стрельба
Оригинал взят у roar22 в стрельба
В Кремле стрельба.
Путин в шкафу, Медведев под плюшевым креслом.
Приглушенный диалог.
Из шкафа:
"Если стремительно выскочить и рвануть влево, там кусты сирени.
Но бежать надо по очереди, не кучно".
Из-под кресла:
"По очереди не получится, она автоматная".
"Не привлечем внимания - не будет автоматной".
Кресло медленно ползет в сторону окна:
"Буряты строчат, как дышат".
Кресло уже рядом с окном. Лезет на стенку и бормочет
"Акыны, дети степей, ёпть".
Из шкафа:
"Не паникуй, здесь не степь".
"То-то и оно. Дорого бы дал".
Кресло медленно поднимается на уровень подоконника и выглядывает наружу.
Снаружи раздается очередь,
кресло вместе с подоконником в панике валится на паркет.
Из шкафа:
"Жив?"
Из-под подоконника:
"Стреляет, падла, прямо из сирени".
"Бурят?"
"Нет, Шойгу [министр обороны].
Но оскал такой же".
"А он-то почему?"
"Ага, сейчас пойду спросить".
Новая очередь.
С потолка с грохотом падает люстра, накрывая подоконник, который на кресле.
Из-под люстры:
"Пристрелялся акын. Мушки с нас не сводит".
Из шкафа:
"А ведь был надежно прикормлен".
"Решил подправить себе биографию.
Торопится до Нюрнберга".
Раздается адский взрыв,
от стены отваливается большой кусок и накрывает ползущую люстру.
Люстра с куском стены приближается к дыре, выглядывает наружу, сообщает:
"Это уже Иванов, Серега [глава администрации президента РФ].
С гаубицы чешет".
"По нам?"
"А то нет, по сирени".
"Да на кой мы им сдались?!"
"Мы, не знаю. А ты пока точно не сдался. И не советую.
Пришьют раньше, чем кальсонами помашешь.
Кальсоны носишь?"
"Димон, не до шуток".
Пауза в бою.
Из шкафа ни звука, одно сопение.
"Вован, Вован!! Ты живой? Осколком задело?"
Шкаф, печально:
"Я вот думаю, что все это на руку Порошенко [президент Украины].
Не находишь?"
В ответ:
"Тут свой зад спасти бы, а он про чужую руку.
Вот доиграешься ты со своей конспирологией".
На этом месте философский спор прерывается.
Вибрирует паркет, дрожь охватывает здание,
сверху рушится потолок с лепниной Врубеля.
Из шкафа после обвала:
"Кто это?"
Из-под Врубеля, который шустро ползет в сторону шкафа:
"Игорь Сечин [президент Роснефти], кто ж еще!
В Кремлевском военном округе только он мастер
веерной стрельбы ракетным комплексом от пояса. Красаве́ц".
Шкаф, продолжая дрожать:
"Да что ж я Сечину сделал?!"
Кусок стены в один голос с креслом:
"Неважно что, если мог больше".
Прежде чем до шкафа доходит смысл фразы,
из потолочной дыры раздается разрывающий душу вой
пикирующего бомбардировщика.
Свист бомбы, яркая вспышка, скважина в полу, все уносится в адском вихре.
На краю воронки стоит косой шкаф:
"Вот бомба просвистела и ага.
От кого ответка?"
Со шкафа, из-под куска Врубеля, прикрытого веточкой сирени,
раздается охрипший голосок, полный пыли и смертельной скуки:
"Слава Володин [первый зам Иванова Сереги].
Комсомольский вожак и камикадзе.
Снова промазал".
Шкаф, устало:
"Ну, вроде, атаку отбили.
Теперь до МКАДа добраться".
Сирень, зевая:
"Не, это только первая волна.
Сейчас пропагандисты придвинутся, киселевы-соловьевы.
Те не мажут".
"Не бэ, прорвемся".
"На этот случай есть Жирик.
Он у них заградительный отряд.
Так что предлагаю поспать перед геройским финалом.
Здоровье важнее".
Храп.
Из-за кулис раздается нарастающий скрежет гусениц Киселева.
В Кремле стрельба.
Путин в шкафу, Медведев под плюшевым креслом.
Приглушенный диалог.
Из шкафа:
"Если стремительно выскочить и рвануть влево, там кусты сирени.
Но бежать надо по очереди, не кучно".
Из-под кресла:
"По очереди не получится, она автоматная".
"Не привлечем внимания - не будет автоматной".
Кресло медленно ползет в сторону окна:
"Буряты строчат, как дышат".
Кресло уже рядом с окном. Лезет на стенку и бормочет
"Акыны, дети степей, ёпть".
Из шкафа:
"Не паникуй, здесь не степь".
"То-то и оно. Дорого бы дал".
Кресло медленно поднимается на уровень подоконника и выглядывает наружу.
Снаружи раздается очередь,
кресло вместе с подоконником в панике валится на паркет.
Из шкафа:
"Жив?"
Из-под подоконника:
"Стреляет, падла, прямо из сирени".
"Бурят?"
"Нет, Шойгу [министр обороны].
Но оскал такой же".
"А он-то почему?"
"Ага, сейчас пойду спросить".
Новая очередь.
С потолка с грохотом падает люстра, накрывая подоконник, который на кресле.
Из-под люстры:
"Пристрелялся акын. Мушки с нас не сводит".
Из шкафа:
"А ведь был надежно прикормлен".
"Решил подправить себе биографию.
Торопится до Нюрнберга".
Раздается адский взрыв,
от стены отваливается большой кусок и накрывает ползущую люстру.
Люстра с куском стены приближается к дыре, выглядывает наружу, сообщает:
"Это уже Иванов, Серега [глава администрации президента РФ].
С гаубицы чешет".
"По нам?"
"А то нет, по сирени".
"Да на кой мы им сдались?!"
"Мы, не знаю. А ты пока точно не сдался. И не советую.
Пришьют раньше, чем кальсонами помашешь.
Кальсоны носишь?"
"Димон, не до шуток".
Пауза в бою.
Из шкафа ни звука, одно сопение.
"Вован, Вован!! Ты живой? Осколком задело?"
Шкаф, печально:
"Я вот думаю, что все это на руку Порошенко [президент Украины].
Не находишь?"
В ответ:
"Тут свой зад спасти бы, а он про чужую руку.
Вот доиграешься ты со своей конспирологией".
На этом месте философский спор прерывается.
Вибрирует паркет, дрожь охватывает здание,
сверху рушится потолок с лепниной Врубеля.
Из шкафа после обвала:
"Кто это?"
Из-под Врубеля, который шустро ползет в сторону шкафа:
"Игорь Сечин [президент Роснефти], кто ж еще!
В Кремлевском военном округе только он мастер
веерной стрельбы ракетным комплексом от пояса. Красаве́ц".
Шкаф, продолжая дрожать:
"Да что ж я Сечину сделал?!"
Кусок стены в один голос с креслом:
"Неважно что, если мог больше".
Прежде чем до шкафа доходит смысл фразы,
из потолочной дыры раздается разрывающий душу вой
пикирующего бомбардировщика.
Свист бомбы, яркая вспышка, скважина в полу, все уносится в адском вихре.
На краю воронки стоит косой шкаф:
"Вот бомба просвистела и ага.
От кого ответка?"
Со шкафа, из-под куска Врубеля, прикрытого веточкой сирени,
раздается охрипший голосок, полный пыли и смертельной скуки:
"Слава Володин [первый зам Иванова Сереги].
Комсомольский вожак и камикадзе.
Снова промазал".
Шкаф, устало:
"Ну, вроде, атаку отбили.
Теперь до МКАДа добраться".
Сирень, зевая:
"Не, это только первая волна.
Сейчас пропагандисты придвинутся, киселевы-соловьевы.
Те не мажут".
"Не бэ, прорвемся".
"На этот случай есть Жирик.
Он у них заградительный отряд.
Так что предлагаю поспать перед геройским финалом.
Здоровье важнее".
Храп.
Из-за кулис раздается нарастающий скрежет гусениц Киселева.