Усадьба в деревне Новый Двор Минского района.
Деревня Новый Двор, располагающаяся на берегу Свислочи к югу от Минска, имеет давнюю историю, идущую со времён Великого княжества Литовского. Уже в 16 веке она была одним из главных имений рода Слушек герба Остоя. Чуть позже в этом же столетии в собственность этого богатого и знатного рода перейдут целые местечки в Минском воеводстве, в том числе такие крупные как Свержень, Столбцы и Воложин. Но ещё в середине 16 столетия главы этой фамилии отец и сын Григорий и Николай Служки несли службу у великого князя в Минске и окрестностях. В 1567 году Григорий Слушка выставлял со своего минского двора 14 всадников в войско Великого княжества.
В конце 16 столетия Новый Двор перешёл от Слушек к ещё более легендарному роду князей Друцких, ведущих своё происхождение, согласно семейной легенде, от самого полоцкого князя Всеслава. Полоцкий стольник князь Фёдор Григорьевич Друцкий-Горский выкупил в собственность своего рода обширные участки земли по берегам Свислочи к югу от Минска, и Новый Двор более чем на сто лет был в собственности этой фамилии. После Фёдора Друцкого-Горского имением владели его потомки - Григорий, Теодор Кароль и Михал Антоний. В времена владения Новым Двором Друцких-Горских в 1667 году в деревне насчитывался 41 двор. Все дворы стояли на улице, с которой, собственно, и начиналась деревня - она сохранилась и по сей день. Эта улица идёт вдоль Свислочи в северном направлении в сторону Чижовского кладбища и называется «улица новый Двор». Немного подробнее о князьях Друцких-Горских уже написано в истории соседней деревни Королищевичи, которая также принадлежала этому роду, и имела в данный период общую историю с Новым Двором.
Так же, как и Королищевичи, в 1730-х годах Новый Двор был куплен у Друцких-Горских чашником минским Ежи Антонием Прушинским - потомком выходцев из литовского Подляшья. Затем его владельцем стал его сын Юзеф. В рассказе о Королищевичах, опять же, вкратце была рассказана его удивительная история - о том, как будучи с юности постриженным в монахи, Юзеф Прушинский в 25 лет покинул монастырь, женился, сделал прекрасную карьеру на княжеской службе, а затем в старости вновь вернулся в орден иезуитов. Уже после возвращения в монастырь, в 1779 году, Юзеф Прушинский разделил свои владения между пятью сыновьями. Новый Двор, согласно этому разделу стал принадлежать Антонию Прушинскому.
Антоний Прушинский был в полной степени достойным наследником своего рода. На службе он занимал сначала пост минского подкомория - должности, на которой служил ещё его дед Ежи, - а впоследствии он стал маршалком Трибунала Великого княжества Литовского, так же, как и его славный и знаменитый отец. И так же, как и многие в его семье (в частности, отец и брат Станислав), он был награждён орденом святого Станислава.
Несмотря на то, что Новый Двор принадлежал Антонию Прушинскому, в 1792 году здесь отметился с одной важной миссией его брат - владелец соседних Королищевичей Станислав Прушинский. Последний вознамерился построить во всех владениях своего рода по храму, и данное своё намерение он выполнил! В 1786 году был построен костёл Опеки Божией Матери в Королищевичах, а в 1792 году на холме на берегу Свислочи возведён храм и в Новом Дворе. Новый костёл был освещён во имя Архангела Михаила. Его внешний облик нам, к сожалению, неизвестен, однако известно то, что построен он был из кирпича и вероятно содержал в себе черты стиля барокко, как и все храмы, построенные по фундации Станислава Прушинского в то время. Интересно, что при этом костёл в Королищевичах, где была усадьба самого Станислава, был деревянным.
Портрет основателя новодворского храма генерала Станислава Прушинского из другого основанного им костёла в Кемелишках.
В 1796 году Антоний Прушинский скончался, и его имения были разделены между тремя сыновьями - Станиславом-Ксаверием, Томашем и Рафалом. Новый Двор достался Томашу Прушинскому. Он, как и многие представители его рода, работал в судебной системе - был судьёй минского земского суда. Томаш Прушинский в своей жизни так и не вступил ни с кем в брак и умер холостым и бездетным. Его усадьба могла бы перейти к другой ветви рода, но Прушинские вероятно, решили, что чем содержать ещё одно имение, лучше будет выручить за него деньги, и продали его. Покупателем стал Бенедикт Униховский из знатного дворянского рода герба Остоя, чьё главное имение Русиновичи находилось не слишком далеко от Нового Двора, на берегу реки Птичь у местечка Самохваловичи. Новоприобретённую усадьбу Бенедикт Униховский записал в приданное своей дочери Еве, которая выйдя замуж за представителя семьи Протасевичей, сохраняла право собственности над Новым Двором.
К тому времени новодворский костёл Архангела Михаила был забран российскими властями и передан православной церкви. Это произошло после 1840 года, ещё во времена Прушинских, когда при ревизии бывших униатских церквей обнаружилось, что бывший владелец Королищевичей Михал Прушинский (кузен владельца Нового Двора Томаша Прушинского) перестроил старую церковь в этой деревне под почтовую станцию. В качестве компенсации российские власти забрали для церкви здание костёла в соседнем Новом Дворе, несмотря даже на то, что он принадлежал другой ветви рода Прушинских. Новую церковь не стали переосвящать и оставили под прежним титулом Архангела Михаила.
Вскоре российская экспансия на литовских землях приобрела ещё более ярко выраженный характер. После подавления восстания 1863 года власти Российской империи решили, что в белорусских и литовских губерниях слишком много землевладельцев «польского» происхождения, которые и были основными участниками восстания. Предполагалось силовыми и административными методами передать значительную часть имений в этих губерниях благонадёжным лицам из внутренних российских губерний - в основном чиновникам и военным. Вот так описывала ситуацию в крае во второй половине 1860-х годов современница тех событий российская писательница и публицистка Надежда Ланская:
«Сюда стремились все те, кто был чем либо не доволен у себя дома: всякий, кого обошли чином, местом или наградой, чей не приняли или возвратили проект, чье имение, вследствие новых порядков, пришло в упадок, a приняться за дело не было ни уменья, ни сил - все это спешило в западный край…
Аттестатов никаких не требовалось: достаточно было приехать из России и заявить себя православным, чтобы подучить право на такие льготы, права и преимущества, которые превращались в настоящий рог изобилия. Можно поэтому представить, какая масса разной дряни наводнила собой эти несчастные 9 губерний. Какой контингент лжи, низости, всяких обманов, подкупов, подлогов и нравственного растления принесла с собою эта православная армия алчущих и жаждущих, чающих и ожидающих! Как саранча, бросились они на готовые места, торопясь захватить все то пространство, которое было для них насильственным образом очищено; церемониться было не к чему, и, под видом обрусения и пропаганды православия, эти завоеватели преследовали такие цели, которые не имели ничего общего ни с религией, ни с нравственностью, ни даже с политикой действительного обрусения. Время было горячее: следовало ковать железо, пока оно не остыло; и, действительно, молот работал по наковальне до тех пор, пока и ковать стало нечего. Тогда все приносило свою пользу, из всего можно было извлечь выгоду и всякая правительственная мера, всякое ограничение прав одних эксплуатировалась ловкими руками других, как определенная статья закона, ибо все то, что закон запрещал, можно было за известную плату дозволить».
Впрочем, на практике далеко не всё оказывалось так плохо для Литвы. Дело в том, что многие состоятельные служащие аппарата Российской империи сами не были этнически русскими, не были носителями имперской культурной идеологии. Приобретая земли в Литве, большинство из них вело усадебную жизнь неотличимую от той, которую вели их соседи «польского происхождения». И с последними бывшие российские военные и чиновники имели вполне нейтральные, а часто даже добрососедские отношения.
Похожая история произошла и в Новом Дворе. В 1872 году это имение у Евы Протасевич из Униховских покупает коллежский секретарь Иван Бунге - представитель прусской дворянской фамилии, занимавшей в Российской империи многие посты в государственном аппарате. Пожалуй, самым известным её представителем был министр финансов и председатель Кабинета министров Николай Христианович Бунге. К сожалению, отследить родственные связи этой фамилии довольно сложно, поскольку часто вместо своих немецких имён, полученных при лютеранском крещении, они получали ещё и русские «служебные псевдонимы», многие из которых официально закреплялись за ними, если кто-то переходил в официальное православие.
Иван Бунге прибыл на Литву не просто так, а чтобы занять пост предводителя дворянства Игуменского уезда - до того там были представители местной шляхты, которые теперь считались "неблагонадёжными". Проблема была в том, что у новоиспечёного предводителя дворянства не было в крае самой основы этого дворянства - земли. Но этот недостаток был легко и быстро исправлен. Первое своё имение в Литве Иван Бунге получил из казны за службу ещё в 1868 году. Это была усадьба Щитомиричи на Слуцком тракте, конфискованная у сосланного в Сибирь шляхтича Артура Торчинского, бывшего в 1863 году повстанческим начальником Минска. В 1872 году Бунге, как уже было сказано, купил Новый Двор, а в 1873 году купил из казны ещё одно конфискованное имение Пашковичи, находившееся как раз посередине между Щитомиричами и Новым Двором. Таким образом, Иван Бунге стал хозяином обширных имений к югу от Минска, центральной усадьбой которых стал его дом в Новом Дворе.
Здесь Иван Бунге начинает строительство нового большого каменного двухэтажного дома, закладывает вокруг усадьбы парк и фруктовый сад над берегом Свислочи. Также на его средства в 1874 году капитально ремонтируется новодворская церковь, которая находилась буквально напротив усадьбы. После ремонта она стала каменной с деревянным притвором. Также на усадебном дворе рядом с дорогой (Игуменским трактом) была построена небольшая дворовая часовня.
Усадебный дом в Новом Дворе
Вскоре Иван Бунге устраивает и семейную жизнь, женившись на дочери своих соседей по имению Олимпиаде Искрицкой. Род Искрицких в Литве также был формально из новых чиновников Российской империи. Однако его происхождение, как и рода Бунге, было вовсе не российским. Родословная Искрицких шла из Речи Посполитой, ещё в 1683 году их предки сражались с турками вместе с королём Яном Собесским под Веной. И только в 18 веке они перешли на службу в Российскую империю. В приданное Олимпиада Искрицкая принесла имение Токарня, которое находилось от Нового Двора немного ниже по течению реки Свислочь.
Вскоре у семьи Бунге появились дети - сыновья Сергей и Дмитрий и дочь Анна. К несчастью, сын Дмитрий умер в 1898 году в возрасте 10 лет в имении матери Токарня, где и был похоронен на местном кладбище. Его смерть стала большим горем для родителей, после этого Иван и Олимпиада Бунге решают уделить особое внимание детям в своём имении, а именно образованию простых крестьянских детей из Нового Двора и окрестностей. Ещё в 1890 году в Новом Дворе появилась начальная школа, где детей обучали основам письма и счёта. А в 1903 году по инициативе и на средства Ивана Бунге было построено одноклассное народное училище, вокруг которого, как и рядом с усадьбой, был посажен сад и заложен парк.
Здание бывшего народного училища в Новом Дворе. Дерево рядом с ним по легенде сажал сам Иван Бунге.
В ноябре 1912 года в возрасте 60 лет умирает Олимпиада Бунге. После этого её муж, чувствуя, что его земной век также близится к концу, делает ещё ряд добрых дел в окрестностях своей усадьбы. На кладбище у Михайловской церкви он решил организовать семейный некрополь. Рядом с могилой жены он устраивает также и могилу сына Дмитрия, гроб которого по такому случаю был перенесён с кладбища в имении Токарня. На могилах с коваными оградами Иван Бунге установил специально заказанные в Санкт-Петербурге памятники из финского гранита, а на могиле своего сына также скульптуру коленопреклонённого ангела, держащего в руке крест, из белого мрамора. Территория всего кладбища была обнесена дубовой оградой с металлическими воротами. В 1913 году в новодворской церкви прошли торжественные богослужения в честь 10-летнего юбилея открытия народного училища. В честь этой даты Иван Бунге подарил училищу библиотеку в 400 экземпляров книг.
Иван Бунге умер в 1917 году и был похоронен на кладбище рядом с женой и сыном. Его гроб, согласно местной легенде, несли на кладбище по подземному ходу, который был вырыт между усадебным домом и Михайловской церковью.
Усадебный дом в Новом Дворе
Если бы в стране в то время всё было в порядке, то наследником имения должен был бы стать Сергей Иванович Бунге, выпускник юридического факультета Варшавского университета. Но продолжалась Первая мировая война. После свержения монархии в России оставался нерешённым вопрос о земле, и со стороны большевиков активно велась пропаганда, чтобы разрешить этот вопрос наиболее радикальным и разрушительным образом. Так в итоге и случилось. После окончания Первой мировой, а затем и советско-польской войны имение оказалось под властью большевиков. Там был создан совхоз с садоводческой специализацией. Он эксплуатировал сады, заложенные ещё Иваном Бунге вокруг усадьбы и народного училища, также был заложен и новый большой сад на развилке дорог у въезда в Новый Двор со стороны Минска. В самом усадебном доме в эти межвоенные десятилетия что только не располагалось. Там было и правление совхоза, и машино-тракторная станция, и пункт по продаже совхозного молока, и даже квартиры для работников совхоза. И это было не так уж плохо по тем временам, когда многие подобные здания попросту сжигались и уничтожались за одно своё «классовое происхождение». Усадебный дом Бунге, к счастью, уцелел даже в 1960-е годы, когда началась интенсивная застройка территории бывшего имения многоэтажными домами, а прямо посреди старого усадебного парка началось строительство большой школы (естественно, с вырубкой значительной части этого парка). В те годы старая планировка имения вместе со всеми хозяйственными зданиями была полностью уничтожена, а от былых времён остались только въездная брама, зажатый между новых строений бывший усадебный дом, да отдельные фрагменты парковых посадок.
Въездная усадебная брама в Новом Дворе. Рядом несколько старых лип, сохранившихся от въездной аллеи.
Новодворскую Михайловскую церковь строители светлого коммунистического будущего разграбили и разрушили ещё до Второй мировой войны. Только в 1991 году, когда светлое будущее оказалось на самом деле тёмным тупиком, учитель новодворской школы Николай Каминский установил у руин бывшего храма крест. Вскоре в Новом Дворе появился православный приход, который в 1995 году получил для богослужений… бывший усадебный дом Бунге. До того здание пустовало уже более 5 лет, и церковь, возможно, уберегла его от разрушения уже в наше время. Усадебный дом был отремонтирован и в нём по сей день проходят церковные службы.
Усадебный дом в Новом Дворе с надстроенной церковной башенкой.
В деревне строится и новый храм, правда уже на совершенно новом месте, на въезде в Новый Двор со стороны Минска. Но вероятно, усадебный дом Бунге останется у церкви и после постройки нового храма. Это хорошо, потому что мы часто видим, во что в наше время превращаются здания без хозяина или находящиеся в коммунальной собственности (что, в общем-то, одно и то же). Сожаление вызывает лишь то, что старый новодворский храм на холме над Свислочью, основанный ещё Станиславом Прушинским, уже никогда не возродится из руин…
Руины старого Михайловского храма в Новом Дворе. Позади виден установленный в 1991 году крест.
В конце 16 столетия Новый Двор перешёл от Слушек к ещё более легендарному роду князей Друцких, ведущих своё происхождение, согласно семейной легенде, от самого полоцкого князя Всеслава. Полоцкий стольник князь Фёдор Григорьевич Друцкий-Горский выкупил в собственность своего рода обширные участки земли по берегам Свислочи к югу от Минска, и Новый Двор более чем на сто лет был в собственности этой фамилии. После Фёдора Друцкого-Горского имением владели его потомки - Григорий, Теодор Кароль и Михал Антоний. В времена владения Новым Двором Друцких-Горских в 1667 году в деревне насчитывался 41 двор. Все дворы стояли на улице, с которой, собственно, и начиналась деревня - она сохранилась и по сей день. Эта улица идёт вдоль Свислочи в северном направлении в сторону Чижовского кладбища и называется «улица новый Двор». Немного подробнее о князьях Друцких-Горских уже написано в истории соседней деревни Королищевичи, которая также принадлежала этому роду, и имела в данный период общую историю с Новым Двором.
Так же, как и Королищевичи, в 1730-х годах Новый Двор был куплен у Друцких-Горских чашником минским Ежи Антонием Прушинским - потомком выходцев из литовского Подляшья. Затем его владельцем стал его сын Юзеф. В рассказе о Королищевичах, опять же, вкратце была рассказана его удивительная история - о том, как будучи с юности постриженным в монахи, Юзеф Прушинский в 25 лет покинул монастырь, женился, сделал прекрасную карьеру на княжеской службе, а затем в старости вновь вернулся в орден иезуитов. Уже после возвращения в монастырь, в 1779 году, Юзеф Прушинский разделил свои владения между пятью сыновьями. Новый Двор, согласно этому разделу стал принадлежать Антонию Прушинскому.
Антоний Прушинский был в полной степени достойным наследником своего рода. На службе он занимал сначала пост минского подкомория - должности, на которой служил ещё его дед Ежи, - а впоследствии он стал маршалком Трибунала Великого княжества Литовского, так же, как и его славный и знаменитый отец. И так же, как и многие в его семье (в частности, отец и брат Станислав), он был награждён орденом святого Станислава.
Несмотря на то, что Новый Двор принадлежал Антонию Прушинскому, в 1792 году здесь отметился с одной важной миссией его брат - владелец соседних Королищевичей Станислав Прушинский. Последний вознамерился построить во всех владениях своего рода по храму, и данное своё намерение он выполнил! В 1786 году был построен костёл Опеки Божией Матери в Королищевичах, а в 1792 году на холме на берегу Свислочи возведён храм и в Новом Дворе. Новый костёл был освещён во имя Архангела Михаила. Его внешний облик нам, к сожалению, неизвестен, однако известно то, что построен он был из кирпича и вероятно содержал в себе черты стиля барокко, как и все храмы, построенные по фундации Станислава Прушинского в то время. Интересно, что при этом костёл в Королищевичах, где была усадьба самого Станислава, был деревянным.
Портрет основателя новодворского храма генерала Станислава Прушинского из другого основанного им костёла в Кемелишках.
В 1796 году Антоний Прушинский скончался, и его имения были разделены между тремя сыновьями - Станиславом-Ксаверием, Томашем и Рафалом. Новый Двор достался Томашу Прушинскому. Он, как и многие представители его рода, работал в судебной системе - был судьёй минского земского суда. Томаш Прушинский в своей жизни так и не вступил ни с кем в брак и умер холостым и бездетным. Его усадьба могла бы перейти к другой ветви рода, но Прушинские вероятно, решили, что чем содержать ещё одно имение, лучше будет выручить за него деньги, и продали его. Покупателем стал Бенедикт Униховский из знатного дворянского рода герба Остоя, чьё главное имение Русиновичи находилось не слишком далеко от Нового Двора, на берегу реки Птичь у местечка Самохваловичи. Новоприобретённую усадьбу Бенедикт Униховский записал в приданное своей дочери Еве, которая выйдя замуж за представителя семьи Протасевичей, сохраняла право собственности над Новым Двором.
К тому времени новодворский костёл Архангела Михаила был забран российскими властями и передан православной церкви. Это произошло после 1840 года, ещё во времена Прушинских, когда при ревизии бывших униатских церквей обнаружилось, что бывший владелец Королищевичей Михал Прушинский (кузен владельца Нового Двора Томаша Прушинского) перестроил старую церковь в этой деревне под почтовую станцию. В качестве компенсации российские власти забрали для церкви здание костёла в соседнем Новом Дворе, несмотря даже на то, что он принадлежал другой ветви рода Прушинских. Новую церковь не стали переосвящать и оставили под прежним титулом Архангела Михаила.
Вскоре российская экспансия на литовских землях приобрела ещё более ярко выраженный характер. После подавления восстания 1863 года власти Российской империи решили, что в белорусских и литовских губерниях слишком много землевладельцев «польского» происхождения, которые и были основными участниками восстания. Предполагалось силовыми и административными методами передать значительную часть имений в этих губерниях благонадёжным лицам из внутренних российских губерний - в основном чиновникам и военным. Вот так описывала ситуацию в крае во второй половине 1860-х годов современница тех событий российская писательница и публицистка Надежда Ланская:
«Сюда стремились все те, кто был чем либо не доволен у себя дома: всякий, кого обошли чином, местом или наградой, чей не приняли или возвратили проект, чье имение, вследствие новых порядков, пришло в упадок, a приняться за дело не было ни уменья, ни сил - все это спешило в западный край…
Аттестатов никаких не требовалось: достаточно было приехать из России и заявить себя православным, чтобы подучить право на такие льготы, права и преимущества, которые превращались в настоящий рог изобилия. Можно поэтому представить, какая масса разной дряни наводнила собой эти несчастные 9 губерний. Какой контингент лжи, низости, всяких обманов, подкупов, подлогов и нравственного растления принесла с собою эта православная армия алчущих и жаждущих, чающих и ожидающих! Как саранча, бросились они на готовые места, торопясь захватить все то пространство, которое было для них насильственным образом очищено; церемониться было не к чему, и, под видом обрусения и пропаганды православия, эти завоеватели преследовали такие цели, которые не имели ничего общего ни с религией, ни с нравственностью, ни даже с политикой действительного обрусения. Время было горячее: следовало ковать железо, пока оно не остыло; и, действительно, молот работал по наковальне до тех пор, пока и ковать стало нечего. Тогда все приносило свою пользу, из всего можно было извлечь выгоду и всякая правительственная мера, всякое ограничение прав одних эксплуатировалась ловкими руками других, как определенная статья закона, ибо все то, что закон запрещал, можно было за известную плату дозволить».
Впрочем, на практике далеко не всё оказывалось так плохо для Литвы. Дело в том, что многие состоятельные служащие аппарата Российской империи сами не были этнически русскими, не были носителями имперской культурной идеологии. Приобретая земли в Литве, большинство из них вело усадебную жизнь неотличимую от той, которую вели их соседи «польского происхождения». И с последними бывшие российские военные и чиновники имели вполне нейтральные, а часто даже добрососедские отношения.
Похожая история произошла и в Новом Дворе. В 1872 году это имение у Евы Протасевич из Униховских покупает коллежский секретарь Иван Бунге - представитель прусской дворянской фамилии, занимавшей в Российской империи многие посты в государственном аппарате. Пожалуй, самым известным её представителем был министр финансов и председатель Кабинета министров Николай Христианович Бунге. К сожалению, отследить родственные связи этой фамилии довольно сложно, поскольку часто вместо своих немецких имён, полученных при лютеранском крещении, они получали ещё и русские «служебные псевдонимы», многие из которых официально закреплялись за ними, если кто-то переходил в официальное православие.
Иван Бунге прибыл на Литву не просто так, а чтобы занять пост предводителя дворянства Игуменского уезда - до того там были представители местной шляхты, которые теперь считались "неблагонадёжными". Проблема была в том, что у новоиспечёного предводителя дворянства не было в крае самой основы этого дворянства - земли. Но этот недостаток был легко и быстро исправлен. Первое своё имение в Литве Иван Бунге получил из казны за службу ещё в 1868 году. Это была усадьба Щитомиричи на Слуцком тракте, конфискованная у сосланного в Сибирь шляхтича Артура Торчинского, бывшего в 1863 году повстанческим начальником Минска. В 1872 году Бунге, как уже было сказано, купил Новый Двор, а в 1873 году купил из казны ещё одно конфискованное имение Пашковичи, находившееся как раз посередине между Щитомиричами и Новым Двором. Таким образом, Иван Бунге стал хозяином обширных имений к югу от Минска, центральной усадьбой которых стал его дом в Новом Дворе.
Здесь Иван Бунге начинает строительство нового большого каменного двухэтажного дома, закладывает вокруг усадьбы парк и фруктовый сад над берегом Свислочи. Также на его средства в 1874 году капитально ремонтируется новодворская церковь, которая находилась буквально напротив усадьбы. После ремонта она стала каменной с деревянным притвором. Также на усадебном дворе рядом с дорогой (Игуменским трактом) была построена небольшая дворовая часовня.
Усадебный дом в Новом Дворе
Вскоре Иван Бунге устраивает и семейную жизнь, женившись на дочери своих соседей по имению Олимпиаде Искрицкой. Род Искрицких в Литве также был формально из новых чиновников Российской империи. Однако его происхождение, как и рода Бунге, было вовсе не российским. Родословная Искрицких шла из Речи Посполитой, ещё в 1683 году их предки сражались с турками вместе с королём Яном Собесским под Веной. И только в 18 веке они перешли на службу в Российскую империю. В приданное Олимпиада Искрицкая принесла имение Токарня, которое находилось от Нового Двора немного ниже по течению реки Свислочь.
Вскоре у семьи Бунге появились дети - сыновья Сергей и Дмитрий и дочь Анна. К несчастью, сын Дмитрий умер в 1898 году в возрасте 10 лет в имении матери Токарня, где и был похоронен на местном кладбище. Его смерть стала большим горем для родителей, после этого Иван и Олимпиада Бунге решают уделить особое внимание детям в своём имении, а именно образованию простых крестьянских детей из Нового Двора и окрестностей. Ещё в 1890 году в Новом Дворе появилась начальная школа, где детей обучали основам письма и счёта. А в 1903 году по инициативе и на средства Ивана Бунге было построено одноклассное народное училище, вокруг которого, как и рядом с усадьбой, был посажен сад и заложен парк.
Здание бывшего народного училища в Новом Дворе. Дерево рядом с ним по легенде сажал сам Иван Бунге.
В ноябре 1912 года в возрасте 60 лет умирает Олимпиада Бунге. После этого её муж, чувствуя, что его земной век также близится к концу, делает ещё ряд добрых дел в окрестностях своей усадьбы. На кладбище у Михайловской церкви он решил организовать семейный некрополь. Рядом с могилой жены он устраивает также и могилу сына Дмитрия, гроб которого по такому случаю был перенесён с кладбища в имении Токарня. На могилах с коваными оградами Иван Бунге установил специально заказанные в Санкт-Петербурге памятники из финского гранита, а на могиле своего сына также скульптуру коленопреклонённого ангела, держащего в руке крест, из белого мрамора. Территория всего кладбища была обнесена дубовой оградой с металлическими воротами. В 1913 году в новодворской церкви прошли торжественные богослужения в честь 10-летнего юбилея открытия народного училища. В честь этой даты Иван Бунге подарил училищу библиотеку в 400 экземпляров книг.
Иван Бунге умер в 1917 году и был похоронен на кладбище рядом с женой и сыном. Его гроб, согласно местной легенде, несли на кладбище по подземному ходу, который был вырыт между усадебным домом и Михайловской церковью.
Усадебный дом в Новом Дворе
Если бы в стране в то время всё было в порядке, то наследником имения должен был бы стать Сергей Иванович Бунге, выпускник юридического факультета Варшавского университета. Но продолжалась Первая мировая война. После свержения монархии в России оставался нерешённым вопрос о земле, и со стороны большевиков активно велась пропаганда, чтобы разрешить этот вопрос наиболее радикальным и разрушительным образом. Так в итоге и случилось. После окончания Первой мировой, а затем и советско-польской войны имение оказалось под властью большевиков. Там был создан совхоз с садоводческой специализацией. Он эксплуатировал сады, заложенные ещё Иваном Бунге вокруг усадьбы и народного училища, также был заложен и новый большой сад на развилке дорог у въезда в Новый Двор со стороны Минска. В самом усадебном доме в эти межвоенные десятилетия что только не располагалось. Там было и правление совхоза, и машино-тракторная станция, и пункт по продаже совхозного молока, и даже квартиры для работников совхоза. И это было не так уж плохо по тем временам, когда многие подобные здания попросту сжигались и уничтожались за одно своё «классовое происхождение». Усадебный дом Бунге, к счастью, уцелел даже в 1960-е годы, когда началась интенсивная застройка территории бывшего имения многоэтажными домами, а прямо посреди старого усадебного парка началось строительство большой школы (естественно, с вырубкой значительной части этого парка). В те годы старая планировка имения вместе со всеми хозяйственными зданиями была полностью уничтожена, а от былых времён остались только въездная брама, зажатый между новых строений бывший усадебный дом, да отдельные фрагменты парковых посадок.
Въездная усадебная брама в Новом Дворе. Рядом несколько старых лип, сохранившихся от въездной аллеи.
Новодворскую Михайловскую церковь строители светлого коммунистического будущего разграбили и разрушили ещё до Второй мировой войны. Только в 1991 году, когда светлое будущее оказалось на самом деле тёмным тупиком, учитель новодворской школы Николай Каминский установил у руин бывшего храма крест. Вскоре в Новом Дворе появился православный приход, который в 1995 году получил для богослужений… бывший усадебный дом Бунге. До того здание пустовало уже более 5 лет, и церковь, возможно, уберегла его от разрушения уже в наше время. Усадебный дом был отремонтирован и в нём по сей день проходят церковные службы.
Усадебный дом в Новом Дворе с надстроенной церковной башенкой.
В деревне строится и новый храм, правда уже на совершенно новом месте, на въезде в Новый Двор со стороны Минска. Но вероятно, усадебный дом Бунге останется у церкви и после постройки нового храма. Это хорошо, потому что мы часто видим, во что в наше время превращаются здания без хозяина или находящиеся в коммунальной собственности (что, в общем-то, одно и то же). Сожаление вызывает лишь то, что старый новодворский храм на холме над Свислочью, основанный ещё Станиславом Прушинским, уже никогда не возродится из руин…
Руины старого Михайловского храма в Новом Дворе. Позади виден установленный в 1991 году крест.