О родном языке
Дополнение к рассказам Аиды serebryakovaa О пользе изучения иностранных языков. Или лекарство от снобизма. и Тамары tamara_borisova Старая тетрадка. Конецкий.
Полковник Абель рассказывал:
Он был в первом выпуске первой советской разведшколы. Их отправили в Европу восстанавливать резидентуру царской разведки. Он приехал в немецкий городок, про который изучил все - вплоть до цвета тротуаров. Когда он подошел к домику, который он тоже знал во всех ракурсах, из подворотни выскочил мужик - про которого он только запомнил, что он был в большой кепке - и на чистом русском языке спросил: - Друг, где здесь поссать?
Абель машинально ответил: - Хоть в этой подворотне, хоть в той - тоже, конечно, по-русски. Мужик ушел в подворотню, а до Абеля дошло, как он прокололся. Он медленно, стараясь не дергаться, подхватил свой чемоданчик и пошел обратно на вокзал. Там он долго сидел и ждал, когда его возьмут. Но то ли у немецкой контрразведки что-то не срослось, то ли «мужик в большой кепке» был действительно случайным, но через некоторое время он сел в поезд и поехал в следующий немецкий городок.
Этот рассказ был в книжке о Кононе Молодом.
Вот нашел - книжка Валерия Аграновского:
Представьте: раннее утро. Ни души. Иду по сонному переулку, высматриваю нужный мне номер дома. Навстречу движется издали какой-то человек в кожаной кепке с большим козырьком, эта кепка - единственное, что я запомнил. Вдруг,поравнявшись со мной, он меня спрашивает. "Слушай, - говорит, - ты не знаешь, где тут можно поссать?" - "Чего?!" Он повторяет вопрос. "Да зайди, - говорю, - хоть в ту или эту подворотню". Он исчезает в подворотне, и только тогда я понимаю, что он спросил меня по-русски, и я по-русски же ему ответил! Ну, думаю, все: провал. И это называется первый советский шпион! Окончил с похвальной грамотой! И - всего полчаса в Гамбурге! Возвращаюсь на вокзальную площадь, сажусь на скамеечку, ставлю у ног чемодан и жду, как вы понимаете, ареста. Пять часов ждал. Не дождался... До сих пор не знаю, кто был этот, в кожаной кепке, и вообще, что случилось: вариантов так много, что ломать голову нет никакого смысла. У меня был знакомый еврей-закройщик, уроженец Западной Белоруссии, я шил у него костюм. Так он, говорит, хотел писать "бумагу в правительство" по поводу ширины брюк(тогда была мода на матросские клеши), а то, говорит, учат у нас где-нибудь "людей на шпионов",потом отправляют куда-нибудь "у в Лондон с парашютом", и через десять минут после приземления их "берут"! Почему? - спрашивал и сам отвечал: "Бруки"!
Вот и я мучаюсь: вдруг это не случайность, а он по "брукам" узнал во мне русского?
Вспомнил анекдот:
МИ-5 (или МИ-6 - в общем, британская контрразведка) знала, что в центре Лондона свободно гуляет советский разведчик, но никак не могла его поймать. На специальном совещании присутствовал суперинтендант Скотленд-Ярда. Он сказал:
- Дайте мне 5 агентов - через три дня вы получите своего шпиона.
Действительно, через день шпион был пойман.
- Как Вам это удалось? - изумлялись контрразведчики.
- Все очень просто. В Лондоне 6 общественных туалетов. Ни один уважающий себя европеец, кроме русского, не будет застегивать ширинку на ходу.
Вот еще про Конона Молодого - про несовместимость европейского и советского:
Какое-то время его, как и Рудольфа Ивановича Абеля, мы возили на встречи с разными коллективами, я, например, даже был на двух таких встречах - в ЦК ВЛКСМ и на ЗИЛе. Потом и они прекратились, так что "пенсионный покой" Конона Трофимовича уже ничто не нарушало, он мог отдыхать, живя на даче и собирая, положим, грибы.
Почему так случилось? Вот пример. На автозаводе ему показали сначала производство - водили по службам и цехам, а потом пригласили в зал, битком набитый молодыми рабочими. Конечно, бурные аплодисменты - авансом. А он, откровенно сказать вам, буквально потрясенный хаосом и низкой производительностью труда (конец шестидесятых годов, чем еще ЗИЛ мог перед ним похвастать?), вышел на трибуну и прямо так и сказал: какой же у вас, дорогие товарищи, бардак на заводе! Я бы такое, извините за выражение, и дня не потерпел на моей фирме! Вот дайте мне ваш завод на один только год, я из него конфетку сделаю, наведу порядок и дисциплину, ну, разумеется, и рублем никого не обижу! Тут уж аплодисменты были не из вежливости, а по существу, честно им заработанные.
После этого случая тогдашний "Первый" сказал Конону Трофимовичу так: пора бы вам, коммунисту, избавляться от мелкособственнических замашек, а Конон возьми и перебей: почему "мелко"? "Крупно" собственнических! Мне, мол, нет нужды, как Леонидову, игравшему Отелло, настраиваться в антракте ревностью к Яго, чтобы потом получилось на сцене, как "взаправду": я действительно ревную! Я, как истинный коммунист, хочу, чтобы наша промышленность и экономика... Но "Первый" такие речи не любил, а потому, прервав его, сказал:
- И все же надо вам, Конон Трофимович, обойтись без чуждой нам психологии!
А он: - Чуждой? Меня всю жизнь, как зайца учат зажигать спички, учили делать так, чтобы моему народу жилось хорошо, и вот теперь, когда я спички зажигать научился и кое в чем стал разбираться, вы говорите: чуждая психология, надо от нее избавляться!