Голос эпохи
Поразительно, но о том, что его не стало, мы узнали почти сразу же, хоть по ТВ и радио об этом не говорили. К тому же, был июль восьмидесятого, и СССР еще в добром здравии, и Олимпиада - в разгаре. Но степень популярности Володи, Владимира Семеныча была такова, что ей любые заборы и информационные блокады - пустяк... Впрочем, у меня дядька был пламенным фанатом Высоцкого - безоглядным и трепетным, едва ли не полным собранием бобинно-пленочных его записей единолично владел, десятком папок с публикациями о кумире, машинописными текстами. Так что, мне было легче.
Признаюсь, с годами у меня отношение к Высоцкому менялось. От мальчишеского восторга и восхищения - до очень спокойного понимания его роли в русско-советском мире, а попутно и в нашем, мальчиков и девочек Страны Советов, выросших в шестидесятые-семидесятые-восьмидесятые, детстве и юности. Он был частью того мира, вместе с ним, как видится, и ушел в прошлое, остался там, в пространстве развитого социализма, времени пустых прилавков и великих побед.
Слушать Высоцкого сейчас особого желания не возникает. Ну, разве что под настроение. Почти все его песни, как и он сам, целиком принадлежат времени - той эпохе, которую псевдореформаторы не слишком осмотрительно, снисходительно обозвали застоем (ага, страна все производила - от карандашей до ракет, уровень рождаемости намного превышал уровень смертности - не слабый "застой"!). Высоцкий, как в 19 столетии Пушкин, стал настоящей энциклопедией русской жизни того времени, охватив в своих песнях все - от страшной, опустошающей страны и души войны, коммуналок и послевоенных бараков, где «на тридцать восемь комнаток всего одна уборная», до фантастических побед «красной машины» в космосе и хоккейных битвах с канадскими профи.
Дима Быков как-то заметил, что останься Высоцкий жив, он был бы не равен самому себе. Мол, придавило бы его официальное признание, распилило-раскроило бы гения по своему лекалу, а он бы от этого страдал и мучился. Это так, конечно. Но, думается, и сейчас - после его смерти - такой «распил» происходит в еще большем, просто таки неоглядном масштабе. Уже давно создан очень удобный миф о Высоцком, который устраивает всех - и власть, и родственников, и значительную часть публики. И реальный - тот, который живет в стихах и фильмах, в той правде, которую мы знаем о нем, - конечно, не равен мифическому.
Впрочем, раньше казалось - со стихами и песнями никто ничего не сделает - они в оригинале. Мы как-то по наивности забыли, что с любого оригинала можно сделать копию - пусть пошлую и никудышную, но ведь за ней имя, ставшее беспроигрышным брендом, - Высоцкий! Вот и перепели Владимира Семеновича уже всего... Как правило, современные исполнители делают это довольно похабно - так, что с души воротит.
Высоцкий ведь брал не голосом, не хрипотцой своей фирменной, не внешними какими-то штучками. Он брал нутром, кровью, очень личными, интимными вещами, о которых рассказывал предельно откровенно. За что, кстати, и поплатился - какой организм выдержит, ежели все время - на разрыв аорты?!
В принципе, любой творец о себе ведь рассказывает - разные инструменты для этого использует, но всегда - о себе, внутреннем, исконном. А когда внутри - пустота, о чем расскажешь? Тут и гитарка не спасет, и поставленный, холимый-лелеемый голосок не выручит.
Занятно, но главная обманка современного, мифического Высоцкого, того, каким нам его являют, имеет едва ли не политический подтекст. Нам упорно твердят, что это был гонимый властями и всесильным КГБ русский гений - великий актер, великий исполнитель своих песен, великий поэт. Жестоко обиженный Советской властью...
Да уж, обиженный. Ну да, не печатали! Но, вместе с тем, он преспокойно играл в одном из лучших театров страны, с блеском снимался в кино. Ездил всюду, куда хотел - от Магадана и Владивостока до Парижа и Нью-Йорка. И не просто ездил, а - с концертами! Не снимали, как он поет? Не снимали в Москве, а в Черногории, Мексике, Болгарии, Польше - снимали.
Конечно, не было официального, полновесного признания, не выходили книги. Но и запрета на Высоцкого не было! И не было у Владимира Семеныча и не могло быть конфликта с системой, в которую он был вписан почти идеально. Напротив, власть, думается, очень устраивало, что есть вот такой «менестрель всея Руси», которому все позволено, которому в Париж слетать легче, чем в Тюмень.
А не печатали... Ему ли об этом печалиться? Мое поколение и поколение наших отцов знает его песни наизусть. Редчайший для русской поэзии случай: у каждого из нас в голове томик не издававшегося при жизни поэта. Высоцкого!
Такое и Пушкину не снилось...
И еще. Думаю, в том, что при жизни стихи Высоцкого не печатали, винить нужно не Советскую власть и идеологическую косность, а недостаточно высокий художественный уровень этих текстов. Корпус стихов - безусловных, не вызывающих профессионально-технических вопросов, произведений - у него не слишком велик. Как поэту, ему в полной мере раскрыться не удалось - это же и без очков видно... Большинство его стихов на бумаге - вне исполнения, вне личности автора, его обаяния, его голоса и гитары - читать невозможно. Неинтересно, скучно. Круг стихотворений, о которых можно говорить «вне пленки», отдельно от всего остального, что им сопутствует у автора, очень узок - их, может быть, пятнадцать-двадцать, не больше. Он как-то заметил с горечью:
И мне давали добрые советы,
Чуть свысока похлопав по плечу,
Мои друзья - известные поэты:
Не стоит рифмовать "кричу - торчу". Елки-палки, но ведь правильно советовали! Есть ощущение, что Высоцкий очень долго не относился к своему поэтическому дару (огромному, кстати, могучему) всерьез - видимо, слишком легко все давалось, по крайней мере, внешне. Отсюда и некоторая неряшливость, неаккуратность - огрехи технические - и сбои ритма, и рифмы не всегда удачные. И готовность подчинить свой дар сиюминутному, преходящему. Он слишком часто использовал его в чисто утилитарных целях - по поводу и без повода - для эстрады, для театра, для кино. Именно поэтому среди написанного им так много стилизаций, своего рода стихотворных иллюстраций на заданную тему. Они подчас очень хороши, выполнены рукой мастера, но почти все - не о главном, не о том, что болит... Сделаны на заказ.
Как актеру, на мой взгляд, ему удалось реализоваться в гораздо большей степени. И в театре, и в кино. Его Хлопуша, его Гамлет - явление не только для Москвы и тогдашней нашей страны, но и, полагаю, всего театрального сообщества вообще, как говаривал чапаевский Петька, «в мировом масштабе» - это видно даже по тем немногим отрывкам, что до нас дошли. Его Жеглов в легендарном «Место встрече изменить нельзя», по сути, говорит цитатами («Вор должен сидеть в тюрьме!»«Ну и рожа у тебя, Шарапов...»«А теперь Горбатый! Я сказал, Горбатый!» и так далее). И тут дело, уверен, не в сценаристе Володарском и братьях Вайнерах, их «Эра милосердия» - вещь средненькая, обычный советский детектив. Важно в данном случае не то, что говорит исполнитель, но то, как он это делает.
Он прожил замечательную жизнь. Пусть и очень короткую. О том, что с ним сделают после смерти, знал. Предвидел весь этот шабаш и вой - еще в 73-м описал довольно точно:
Когда я отпою и отыграю,
Где кончу я, на чем - не угадать.
Но лишь одно наверное я знаю:
Мне будет не хотеться умирать!
Посажен на литую цепь почета,
И звенья славы мне не по зубам...
Эй, кто стучит в дубовые ворота
Костяшками по кованым скобам!..
Ответа нет, - но там стоят, я знаю,
Кому не так страшны цепные псы.
Но вот над изгородью замечаю
Знакомый серп отточенной косы...
Я перетру серебряный ошейник
И золотую цепь перегрызу,
Перемахну забор, ворвусь в репейник,
Порву бока - и выбегу в грозу! Все так, все так. Не всему, правда, веришь. «Посажен на литую цепь почета, И звенья славы мне не по зубам...» - это да, абсолютно. А вот концовка... Хорошая - да, по-высоцки бунтарская, яростная. Но вот сбудется ли? Удастся ли ему такой прорыв - к свободе, к себе-прежнему, настоящему? Если бы был жив, то пожалуй. А вот после смерти, когда не только от тебя все зависит?
Не знаю. Не знаю.