Усадьба Кричин.
Плодородные поля и сенокосные луга на левом берегу Березины при впадении в неё Гайны ценились землевладельцами с давних пор. Именно этими землями у небольшой деревни Кричин великий князь литовский Витовт вознаградил предводителя одной из татарских хоругвей Найман-бега за его активное участие в Грюнвальдской битве. Татарский князь и его семья оценили подарок по достоинству. На протяжении почти 400 лет его потомки владели этой землёй и дали здесь начало, по крайней мере, десятку ветвей своего рода, одна из которых гордо носила фамилию своей малой родины - Кричинские.
Литовский татарин. Французский рисунок 1676 года.
Великие князья Витовт, Жигимонт I и Казимир Ягайлович благоволили татарам в том числе и юридическим путём, издавая охранные привилеи на их владения. Чтобы татарские земли не дробились и не сокращались, литовским шляхтичам-христианам нельзя было приобретать их. Но особенно упорным удавалось провернуть и это, выхлопотовав себе какой-либо «исключительный» привилей, либо делая это через третьих лиц. Отдельным явлением было, когда какой-либо татарин переходил из ислама в христианство и, соответственно, немедленно включался в круг общения всей остальной шляхты Великого княжества. Татарин-мусульманин мог быть храбрым и ценным воином в армии ВКЛ, но христианское вероисповедание открывало также путь к ценным гражданским должностям. Что-то похожее, по всей видимости, произошло в Кричине во второй 16 столетия, где на одну из первых ролей выдвинулся шляхтич Ян Кураш. Вероятно, он был местным выходцем из татарского рода, предки которого приняли католичество, что позволило, в частности, ему занять должность судебного подстаросты в Минске и постепенно завладеть почти третей частью всех земель в кричинском имении. Способы, которые Кураш избрал для собирания этих земель были, прямо скажем, грязными. Он широко использовал подделку свидетельских показаний, несвоевременное информирование сторон о судебных заседаниях и даже хулиганские провокации с нападениями на соседей с последующим их же в них обвинением. Ирония заключалась в том, что его несчастные соседи-татары были вынуждены обращаться с жалобами в тот же минский суд, где служил подстаростой сам Ян Кураш, а потому итог его постановлений был предрешён. В одно время, окончательно обнаглев, Кураш решился напасть даже на своих соседей из числа литовских магнатов - князей Тышкевичей и Радзивиллов, - состряпав затем по привычной схеме решение в свою пользу в том же минском суде. Но здесь ему, наконец, показали, кто в Великом княжестве хозяин, и все спорные земли решениями королевского трибунала оставили за магнатами, одновременно признав постановления его «карманного» минского суда ничтожными.
Эти события, вероятно, заставили Яна Кураша задуматься о том, что его положение в крае всё ещё недостаточно влиятельное, и его следует повысить, чтобы иметь возможность решать какие-то более крупные дела, нежели оттяпать сенокос у бесправных соседей-татар. Поскольку земли его имения Кричин располагались сразу в двух поветах - Минском и Оршанском, - он мог претендовать на должности в любом из них. Похоже, что в Минском повете Ян Кураш не имел перспектив продвинуться дальше поста судебного подстаросты, поэтому он решил сделать ставку на Оршанский. В 1606 привилеем короля Жигимонта III Кураш получает должность оршанского войского. Это был очень удобный пост для того, чтобы быть уважаемым человеком и при этом не особенно подвергать свою жизнь опасности в походах на Москву, которые начались вскоре после его назначения. Ведь обязанностью войского был присмотр за имениями шляхты в повете, когда те как раз отправлялись на войну. Окончил свою жизнь Ян Кураш в 1623 году и вовсе в статусе оршанского маршалка - главы шляхты всего повета. Правда, на громкие скандалы и авантюры он за это время больше не сподобился. Время в государстве было уже другое, да и его годы были уже не те.
После смерти Яна Кураша, его дети не стали держать в своей собственности кричинское имение, которое их отец добывал и расширял с такими дрязгами и склоками. Последние владения Курашей были проданы в Кричине в 1645 году. Большая часть имения стала принадлежать ошмянскому подкоморию Адаму Саковичу, в чьей собственности тогда уже находилось не столь далёкое местечко Зембин.
Адам Сакович хоть и был незаурядной и известной в Великом княжестве личностью, которую впоследствии писатель Генрик Сенкевич сделает одним из героев своего романа «Потоп», но потомков после себя он не оставил. Соответственно, его довольно многочисленные земельные владения должны были приобрести новых владельцев. Кричин во второй половине 17 века каким-то образом оказался в собственности мозырского стольника Себастьяна Войнилловича, а затем перешёл в собственность шляхтичей Ратомских - рода, с давних пор известного своей деятельностью в Минске и окрестностях. В это время в Кричине уже упоминается униатская церковь под титулом Покрова Пресвятой Богородицы. Она появилась здесь ещё в 1617 году при Яне Кураше и знаменовало собой эдакое христианское присутствие в татарской околице. Поэтому храм находился не на месте нынешней деревни Кричино (где раньше как раз жили татары), а ближе к реке Березине у шляхетского двора. Изначально церковь в Кричине была центром самостоятельного прихода, в который входил десяток окрестных деревень, но впоследствии она превратилась в усадебную католическую часовню.
Дорога в двор Кричин со стороны бывшей усадьбы Веселово.
В начале 18 века Кричин становится владением оршанского конюшего Яна Кукевича. Это произошло благодаря его женитьбе на Терезе Ратомской, принесшей двор в приданое. С этого момента новая, усадебная, эпоха Кричина будет связана именно с этим родом герба Правдич. В 1730-х годах семья Яна и Терезы взяла к себе в дом на воспитание племянниц Терезы Теклю и Барбару. Их отец, живший в соседнем имении, брат Терезы, Флориан Ратомский, умер, а мачеха (родная мать умерла ещё раньше) не уделяла достаточно времени и средств содержанию девочек. Через 10 лет двадцатилетнюю Теклю взял замуж брестский мечник, владелец скромного фольварка Сехновичи, что под Жабинкой, Людвик Костюшко. В 1746 году у них родится сын Тадеуш, который прославит свою фамилию на весь край и весь мир, но это будет уже другая история…
У Яна и Терезы Кукевичей были и собственные дети, среди которых старший Юзеф наследовал отцовский пост конюшего Оршанского повета. Он был последним шляхтичем Речи Посполитой на этом посту перед российской оккупацией. В новых условиях Российской империи усадьбу в Кричине развивали потомки Юзефа Кукевича, сын Игнатий и внук Ян. Здесь появился большой одноэтажный усадебный дом, двухэтажный флигель-официна, конюшня и другие хозяйственные постройки. Вокруг усадьбы был разбит шикарный парк с размашистой сетью липовых аллей, по которым можно было обойти всё имение.
Липовая аллея в усадьбе в Кричине.
Был в усадьбе и небольшой костёл, приписанный к парафии в Зембине. Он возник на основе старой униатской Покровской церкви и остался за католиками после ликвидации униатства в 1839 году. После восстания 1863 года его закрыли российские власти, хотя ни владельцы усадьбы, ни местные жители не проявляли к ним какой-либо «неблагонадёжности». С 1877 года вместо костёла формально действовала церковь, приписанная к приходу в Кищиной Слободе, но службы в ней проводились очень редко. Возле костёла находилось небольшое кладбище с фамильными захоронениями Кукевичей.
Парковая композиция в усадьбе в Кричине. Алеея из клёнов и лип ведёт к раскидистому дубу в центре двора. Как видно, аллея беспощадно выпилена в наше время.
В 1880 году Ян Кукевич отказался от владения имением Кричин в пользу своей сестры Марии. Сам он жил в Минске, где был депутатом общественного дворянского собрания, попечителем реальной гимназии и активным участником Минского сельскохозяйственного общества. А Мария Кукевич вышла замуж за Виктора Цюндзевицкого из соседней усадьбы в Кищиной Слободе- сына маршалка Борисовского повета Юзефа Цюндзевицкого и знаменитой впоследствии писательницы Анны Цюндзевицкой. Так имение в Кричине перешло в собственность новой семьи. Последними владельцами усадьбы до 1917 года были дети Виктора и Марии Ян, Игнатий, Юзеф и Мельхиор Цюндзевицкие.
Усадьба в Кричине. Когда-то это место было густо застроено зданиями хозяйственного двора, а сегодня здесь поле, где гуляют аисты…
В БССР отобранные у хозяев земли кричинской усадьбы стали частью совхоза «Веселово» - по названию соседнего, «национализированного» у других хозяев, имения. Кстати, директора этого совхоза Фрица Спалиса в 1938 году расстреляют в Минске как «члена латышской контрреволюционной национал-фашистской организации». Во время второй мировой войны совхозные и усадебные постройки в Кричине были сожжены, как водится у нас, партизанами и после войны уже не восстанавливались. Вместо этого вокруг усадьбы был высажен большой яблоневый сад, остатки которого сохранились до сих пор.
Сад рядом с парком усадьбы в Кричине.
Сегодня на месте усадьбы в Кричине остались лишь парковые насаждения, которые, тем не менее, очень живописны. Посреди парковых зарослей есть полянка, на которой ещё осталось несколько надгробных камней от кладбища у исчезнувшего уже кричинского храма. Фундаменты старых усадебных построек заметны на земле разве что ранней весной. Единственным заметным следом зданий остаются лишь обширные подвалы усадебного дома. Однако сейчас его сводчатый потолок уже обрушился, и теперь он также исчезает в земле.
Подвалы усадебного дома в Кричине до и после обрушения.
Единственным следом древнего татарского прошлого Кричина является, вероятно, большой курган посреди парка. До недавнего времени он почему-то считался каким-то древним городищем, однако в таком случае это было бы самое маленькое городище из тех, что можно встретить в Беларуси. Можно рискнуть выдвинуть версию, что данный курган был по древнему обычаю насыпан ещё в 15-16 веках над могилой некоего знатного татарина. Может быть, здесь находится могила самого героя Грюнвальда - Найман-бега?
Татарский(?) курган в Кричине.
Сегодня возле бывшей кричинской усадьбы находится популярный пляж на Березине, на который приезжают даже из Борисова. Усадебный парк внесён в реестр охраняемых объектов как «памятник природы местного значения». Вот только реестр лукавит. Этот памятник создала не природа, а труд и забота поколений шляхтичей Речи Посполитой, которые родились и жили здесь, и о которых здесь теперь нет никакой памяти…
Литовский татарин. Французский рисунок 1676 года.
Великие князья Витовт, Жигимонт I и Казимир Ягайлович благоволили татарам в том числе и юридическим путём, издавая охранные привилеи на их владения. Чтобы татарские земли не дробились и не сокращались, литовским шляхтичам-христианам нельзя было приобретать их. Но особенно упорным удавалось провернуть и это, выхлопотовав себе какой-либо «исключительный» привилей, либо делая это через третьих лиц. Отдельным явлением было, когда какой-либо татарин переходил из ислама в христианство и, соответственно, немедленно включался в круг общения всей остальной шляхты Великого княжества. Татарин-мусульманин мог быть храбрым и ценным воином в армии ВКЛ, но христианское вероисповедание открывало также путь к ценным гражданским должностям. Что-то похожее, по всей видимости, произошло в Кричине во второй 16 столетия, где на одну из первых ролей выдвинулся шляхтич Ян Кураш. Вероятно, он был местным выходцем из татарского рода, предки которого приняли католичество, что позволило, в частности, ему занять должность судебного подстаросты в Минске и постепенно завладеть почти третей частью всех земель в кричинском имении. Способы, которые Кураш избрал для собирания этих земель были, прямо скажем, грязными. Он широко использовал подделку свидетельских показаний, несвоевременное информирование сторон о судебных заседаниях и даже хулиганские провокации с нападениями на соседей с последующим их же в них обвинением. Ирония заключалась в том, что его несчастные соседи-татары были вынуждены обращаться с жалобами в тот же минский суд, где служил подстаростой сам Ян Кураш, а потому итог его постановлений был предрешён. В одно время, окончательно обнаглев, Кураш решился напасть даже на своих соседей из числа литовских магнатов - князей Тышкевичей и Радзивиллов, - состряпав затем по привычной схеме решение в свою пользу в том же минском суде. Но здесь ему, наконец, показали, кто в Великом княжестве хозяин, и все спорные земли решениями королевского трибунала оставили за магнатами, одновременно признав постановления его «карманного» минского суда ничтожными.
Эти события, вероятно, заставили Яна Кураша задуматься о том, что его положение в крае всё ещё недостаточно влиятельное, и его следует повысить, чтобы иметь возможность решать какие-то более крупные дела, нежели оттяпать сенокос у бесправных соседей-татар. Поскольку земли его имения Кричин располагались сразу в двух поветах - Минском и Оршанском, - он мог претендовать на должности в любом из них. Похоже, что в Минском повете Ян Кураш не имел перспектив продвинуться дальше поста судебного подстаросты, поэтому он решил сделать ставку на Оршанский. В 1606 привилеем короля Жигимонта III Кураш получает должность оршанского войского. Это был очень удобный пост для того, чтобы быть уважаемым человеком и при этом не особенно подвергать свою жизнь опасности в походах на Москву, которые начались вскоре после его назначения. Ведь обязанностью войского был присмотр за имениями шляхты в повете, когда те как раз отправлялись на войну. Окончил свою жизнь Ян Кураш в 1623 году и вовсе в статусе оршанского маршалка - главы шляхты всего повета. Правда, на громкие скандалы и авантюры он за это время больше не сподобился. Время в государстве было уже другое, да и его годы были уже не те.
После смерти Яна Кураша, его дети не стали держать в своей собственности кричинское имение, которое их отец добывал и расширял с такими дрязгами и склоками. Последние владения Курашей были проданы в Кричине в 1645 году. Большая часть имения стала принадлежать ошмянскому подкоморию Адаму Саковичу, в чьей собственности тогда уже находилось не столь далёкое местечко Зембин.
Адам Сакович хоть и был незаурядной и известной в Великом княжестве личностью, которую впоследствии писатель Генрик Сенкевич сделает одним из героев своего романа «Потоп», но потомков после себя он не оставил. Соответственно, его довольно многочисленные земельные владения должны были приобрести новых владельцев. Кричин во второй половине 17 века каким-то образом оказался в собственности мозырского стольника Себастьяна Войнилловича, а затем перешёл в собственность шляхтичей Ратомских - рода, с давних пор известного своей деятельностью в Минске и окрестностях. В это время в Кричине уже упоминается униатская церковь под титулом Покрова Пресвятой Богородицы. Она появилась здесь ещё в 1617 году при Яне Кураше и знаменовало собой эдакое христианское присутствие в татарской околице. Поэтому храм находился не на месте нынешней деревни Кричино (где раньше как раз жили татары), а ближе к реке Березине у шляхетского двора. Изначально церковь в Кричине была центром самостоятельного прихода, в который входил десяток окрестных деревень, но впоследствии она превратилась в усадебную католическую часовню.
Дорога в двор Кричин со стороны бывшей усадьбы Веселово.
В начале 18 века Кричин становится владением оршанского конюшего Яна Кукевича. Это произошло благодаря его женитьбе на Терезе Ратомской, принесшей двор в приданое. С этого момента новая, усадебная, эпоха Кричина будет связана именно с этим родом герба Правдич. В 1730-х годах семья Яна и Терезы взяла к себе в дом на воспитание племянниц Терезы Теклю и Барбару. Их отец, живший в соседнем имении, брат Терезы, Флориан Ратомский, умер, а мачеха (родная мать умерла ещё раньше) не уделяла достаточно времени и средств содержанию девочек. Через 10 лет двадцатилетнюю Теклю взял замуж брестский мечник, владелец скромного фольварка Сехновичи, что под Жабинкой, Людвик Костюшко. В 1746 году у них родится сын Тадеуш, который прославит свою фамилию на весь край и весь мир, но это будет уже другая история…
У Яна и Терезы Кукевичей были и собственные дети, среди которых старший Юзеф наследовал отцовский пост конюшего Оршанского повета. Он был последним шляхтичем Речи Посполитой на этом посту перед российской оккупацией. В новых условиях Российской империи усадьбу в Кричине развивали потомки Юзефа Кукевича, сын Игнатий и внук Ян. Здесь появился большой одноэтажный усадебный дом, двухэтажный флигель-официна, конюшня и другие хозяйственные постройки. Вокруг усадьбы был разбит шикарный парк с размашистой сетью липовых аллей, по которым можно было обойти всё имение.
Липовая аллея в усадьбе в Кричине.
Был в усадьбе и небольшой костёл, приписанный к парафии в Зембине. Он возник на основе старой униатской Покровской церкви и остался за католиками после ликвидации униатства в 1839 году. После восстания 1863 года его закрыли российские власти, хотя ни владельцы усадьбы, ни местные жители не проявляли к ним какой-либо «неблагонадёжности». С 1877 года вместо костёла формально действовала церковь, приписанная к приходу в Кищиной Слободе, но службы в ней проводились очень редко. Возле костёла находилось небольшое кладбище с фамильными захоронениями Кукевичей.
Парковая композиция в усадьбе в Кричине. Алеея из клёнов и лип ведёт к раскидистому дубу в центре двора. Как видно, аллея беспощадно выпилена в наше время.
В 1880 году Ян Кукевич отказался от владения имением Кричин в пользу своей сестры Марии. Сам он жил в Минске, где был депутатом общественного дворянского собрания, попечителем реальной гимназии и активным участником Минского сельскохозяйственного общества. А Мария Кукевич вышла замуж за Виктора Цюндзевицкого из соседней усадьбы в Кищиной Слободе- сына маршалка Борисовского повета Юзефа Цюндзевицкого и знаменитой впоследствии писательницы Анны Цюндзевицкой. Так имение в Кричине перешло в собственность новой семьи. Последними владельцами усадьбы до 1917 года были дети Виктора и Марии Ян, Игнатий, Юзеф и Мельхиор Цюндзевицкие.
Усадьба в Кричине. Когда-то это место было густо застроено зданиями хозяйственного двора, а сегодня здесь поле, где гуляют аисты…
В БССР отобранные у хозяев земли кричинской усадьбы стали частью совхоза «Веселово» - по названию соседнего, «национализированного» у других хозяев, имения. Кстати, директора этого совхоза Фрица Спалиса в 1938 году расстреляют в Минске как «члена латышской контрреволюционной национал-фашистской организации». Во время второй мировой войны совхозные и усадебные постройки в Кричине были сожжены, как водится у нас, партизанами и после войны уже не восстанавливались. Вместо этого вокруг усадьбы был высажен большой яблоневый сад, остатки которого сохранились до сих пор.
Сад рядом с парком усадьбы в Кричине.
Сегодня на месте усадьбы в Кричине остались лишь парковые насаждения, которые, тем не менее, очень живописны. Посреди парковых зарослей есть полянка, на которой ещё осталось несколько надгробных камней от кладбища у исчезнувшего уже кричинского храма. Фундаменты старых усадебных построек заметны на земле разве что ранней весной. Единственным заметным следом зданий остаются лишь обширные подвалы усадебного дома. Однако сейчас его сводчатый потолок уже обрушился, и теперь он также исчезает в земле.
Подвалы усадебного дома в Кричине до и после обрушения.
Единственным следом древнего татарского прошлого Кричина является, вероятно, большой курган посреди парка. До недавнего времени он почему-то считался каким-то древним городищем, однако в таком случае это было бы самое маленькое городище из тех, что можно встретить в Беларуси. Можно рискнуть выдвинуть версию, что данный курган был по древнему обычаю насыпан ещё в 15-16 веках над могилой некоего знатного татарина. Может быть, здесь находится могила самого героя Грюнвальда - Найман-бега?
Татарский(?) курган в Кричине.
Сегодня возле бывшей кричинской усадьбы находится популярный пляж на Березине, на который приезжают даже из Борисова. Усадебный парк внесён в реестр охраняемых объектов как «памятник природы местного значения». Вот только реестр лукавит. Этот памятник создала не природа, а труд и забота поколений шляхтичей Речи Посполитой, которые родились и жили здесь, и о которых здесь теперь нет никакой памяти…