6. Размышления и опыт жизни Т. Воеводиной (2)
предыд.стр. dlia-vsex.livejournal.com/29955.html
***
domestic-lynx.livejournal.com/49644.html
Татьяна Воеводина ОПТИМИСТИЧЕСКИЙ ЭКСПОРТ. Письмо из деревни №1
"Мои читатели, узнав, что я некоторым образом - помещица, просили написать о сельскохозяйственном опыте. Вроде знаменитых «Писем из деревни» Энгельгардта. Я и сама хотела, да всё откладывала. А тут подвернулось в последнем номере ЛГ: под рубрикой «Хорошо!» Анатолий Салуцкий патриотически гордится, что вот-де раньше, при СССР, зерно импортировали, а теперь - экспортируют. «Это же победа принципиальная!» - радуется автор и журит тех, кто привык «ориентироваться только по худым вестям, блуждать в умственных потёмках».
I LOVE ОПТИМИЗМ
Я, как и А.Салуцкий, ценю оптимизм.
Более того, я - оптимист записной и даже профессиональный. Я оптимизм - преподаю.
Да-да, есть и такой предмет. В моей московской торговой компании мы регулярно проводим занятия для продавцов по формированию положительного мышления. (Разумеется, этим занимаюсь не только я сама, но и привлечённые тренеры, и доморощенные умельцы).
Проводим мы специальные тренинги, как в любом явлении увидеть светлую сторону. Мы называем это «ментальной диетой»: отметать все плохие явления и сосредотачиваться на хороших. Делаем, к примеру, такие упражнения: идя по улице, найди пять положительных явлений. Например, проехало много новых машин, значит, у людей есть деньги. Значит, они купят наш товар. Многие женщины в хороших шубах: шубу купили - значит и наш товар уж точно купят и т.д.
“It works! It really works!” - как орут заполошные (и очень эффективные) американские презентанты. В самом деле, это работает! Это действительно повышает эффективность продавцов и продаж: проверено практикой. Так что я, как никто другой, ценю оптимизм и знаю в нём толк. Вера в лучшее, вера в успех, убеждённость, что успех - вот он, рядом, только руку протянуть - великая вещь, решающая во многих случаях.
Когда человек идёт в свою маленькую жизненную атаку (а любая продажа - это атака) - ему нужен задорный оптимизм, и есть психотехники, как его накачать.
Это я всё к тому, что я не унылый ностальгирующий совок, а оптимизм мне вовсе не чужд.
Но! Если мы хотим познать предмет для дальнейшего его использования и усовершенствования - нам нужен не оптимизм и не пессимизм, а конкретные знания. Критический реализм нужен.
А не то может выйти конфуз: пропагандист павший жертвой собственной пропаганды. Впрочем, это профессиональная болезнь пропагандистов - смешение пропаганды и реальности; даже доктор Геббельс не избегнул.
Вполне вероятно, что рубрика «Хорошо!» - это что-то вроде наших занятий с продавцами - накачка «позитива». Коли так - никаких проблем. Но всё равно, даже для накачки позитива не следует говорить вещей, которые слишком легко опровергнуть. Это вредит даже пропаганде и агитации.
КАК Я СТАЛА ЭКСПОРТЁРОМ ЗЕРНА
Ну а теперь про импорт и экспорт зерна.
Я лично являюсь этим самым импортёром. Да-да, наша семья владеет двумя бывшими совхозами в Ростовской области и импортирует зерно в Турцию. Расскажу без утайки, как я дошла до жизни такой.
Заработав деньги в торговле, мы шесть лет назад купили эти хозяйства, надеясь их реанимировать и раскрутить. Кое-что сделали, но до советского уровня - как до луны. Хозяйства, между прочим, в одном из самых зерновых зон России - в Сальской степи. Когда-то за эти земли казаки бились насмерть: там и памятник стоит легендарной тачанке.
Хозяйства все там ориентированы на зерно, но выращивали на поливе и овощи, картофель, было животноводство, птицеводство, было собственное производство комбикормов. Были цеха переработки. Даже собственные самолётики-кукурузники были для опрыскивания посевов. Вообразите: был собственный штатный специалист-энтомолог! (Для борьбы с вредными насекомыми). И Дом культуры в стиле сталинского ампира, являющий в настоящее время живописные развалины в античном духе. Был дом быта с парикмахерской, мастерскими по починке бытовой техники - в общем, вполне культурное хозяйство.
К 2004 г. «эффективный собственник», овладевший хозяйствами после капиталистической революции, выкачал всё, что мог, и набрал долгов. Собственно, уплатив его долги, мы овладели половиной хозяйств, а потом, поняв, что иметь с ним дело невозможно, т.к. ориентирован он строго на сиюминутный хапок, выкупили и вторую половину.
Вот пять лет мы пытаемся наладить работу. Кое-что начало вырисовываться недавно: восстановили севообороты, полностью разрушенные «эффективным собственником», стараемся вносить больше удобрений… Наработался кое-какой опыт.
И вот в 2009 г. организовали компанию по экспорту зерна за границу. Только сделали несколько «ходок» - экспорт запретили, но ничего: сейчас эта работа продолжается. Возим в Турцию небольшими баржами. Через нас экспортируют и другие близлежащие хозяйства: они не умеют взаимодействовать с заграницей, да и побаиваются, а через нас им удобнее.
Завели мы в порту лабораторию по анализу зерна - всё как следует. За сторонними поставщиками нужен глаз да глаз: состав и качество зерна неоднородно - сверху хорошее, а в глубине - дрянь. Вроде как картошку продают бабуси вёдрами: сверху отборная, внизу мелкая и больная. Вообще, хозяйственная честность - вещь у нас редкостная, я почти с ней не сталкивалась, все норовят мухлевать и химичить.
Разумеется, экспорт наш не велик; это не громадный терминал, поскольку порт мелководный (это знаменитый с петровских времён Азов), но нам такой и нужен.
Почему мы вывозим зерно? Да потому что использовать его особо не на что. Зерно у нас кормовое, а кормить некого: скотину извели. В наших хозяйствах «общественного» животноводства нет. Разводили поначалу овец, были и свиньи, но потом мы не совладали с массовым, прямо-таки промышленным, воровством кормов и животноводство ликвидировали. Про воровство - это отдельная история, как-нибудь потом.
Подобные процессы происходят и в других хозяйствах - вот и образуются умиляющие либералов «излишки зерна». Причина этих излишков - вовсе не невесть откуда взявшееся процветание (его нет и близко), а просто разгром животноводства. У нас его нет просто физически, а в целом по стране поголовье уменьшилось вдвое. А ведь именно животноводство - главный потребитель зерна. Нет его - высвобождаются «излишки», вот и секрет процветания.
МЯСО ИЛИ ЗЕРНО?
Мясо массово завозится из-за границы; в нашем подмосковном посёлке одна из богатейших усадеб принадлежит поставщикам мяса из Аргентины - это большой бизнес, связанный притом с госструктурами.
По уму, с государственной точки зрения, импортировать мясо - не выгодно и не разумно. Гораздо умнее пропустить зерно через свинью или корову, а не вывозить просто так. Животноводство - это, так сказать, второй передел, ценность продукта возрастает. Но животноводство на порядок труднее как бизнес, чем полеводство, хотя бы потому, что требует единовременных и больших инвестиций: в оборудование, в племенных животных. Да и сама работа - труднее, требуются специалисты, а их не так-то просто найти. Специалисты - любые - в жутком дефиците. Поэтому пока мы на животноводство не замахиваемся, хотя в будущем - вполне допускаю и такой разворот событий.
Вообще, при гармонично развивающейся экономике страна должна производить примерно одну тонну зерна на душу населения в год - простая такая формула. Тогда хватит всем: и людям, и скотам бессловесным, и в резерв. При СССР до этого уровня недотягивали, вот и докупали недостающее. Покупали, сколь я осведомлена, дешёвое кормовое зерно, что разумнее, чем покупать мясо. Душевое потребление мяса и молока было в РСФСР выше, чем сегодня в России.
В 1986-1990 г.г. производилось по 750 кг зерна на душу населения в год, а надо 1000, вот разницу и докупали. В этот период, конце жизни РСФСР, расход зерна на кормовые цели был 71-75 млн. тонн. Сегодня - 37-38.
Если не превращать вопрос хозяйственный в идеологический, как это делали глашатаи Перестройки, то дело обстояло таким образом.
В настоящий момент Россия производит зерна меньше, чем когда-то производила РСФСР, примерно на 20 млн. тонн в год. Для примера: в пятилетку 1986-1990 г.г. было произведено 521,3 млн. тонн, а в период с 2006 по 2010 год чуть более 400 млн.
За последние пять лет в среднем производилось 88,7 млн. тонн в год. Производство зерна на душу населения составляет 620 кг. Это на 13% ниже «совковых» показателей. При этом в урожайный 2009 г. собрали 97,1 млн. тонн, продали за границу 21,8 млн. тонн.
Я не считаю, что продажа зерна за границу - это ужасно, равно как не считаю, что это прекрасно и вдохновляющее. Это некое хозяйственное решение, обусловленное совокупностью нынешних обстоятельств жизни. Не блестящих, прямо сказать, обстоятельств.
Изменятся обстоятельства - будут и другие решения. Вполне допускаю, что при объективном ПОДЪЁМЕ сельского хозяйства зерно опять придётся закупать. Продавать уж, во всяком случае, не придётся.
Если в ближайшем пятилетии будет реализовываться Доктрина продовольственной безопасности и экономической доступности продовольствия (так это, кажется, называется) и потребление мяса на душу населения увеличится с нынешних 58 кг в год до 65-70 (при норме 81), а молока с нынешних 240 кг в год до 270-280 (при норме 392), потребуется на кормовые цели 10-12 млн. тонн зерна в год дополнительно.
Вот так обстоит дело с экспортом зерна. Гордиться тут нечем.
НЕ ДОЕДИМ, НО ПРОДАДИМ!
Вообще, вокруг этого дела издавна городили огород. «Ах, Россия кормила всю Европу, только гады-большевики пришли и всё испортили». Да, зерно вывозили, но ценой постоянного недопотребления внутри страны. Почитайте позднюю публицистику Льва Толстого: как бедно и попросту голодно жили крестьяне в Тульской деревне, в той же Ясной Поляне. Хлеб с лебедой - нормальная и привычная еда. На Украине, откуда мои предки с отцовской стороны, там было сытнее, но ведь там чернозём. Так что лозунг тогдашнего хлебного экспорта был «Не доедим, а продадим». Так что умиляться «Россией, которую мы потеряли» тоже не стоит.
И ещё один вопрос, не относящийся прямо к экспорту зерна, но так или иначе с ним связанный.
БЫЛ ЛИ В СССР ДЕФИЦИТ ПРОДОВОЛЬСТВИЯ?
О дефиците продовольствия при СССР и изобилии сегодня.
Был ли дефицит при СССР? Безусловно, был. Я и все мои сверстники, все кто тогда жил, помнят пустые полки, нехватку того и этого. Помню, если с утра не ухватишь молочные продукты, - потом их просто не будет. Это всё так.
Какова же причина? Ведь цифры говорят вроде об обратном: сегодня душевое потребление сократилось. Врут цифры? Вполне вероятно, что и нет. Причина дефицита - неравновесные цены. Цены - назначались. Была такая целая специальность - «научное ценообразование»; у меня подружка по ней училась в Плехановском вузе. Цены на продукты были политически низкие. Они были ниже равновесных. А равновесные цены - это такие цены, по которым товар ЕЩЁ продаётся, но УЖЕ не сметается с прилавков. Как только цены отпустили, они стали равновесными. И товары - появились. Вот и весь секрет.
В магазине мяса по 2 руб. не было, а на рынке по 8 руб. - было, пожалуйста, и безо всякой очереди. Вот восемь и было равновесной ценой.
Неравновесные цены - вот разгадка советского дефицита. К количеству производимых и предлагаемых товаров он отношения не имел.
Это просто маленький комментарий человека, профессионально занятого торговлей в течение тринадцати лет. А вы уж сами решайте, умиляться постсоветскому либеральному изобилию, а также экспорту зерна или нет."
*
http://domestic-lynx.livejournal.com/87650.html
Татьяна Воеводина «СТЕПЬ ЗА СТЕПЬ КРУГОМ…» часть 1
«Мне давно хотелось написать о нашем сельскохозяйственном опыте, да всё как-то недосуг было, и вот наконец приступаю.
Началось так. К 2004 году мы заработали кое-какие деньги на торговле. (Вешалками, вешалками - теми самыми, от которых отказался гордый Тоня Монтана, но, конечно, не только ими, а много чем). И встал вопрос, куда вложить заработанное. Тогда нормальные люди вкладывали в недвижимость, которая резво росла в цене, и в акции Газпрома со Сбербанком, которые тоже росли. Но мы решили не делать как все и придумать что-нибудь особенное. Кто-то сказал: посмотри, куда бежит толпа и беги в другую сторону, иначе ты получишь то же, что и толпа. Вот мы решили сбегать в другую сторону. Много не заработали, зато развлеклись пробежкой.
Почему именно в сельское хозяйство? Тогда поговаривали, что надо вкладывать в землю, в сельское хозяйства. Во-первых, земли, как сказал, кажется, Марк Твен, больше не делают, а во-вторых писали, что-де количество пахотной земли в мире уменьшается, земли истощаются и выводятся из оборота, так что производство еды обещает быть перспективным промыслом. Было и ещё одно соображение, проходившее, так сказать, фоном. Я прежде работала лет пять в итальянской фирме, занятой в агробизнесе, и мне это дело нравилось. Высокотехнологичное сельское хозяйство и хорошая переработка, т.е. пищевая промышленность, - это интересно. Будь у меня вторая жизнь - непременно посвятила бы её агробизнесу. Животноводству, скорее всего… Но поскольку второй нет - хорошо бы что-то сделать и в первой.
Поговаривали ещё, что сельское хозяйство в обозримом будущем будет чем-то вроде нефти: ценным, всем нужным, страшно доходным. Ну а поскольку к дележу природных ресурсов мы не поспели - надо ухватить хотя бы землицы. А году в 7-м-8-м цены на сельхозпродукцию устойчиво росли, и это тут же поспешили объявить неким глобальным трендом. Многие тогда начали скупать земли, и мы почувствовали себя прозорливыми и предусмотрительными, чего на самом деле, конечно, не было.
На самом деле, множество, если не большинство, вещей в жизни делается дуриком, на авось. Это потом, когда удастся, начинают выдумывать, как они это всё обдумали и рассчитали. Экономический расчёт - вообще очень ненадёжное дело. В него свято верят только преподаватели экономики и другие далёкие от реальной хозяйственной деятельности люди. Кейнс был совершенно прав, когда с иронией относился к прогнозам и расчётам. И объяснял почему. Чтобы на расчёт можно было бы хоть как-то полагаться, надо, чтобы все наличные тренды сохранились, а в жизни так не бывает. Поэтому предприниматель действует не на основании расчёта, а просто в силу игры природных душевных сил «активного сангвиника», как он выражался. В деловом успехе всегда много положительного, напористого, с наглинкой волюнтаризма: вот хочу - и сделаю. Найду возможности, а не найду - сделаю вопреки невозможности. Именно так объясняются повсеместно встречающиеся факты: два магазина в совершенно одинаковых условиях, один загибается, другой - процветает; впрочем, я несколько отвлеклась.
И вот возвращаюсь я как-то из Ирландии, меня встречает муж и прямо в аэропорту объявляет: «А я купил колхоз». Я несколько опешила, но ничего - слушаю дальше. Оказалось, что не колхоз - совхоз, естественно, бывший. И даже не один - два; второй, правда, маленький. Это в Ростовской области, в Сальском районе, в степи, километров сто двадцать от Ростова. В Ростов он, собственно, попал совершенно случайно: поехал помочь кому-то по части информатизации бизнеса, там познакомился с неким Петровичем - хозяином этих самых совхозов, которыми тот овладел в процессе приватизации. Как это случилось - мутная история, как, впрочем, и сам Петрович. Ветеран Афганистана, лет 45-50, бизнесмен с криминальным привкусом. Последнее, впрочем, в тамошних местах - дело самое рядовое; главное, чтоб не беспредельщик. У Петровича дом из красного кирпича в пригороде Ростова, в стиле эпохи первоначального накопления: огромный и в форме сундука. Впрочем, в ростовской области все дома похожи на сундучки.
В бывших совхозах царила обыкновенная постсоветская разруха - как физическая, так и организационная. Петрович выкачивал из хозяйств всё, что мог. Попросту говоря, он забирал зерно, какое удавалось вырастить и уберечь от расхищения и отправлял на продажу. В этом состояла его единственная хозяйственная операция. И, надо сказать, кое-что он выручал. При этом ухитрился набрать долгов под залог этих хозяйств. Уплатив его долги, муж стал владельцем половины его компании. Впоследствии, поняв, что Петрович, не ориентирован на хозяйственную деятельность, а только на единовременный хапок, - выкупил и вторую половину. Петрович удалился в Сочи, накупив инвестиционной жилплощади: тогда это казалось страшно перспективно - ввиду олимпиады. Сейчас он не знает, что с этими квартирами делать: продать их невозможно, а снижать цены не дозволяет какая-то там местная мафия.
Любопытно, как наши знакомые реагировали на то, что мы стали лендлордами. Все русские крутили пальцем у виска: сельское хозяйство, считается у нас в России, лучший способ потерять деньги. А один знакомый воротила строительного бизнеса даже не поленился приехать ко мне, чтобы я отговорила мужа от этого безумия. Вкладывать деньги, - учил он, - можно только в недвижимость. Запомните: в не-дви-жи-мость. Она никогда не подведёт, она всегда растёт, она всегда в цене. Любопытно, что я ни разу не заработала на недвижимости, хотя пыталась. Как-то не складывается: то не то куплю, то цены упадут. Сын зарабатывает, но он-то сам строит.
А вот иностранцы были в восторге. Особенно шведы. Они говорили, что это истинно мужское дело - пахать, сеять, производить еду. Сами-то они производят швабры. Рассказывали про какого-то своего друга, который арендовал поля на Украине, где настоящий русский чернозём, как она говорили, путая Россию с Украиной. В германском племени (а шведы - германское племя) живёт укоренённая в коллективном бессознательном мечта о каких-то тучных восточных чернозёмах, на которых колосятся … да много чего колосится.
То, что я увидела в нашем новообретённом поместье, имело мало вдохновляющий вид. Есть такая картина - «Всё в прошлом», так вот в совхозе тоже было всё в прошлом. Когда-то это было процветающее хозяйство, так называемый совхоз-миллионер. Основан он был в 1927, не то 28-ом году по инициативе, как говорят, самого Будённого. Недаром неподалёку стоит памятник легендарной тачанке, изрядно обветшавший. Совхоз (недаром он носил имя известного полководца) создавался для вполне понятной цели - кормить Красную армию и выращивать для неё коней. Коней извели ещё при Хрущёве (казаки до сих пор печалятся), хотя у нас там есть несколько коняшек, на одной из которых училась ездить наша дочка, и даже парочка верблюдов - для экзотики. В 80-х годах совхоз разбогател. Тогдашний директор (которого мы впоследствии отыскали в Москве, о чём расскажу попозже) ухитрялся получать кредиты и вообще выбивать казённые деньги на мелиорацию, в результате чего образовалось 2,5 тыс. га поливных земель, на которых выращивали овощи. Сейчас от них осталось дай Бог пятьсот, остальное - растащили, сдали на металлолом. Мы пытаемся восстанавливать, но частнику это не посильно, это дело государства. Среди теоретиков государства и права есть мнение, что государство как таковое возникло тысячелетия назад в междуречье Тигра и Евфрата ради координации мелиоративных работ. «Чего один не сделает - сделаем вместе» - вот для чего нужно государство. Собственно, все крупные работы по осушению, обводнению, проведению каналов - словом всё, что у нас в оны дни называлось «Сталинским планом преобразования природы» - всё это посильно только государству. Недаром в Италии, например, такие работы проводились при Муссолини, а при демократии - кишка тонка; сейчас только в режиме поддержания. В те времена в области Венето осушили малярийные болота, сейчас там цветущий сельскохозяйственный край.
Перед развалом ничто в совхозе не предвещало упадка: колосились зерновые, которые вовремя удобрялись, осуществлялась борьба с вредителями, даже сельскохозяйственная авиация была. Несколько самолётиков сохранилось, но получить на них разрешения - себе дороже. Мало того, была уж совсем экзотика - штатная должность энтомолога (специалиста по насекомым). Потому что если вовремя заметишь вредителя - побороть его гораздо легче, чем в запущенном случае. Был цех по изготовлению комбикорма, который постепенно развалился и к нашему приезду больше напоминал склад металлолома. Было начато строительство цеха по переработке картошки, по сушке лука. Сушёный лук - это чисто армейский продукт, больше его, кажется, нигде не используют, а в армии кладут в суп.
Особенно удручающее впечатление на меня произвела развалившаяся новая школа. Перед самым крахом возвели кирпичную коробку новой школы. А потом - словно всё оборвалось: государство устранилось, новый собственник не за тем пришёл, чтоб школы строить. И коробку просто бросили. За несколько лет она выветрилась, обвалилась, частично разобрана для домашних хозяйственных надобностей. Дети учатся в старой, построенной ещё до Великой Отечественной войны. Тогда эта школа производила, по-видимому, вполне солидное впечатление. Там висит табличка, что её тогдашний директор ушёл на фронт и погиб. Школа запущена, давно не крашена, но видно, что учителя стараются: какие-то выставки поделок, рисунков…
Да, кстати. Школа была построена из кирпича, изготовленного на местном кирпичном заводике, на совхозном. Кирпич не ахти, но для невысоких построек - вполне.
Был в совхозе и так называемый Дом быта: всякая починка, парикмахерская. Я познакомилась с бывшей парикмахершей, работавшей там. Она вспоминает о прошедших днях, как о потерянном рае, а обо всём, случившемся после (приватизация, новые собственники) - как о каре небесной. Впрочем, её семья, как и все, получили свой земельный пай, который они либо продали нам, либо сдают в аренду, получая натурой - зерном. Быть какими-то там собственниками - никто не мечтал, все хотели жить, как жили, постепенно улучшая свои жизненные возможности. Все работали в совхозе, получали зарплату, держали скотину на подворье, подворовывали понемногу корма; кое-что покупали легально по льготным ценам… Ростовские станицы не были депрессивными и малолюдными, как в Центральной России. Кое-кто уезжал в города, но там и городов-то особых нет - просто большая станица. Любопытно, что некоторые из когда-то уехавших, сейчас возвращаются: на селе не то, что лучше, но всё-таки можно как-то прокормиться, а в райцентрах иной раз и работы не найдёшь. Так что поток миграции в Сальской степи направлен в противоположную общепринятой сторону.
Был в совхозе и Дом культуры, построенный в стиле сталинского ампира - с колоннами, торжественным холлом при входе. Кажется, был некий, довольно красивый, стандартный проект домов культуры. Сегодня там иногда показывают кино, но никаких кружков и секций - давно нет: это порождение советской власти вместе с нею и умерло. Но остались - розы. Они цветут как-то сами по себе вокруг дома культуры, вокруг пекарни. Там, кстати, пекут вкуснейший хлеб и всякие плюшки. А роз в Ростовской области много: и вокруг домов, и на бензоколонках.
Мы купили там домик, приличный, с садом, где сама собой вырастает клубника, малина, вкусные вишни. А вот яблони как-то не очень растут. Наш сосед, бывший военный лётчик, ныне пенсионер, замыслил объединить наши два сада и ухаживать за обоими, а урожай куда-то сдавать. Я охотно согласилась: мне достаточно того, что я соберу, когда буду приезжать. Но что-то не заладилось. Бывший лётчик увлёкся изготовлением какого-то особого самогона и про яблоки забыл.
Приехав туда впервые, я вышла за околицу и попыталась приглядеться к местной природе и по возможности её полюбить. Но как-то не получилось. Всё-таки наша лесная зона - несравненно красивее. Зато по весне в степи вырастают мелкие тюльпанчики - красные и жёлтые. Даже удивительно, что современные махровые тюльпаны произошли от этих непритязательных цветочков. В тот же день, среди тюльпанов, я нашла настоящий гадюшник: клубок змей всевозможных размеров - от толстых матёрых гадов до мелких гадиков-деток; они грелись на весеннем солнышке и при моём появлении даже не пошевелились. «Поскольку змея - символ мудрости, - решила я, - наверное, мой приезд сюда должен принести мне некую мудрость, понимание, вникновение в суть вещей». Дело в том, что я давно занимаюсь толкованием сновидений, а также и расшифровкой посланий судьбы, которые она, судьба, шлёт нам в виде каких-то странных жизненных происшествий, случайных встреч и т.п. Эти символические послания я расшифровываю точно так же, как символы сновидения: ещё неизвестно, где сон, а где явь. Может, нам всё это снится, верно? Вот так я поняла встречу со змеями. Впрочем, мой более приземлённый муж сказал, что это предвещало погружение в настоящий серпентарий, где все шипят и кусаются, чем и оказалась кадровая работа во вновь приобретённых хозяйствах. Верными оказались оба толкования: мы попали в гадюшник, который прибавил нам мудрости.»
*
http://domestic-lynx.livejournal.com/88063.html
Татьяна Воеводина "СТЕПЬ ДА СТЕПЬ КРУГОМ…" - часть 2
14 марта 2013
РАЗВАЛИНЫ ЖИВОПИСНЫЕ И НЕ ОЧЕНЬ
«В прошедшем мае мы были с нашими самыми успешными продавщицами - победителями соревнования в Венеции. Ездили там на разные экскурсии и, понятно, смотрели в окно автобуса. Венето - самая богатая и процветающая область Италии, с развитым сельским хозяйством. Там, на бывших болотах, выращивают виноград, овощи, да много чего выращивают. И вот что бросилось в глаза - руины. Живописные такие, прямо-таки театральные руины. В Италии строят из кирпича, поэтому и руины соответственно - кирпичные: где три стены, где две с половиной, а где полторы. Некоторые кирпичные останки живописно оплетает плющ - просто как на романтическом живописном полотне. Поля при этом исключительно ухоженные, просто любо-дорого посмотреть. Виноградные ряды ровненькие-ровненькие, а у начала каждого ряда - розовый куст. Не ради красоты посажен, а ради дела: роза первая почувствует нашествие вредителей и просигналит. Отчего же руины, коли всё так прекрасно? Что там было - в этих кирпичных домах? А было это жильё. Фермеров, которых итальянцы называют «земледельцами» (слово «крестьянин» у них не принято, считается не то что обидным, но как-то низким что ли, намекающим на отсталость и беспросветность). Ну ладно, пускай будут «земледельцы. А дома-то они почему побросали? И кто тогда вылизывает поля - листик к листику, травинка к травинке?
Происходит вот что. Сельхозпредприятия укрупняются. Сильные скупают слабых, мелких. Это объективный процесс. «Раскрестьянивание», о котором столько лили слёз в перестройку, идёт повсюду. Дети фермеров не хотят перенимать родительское занятие, находят что полегче и позавлекательнее. Поучившись в городе и получив городскую профессию, - уходят. А отцовский надел - продают. В Италии да и во всей Западной Европе особой трагедии в этом нет: ну уехал он город за десять километров, ну и ладно. Земледелие - занятие не слишком прибыльное, чтобы получить приличный доход, нужно иметь предприятие значительного размера - вот и происходит естественное укрупнение. Тем более, что в Италии очень маленькие наделы: 10, 12, 14 га, 40 уже порядочно считается. А фермерские дома - просто бросают. Продать хотя бы и за бросовую цену - не получается, никому не нужен усадебный дом среди полей. Снести и вывезти - денег стОит. Вот и строит - разрушается памятник бывшей жизни.
Руины, разрушения - это часть жизни, обратная сторона созидания. О «созидательном разрушении» говорил когда-то Ницше. Меняются формы жизни, её технологии, и вот на месте старой фабрики - стильный лофт. Мне очень нравится стиль лофт - творческая переработка прошлого. А во Франкфурте мы недавно были в стильном довольно дорогом ресторане «Депо»: там действительно было трамвайное депо, о котором напоминают разные технические штучки, стильные чёрно-белые фотографии. Развалины имеют свою ностальгическую эстетику, они неизбежны, как старость и смерть, и не стоит длить отжившее. Но это о разрушении созидательном. А бывает разрушение - разрушительное. Это когда что-то разрушается, но ничего лучшего - не возникает. А жизнь в результате этого разрушения ухудшается и примитивизируется, откатывается назад. Это как раз наш случай.
Повсюду у нас можно видеть развалины - сельских домов, так называемых молочно-товарных ферм, где когда-то держали коров, складов, элеваторов, картофелехранилищ - да всего. Это на селе. А в городах - зияют пустыми чёрными окнами красно-кирпичные цеха. Их я во множестве видела в Туле. Я уж не говорю о поливной системе, например. Один из читателей спросил, можем ли мы получить кредит на восстановление этой системы. Ответ: однозначно нет. Это немеряные, неподъёмные деньги, которые НИКОГДА не окупятся. Некоторые вещи может делать только государство, и делать их надо, даже осознавая, что это не окупится никогда. То есть прямым образом не окупится. Но жизнь в результате подобных работ повысит своё качество, труд станет производительнее, народ - богаче.
Как, почему могла прийти в голову поразительная по нелепости идея распустить колхозы-совхозы, разделить землю на «паи»? Каким именно образом крестьяне, не привычные работать иначе, как в колхозе или совхозе, вдруг станут работать сами по себе, да ещё не имея никаких орудий труда? Откуда они возьмут трактора, на что купят семена, кто будет у них агрономом, зоотехником, ветеринаром? Они заплатят ветеринару-фрилансеру? В какие головы могли забрести такие удивительные фантазии? И самое поразительное, что эти фантазии вынашивались и были реализованы именно тогда, когда во всём мире была выраженная тенденция к укрупнению хозяйствующих субъектов! Вот это самое поразительное.
Постыдную роль в этом деле сыграла наша народолюбивая интеллигенция, все эти писатели-деревенщики, с умилением расписывающие идиллические нравы дореволюционной деревни, которую изнасиловали мерзавцы-большевики. От описания ужасов коллективизации плавно перешли к проклятиям колхозам-совхозам, а от этого - к воспеванию мужичка-единоличника.
В нашем русском сознании есть какой-то фундаментальный дефект: мы не понимаем, на каком мы историческом этапе живём, в каком наш народ находится историческом возрасте. То нам вдруг кажется, что мы в светлом будущем, в мире ино и нано. Сто лет назад, когда капитализм в России ещё далеко не развился и не проявил всех своих созидательных потенций, у нас было решено, что капитализм у нас загнивающий, умирающий и канун социалистической революции. А в конце ХХ века мы вдруг решили, что можно вот так взять и вернуться в дореволюционные времена, и даже не в дореволюционные, а в мир буколической фантазии.
Вполне допускаю, что буколические фантазёры и не думали, что кто-то всерьёз примет их фантазии и даже попытается реализовать на практике.»
***
след. стр. dlia-vsex.livejournal.com/35402.html
***
содержание блога dlia-vsex.livejournal.com/898.html
***
domestic-lynx.livejournal.com/49644.html
Татьяна Воеводина ОПТИМИСТИЧЕСКИЙ ЭКСПОРТ. Письмо из деревни №1
"Мои читатели, узнав, что я некоторым образом - помещица, просили написать о сельскохозяйственном опыте. Вроде знаменитых «Писем из деревни» Энгельгардта. Я и сама хотела, да всё откладывала. А тут подвернулось в последнем номере ЛГ: под рубрикой «Хорошо!» Анатолий Салуцкий патриотически гордится, что вот-де раньше, при СССР, зерно импортировали, а теперь - экспортируют. «Это же победа принципиальная!» - радуется автор и журит тех, кто привык «ориентироваться только по худым вестям, блуждать в умственных потёмках».
I LOVE ОПТИМИЗМ
Я, как и А.Салуцкий, ценю оптимизм.
Более того, я - оптимист записной и даже профессиональный. Я оптимизм - преподаю.
Да-да, есть и такой предмет. В моей московской торговой компании мы регулярно проводим занятия для продавцов по формированию положительного мышления. (Разумеется, этим занимаюсь не только я сама, но и привлечённые тренеры, и доморощенные умельцы).
Проводим мы специальные тренинги, как в любом явлении увидеть светлую сторону. Мы называем это «ментальной диетой»: отметать все плохие явления и сосредотачиваться на хороших. Делаем, к примеру, такие упражнения: идя по улице, найди пять положительных явлений. Например, проехало много новых машин, значит, у людей есть деньги. Значит, они купят наш товар. Многие женщины в хороших шубах: шубу купили - значит и наш товар уж точно купят и т.д.
“It works! It really works!” - как орут заполошные (и очень эффективные) американские презентанты. В самом деле, это работает! Это действительно повышает эффективность продавцов и продаж: проверено практикой. Так что я, как никто другой, ценю оптимизм и знаю в нём толк. Вера в лучшее, вера в успех, убеждённость, что успех - вот он, рядом, только руку протянуть - великая вещь, решающая во многих случаях.
Когда человек идёт в свою маленькую жизненную атаку (а любая продажа - это атака) - ему нужен задорный оптимизм, и есть психотехники, как его накачать.
Это я всё к тому, что я не унылый ностальгирующий совок, а оптимизм мне вовсе не чужд.
Но! Если мы хотим познать предмет для дальнейшего его использования и усовершенствования - нам нужен не оптимизм и не пессимизм, а конкретные знания. Критический реализм нужен.
А не то может выйти конфуз: пропагандист павший жертвой собственной пропаганды. Впрочем, это профессиональная болезнь пропагандистов - смешение пропаганды и реальности; даже доктор Геббельс не избегнул.
Вполне вероятно, что рубрика «Хорошо!» - это что-то вроде наших занятий с продавцами - накачка «позитива». Коли так - никаких проблем. Но всё равно, даже для накачки позитива не следует говорить вещей, которые слишком легко опровергнуть. Это вредит даже пропаганде и агитации.
КАК Я СТАЛА ЭКСПОРТЁРОМ ЗЕРНА
Ну а теперь про импорт и экспорт зерна.
Я лично являюсь этим самым импортёром. Да-да, наша семья владеет двумя бывшими совхозами в Ростовской области и импортирует зерно в Турцию. Расскажу без утайки, как я дошла до жизни такой.
Заработав деньги в торговле, мы шесть лет назад купили эти хозяйства, надеясь их реанимировать и раскрутить. Кое-что сделали, но до советского уровня - как до луны. Хозяйства, между прочим, в одном из самых зерновых зон России - в Сальской степи. Когда-то за эти земли казаки бились насмерть: там и памятник стоит легендарной тачанке.
Хозяйства все там ориентированы на зерно, но выращивали на поливе и овощи, картофель, было животноводство, птицеводство, было собственное производство комбикормов. Были цеха переработки. Даже собственные самолётики-кукурузники были для опрыскивания посевов. Вообразите: был собственный штатный специалист-энтомолог! (Для борьбы с вредными насекомыми). И Дом культуры в стиле сталинского ампира, являющий в настоящее время живописные развалины в античном духе. Был дом быта с парикмахерской, мастерскими по починке бытовой техники - в общем, вполне культурное хозяйство.
К 2004 г. «эффективный собственник», овладевший хозяйствами после капиталистической революции, выкачал всё, что мог, и набрал долгов. Собственно, уплатив его долги, мы овладели половиной хозяйств, а потом, поняв, что иметь с ним дело невозможно, т.к. ориентирован он строго на сиюминутный хапок, выкупили и вторую половину.
Вот пять лет мы пытаемся наладить работу. Кое-что начало вырисовываться недавно: восстановили севообороты, полностью разрушенные «эффективным собственником», стараемся вносить больше удобрений… Наработался кое-какой опыт.
И вот в 2009 г. организовали компанию по экспорту зерна за границу. Только сделали несколько «ходок» - экспорт запретили, но ничего: сейчас эта работа продолжается. Возим в Турцию небольшими баржами. Через нас экспортируют и другие близлежащие хозяйства: они не умеют взаимодействовать с заграницей, да и побаиваются, а через нас им удобнее.
Завели мы в порту лабораторию по анализу зерна - всё как следует. За сторонними поставщиками нужен глаз да глаз: состав и качество зерна неоднородно - сверху хорошее, а в глубине - дрянь. Вроде как картошку продают бабуси вёдрами: сверху отборная, внизу мелкая и больная. Вообще, хозяйственная честность - вещь у нас редкостная, я почти с ней не сталкивалась, все норовят мухлевать и химичить.
Разумеется, экспорт наш не велик; это не громадный терминал, поскольку порт мелководный (это знаменитый с петровских времён Азов), но нам такой и нужен.
Почему мы вывозим зерно? Да потому что использовать его особо не на что. Зерно у нас кормовое, а кормить некого: скотину извели. В наших хозяйствах «общественного» животноводства нет. Разводили поначалу овец, были и свиньи, но потом мы не совладали с массовым, прямо-таки промышленным, воровством кормов и животноводство ликвидировали. Про воровство - это отдельная история, как-нибудь потом.
Подобные процессы происходят и в других хозяйствах - вот и образуются умиляющие либералов «излишки зерна». Причина этих излишков - вовсе не невесть откуда взявшееся процветание (его нет и близко), а просто разгром животноводства. У нас его нет просто физически, а в целом по стране поголовье уменьшилось вдвое. А ведь именно животноводство - главный потребитель зерна. Нет его - высвобождаются «излишки», вот и секрет процветания.
МЯСО ИЛИ ЗЕРНО?
Мясо массово завозится из-за границы; в нашем подмосковном посёлке одна из богатейших усадеб принадлежит поставщикам мяса из Аргентины - это большой бизнес, связанный притом с госструктурами.
По уму, с государственной точки зрения, импортировать мясо - не выгодно и не разумно. Гораздо умнее пропустить зерно через свинью или корову, а не вывозить просто так. Животноводство - это, так сказать, второй передел, ценность продукта возрастает. Но животноводство на порядок труднее как бизнес, чем полеводство, хотя бы потому, что требует единовременных и больших инвестиций: в оборудование, в племенных животных. Да и сама работа - труднее, требуются специалисты, а их не так-то просто найти. Специалисты - любые - в жутком дефиците. Поэтому пока мы на животноводство не замахиваемся, хотя в будущем - вполне допускаю и такой разворот событий.
Вообще, при гармонично развивающейся экономике страна должна производить примерно одну тонну зерна на душу населения в год - простая такая формула. Тогда хватит всем: и людям, и скотам бессловесным, и в резерв. При СССР до этого уровня недотягивали, вот и докупали недостающее. Покупали, сколь я осведомлена, дешёвое кормовое зерно, что разумнее, чем покупать мясо. Душевое потребление мяса и молока было в РСФСР выше, чем сегодня в России.
В 1986-1990 г.г. производилось по 750 кг зерна на душу населения в год, а надо 1000, вот разницу и докупали. В этот период, конце жизни РСФСР, расход зерна на кормовые цели был 71-75 млн. тонн. Сегодня - 37-38.
Если не превращать вопрос хозяйственный в идеологический, как это делали глашатаи Перестройки, то дело обстояло таким образом.
В настоящий момент Россия производит зерна меньше, чем когда-то производила РСФСР, примерно на 20 млн. тонн в год. Для примера: в пятилетку 1986-1990 г.г. было произведено 521,3 млн. тонн, а в период с 2006 по 2010 год чуть более 400 млн.
За последние пять лет в среднем производилось 88,7 млн. тонн в год. Производство зерна на душу населения составляет 620 кг. Это на 13% ниже «совковых» показателей. При этом в урожайный 2009 г. собрали 97,1 млн. тонн, продали за границу 21,8 млн. тонн.
Я не считаю, что продажа зерна за границу - это ужасно, равно как не считаю, что это прекрасно и вдохновляющее. Это некое хозяйственное решение, обусловленное совокупностью нынешних обстоятельств жизни. Не блестящих, прямо сказать, обстоятельств.
Изменятся обстоятельства - будут и другие решения. Вполне допускаю, что при объективном ПОДЪЁМЕ сельского хозяйства зерно опять придётся закупать. Продавать уж, во всяком случае, не придётся.
Если в ближайшем пятилетии будет реализовываться Доктрина продовольственной безопасности и экономической доступности продовольствия (так это, кажется, называется) и потребление мяса на душу населения увеличится с нынешних 58 кг в год до 65-70 (при норме 81), а молока с нынешних 240 кг в год до 270-280 (при норме 392), потребуется на кормовые цели 10-12 млн. тонн зерна в год дополнительно.
Вот так обстоит дело с экспортом зерна. Гордиться тут нечем.
НЕ ДОЕДИМ, НО ПРОДАДИМ!
Вообще, вокруг этого дела издавна городили огород. «Ах, Россия кормила всю Европу, только гады-большевики пришли и всё испортили». Да, зерно вывозили, но ценой постоянного недопотребления внутри страны. Почитайте позднюю публицистику Льва Толстого: как бедно и попросту голодно жили крестьяне в Тульской деревне, в той же Ясной Поляне. Хлеб с лебедой - нормальная и привычная еда. На Украине, откуда мои предки с отцовской стороны, там было сытнее, но ведь там чернозём. Так что лозунг тогдашнего хлебного экспорта был «Не доедим, а продадим». Так что умиляться «Россией, которую мы потеряли» тоже не стоит.
И ещё один вопрос, не относящийся прямо к экспорту зерна, но так или иначе с ним связанный.
БЫЛ ЛИ В СССР ДЕФИЦИТ ПРОДОВОЛЬСТВИЯ?
О дефиците продовольствия при СССР и изобилии сегодня.
Был ли дефицит при СССР? Безусловно, был. Я и все мои сверстники, все кто тогда жил, помнят пустые полки, нехватку того и этого. Помню, если с утра не ухватишь молочные продукты, - потом их просто не будет. Это всё так.
Какова же причина? Ведь цифры говорят вроде об обратном: сегодня душевое потребление сократилось. Врут цифры? Вполне вероятно, что и нет. Причина дефицита - неравновесные цены. Цены - назначались. Была такая целая специальность - «научное ценообразование»; у меня подружка по ней училась в Плехановском вузе. Цены на продукты были политически низкие. Они были ниже равновесных. А равновесные цены - это такие цены, по которым товар ЕЩЁ продаётся, но УЖЕ не сметается с прилавков. Как только цены отпустили, они стали равновесными. И товары - появились. Вот и весь секрет.
В магазине мяса по 2 руб. не было, а на рынке по 8 руб. - было, пожалуйста, и безо всякой очереди. Вот восемь и было равновесной ценой.
Неравновесные цены - вот разгадка советского дефицита. К количеству производимых и предлагаемых товаров он отношения не имел.
Это просто маленький комментарий человека, профессионально занятого торговлей в течение тринадцати лет. А вы уж сами решайте, умиляться постсоветскому либеральному изобилию, а также экспорту зерна или нет."
*
http://domestic-lynx.livejournal.com/87650.html
Татьяна Воеводина «СТЕПЬ ЗА СТЕПЬ КРУГОМ…» часть 1
«Мне давно хотелось написать о нашем сельскохозяйственном опыте, да всё как-то недосуг было, и вот наконец приступаю.
Началось так. К 2004 году мы заработали кое-какие деньги на торговле. (Вешалками, вешалками - теми самыми, от которых отказался гордый Тоня Монтана, но, конечно, не только ими, а много чем). И встал вопрос, куда вложить заработанное. Тогда нормальные люди вкладывали в недвижимость, которая резво росла в цене, и в акции Газпрома со Сбербанком, которые тоже росли. Но мы решили не делать как все и придумать что-нибудь особенное. Кто-то сказал: посмотри, куда бежит толпа и беги в другую сторону, иначе ты получишь то же, что и толпа. Вот мы решили сбегать в другую сторону. Много не заработали, зато развлеклись пробежкой.
Почему именно в сельское хозяйство? Тогда поговаривали, что надо вкладывать в землю, в сельское хозяйства. Во-первых, земли, как сказал, кажется, Марк Твен, больше не делают, а во-вторых писали, что-де количество пахотной земли в мире уменьшается, земли истощаются и выводятся из оборота, так что производство еды обещает быть перспективным промыслом. Было и ещё одно соображение, проходившее, так сказать, фоном. Я прежде работала лет пять в итальянской фирме, занятой в агробизнесе, и мне это дело нравилось. Высокотехнологичное сельское хозяйство и хорошая переработка, т.е. пищевая промышленность, - это интересно. Будь у меня вторая жизнь - непременно посвятила бы её агробизнесу. Животноводству, скорее всего… Но поскольку второй нет - хорошо бы что-то сделать и в первой.
Поговаривали ещё, что сельское хозяйство в обозримом будущем будет чем-то вроде нефти: ценным, всем нужным, страшно доходным. Ну а поскольку к дележу природных ресурсов мы не поспели - надо ухватить хотя бы землицы. А году в 7-м-8-м цены на сельхозпродукцию устойчиво росли, и это тут же поспешили объявить неким глобальным трендом. Многие тогда начали скупать земли, и мы почувствовали себя прозорливыми и предусмотрительными, чего на самом деле, конечно, не было.
На самом деле, множество, если не большинство, вещей в жизни делается дуриком, на авось. Это потом, когда удастся, начинают выдумывать, как они это всё обдумали и рассчитали. Экономический расчёт - вообще очень ненадёжное дело. В него свято верят только преподаватели экономики и другие далёкие от реальной хозяйственной деятельности люди. Кейнс был совершенно прав, когда с иронией относился к прогнозам и расчётам. И объяснял почему. Чтобы на расчёт можно было бы хоть как-то полагаться, надо, чтобы все наличные тренды сохранились, а в жизни так не бывает. Поэтому предприниматель действует не на основании расчёта, а просто в силу игры природных душевных сил «активного сангвиника», как он выражался. В деловом успехе всегда много положительного, напористого, с наглинкой волюнтаризма: вот хочу - и сделаю. Найду возможности, а не найду - сделаю вопреки невозможности. Именно так объясняются повсеместно встречающиеся факты: два магазина в совершенно одинаковых условиях, один загибается, другой - процветает; впрочем, я несколько отвлеклась.
И вот возвращаюсь я как-то из Ирландии, меня встречает муж и прямо в аэропорту объявляет: «А я купил колхоз». Я несколько опешила, но ничего - слушаю дальше. Оказалось, что не колхоз - совхоз, естественно, бывший. И даже не один - два; второй, правда, маленький. Это в Ростовской области, в Сальском районе, в степи, километров сто двадцать от Ростова. В Ростов он, собственно, попал совершенно случайно: поехал помочь кому-то по части информатизации бизнеса, там познакомился с неким Петровичем - хозяином этих самых совхозов, которыми тот овладел в процессе приватизации. Как это случилось - мутная история, как, впрочем, и сам Петрович. Ветеран Афганистана, лет 45-50, бизнесмен с криминальным привкусом. Последнее, впрочем, в тамошних местах - дело самое рядовое; главное, чтоб не беспредельщик. У Петровича дом из красного кирпича в пригороде Ростова, в стиле эпохи первоначального накопления: огромный и в форме сундука. Впрочем, в ростовской области все дома похожи на сундучки.
В бывших совхозах царила обыкновенная постсоветская разруха - как физическая, так и организационная. Петрович выкачивал из хозяйств всё, что мог. Попросту говоря, он забирал зерно, какое удавалось вырастить и уберечь от расхищения и отправлял на продажу. В этом состояла его единственная хозяйственная операция. И, надо сказать, кое-что он выручал. При этом ухитрился набрать долгов под залог этих хозяйств. Уплатив его долги, муж стал владельцем половины его компании. Впоследствии, поняв, что Петрович, не ориентирован на хозяйственную деятельность, а только на единовременный хапок, - выкупил и вторую половину. Петрович удалился в Сочи, накупив инвестиционной жилплощади: тогда это казалось страшно перспективно - ввиду олимпиады. Сейчас он не знает, что с этими квартирами делать: продать их невозможно, а снижать цены не дозволяет какая-то там местная мафия.
Любопытно, как наши знакомые реагировали на то, что мы стали лендлордами. Все русские крутили пальцем у виска: сельское хозяйство, считается у нас в России, лучший способ потерять деньги. А один знакомый воротила строительного бизнеса даже не поленился приехать ко мне, чтобы я отговорила мужа от этого безумия. Вкладывать деньги, - учил он, - можно только в недвижимость. Запомните: в не-дви-жи-мость. Она никогда не подведёт, она всегда растёт, она всегда в цене. Любопытно, что я ни разу не заработала на недвижимости, хотя пыталась. Как-то не складывается: то не то куплю, то цены упадут. Сын зарабатывает, но он-то сам строит.
А вот иностранцы были в восторге. Особенно шведы. Они говорили, что это истинно мужское дело - пахать, сеять, производить еду. Сами-то они производят швабры. Рассказывали про какого-то своего друга, который арендовал поля на Украине, где настоящий русский чернозём, как она говорили, путая Россию с Украиной. В германском племени (а шведы - германское племя) живёт укоренённая в коллективном бессознательном мечта о каких-то тучных восточных чернозёмах, на которых колосятся … да много чего колосится.
То, что я увидела в нашем новообретённом поместье, имело мало вдохновляющий вид. Есть такая картина - «Всё в прошлом», так вот в совхозе тоже было всё в прошлом. Когда-то это было процветающее хозяйство, так называемый совхоз-миллионер. Основан он был в 1927, не то 28-ом году по инициативе, как говорят, самого Будённого. Недаром неподалёку стоит памятник легендарной тачанке, изрядно обветшавший. Совхоз (недаром он носил имя известного полководца) создавался для вполне понятной цели - кормить Красную армию и выращивать для неё коней. Коней извели ещё при Хрущёве (казаки до сих пор печалятся), хотя у нас там есть несколько коняшек, на одной из которых училась ездить наша дочка, и даже парочка верблюдов - для экзотики. В 80-х годах совхоз разбогател. Тогдашний директор (которого мы впоследствии отыскали в Москве, о чём расскажу попозже) ухитрялся получать кредиты и вообще выбивать казённые деньги на мелиорацию, в результате чего образовалось 2,5 тыс. га поливных земель, на которых выращивали овощи. Сейчас от них осталось дай Бог пятьсот, остальное - растащили, сдали на металлолом. Мы пытаемся восстанавливать, но частнику это не посильно, это дело государства. Среди теоретиков государства и права есть мнение, что государство как таковое возникло тысячелетия назад в междуречье Тигра и Евфрата ради координации мелиоративных работ. «Чего один не сделает - сделаем вместе» - вот для чего нужно государство. Собственно, все крупные работы по осушению, обводнению, проведению каналов - словом всё, что у нас в оны дни называлось «Сталинским планом преобразования природы» - всё это посильно только государству. Недаром в Италии, например, такие работы проводились при Муссолини, а при демократии - кишка тонка; сейчас только в режиме поддержания. В те времена в области Венето осушили малярийные болота, сейчас там цветущий сельскохозяйственный край.
Перед развалом ничто в совхозе не предвещало упадка: колосились зерновые, которые вовремя удобрялись, осуществлялась борьба с вредителями, даже сельскохозяйственная авиация была. Несколько самолётиков сохранилось, но получить на них разрешения - себе дороже. Мало того, была уж совсем экзотика - штатная должность энтомолога (специалиста по насекомым). Потому что если вовремя заметишь вредителя - побороть его гораздо легче, чем в запущенном случае. Был цех по изготовлению комбикорма, который постепенно развалился и к нашему приезду больше напоминал склад металлолома. Было начато строительство цеха по переработке картошки, по сушке лука. Сушёный лук - это чисто армейский продукт, больше его, кажется, нигде не используют, а в армии кладут в суп.
Особенно удручающее впечатление на меня произвела развалившаяся новая школа. Перед самым крахом возвели кирпичную коробку новой школы. А потом - словно всё оборвалось: государство устранилось, новый собственник не за тем пришёл, чтоб школы строить. И коробку просто бросили. За несколько лет она выветрилась, обвалилась, частично разобрана для домашних хозяйственных надобностей. Дети учатся в старой, построенной ещё до Великой Отечественной войны. Тогда эта школа производила, по-видимому, вполне солидное впечатление. Там висит табличка, что её тогдашний директор ушёл на фронт и погиб. Школа запущена, давно не крашена, но видно, что учителя стараются: какие-то выставки поделок, рисунков…
Да, кстати. Школа была построена из кирпича, изготовленного на местном кирпичном заводике, на совхозном. Кирпич не ахти, но для невысоких построек - вполне.
Был в совхозе и так называемый Дом быта: всякая починка, парикмахерская. Я познакомилась с бывшей парикмахершей, работавшей там. Она вспоминает о прошедших днях, как о потерянном рае, а обо всём, случившемся после (приватизация, новые собственники) - как о каре небесной. Впрочем, её семья, как и все, получили свой земельный пай, который они либо продали нам, либо сдают в аренду, получая натурой - зерном. Быть какими-то там собственниками - никто не мечтал, все хотели жить, как жили, постепенно улучшая свои жизненные возможности. Все работали в совхозе, получали зарплату, держали скотину на подворье, подворовывали понемногу корма; кое-что покупали легально по льготным ценам… Ростовские станицы не были депрессивными и малолюдными, как в Центральной России. Кое-кто уезжал в города, но там и городов-то особых нет - просто большая станица. Любопытно, что некоторые из когда-то уехавших, сейчас возвращаются: на селе не то, что лучше, но всё-таки можно как-то прокормиться, а в райцентрах иной раз и работы не найдёшь. Так что поток миграции в Сальской степи направлен в противоположную общепринятой сторону.
Был в совхозе и Дом культуры, построенный в стиле сталинского ампира - с колоннами, торжественным холлом при входе. Кажется, был некий, довольно красивый, стандартный проект домов культуры. Сегодня там иногда показывают кино, но никаких кружков и секций - давно нет: это порождение советской власти вместе с нею и умерло. Но остались - розы. Они цветут как-то сами по себе вокруг дома культуры, вокруг пекарни. Там, кстати, пекут вкуснейший хлеб и всякие плюшки. А роз в Ростовской области много: и вокруг домов, и на бензоколонках.
Мы купили там домик, приличный, с садом, где сама собой вырастает клубника, малина, вкусные вишни. А вот яблони как-то не очень растут. Наш сосед, бывший военный лётчик, ныне пенсионер, замыслил объединить наши два сада и ухаживать за обоими, а урожай куда-то сдавать. Я охотно согласилась: мне достаточно того, что я соберу, когда буду приезжать. Но что-то не заладилось. Бывший лётчик увлёкся изготовлением какого-то особого самогона и про яблоки забыл.
Приехав туда впервые, я вышла за околицу и попыталась приглядеться к местной природе и по возможности её полюбить. Но как-то не получилось. Всё-таки наша лесная зона - несравненно красивее. Зато по весне в степи вырастают мелкие тюльпанчики - красные и жёлтые. Даже удивительно, что современные махровые тюльпаны произошли от этих непритязательных цветочков. В тот же день, среди тюльпанов, я нашла настоящий гадюшник: клубок змей всевозможных размеров - от толстых матёрых гадов до мелких гадиков-деток; они грелись на весеннем солнышке и при моём появлении даже не пошевелились. «Поскольку змея - символ мудрости, - решила я, - наверное, мой приезд сюда должен принести мне некую мудрость, понимание, вникновение в суть вещей». Дело в том, что я давно занимаюсь толкованием сновидений, а также и расшифровкой посланий судьбы, которые она, судьба, шлёт нам в виде каких-то странных жизненных происшествий, случайных встреч и т.п. Эти символические послания я расшифровываю точно так же, как символы сновидения: ещё неизвестно, где сон, а где явь. Может, нам всё это снится, верно? Вот так я поняла встречу со змеями. Впрочем, мой более приземлённый муж сказал, что это предвещало погружение в настоящий серпентарий, где все шипят и кусаются, чем и оказалась кадровая работа во вновь приобретённых хозяйствах. Верными оказались оба толкования: мы попали в гадюшник, который прибавил нам мудрости.»
*
http://domestic-lynx.livejournal.com/88063.html
Татьяна Воеводина "СТЕПЬ ДА СТЕПЬ КРУГОМ…" - часть 2
14 марта 2013
РАЗВАЛИНЫ ЖИВОПИСНЫЕ И НЕ ОЧЕНЬ
«В прошедшем мае мы были с нашими самыми успешными продавщицами - победителями соревнования в Венеции. Ездили там на разные экскурсии и, понятно, смотрели в окно автобуса. Венето - самая богатая и процветающая область Италии, с развитым сельским хозяйством. Там, на бывших болотах, выращивают виноград, овощи, да много чего выращивают. И вот что бросилось в глаза - руины. Живописные такие, прямо-таки театральные руины. В Италии строят из кирпича, поэтому и руины соответственно - кирпичные: где три стены, где две с половиной, а где полторы. Некоторые кирпичные останки живописно оплетает плющ - просто как на романтическом живописном полотне. Поля при этом исключительно ухоженные, просто любо-дорого посмотреть. Виноградные ряды ровненькие-ровненькие, а у начала каждого ряда - розовый куст. Не ради красоты посажен, а ради дела: роза первая почувствует нашествие вредителей и просигналит. Отчего же руины, коли всё так прекрасно? Что там было - в этих кирпичных домах? А было это жильё. Фермеров, которых итальянцы называют «земледельцами» (слово «крестьянин» у них не принято, считается не то что обидным, но как-то низким что ли, намекающим на отсталость и беспросветность). Ну ладно, пускай будут «земледельцы. А дома-то они почему побросали? И кто тогда вылизывает поля - листик к листику, травинка к травинке?
Происходит вот что. Сельхозпредприятия укрупняются. Сильные скупают слабых, мелких. Это объективный процесс. «Раскрестьянивание», о котором столько лили слёз в перестройку, идёт повсюду. Дети фермеров не хотят перенимать родительское занятие, находят что полегче и позавлекательнее. Поучившись в городе и получив городскую профессию, - уходят. А отцовский надел - продают. В Италии да и во всей Западной Европе особой трагедии в этом нет: ну уехал он город за десять километров, ну и ладно. Земледелие - занятие не слишком прибыльное, чтобы получить приличный доход, нужно иметь предприятие значительного размера - вот и происходит естественное укрупнение. Тем более, что в Италии очень маленькие наделы: 10, 12, 14 га, 40 уже порядочно считается. А фермерские дома - просто бросают. Продать хотя бы и за бросовую цену - не получается, никому не нужен усадебный дом среди полей. Снести и вывезти - денег стОит. Вот и строит - разрушается памятник бывшей жизни.
Руины, разрушения - это часть жизни, обратная сторона созидания. О «созидательном разрушении» говорил когда-то Ницше. Меняются формы жизни, её технологии, и вот на месте старой фабрики - стильный лофт. Мне очень нравится стиль лофт - творческая переработка прошлого. А во Франкфурте мы недавно были в стильном довольно дорогом ресторане «Депо»: там действительно было трамвайное депо, о котором напоминают разные технические штучки, стильные чёрно-белые фотографии. Развалины имеют свою ностальгическую эстетику, они неизбежны, как старость и смерть, и не стоит длить отжившее. Но это о разрушении созидательном. А бывает разрушение - разрушительное. Это когда что-то разрушается, но ничего лучшего - не возникает. А жизнь в результате этого разрушения ухудшается и примитивизируется, откатывается назад. Это как раз наш случай.
Повсюду у нас можно видеть развалины - сельских домов, так называемых молочно-товарных ферм, где когда-то держали коров, складов, элеваторов, картофелехранилищ - да всего. Это на селе. А в городах - зияют пустыми чёрными окнами красно-кирпичные цеха. Их я во множестве видела в Туле. Я уж не говорю о поливной системе, например. Один из читателей спросил, можем ли мы получить кредит на восстановление этой системы. Ответ: однозначно нет. Это немеряные, неподъёмные деньги, которые НИКОГДА не окупятся. Некоторые вещи может делать только государство, и делать их надо, даже осознавая, что это не окупится никогда. То есть прямым образом не окупится. Но жизнь в результате подобных работ повысит своё качество, труд станет производительнее, народ - богаче.
Как, почему могла прийти в голову поразительная по нелепости идея распустить колхозы-совхозы, разделить землю на «паи»? Каким именно образом крестьяне, не привычные работать иначе, как в колхозе или совхозе, вдруг станут работать сами по себе, да ещё не имея никаких орудий труда? Откуда они возьмут трактора, на что купят семена, кто будет у них агрономом, зоотехником, ветеринаром? Они заплатят ветеринару-фрилансеру? В какие головы могли забрести такие удивительные фантазии? И самое поразительное, что эти фантазии вынашивались и были реализованы именно тогда, когда во всём мире была выраженная тенденция к укрупнению хозяйствующих субъектов! Вот это самое поразительное.
Постыдную роль в этом деле сыграла наша народолюбивая интеллигенция, все эти писатели-деревенщики, с умилением расписывающие идиллические нравы дореволюционной деревни, которую изнасиловали мерзавцы-большевики. От описания ужасов коллективизации плавно перешли к проклятиям колхозам-совхозам, а от этого - к воспеванию мужичка-единоличника.
В нашем русском сознании есть какой-то фундаментальный дефект: мы не понимаем, на каком мы историческом этапе живём, в каком наш народ находится историческом возрасте. То нам вдруг кажется, что мы в светлом будущем, в мире ино и нано. Сто лет назад, когда капитализм в России ещё далеко не развился и не проявил всех своих созидательных потенций, у нас было решено, что капитализм у нас загнивающий, умирающий и канун социалистической революции. А в конце ХХ века мы вдруг решили, что можно вот так взять и вернуться в дореволюционные времена, и даже не в дореволюционные, а в мир буколической фантазии.
Вполне допускаю, что буколические фантазёры и не думали, что кто-то всерьёз примет их фантазии и даже попытается реализовать на практике.»
***
след. стр. dlia-vsex.livejournal.com/35402.html
***
содержание блога dlia-vsex.livejournal.com/898.html