Один мой день с рекордным автобусным маршрутом и балтийскою волной
Я расскажу вам о своем дне 19 сентября прошлого года.
И рассказ, и день будут необычными, с волшебным Питером, автобусным маршрутом, веселым ветром, запахом хвои, отвыкшим взглядом и балтийскою волной.
Питер - один из моих любимых городов. Жить я в нем не могу по климатическим соображениям, но в минуты особенной смелости называю его своим. Мне очень нравится его постигать, что я и буду делать весь этот командировочный день.
Командировался я на очередное повышение квалификации по одной из своих врачебных специальностей, но по стечению обстоятельств учебы было немного, и это откровенно расстраивало. А настраиваться приходилось, временами (как в этот день) превращаясь в счастливого и пристрастного туриста.
Подъем в 8-30.
Я неисправимая сова, поэтому для меня возможность встать столь поздно - большой и редкий подарок судьбы. Это утро началось в забавном хостеле на Мойке, где, оказывается, можно было не только любоваться концентрированной красотой за окнами и с балкона,
но и без особого стеснения жить.
После обычных утренних процедур я отправился к соседней Мариинке, откуда доехал автобусе №3 до Гостиного двора,
откуда на подземке добрался до отправной точки основного маршрута - метро Черная речка.
Именно отсюда стартует самый длинный городской автобусный маршрут России.
80 лет назад он был бы не городским, а международным, но сейчас его конечная точка называется не Териоки. Ее переименовали в Зеленогорск, который теперь входит в Курортный район Санкт-Петербурга.
Карта маршрута из 2ГИС.
Версия данной части Питера от Яндекс. Карт.
Этот 211 маршрут обслуживают автобусы ОАО "Третий парк".
Начало маршрута я провел как китайский рабочий за конвейером. То есть максимально эффективно - стоя. Пассажирский гомон и дизельный рык не помешали сделать несколько звонков по учебе и работе, после чего я начал пристально знакомиться с сохраненными страничками в планшете и смартфоне. План был такой: выходить на остановках, знакомиться с тем, что маршрут пошлет и снова возвращаться в автобус, чтобы засветло добраться до загадочного и курортного Зеленогорска.
Во многих знаниях многие радости. Но и одна печаль. Я понял, что в режиме занимательной дотошности мне не постигнуть этот маршрут и за неделю. Поэтому идею изучить Сестрорецк и посетить ленинско-зиновьевский шалаш пришлось отставить. А чтобы разобраться с остальными идеями, я принялся расспрашивать приветливых пассажиров: что, где, зачем?
План стал таким: сойти в Сестрорецке, прогуляться до берега и дальше по этому берегу (и параллельно Приморскому шоссе) идти к Комарово. А там, где маршрут приближается к заливу снова сесть в автобус.
И это вполне реально.
Заоконный Сестрорецк был похож на само умиротворение. По выходу из автобуса подозрения подтвердились: город был тих, романтичен и наполнен солнечным светом.
По тенистой дорогое к морю гулял свежий ментолово-хвойный ветерок.
Лирический сюжет был разбавлен элементами веселых сказок: задорными мухоморами
и инвалидной избушкой на курьих ножках.
Песчаный берег встречал своего почитателя теплым ветром и цветами шиповника.
Так вот она какая, свобода. Она и слева, где Сестрорецк,
и справа (об этом чуть позже) и до горизонта и дальше. И ее не вместить вовеки.
Она свежа, легка, прозрачна, и, конечно, крылата.
Крылья,
крылья,
крылья,
крылья...
Дежа вю. Я впервые на этом побережье, но уже был к нему причастен. 9 лет назад я участвовал в написании необычного стихотворения. Автор - уникальный питерский поэт Татьяна Алексеева, соавтор - я.
Крылья, крылья, крылья -
Видимо-невидимо.
Питер, уведи меня
За черту наития,
За границу горя,
За предел молчанья,
На большое море -
В рай печальных чаек.
Ветреный, я в этом
Воплощенье помню
Ясно: солнце, ветер,
Берег, небо, волны.
Только не приснился.
И не разобрался.
Чуточку раскрывшись,
Глупо разломался.
Крылья, крылья, крылья -
Видимо-невидимо.
Не меня любили,
Да и ненавидели
Не меня вы,
Люди!
Перед вами то самое стихотворение, образца 2003 года, с небольшими изменениями.
В жизни же изменения случились большими. Надрыва и поломок нет, зато солнца и крепких берегов вполне хватает. Но это другая история.
Я продолжил путь по направлению к Зеленогорску, мимо опустевших санаторно-пляжных комплексов.
Вскоре у меня появилась попутчица, обаятельная и замечательная начинающая пенсионерка из Сестрорецка.
Ситуация была похоже на ту, о которой мечтаешь в поезде: ты анонимен, твой попутчик анонимен, а потому можно откровенничать и делиться самым значимым.
Когда я рассказал о своей работе и сегодняшней удаче, женщина рассказала мне о буднях учительницы на пенсии, об абонементе в фитнесс-клуб, ежедневных прогулках по берегу, и о возможностях интернета, благодаря которым все сокровища мировой литературы поместилась в ее компьютер. А потом она все-же дополнила картину деталями. В фитнесс-клуб она записалась, потому что у нее необратимая болезнь суставов ног, а денег на операцию в институте Вредена совсем нет. Гуляет она очень медленно, и иначе просто нельзя. А интернета у нее нет уже полгода, потому что он хоть и недорогой, но продукты питания актуальнее. А сын… Но он же сын, чего его, москвича такого, попусту беспокоить?
Такие пределы жизни и молчания у петербургских пенсионеров.
Но расставались мы с ней на светлой ноте - она дошла до границы своих походов и ей нужно было назад, домой. Фотографировать ее я, конечно, не стал. Впрочем, как и она меня.
А вот почему я не сфотографировал дядьку Черномора с голым торсом, который брел попутно передо мной - точно не знаю. Скорее всего, потому что продолжал внутренний диалог с благородной женщиной и потому что не нужно было хвататься за детали. Нужно было идти прямо на ветер, на север, на Комарово.
Вскоре я сделал привал под двумя соснами и, съев три основательных бутерброда и помедитировав на Солнышко, продолжил путешествие вдоль автобусного маршрута.
Встречные и попутные одиночки уже перестали быть одиночками,
а воздух прогрелся до той температуры комфорта, при которой, очевидно, не только мне хочется купаться
На подходе к пляжу Ласковый появились художественные мизансцены
и много яиц динозавров.
На самом пляже крылья-крылья-крылья уже кто-то отлил в бетон.
При ближайшем рассмотрении яиц, оказалось, что это вовсе не яйца, а всего лишь хорошо сохранившиеся скорлупки.
Следовательно, можно не тревожиться, что вдруг раздастся гигантский топот, и из сосен выбежит гневная мама-динозавр.
Я оценил, сколько было времени, и решил, что кораблем и водолазом буду работать как-нибудь в следующий раз, притом начинать нужно 25-го, чтобы получилось "на недельку, до второго". И после этого пошел к автобусу.
Благо, что остановка пряталась где-то рядом.
Через несколько минут я уже ехал по направлению к Зеленогорску, разглядывая не по-сентябрьски густую зелень за окном, слушая поэтику имен: Пенаты, Лесная, Морская, Комаровский берег.
По-фински гладкое и по-питерски новое шоссе забавно петляло, временами выбираясь прямо-таки на пляж,
автобус причаливал к остановкам так вовремя, что по нему можно было сверять часы.
Вышел я на въезде в Зеленогорск.
Этот населенный пункт очень компактен, и к нему применимо странное определение: самый маленький город города Петербурга.
Можно сказать, что он состоит из двух частей: слева от Приморского шоссе раскинулся парк культуры и отдыха, направо уходит проспект Ленина, главная и основная улица Зеленогорска.
Парк был безусловно хорош.
Роль паркового швейцара выполнял маленький человек Бальзаминов в исполнении уроженца Терийоки Вицина. Прочую культуру олицетворяли бетонные и металлические парковые скульптуры разной степени оригинальности.
Самый яркий экспонат - установленные три года назад ботинки бомжа-путешественника, скорее всего, поиздержавшегося на здешних курортах.
В справочниках они называются ботинками неизвестного дачника, добавляя к незабываемости пикантную загадочность.
На фоне такого экспоната даже флюгер из разноцветных рыбок выглядел лишь интересным, не более того.
Главная курортность Зеленогорска - золотой пляж, был, конечно, пустынным.
Рядом с пляжем я нашел следы невиданных идей
и заспешил назад, к парковому входу, рядом с которым расположился музей ретро-автомобилей.
Его лукавая реклама знакома многим: ну где еще в России можно увидеть разом несколько уникальных машин плавникового периода, среди которых автомобили Исаака Дунаевского, Мерлин Монро и в придачу псевдоавтомобиль Элвиса Пресли.
Куда делась заманчивая означенная в рекламках экспозиция, смотритель сказать не мог, но и то, что осталось, меня тоже впечатлило.
В музее я сделал сразу два лука в стиле "комната смеха",
притом второй оказался драматическим. На фото этого не видно, но, как выяснилось, джинсы мои не выдержали приседания и треснули на правом колене.
А я пошел в город.
На выходе из парка удалось оценить запредельный сарказм авторов памятника Бальзаминову: маленький человек приветствует не только туристов, но и Ленина.
В сквере Восьмого марта Девочка Удэ укрощала хищную рыбу, фоном выступала Казанская церковь.
Сама Казанская церковь.
Я продолжил поход по автобусному маршруту, по проспекту Ленина, и, вскоре, у детской библиотеки встретил троицу хмельных юношей на фоне этого жуткого сверчка.
Я спросил у ребят:
- Что это за чудище? Памятник Раймонде Дьен? (в сознании крутилось это словосочетание).
- Да, да, закивал ближний парень. - Ему самому, ну как ты там сказал. Ему, да!
Прямо скажу, искренности в его словах было не много.
В этот момент я припомнил, что Раймонде Дьен - это девушка. А ведь даже самые многочитающие девушки выглядят лучше, чем сутулые сверчки с пугающими глазами.
Парней меж тем осенила идея:
- А давай мы тебя сфотаем! С чудищем. Куда нажимать?
Ребятам захотелось гоп-стопа. И если они не новички, то угнаться за веером аборигенов мне было бы сложно, пусть и с учетом их хмельного состояния.
- Да нет, парни, спасибо! Уж очень Раймонда эта страшна, поищу посимпатичнее, - сказал я и уверенно ушел.
Тут же мне встретился обязательный признак курортности населенного пункта,
после которого я повернул с самому заметному образцу финской архитектуры Зеленогорска - лютеранской кирхе.
В сквере рядом с кирхой стоял памятник, который было трудно не запомнить по путеводителям.
Его название: "Всем жертвам советско-финской войны". Однако многозначно.
Гостей соседнего сквера ненавязчиво приучали к мысли о неизбежной столичности Санкт-Петербурга. По крайней мере депортация Московского Кремля в Зеленогорск уже произошла.
Я спросил у очаровательной мамочки в малиновом плаще:
- Далеко ли до вокзала?
- Недалеко, он вон там.
И хотя боя курантов не было, я в этот момент понял, что все, это поворотная точка, маршрут приручен, можно поворачивать назад.
И я повернул. Концептуально вернулся на проспект Ленина
и пошел по его неосмотренной стороне.
Здесь и отыскались таксующая забесплатно собака
и хлебное ассорти.
Судя по безлюдной автобусной остановке, у меня в запасе было еще десять-пятнадцать минут, потому я решил сесть на 211-й не здесь, на проспекте Ленина, а там же, где и вышел - на остановке на Приморском шоссе. Туда я и заспешил.
А вот и оно, металлическое дерево, которое умеет расти.
Понятно, что оно называется "Дерево счастья", а расти ему удается с помощью умелых монтажников, периодически добавляющих свободные ветви.
Ну каков досужий нос!
И Гоголь позавидовал бы.
Запас времени подошел к концу, и я заспешил к автобусу, который снова пришел удивительно вовремя.
А меж тем уже смеркалось. А еще очень хотелось осмотреть усадьбу Пенаты, наследие ЮНЕСКО и художника Ильи Репина.
Вход на территорию усадьбы музея, как уверяли путеводители, был возможен до восьми вечера.
На часах же было… А вот же они:
Шансы еще оставались.
Справа периодически выглядывал берег Финского залива,
где герой известной песни приручал отвыкший взгляд к балтийской волне.
Click to viewЯ читал в планшете о Репине, его жизни и смерти в финской Куоккале (на новый лад - поселок Репино). И дочитался: промахнулся с остановкой. Назад пришлось возвращаться бегом. Мимо такого указателя.
Который рассекречивал, почему в Питере периодически так много художественной благородной зелени - на медных крышах и памятниках. Оказывается, эту зелень выращивают в специальных садоводствах.
Калитку в Пенаты я открывал в 20-05. Открыл, боги-хранители усадьбы этому не препятствовали. Судя по стенду - усадьба у Репина была небольшая и по-фински многоводная.
Правда, эти многие воды оказались накрыты защитным ковром.
Что для любого рыбака служит верным знаком: Здесь Есть Мотыль. Для дачников этот знак называется по-другому: Здесь Есть Комары. А Комарово по соседству - прилагается:)
Могила великого художника оказалась исключительно скромной.
Усадебные дом и постройки были в по-питерски привычном отличном состоянии.
За исключением башенки Шахерезады, чья сказка тоже уверенно направлялась к счастливому финалу.
Элементы сказочности попали и на входные ворота.
Я же попал в густые сумерки с яркими штрихами автомобильных фар и фонарей.
Дальше были час езды до метро Черная речка ( перечень остановок), подземный путь до Гостинки и привычная ночная прогулка по Невскому
и вдоль Мойки.
В хостеле я оказался заполночь. Поужинал в большой кухне-столовой, сфотографировал бывалую Нокию,
бесшумно пробрался в свою комнату со спящим соседом, и тут же сам отправился во сны. С просторами, крыльями, удивлениями, волнами и остальными частицами дня.
Какой маршрут, такое и послевкусие. Долгое, разное. Его хватило на год и еще на несколько снов, где были чайки, мокрый песок, забавные памятники, идеальный асфальт, и, конечно, автобус, который меня куда-то везет.
Повезло.