Остановилось сердце
Вчера столько радостей - и Новый год в Лито, и новые книги, и губернаторский грант на книги - в тех руках, в каких надо, и прочая, и прочая. Но всё отступает перед смертью. Не стало Гены Ру, замечательного мурманского баритона, одного из лучших на Русском Севере.
Впервые я увидел Гену, тогда еще не Ру, а Митькина, в девяносто восьмом - на праздничном концерте в областной драматическом театре в честь двадцатилетия мурманской писательской организации. Он тогда вместе с кандалакшским ансамблем «Забава» пел стихи Николая Колычева - все о той же, родной и для поэта, и для исполнителя Кандалакше... И как пел! Баритон его - глубокий, бархатный и нежный - мгновенно подчинял переполненный зал, влюблял в себя.
Потом, чуть позже, когда Геннадий переехал в Мурманск, встреч будет много - самых разных: и на сцене, и за кулисами, и всяческих дружеских посиделок за рюмкой чая и без оной... Нет, близкими друзьями мы не были, но - приятельствовали, а в начале нового столетия общались едва ли не регулярно. В ту пору Гена был на подъеме - в 2000-м стал дипломантом всероссийского вокального конкурса «Романсиада». На региональном этапе, который Ру выиграл, певца очень сердечно принял председатель жюри - великий Борис Штоколов. Геннадий исполнял там три вещи подряд - своего рода маленький концерт: «Дремлют плакучие ивы…», «Калитка», и самую любимую свою вещь, где можно вдоволь поактерствовать, поиграть с залом, - «Капризная, упрямая…»
- После выступления мне говорят: «Тебя хочет видеть Борис Тимофеевич…» - рассказывал мне Гена позже, когда в нашей газете готовился очерк про тот его успех. - Я и не понял - кто, что, какой Борис Тимофеевич. Провели к нему. Он стоит. Штоколов. Живой. С ясным взором. И - басом: «Геночка, что у вас имя такое - Ру?» Сбиваясь, начинаю что-то лепетать, объяснять, рассказывать, как это имя мне приснилось. «Да, это интересно…»
Именно Штоколов настоял, чтобы в финале конкурса в Колонном зале Дома Союзов Геннадий выступал под своей настоящей фамилией. Там он, к сожалению, пел не коронную свою вещь - замечательный романс «Капризная, упрямая...», а другой, новый романс, а посему лауреатом не стал - только дипломантом. Но пел все равно хорошо - настолько, что под захлестнувшее зал «браво!» поднялась со своего места на сцену легендарная Алла Баянова и поцеловала исполнителя. Ру провожал девяностолетнюю примадонну русской эстрады обратно в зал. Как вспоминал он позже: «Подошел, а она меня обняла, шепчет на ухо: «Хорошо поете, молодой человек. Вы молодец, все у вас будет хорошо…» Это ли не признание? Похлеще иных высоких медалей. Именно тогда Митькина-Ру пригласила выступить с концертом в Центральном доме работников искусств не менее знаменитая певица и член жюри «Романсиады» Валентина Пономарева.
Тогда казалось - все здорово, жизнь (и карьера!) только начинается. Как в сказке - сирота, мальчик из Зеленоборского интерната, ставший принцем. Про интернат вспоминал своеобразно: «Я пою с 15 лет. По сути дела, ничем другим с тех пор не занимался. Вместо уроков сбегал в библиотеку - слушать Шаляпина, Карузо. Наслушался Шаляпина - пытался петь. Как он. Но все петуха давал. Понял: нужно учиться…»
В Зеленоборском он тогда, в начале 80-х, протоптал тропочку в музыкальную школу. Потом - учеба в Петрозаводском музучилище. Но из училища выгнали - за прогулы. Поступил в питерскую консерваторию, и тоже не доучился.
И вот - «Романсиада», похвалы великих, манящие перспективы. Казалось, дальше - только наверх, к успеху. Но не случилось. Нет, внешне все было не плохо. Гена выступал, в области его хорошо знали, заезжие гости - хвалили. Все та же Пономарева, по словам самого Геннадия, даже приглашала работать в своем театре. Но - не срослось. Случайные заработки без постоянной работы, без дома и семьи. Впрочем, Гену, кажется, быт-комфорт (точнее, их отсутствие) не слишком волновали. Он жил, как птичка Божья. Очень легко. Во всяком случае, внешне...
Да, легкость в Гене жила какая-то особая, неземная, чудесная. При том, что жизнь его не больно-то жаловала, чаще - била, чем ласкала, он оставался неизменно спокойным, веселым, очень добрым. И - никакой звездной болезни, даже признаков, хоть в Мурманске он был и известен и популярен. Никогда не отказывался петь, даже после концерта, уставший - в том числе, и от нелегкого своего ремесла, и от публики.
Исполнял он, конечно, не только романсы. Замечательно пел и эстрадные вещи - разумеется, лучшие, самые-самые. Запомнилось, что они вместе с Колычевым, с которым очень дружили, сделали с хитами Джо Дассена. Прекрасны были и авторский перевод Николая, и то, как Гена эти изысканные, пронзительнейшие блюзы доносил до слушателей. Едва ли не целая программа у него тогда получилась - в ресторане «Арктики» он ее представлял, едва ли не ежевечерне.
Последний раз я слышал Геннадия в конце мая, в День славянской письменности и культуры, он завершал главный концерт праздника в областном дворце культуры. Пел, как всегда, прекрасно. Но выглядел очень плохо - белый, как полотно. Как и чуть раньше, той же весной, когда певец нежданно-негаданно пришел на очередное заседание областного литературного объединения. И не просто присутствовал, а сказку прочитал. Свою, собственную. Очень своеобразную и очень смешную. Участники ЛИТО тогда в один голос принялись зазывать Гену захаживать - и непременно вместе с новыми сказками. Он обещал...
Не случится. Господь рассудил иначе. Говорят, по настоянию врачей лег в больницу на обследование, но - не успели лекари. Остановилось сердце. В сорок четыре года.
Прощание с Геннадием Ру состоится сегодня в морге городской больницы Мурманска в 10 часов. Отпоют раба Божьего Геннадия на подворье Трифонова Печенгского монастыря в 11. Около полудня покойного увезут на малую родину, в Кандалакшу, где он будет похоронен на старом городском кладбище.
Земля - пухом. И - светлая память...