стрельба
В Кремле стрельба. Путин в шкафу, Медведев под плюшевым креслом. Приглушенный диалог.
Из шкафа: "Если стремительно выскочить и рвануть влево, там кусты сирени. Но бежать надо по очереди, не кучно".
Из-под кресла: "По очереди не получится, она автоматная".
"Не привлечем внимания - не будет автоматной".
Кресло медленно ползет в сторону окна: "Буряты строчат, как дышат". Кресло уже рядом с окном. Лезет на стенку и бормочет: "Акыны, дети степей, ёпть".
Из шкафа: "Не паникуй, здесь не степь".
"То-то и оно. Дорого бы дал". Кресло медленно поднимается на уровень подоконника и выглядывает наружу. Снаружи раздается очередь, кресло вместе с подоконником в панике валится на паркет.
Из шкафа: "Жив?"
Из-под подоконника: "Стреляет, падла, прямо из сирени".
"Бурят?"
"Нет, Шойгу [министр обороны]. Но оскал такой же".
"А он-то почему?"
"Ага, сейчас пойду спросить".
Новая очередь. С потолка с грохотом падает люстра, накрывая подоконник, который на кресле.
Из-под люстры: "Пристрелялся акын. Мушки с нас не сводит".
Из шкафа: "А ведь был надежно прикормлен".
"Решил подправить себе биографию. Торопится до Нюрнберга".
Раздается адский взрыв, от стены отваливается большой кусок и накрывает ползущую люстру.
Люстра с куском стены приближается к дыре, выглядывает наружу, сообщает: "Это уже Иванов, Серега [глава администрации президента РФ]. С гаубицы чешет".
"По нам?"
"А то нет, по сирени".
"Да на кой мы им сдались?!"
"Мы, не знаю. А ты пока точно не сдался. И не советую. Пришьют раньше, чем кальсонами помашешь. Кальсоны носишь?"
"Димон, не до шуток".
Пауза в бою. Из шкафа ни звука, одно сопение.
"Вован, Вован!! Ты живой? Осколком задело?"
Шкаф, печально: "Я вот думаю, все это на руку Порошенко [президент Украины]. Не находишь?"
В ответ: "Тут свой зад спасти бы, а он про чужую руку. Вот доиграешься ты со своей конспирологией".
На этом месте философский спор прерывается. Вибрирует паркет, дрожь охватывает здание, сверху рушится потолок с лепниной Врубеля.
Из шкафа после обвала: "Кто это?"
Из-под Врубеля, который шустро ползет в сторону шкафа: "Игорь Сечин [президент Роснефти], кто ж еще! В Кремлевском военном округе только он мастер веерной стрельбы ракетным комплексом от пояса. Красаве́ц".
Шкаф, продолжая дрожать: "Да что ж я Сечину сделал?!"
Кусок стены в один голос с креслом: "Неважно что, если мог больше".
Прежде чем до шкафа доходит смысл фразы, из потолочной дыры раздается разрывающий душу вой пикирующего бомбардировщика. Свист бомбы, яркая вспышка, скважина в полу, все уносится в адском вихре.
На краю воронки стоит косой шкаф: "Вот бомба просвистела и ага. От кого ответка?"
Со шкафа, из-под куска Врубеля, прикрытого веточкой сирени, раздается охрипший голосок, полный пыли и смертельной скуки: "Слава Володин [первый зам Иванова Сереги]. Комсомольский вожак и камикадзе. Снова промазал".
Шкаф, устало: "Ну, вроде, атаку отбили. Теперь до МКАДа добраться".
Сирень, зевая: "Не, это только первая волна. Сейчас пропагандисты придвинутся, киселевы-соловьевы. Те не мажут".
"Не бэ, прорвемся".
"На этот случай есть Жирик. Он у них заградительный отряд. Так что предлагаю поспать перед геройским финалом. Здоровье важнее".
Храп. Из-за кулис раздается нарастающий скрежет гусениц Киселева.
26Foma15Mofa