(no subject)
Нам фатально не повезло с властью. Такие замечательные люди - и такая власть… Я был вчера в Гидропарке. Ухоженный недавно пляж носил на себе следы явной министерской оргии - смятые полторашки от «Оболони» и «Черниговского», пустые бутылки от водки «Златогор» и жестянки из-под кильки.
По дороге в маршрутку зашел народный депутат. Он направился к водителю, одетому в аккуратную униформу, и ударил его по лицу. «Почему не в шортах??!», - спросил нардеп, второй рукой переключая радиоволну с «Ренессанса» на «Шансон». К дверям прихромал инвалид. «Льготнику можно?», - несмело спросил он. «Не видишь, сука, мест нет - уже полавтобуса льготников», - заорал на него депутат, кивая в полупустой салон, где сидела юная борщаговская поросль, читающая Кьеркегора и сплевывающая шелуху от семечек в бумажные пакеты.
У нас очень хороший народ. Но вот власть… Все мы прекрасно понимаем, что всякие законы об утилизационном сборе лишь маскировка других антинародных решений. Например, закона «О запрете мыться чаще раза в неделю». Люди страдают от исходящей от них вони - это особенно хорошо заметно в июльском метро - но не решаются преступить закон. Иногда в вагоны забегают молодые радикалы и разбрасывают листовки, в которые завернуты маленькие кусочки мыла. Лишь некоторые пассажиры решаются подобрать мыло, засовывают его в карман и, озираясь, выходят на ближайшей станции. А запуганное большинство сообщает об инциденте по устройству «пассажир-машинист» и ждет милицию, обдумывая свое алиби.
Мы давно перестали ждать милостей от чиновников и пытаемся взять управление страной в свои руки. Пытаемся хоть что-то облагораживать там, где вредит власть. В понедельник у нас во дворе поставили скамейку. Но уже во вторник вечером на ней пили пиво судьи из Высшего хозяйственного суда и гасили окурки о дерево…
Когда вечером я заходил в подъезд своей «хрущовки», рядом затормозил автомобиль. Вслед за мной вошел мужчина в дорогом костюме. Он достал из кармана отвертку и стал выцарапывать на стене слово «хуй». «Что вы делаете?», - попытался я его остановить. Он повернулся, достал из кармана удостоверение и показал его мне: «Администрация президента. Хочешь проблем?».
Я не хотел проблем. Поэтому молча пошел домой. Все-таки, власть еще слишком сильна.
По дороге в маршрутку зашел народный депутат. Он направился к водителю, одетому в аккуратную униформу, и ударил его по лицу. «Почему не в шортах??!», - спросил нардеп, второй рукой переключая радиоволну с «Ренессанса» на «Шансон». К дверям прихромал инвалид. «Льготнику можно?», - несмело спросил он. «Не видишь, сука, мест нет - уже полавтобуса льготников», - заорал на него депутат, кивая в полупустой салон, где сидела юная борщаговская поросль, читающая Кьеркегора и сплевывающая шелуху от семечек в бумажные пакеты.
У нас очень хороший народ. Но вот власть… Все мы прекрасно понимаем, что всякие законы об утилизационном сборе лишь маскировка других антинародных решений. Например, закона «О запрете мыться чаще раза в неделю». Люди страдают от исходящей от них вони - это особенно хорошо заметно в июльском метро - но не решаются преступить закон. Иногда в вагоны забегают молодые радикалы и разбрасывают листовки, в которые завернуты маленькие кусочки мыла. Лишь некоторые пассажиры решаются подобрать мыло, засовывают его в карман и, озираясь, выходят на ближайшей станции. А запуганное большинство сообщает об инциденте по устройству «пассажир-машинист» и ждет милицию, обдумывая свое алиби.
Мы давно перестали ждать милостей от чиновников и пытаемся взять управление страной в свои руки. Пытаемся хоть что-то облагораживать там, где вредит власть. В понедельник у нас во дворе поставили скамейку. Но уже во вторник вечером на ней пили пиво судьи из Высшего хозяйственного суда и гасили окурки о дерево…
Когда вечером я заходил в подъезд своей «хрущовки», рядом затормозил автомобиль. Вслед за мной вошел мужчина в дорогом костюме. Он достал из кармана отвертку и стал выцарапывать на стене слово «хуй». «Что вы делаете?», - попытался я его остановить. Он повернулся, достал из кармана удостоверение и показал его мне: «Администрация президента. Хочешь проблем?».
Я не хотел проблем. Поэтому молча пошел домой. Все-таки, власть еще слишком сильна.