Сестра
Когда Сидоров ходил в среднюю группу (года в четыре), его часто приходила забирать из сада домой сестра, которая уже училась в третьем классе. Заходила за ним по пути из второй смены школы. А Сидорову хотелось, чтобы его забирала мама, и он злился на сестру и требовательно кричал на неё:
- Зови меня Николай Александрович!
Сестра делала вид, что всё нормально, но Сидоров знал, что у ворот детского сада их ждут сестрины подружки: Тихомирова с Милосердовой. И ему от неё и от них влетит. От этого он ещё больше злился и обзывался на сестру:
- ДурА! - с ударением на "а".
Мама Гришки Коданцева смотрела на сидоровские выкидоны и качала головой:
- Как ты можешь так относиться к родной сестре?!
Тогда Сидоров топал ногой, уже обутой в ботиночек с незавязанными шнурками, плакал и кричал:
- Ы! Ы!
Всех друзей забирали мамы или бабушки, а его - сестра. Сидоров из-за этого чувствовал себя забытым и оставленным, и слушаться сестру категорически не хотел. А мама в этот год училась на курсах кройки и шитья в Раменском и за Сидоровым приходить не могла. Но ему на эти курсы было совершенно наплевать. Он твёрдо хотел, чтобы его домой забирала мама.
Они выходили из детского сада, и ухо Сидорова оказывалось в руке сестры. И хотя таскала она его совсем не больно, ему было обидно, и он снова кричал ей:
- ДурА!
А подруги сестры вытаскивали свои языки и говорили Сидорову:
- Нэнэнэ!
И жизнь Сидорову казалась совершенно бессмысленной.
Но вот они приходили домой, и сестра начинала рассказывать обо всём папе. И Сидорова ставили в угол или просто ругали. А потом приезжала мама, и они садились ужинать. И жизнь начинала налаживаться.
- Зови меня Николай Александрович!
Сестра делала вид, что всё нормально, но Сидоров знал, что у ворот детского сада их ждут сестрины подружки: Тихомирова с Милосердовой. И ему от неё и от них влетит. От этого он ещё больше злился и обзывался на сестру:
- ДурА! - с ударением на "а".
Мама Гришки Коданцева смотрела на сидоровские выкидоны и качала головой:
- Как ты можешь так относиться к родной сестре?!
Тогда Сидоров топал ногой, уже обутой в ботиночек с незавязанными шнурками, плакал и кричал:
- Ы! Ы!
Всех друзей забирали мамы или бабушки, а его - сестра. Сидоров из-за этого чувствовал себя забытым и оставленным, и слушаться сестру категорически не хотел. А мама в этот год училась на курсах кройки и шитья в Раменском и за Сидоровым приходить не могла. Но ему на эти курсы было совершенно наплевать. Он твёрдо хотел, чтобы его домой забирала мама.
Они выходили из детского сада, и ухо Сидорова оказывалось в руке сестры. И хотя таскала она его совсем не больно, ему было обидно, и он снова кричал ей:
- ДурА!
А подруги сестры вытаскивали свои языки и говорили Сидорову:
- Нэнэнэ!
И жизнь Сидорову казалась совершенно бессмысленной.
Но вот они приходили домой, и сестра начинала рассказывать обо всём папе. И Сидорова ставили в угол или просто ругали. А потом приезжала мама, и они садились ужинать. И жизнь начинала налаживаться.