котором была выбита дата «1865», открыл тогдашний самарский уездный предводитель дворянства Валерий Иванович ЧАРЫКОВ. Произошло это за три недели до губернского земского собрания, которое, несмотря на то, что открылось после уездного, почему-то до сих пор считается самым первым в тогдашней Российской империи.
Валерий Иванович Чарыков
[Spoiler (click to open)]
***
Уже до прибытия в 1861 году в Самару он был достаточно широко известен в Российской империи. Родился в Пензе в 1818-м, после окончания кадетского училища принимал участие во многих боевых операциях на Кавказе, был ранен. Потом был переведен в Александрийский гусарский полк, тот самый, который впоследствии стал именоваться «черными гусарами» и перед Первой мировой войной стоял в Самаре, где сейчас установлен памятник этим гусарам и даже открыт музей полка.
Еще будучи на военной службе, Чарыков совершил несколько путешествий за границу, нелегких в то время. Объехал Германию, Францию, Англию, Австрию, Италию и даже Мексику и Соединенные Штаты Северной Америки; побывал на Востоке, посетил северную Персию, Алжир, Египет, дважды был в Иерусалиме. В нем рано обозначились отличительные черты, характеризующие всю его последующую деятельность: неустанная работа, направленная на самообразование и ознакомление с западноевропейскою жизнью, и стремление ввести в России те преимущественно технические, культурные усовершенствования, которые им наблюдались за границей Российской империи. В этом отношении он может быть причислен к группе тех людей 40-х годов XIX века, которые шли в западническом направлении.
Перейдя на гражданскую службу, Чарыков стал чиновником особых поручений при графе Владимире Адлерберге, генерале и министре императорского двора, который, помимо прочего, курировал почтовое и удельное ведомства. Именно почтовое ведомство поручило Чарыкову в 1846 году провести ревизию почтовых учреждений Сибири вплоть до Камчатки.
В этой поездке он занимался, судя по всему, не только почтовыми делами. По возвращении в Петербург изложил свои путевые впечатления не только в служебном отчете, но и в большой статье «Заметки о торговых путях в Восточной Сибири», в которой подчеркнул желательность развития пароходства в Обском бассейне и указал на способы улучшения нашей торговли с Китаем. За эту статью его избрали членом Русского географического общества. Специалисты и сейчас считают, что она до сих пор не потеряла своей актуальности.
На Крымской войне он познакомился с Петром Алабиным. Чарыков был полевым почт-директором Крымской армии и награжден серебряной и бронзовой медалями за защиту Севастополя.
Медаль В. И. Чарыкова «За защиту Севастополя»
После этой войны вновь начались его заграничные поездки. Он был командирован в Европу для изучения тамошних способов добычи торфа и применения их в России. И опять служебный отчет, получивший полное одобрение, был издан в виде книги - «О торфяном производстве за границей». Кроме того, Чарыков учредил в Москве товарищество на вере (был тогда такой вид сегодняшних ООО) для производства фарфора на заводе, отапливаемом торфом, а через пару лет выпустил «Путевые заметки за границею» - первый российский практический путеводитель по Германии, Швейцарии, Италии, Франции и Голландии.
Один из моих друзей, отставной офицер ГРУ, которого я познакомил с биографией Чарыкова, улыбнулся: «Наш человек!» - и однозначно отметил, что этот российский командировочный, а в недалеком прошлом офицер, очевидно, занимался за границей сбором не только той информации, которая значилась в командировочном задании. Ни о какой службе внешней разведки в то время и речи не было, но, похоже, сами разведчики уже были.
Свои «западнические» взгляды Валерий Иванович пытался реализовать и на практике, организовав товарищества для разнообразных культурно-промышленных целей: например, для введения в Петербурге «общественных карет», для распространения в России различных сельскохозяйственных улучшений, для разработки на русском юге соли для сокращения ввоза ее из-за границы, и т. п.
Наиболее крупным из этих предприятий было акционерное общество «Городской Хозяин», которое планировало заниматься устройством водопроводов, газового освещения и хороших мостовых в почти трех десятках главнейших провинциальных городов России. Но все эти новшества встречали жесточайшее сопротивление сторонников «славянофильского» пути развития страны и так и не дошли до практического воплощения.
***
Весной 1861 года Чарыков переселился в Самару, где его жена Аделаида унаследовала от отца, одного из самых богатых самарских землевладельцев помещика Дмитрия Путилова, большие земельные наделы.
Вскоре Чарыков был избран Самарским уездным предводителем дворянства. В этой должности и открыл самое первое в Российской империи уездное земское собрание. Журналы этого собрания свидетельствуют о практической энергии, с которой Чарыков взялся за осуществление разнообразных задач, возложенных на земство. Вместе с коллегами он положил прочное основание земскому делу в Самарском уезде, в особенности по отношению к народному образованию и медицинской части.
Петр Алабин впоследствии писал: «Несмотря на свое высокое положение, им приобретенное прошедшей деятельностью, несмотря на свои значительные материальные средства, дававшие ему возможность существования спокойного и безмятежного, он отдался столь скромной по виду, но тяжелой и неустанной работе, какая выпала на долю первых деятелей земства, имевших целью улучшение народного быта во всех отношениях».
В числе наиболее активных местных деятелей того времени был Юрий Федорович Самарин. Работая совместно, Валерий Иванович, однако, нередко горячо спорил с ним на земских собраниях и очень часто расходился во мнениях. В этих разногласиях нельзя не видеть отражения резкой уже и в то время противоположности «западнических» воззрений Чарыкова и «славянофильских» - Самарина. Вполне возможно, что именно это и стало основной причиной того, что Чарыков вдруг добровольно ушел со всех самарских должностей, но он тут же оказался востребованным в других краях империи. Сначала стал симбирским вице-губернатором, где из-за постоянных хворей тамошнего губернатора, по сути дела, полностью выполнял его функции. Потом занял губернаторские кресла сначала в Вятке, а следом и в Минске.
Служа в Вятке, будущий ее почетный гражданин часто общался, хотя и заочно, с действующим почетным гражданином Вятки Петром Алабиным. В Самаре они, скорее всего, не встречались, так как Петр Владимирович прибыл в Самару из Вятки в то время, когда Чарыков уже был назначен симбирским вице-губернатором. Но после Симбирска, когда Чарыков стал вятским губернатором, между ними завязалась активная переписка. Они контактировали друг с другом чаще всего по вопросам создания в Севастополе музея обороны этого города, но, кроме того, Петр Алабин отправлял в Вятку экспонаты для местного музея, который он там создал, и книги для тамошней библиотеки, за что не раз получал письма с благодарностями от Чарыкова.
***
Закончив губернаторскую карьеру, Валерий Иванович переехал сначала в Крым, а потом в Курск, где умер в 1884 году, завещав похоронить себя в семейном склепе в Богдановке рядом с Аделаидой и Дмитрием Путиловым.
На самарском железнодорожном вокзале останки Валерия Чарыкова встречали земские гласные всех созывов и представители дворянского собрания. Они возложили на гроб венок с надписью: «Первому председателю Самарского уездного земского собрания, первого по времени открытия в Империи, и первому председателю Самарской уездной управы Валерию Ивановичу Чарыкову».
Склеп до 1930 года находился в часовне, которая стояла рядом с богдановским храмом в честь Казанской иконы Божией Матери. Этот кирпичный четырехстолпный пятикупольный храм в формах классицизма был построен в 1829 году Дмитрием Путиловым. Современники говорили, что храма, равного богдановскому по красоте, не было во всей провинциальной России.
Таким был богдановский храм
Проект его сделал академик Михаил Коринфский, ученик Андрея Воронихина, создавшего Казанский собор. На храмовой колокольне находился один из самых мощных колоколов, который весил 150 пудов, и звон которого разносился очень далеко от Богдановки. Вот что писали тогда об этой церкви: «Необычное для сельских церквей великолепие богдановского храма настолько поражало крестьян, что среди них сложилась легенда, будто строителя его после постройки сослали за то, что осмелился построить в селе храм, достойный столицы».
В 1930 году, через 46 лет после похорон Валерия Чарыкова, богдановский храм, часовню и семейные склепы возле нее взорвали. Кирпичи и даже надгробные плиты были растащены по Богдановке. Растащили их те, кто учился в школе и лечился в больнице, построенных на средства Чарыкова, молился в храме, который тоже содержался на его деньги. И их потомки. Тогдашний слоган «отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног» сработал безотказно. Но богдановский старожил Михаил Добиш говорит, что все наиболее ярые участники взрыва храма вскоре после его разрушения из-за внезапных болезней или травм ушли из жизни. Об этом ему рассказывала мать.
И вот что интересно. О подобном «божьем наказании» мне рассказывал свидетель уничтожения местного храма в селе Бобровка того же Кинельского района Валентин Ионов. Там в 1940-м году деревянную церковь просто стали ломать на дрова. Вокруг церкви собрались тогда чуть ли не все местные жители. Валентин Михайлович вспоминает, что такого жуткого женского плача и отборного мужского мата он никогда больше не слышал за всю свою жизнь. А четверо самых активных участников слома церкви после этого не прожили и года, хотя все они были моложе 30 лет.
Я если и не атеист, но уж точно агностик, как, наверное, и большинство из тех, кто сделан еще в Советском Союзе. Но, тем не менее, не могу не видеть здесь прямой связи между действиями и противодействием.
После разрушения богдановского храма среди его прихожан стали очень популярны копии картины неизвестного автора, на которой храм был изображен во всей красе. Одна из таких копий, выполненная маслом и на холсте, сегодня находится в местной церкви.
Тот же Михаил Добиш рассказал, что в 1955 году, когда в Богдановке строили мост через речушку Запрудку, он вместе с другими ребятишками бегал за скрепером, который сгребал землю на месте бывшей часовни и помещичьих склепов. И вдруг земля за скрепером провалилась. В образовавшейся яме, в которую едва не упали двое пацанов, была видна кирпичная кладка и что-то похожее на гробы. Но тракторист тут же прогнал ребятишек, засыпал яму и перевез свой скрепер на другое место.
- Увиденное тогда осталось со мной на всю жизнь, - говорит Михаил Владимирович. - А однажды, навещая на кладбище дедовские могилы, я стал разглядывать соседние захоронения и увидел два огромных мраморных надгробных камня в ближайших зарослях. Было понятно, что под ними нет могил, так как положены они были не по православным правилам. На одном из них написано «Валерий Иванович Чарыков», на другом - «Дмитрий Азарьевич Путилов». Уже потом я понял, что, скорее всего, после того как часовню и склеп взорвали, кто-то отвез эти камни на кладбище. Они долго там лежали, а потом вдруг куда-то исчезли.
- Обнаружились эти надгробия уже в XXI веке, - рассказывает протоиерей Валерий, настоятель теперешней богдановской церкви в честь Казанской иконы Божией Матери, расположенной сегодня в приспособленном помещении. - Однажды ко мне пришел человек, начавший строить дом на месте старенькой избушки. Он-то и нашел в ее фундаменте два мраморных надгробия. На одном значилась фамилия Чарыкова, на другом - Путилова. И спросил меня: «А что с ними делать?» Я долго не раздумывал и решил, что эти надгробия должны находиться возле церкви. Теперь они тут и лежат. Очень надеюсь, что когда закончится сооружение нашего нового храма, их можно будет установить неподалеку. А может быть, удастся под ними же и перезахоронить останки. Местонахождение бывшего склепа хорошо известно, там нет никаких строений. И если мы найдем деньги на проведение там археологических раскопок, то сможем найти и останки.
Кстати сказать, протоиерей Валерий считает, что память о Дмитрии Путилове, хотя, по некоторым историческим фактам, он временами был сатрап и самодур, то есть типичный представитель помещиков-крепостников той эпохи, тоже надо бы сохранить. При всем своем самодурстве он был умен, начитан, хорошо пел, играл на контрабасе, любил литературу и сам писал стихи, на которые композитор Александр Алябьев написал два романса, один из которых включается и в современные издания его произведений.
Публицист, философ и славянофил, сын автора «Аленького цветочка» Иван Аксаков писал о Путилове: «Умный и чрезвычайно начитанный, пропасть знает, стихом владеет довольно хорошо».
В своем богдановском имении Путилов создал практически профессиональный оркестр из дворовой челяди. А из его тамошнего дома в храм вел подземный ход, по которому он приходил на службы, неожиданно появляясь там чуть не из стены и наводя тем самым священный трепет на остальных прихожан. В 1854 году Дмитрий Азарьевич на свои средства построил и содержал в Богдановке кумысолечебницу, одну из самых первых в губернии, не имея с нее никаких коммерческих интересов, а исключительно из филантропических побуждений.
***
Но вернемся к его зятю. Быть первым в любом деле почетно. Тем более, быть «крестным отцом» дела, ставшего на несколько веков явлением во всей стране. Тайный советник, то есть генерал-лейтенант в переводе на воинские звания, писатель, как именовали его в Российской империи, Валерий Иванович Чарыков был первым в создании российского местного самоуправления. И потому память о нем в первую очередь должны хранить те, кто этим сегодня занимается. В музейной экспозиции Самарской губернской думы, правда, есть о нем небольшое упоминание, но даже без портрета.
Кстати, мои розыски портрета Чарыкова стали весьма интересными. В «Википедии», где тоже нет его изображения, говорится, что оно есть в Севастопольском музее обороны. Но, не найдя там портрета, мой запрос оттуда переадресовали в Музей истории Черноморского флота. Его сотрудники тоже не нашли такой портрет и добавили, что почему-то его нет и в трехтомнике Петра Рерберга «Севастопольцы», выпущенном к 50-летнему юбилею Крымской войны.
Так что столь хлопотные поиски в дальних краях оказались совершенно безрезультатными. А жизнь показала, что они были и совершенно ненужными. О них я упомянул в разговоре с Александром Завальным, чему тот сильно удивился, так как портрет Чарыкова давным-давно есть в электронной библиотеке СОУНБ. И буквально через несколько минут после этого нашего разговора главный библиограф ее краеведческого отдела Екатерина Лопатина прислала портрет Валерия Ивановича. Она же отметила, что на ее памяти никто и никогда им не интересовался. Так что абсолютно прав поэт, написавший еще почти двести лет тому назад, что «мы ленивы и нелюбопытны».
Портрет Валерия Ивановича, на мой взгляд, обязательно должен находиться и в зале заседаний городской думы Самары, поскольку нынешние думцы - прямые продолжатели дел гласных Самарского уездного земства, первое заседание которого открыто именно этим человеком. И потому свои заседания они должны проводить под строгим и зорким оком предка, который в пору своей работы в земстве главное внимание уделял развитию народного образования и такого же здравоохранения. Но председатель этой думы Алексей Дегтев в ответ на такое предложение сообщил, что на стенах зала заседаний якобы по причине каких-то их конструктивных особенностей портрет невозможно разместить.
Вполне вероятно, что в запасниках музея имени Алабина, если там хорошо поискать, найдется и тот колокольчик с цифрами «1865», звоном которого до конца 1917 года открывались все заседания земства. А если и не найдется, то можно легко отлить новодел. И именно его звоном, сигнализирующим о неразрывной связи времен, открывать сегодняшние заседания думы.
Словом, память о человеке, который дал официальный старт местному самоуправлению не только в Самаре, но и во всей России, должна быть достойно увековечена в нашем регионе.
* Заслуженный работник СМИ Самарской области, лауреат премии Союза журналистов СССР, «Золотое перо губернии».
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» от 8 июля 2021 года, № 14 (211)
Вот уже полгода мы живем под торжественной датой - 170-летие Самарской губернии. В эти полтора с лишним века уместилось много различных событий и людей, ее прославивших. Какие-то из этих событий практически постоянно на слуху, очень многие люди - тоже.
В 1865 году, то есть 156 лет назад, Самара впервые в своей истории оказалась практически впереди России всей. Именно здесь прошло первое в тогдашней империи губернское земское собрание, положившее начало всей отечественной системе местного самоуправления, жаркие споры о совершенствовании которой продолжаются и по сей день. На счету самарского земства, которое просуществовало немногим более полувека, немало добрых дел в самых разных сферах. Особенно в народном образовании, медицине, продовольственном обеспечении населения в период засух и голода и даже в статистике. Именно наше земство, опять же первым в Российской империи, издало 8-томник, в который вошли все статистические данные о губернии, им собранные.
О том, что сделало самарское земство за годы своего существования, есть множество статей, защищено немало диссертаций, поэтому нет смысла перечислять его достижения. Я же хочу рассказать о практически забытом самарцами человеке, который стоял у истоков этого явления.
7 февраля 1865 года самарское уездное земское собрание звоном специального, только что отлитого колокольчика, на котором была выбита дата «1865», открыл тогдашний самарский уездный предводитель дворянства Валерий Иванович ЧАРЫКОВ. Произошло это за три недели до губернского земского собрания, которое, несмотря на то, что открылось после уездного, почему-то до сих пор считается самым первым в тогдашней Российской империи.
Валерий Иванович Чарыков
[Spoiler (click to open)]
***
Уже до прибытия в 1861 году в Самару он был достаточно широко известен в Российской империи. Родился в Пензе в 1818-м, после окончания кадетского училища принимал участие во многих боевых операциях на Кавказе, был ранен. Потом был переведен в Александрийский гусарский полк, тот самый, который впоследствии стал именоваться «черными гусарами» и перед Первой мировой войной стоял в Самаре, где сейчас установлен памятник этим гусарам и даже открыт музей полка.
Еще будучи на военной службе, Чарыков совершил несколько путешествий за границу, нелегких в то время. Объехал Германию, Францию, Англию, Австрию, Италию и даже Мексику и Соединенные Штаты Северной Америки; побывал на Востоке, посетил северную Персию, Алжир, Египет, дважды был в Иерусалиме. В нем рано обозначились отличительные черты, характеризующие всю его последующую деятельность: неустанная работа, направленная на самообразование и ознакомление с западноевропейскою жизнью, и стремление ввести в России те преимущественно технические, культурные усовершенствования, которые им наблюдались за границей Российской империи. В этом отношении он может быть причислен к группе тех людей 40-х годов XIX века, которые шли в западническом направлении.
Перейдя на гражданскую службу, Чарыков стал чиновником особых поручений при графе Владимире Адлерберге, генерале и министре императорского двора, который, помимо прочего, курировал почтовое и удельное ведомства. Именно почтовое ведомство поручило Чарыкову в 1846 году провести ревизию почтовых учреждений Сибири вплоть до Камчатки.
В этой поездке он занимался, судя по всему, не только почтовыми делами. По возвращении в Петербург изложил свои путевые впечатления не только в служебном отчете, но и в большой статье «Заметки о торговых путях в Восточной Сибири», в которой подчеркнул желательность развития пароходства в Обском бассейне и указал на способы улучшения нашей торговли с Китаем. За эту статью его избрали членом Русского географического общества. Специалисты и сейчас считают, что она до сих пор не потеряла своей актуальности.
На Крымской войне он познакомился с Петром Алабиным. Чарыков был полевым почт-директором Крымской армии и награжден серебряной и бронзовой медалями за защиту Севастополя.
Медаль В. И. Чарыкова «За защиту Севастополя»
После этой войны вновь начались его заграничные поездки. Он был командирован в Европу для изучения тамошних способов добычи торфа и применения их в России. И опять служебный отчет, получивший полное одобрение, был издан в виде книги - «О торфяном производстве за границей». Кроме того, Чарыков учредил в Москве товарищество на вере (был тогда такой вид сегодняшних ООО) для производства фарфора на заводе, отапливаемом торфом, а через пару лет выпустил «Путевые заметки за границею» - первый российский практический путеводитель по Германии, Швейцарии, Италии, Франции и Голландии.
Один из моих друзей, отставной офицер ГРУ, которого я познакомил с биографией Чарыкова, улыбнулся: «Наш человек!» - и однозначно отметил, что этот российский командировочный, а в недалеком прошлом офицер, очевидно, занимался за границей сбором не только той информации, которая значилась в командировочном задании. Ни о какой службе внешней разведки в то время и речи не было, но, похоже, сами разведчики уже были.
Свои «западнические» взгляды Валерий Иванович пытался реализовать и на практике, организовав товарищества для разнообразных культурно-промышленных целей: например, для введения в Петербурге «общественных карет», для распространения в России различных сельскохозяйственных улучшений, для разработки на русском юге соли для сокращения ввоза ее из-за границы, и т. п.
Наиболее крупным из этих предприятий было акционерное общество «Городской Хозяин», которое планировало заниматься устройством водопроводов, газового освещения и хороших мостовых в почти трех десятках главнейших провинциальных городов России. Но все эти новшества встречали жесточайшее сопротивление сторонников «славянофильского» пути развития страны и так и не дошли до практического воплощения.
***
Весной 1861 года Чарыков переселился в Самару, где его жена Аделаида унаследовала от отца, одного из самых богатых самарских землевладельцев помещика Дмитрия Путилова, большие земельные наделы.
Вскоре Чарыков был избран Самарским уездным предводителем дворянства. В этой должности и открыл самое первое в Российской империи уездное земское собрание. Журналы этого собрания свидетельствуют о практической энергии, с которой Чарыков взялся за осуществление разнообразных задач, возложенных на земство. Вместе с коллегами он положил прочное основание земскому делу в Самарском уезде, в особенности по отношению к народному образованию и медицинской части.
Петр Алабин впоследствии писал: «Несмотря на свое высокое положение, им приобретенное прошедшей деятельностью, несмотря на свои значительные материальные средства, дававшие ему возможность существования спокойного и безмятежного, он отдался столь скромной по виду, но тяжелой и неустанной работе, какая выпала на долю первых деятелей земства, имевших целью улучшение народного быта во всех отношениях».
В числе наиболее активных местных деятелей того времени был Юрий Федорович Самарин. Работая совместно, Валерий Иванович, однако, нередко горячо спорил с ним на земских собраниях и очень часто расходился во мнениях. В этих разногласиях нельзя не видеть отражения резкой уже и в то время противоположности «западнических» воззрений Чарыкова и «славянофильских» - Самарина. Вполне возможно, что именно это и стало основной причиной того, что Чарыков вдруг добровольно ушел со всех самарских должностей, но он тут же оказался востребованным в других краях империи. Сначала стал симбирским вице-губернатором, где из-за постоянных хворей тамошнего губернатора, по сути дела, полностью выполнял его функции. Потом занял губернаторские кресла сначала в Вятке, а следом и в Минске.
Служа в Вятке, будущий ее почетный гражданин часто общался, хотя и заочно, с действующим почетным гражданином Вятки Петром Алабиным. В Самаре они, скорее всего, не встречались, так как Петр Владимирович прибыл в Самару из Вятки в то время, когда Чарыков уже был назначен симбирским вице-губернатором. Но после Симбирска, когда Чарыков стал вятским губернатором, между ними завязалась активная переписка. Они контактировали друг с другом чаще всего по вопросам создания в Севастополе музея обороны этого города, но, кроме того, Петр Алабин отправлял в Вятку экспонаты для местного музея, который он там создал, и книги для тамошней библиотеки, за что не раз получал письма с благодарностями от Чарыкова.
***
Закончив губернаторскую карьеру, Валерий Иванович переехал сначала в Крым, а потом в Курск, где умер в 1884 году, завещав похоронить себя в семейном склепе в Богдановке рядом с Аделаидой и Дмитрием Путиловым.
На самарском железнодорожном вокзале останки Валерия Чарыкова встречали земские гласные всех созывов и представители дворянского собрания. Они возложили на гроб венок с надписью: «Первому председателю Самарского уездного земского собрания, первого по времени открытия в Империи, и первому председателю Самарской уездной управы Валерию Ивановичу Чарыкову».
Склеп до 1930 года находился в часовне, которая стояла рядом с богдановским храмом в честь Казанской иконы Божией Матери. Этот кирпичный четырехстолпный пятикупольный храм в формах классицизма был построен в 1829 году Дмитрием Путиловым. Современники говорили, что храма, равного богдановскому по красоте, не было во всей провинциальной России.
Таким был богдановский храм
Проект его сделал академик Михаил Коринфский, ученик Андрея Воронихина, создавшего Казанский собор. На храмовой колокольне находился один из самых мощных колоколов, который весил 150 пудов, и звон которого разносился очень далеко от Богдановки. Вот что писали тогда об этой церкви: «Необычное для сельских церквей великолепие богдановского храма настолько поражало крестьян, что среди них сложилась легенда, будто строителя его после постройки сослали за то, что осмелился построить в селе храм, достойный столицы».
В 1930 году, через 46 лет после похорон Валерия Чарыкова, богдановский храм, часовню и семейные склепы возле нее взорвали. Кирпичи и даже надгробные плиты были растащены по Богдановке. Растащили их те, кто учился в школе и лечился в больнице, построенных на средства Чарыкова, молился в храме, который тоже содержался на его деньги. И их потомки. Тогдашний слоган «отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног» сработал безотказно. Но богдановский старожил Михаил Добиш говорит, что все наиболее ярые участники взрыва храма вскоре после его разрушения из-за внезапных болезней или травм ушли из жизни. Об этом ему рассказывала мать.
И вот что интересно. О подобном «божьем наказании» мне рассказывал свидетель уничтожения местного храма в селе Бобровка того же Кинельского района Валентин Ионов. Там в 1940-м году деревянную церковь просто стали ломать на дрова. Вокруг церкви собрались тогда чуть ли не все местные жители. Валентин Михайлович вспоминает, что такого жуткого женского плача и отборного мужского мата он никогда больше не слышал за всю свою жизнь. А четверо самых активных участников слома церкви после этого не прожили и года, хотя все они были моложе 30 лет.
Я если и не атеист, но уж точно агностик, как, наверное, и большинство из тех, кто сделан еще в Советском Союзе. Но, тем не менее, не могу не видеть здесь прямой связи между действиями и противодействием.
После разрушения богдановского храма среди его прихожан стали очень популярны копии картины неизвестного автора, на которой храм был изображен во всей красе. Одна из таких копий, выполненная маслом и на холсте, сегодня находится в местной церкви.
Тот же Михаил Добиш рассказал, что в 1955 году, когда в Богдановке строили мост через речушку Запрудку, он вместе с другими ребятишками бегал за скрепером, который сгребал землю на месте бывшей часовни и помещичьих склепов. И вдруг земля за скрепером провалилась. В образовавшейся яме, в которую едва не упали двое пацанов, была видна кирпичная кладка и что-то похожее на гробы. Но тракторист тут же прогнал ребятишек, засыпал яму и перевез свой скрепер на другое место.
- Увиденное тогда осталось со мной на всю жизнь, - говорит Михаил Владимирович. - А однажды, навещая на кладбище дедовские могилы, я стал разглядывать соседние захоронения и увидел два огромных мраморных надгробных камня в ближайших зарослях. Было понятно, что под ними нет могил, так как положены они были не по православным правилам. На одном из них написано «Валерий Иванович Чарыков», на другом - «Дмитрий Азарьевич Путилов». Уже потом я понял, что, скорее всего, после того как часовню и склеп взорвали, кто-то отвез эти камни на кладбище. Они долго там лежали, а потом вдруг куда-то исчезли.
- Обнаружились эти надгробия уже в XXI веке, - рассказывает протоиерей Валерий, настоятель теперешней богдановской церкви в честь Казанской иконы Божией Матери, расположенной сегодня в приспособленном помещении. - Однажды ко мне пришел человек, начавший строить дом на месте старенькой избушки. Он-то и нашел в ее фундаменте два мраморных надгробия. На одном значилась фамилия Чарыкова, на другом - Путилова. И спросил меня: «А что с ними делать?» Я долго не раздумывал и решил, что эти надгробия должны находиться возле церкви. Теперь они тут и лежат. Очень надеюсь, что когда закончится сооружение нашего нового храма, их можно будет установить неподалеку. А может быть, удастся под ними же и перезахоронить останки. Местонахождение бывшего склепа хорошо известно, там нет никаких строений. И если мы найдем деньги на проведение там археологических раскопок, то сможем найти и останки.
Кстати сказать, протоиерей Валерий считает, что память о Дмитрии Путилове, хотя, по некоторым историческим фактам, он временами был сатрап и самодур, то есть типичный представитель помещиков-крепостников той эпохи, тоже надо бы сохранить. При всем своем самодурстве он был умен, начитан, хорошо пел, играл на контрабасе, любил литературу и сам писал стихи, на которые композитор Александр Алябьев написал два романса, один из которых включается и в современные издания его произведений.
Публицист, философ и славянофил, сын автора «Аленького цветочка» Иван Аксаков писал о Путилове: «Умный и чрезвычайно начитанный, пропасть знает, стихом владеет довольно хорошо».
В своем богдановском имении Путилов создал практически профессиональный оркестр из дворовой челяди. А из его тамошнего дома в храм вел подземный ход, по которому он приходил на службы, неожиданно появляясь там чуть не из стены и наводя тем самым священный трепет на остальных прихожан. В 1854 году Дмитрий Азарьевич на свои средства построил и содержал в Богдановке кумысолечебницу, одну из самых первых в губернии, не имея с нее никаких коммерческих интересов, а исключительно из филантропических побуждений.
***
Но вернемся к его зятю. Быть первым в любом деле почетно. Тем более, быть «крестным отцом» дела, ставшего на несколько веков явлением во всей стране. Тайный советник, то есть генерал-лейтенант в переводе на воинские звания, писатель, как именовали его в Российской империи, Валерий Иванович Чарыков был первым в создании российского местного самоуправления. И потому память о нем в первую очередь должны хранить те, кто этим сегодня занимается. В музейной экспозиции Самарской губернской думы, правда, есть о нем небольшое упоминание, но даже без портрета.
Кстати, мои розыски портрета Чарыкова стали весьма интересными. В «Википедии», где тоже нет его изображения, говорится, что оно есть в Севастопольском музее обороны. Но, не найдя там портрета, мой запрос оттуда переадресовали в Музей истории Черноморского флота. Его сотрудники тоже не нашли такой портрет и добавили, что почему-то его нет и в трехтомнике Петра Рерберга «Севастопольцы», выпущенном к 50-летнему юбилею Крымской войны.
Так что столь хлопотные поиски в дальних краях оказались совершенно безрезультатными. А жизнь показала, что они были и совершенно ненужными. О них я упомянул в разговоре с Александром Завальным, чему тот сильно удивился, так как портрет Чарыкова давным-давно есть в электронной библиотеке СОУНБ. И буквально через несколько минут после этого нашего разговора главный библиограф ее краеведческого отдела Екатерина Лопатина прислала портрет Валерия Ивановича. Она же отметила, что на ее памяти никто и никогда им не интересовался. Так что абсолютно прав поэт, написавший еще почти двести лет тому назад, что «мы ленивы и нелюбопытны».
Портрет Валерия Ивановича, на мой взгляд, обязательно должен находиться и в зале заседаний городской думы Самары, поскольку нынешние думцы - прямые продолжатели дел гласных Самарского уездного земства, первое заседание которого открыто именно этим человеком. И потому свои заседания они должны проводить под строгим и зорким оком предка, который в пору своей работы в земстве главное внимание уделял развитию народного образования и такого же здравоохранения. Но председатель этой думы Алексей Дегтев в ответ на такое предложение сообщил, что на стенах зала заседаний якобы по причине каких-то их конструктивных особенностей портрет невозможно разместить.
Вполне вероятно, что в запасниках музея имени Алабина, если там хорошо поискать, найдется и тот колокольчик с цифрами «1865», звоном которого до конца 1917 года открывались все заседания земства. А если и не найдется, то можно легко отлить новодел. И именно его звоном, сигнализирующим о неразрывной связи времен, открывать сегодняшние заседания думы.
Словом, память о человеке, который дал официальный старт местному самоуправлению не только в Самаре, но и во всей России, должна быть достойно увековечена в нашем регионе.
* Заслуженный работник СМИ Самарской области, лауреат премии Союза журналистов СССР, «Золотое перо губернии».
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» от 8 июля 2021 года, № 14 (211)