(no subject)
И ещё о прошедших выходных. Теперь хорошее, хоть и немного грустное. 22 августа исполнился 91 год бабе Оле, моей бабушке.
Я хотел написать о ней подробно ещё в прошлом году на юбилей, но руки не дошли. Напишу хоть сейчас.
По судьбе каждого старика можно изучать историю XX века, который в наших краях если не убивал, то калечил. Баба Оля названа в честь своей тёти Голды, убитой в 17 лет петлюровскими погромщиками, а в доме, отобранном большевиками у её деда, долгое время была сельская школа. Школа и сейчас на том же месте, только здание недавно построили новое.
Детство в Киеве на Ярославовом валу во флигеле, на месте которого сейчас Radisson; эвакуация (спасибо, все пережили); возвращение в свою же квартиру, в которой теперь уже соседи во второй комнате; красный диплом красного университета… и дело врачей. Поэтому распределения нет, работы нет, повторное распределение в Семипалатинск. Город посреди казахских степей возле ядерного полигона особо уютным не был, но оказался местом сосредоточения ссыльной профессуры, и тусовка там оказалась, как я понял, весьма неслабой и изрядно антисоветской. Там же рождается мама, и соседи-врачи очень настоятельно рекомендуют уехать c ребёнком из города, над которым иногда встаёт атомный гриб. Тут снова наша интернациональная родина предстала во всей своей красе, и оказалось, что и в Киев вернуться нельзя, и ВУЗы других городов преподавателей приглашают, а потом, увидев паспорт (в данном случае, деда), извиняются и отказывают. Получилось уехать в Волгоград, откуда только спустя двадцать с лишним лет, после Чернобыля, уже на пенсии, в родной Киев.
Я помню этот день, когда придя домой, вдруг обнаружил бабу Олю сидящей на родительском диване. Её появление и тогда, и в любой другой день впоследствии было событием. Просто потому что нарушало обычный уклад и вносило непривычные оттенки в общение. Не скажу, чтобы мы были какими-то раздолбаями - отнюдь, но в бабы Олином поведении всегда был ни то врождённый аристократизм, ни то просто интровертность, в сочетании с умением преподавателя-филолога формулировать приводившая к тому, что говорила она мало и очень точно. И зачастую поднимала со мной темы, которые как-то не всплывали дома. Как-то она в одной фразе так описала мне всю суть октябрьского переворота, что помню дословно до сих пор. От неё же в 6 лет узнал что я еврей. (“Откуда ты знаешь?” - Ответил ребёнок, которому в саду внушали, что он украинец, а дома национального вопроса, вообще, не было.) Как-то услышал о нищем, вид которого вызывал только отвращение: “А мне его жалко,” - и это заставило задуматься. И такого было много. Я очень любил, когда баба Оля забирала меня из сада, или позже - из школы, и мы ехали через весь город на 9 трамвае к ней на Демеевку. В её квартире всё было по-другому. Мне тут можно было всё, и я часами делал “ревизию” всех шкафов, наслаждаясь возможностью залезать куда вздумается. Книги тут занимали главное место - их было больше, чем всего остального. Нет, у нас дома тоже большая библиотека, даже побольше бабушкиной, но дома было ещё много всего, а книжный шкаф был (да и сейчас остаётся) святая святых, откуда папа выдаёт очень аккуратные тома, которые нужно очень осторожно читать. Здесь же - в библиотеке двух преподавателей-гуманитариев (дедушку я не застал, он был историком), книги были затёрты от постоянного использования, а на полях встречались пометки, чего у нас невозможно себе представить. В общем вместо уважения к книге тут была привычка её юзать и в хвост и в гриву как рабочий инструмент. Бабушка подсовывала мне мифы древней Греции (Кун, конечно, но со временем и Гомер, которого сама цитировала в оригинале), а уж дедовские тома по истории древнего мира с картами и фотографиями раскопок я с удовольствием листал и сам.
Как и многие сверстники, баба Оля была приучена к абсолютному альтруизму (и да - это слово я тоже впервые услышал от неё), проявлявшемуся в почти полном игнорировании собственных интересов, даже в вопросах здоровья. Так с инфарктом её увозили прямо с лекции, а нежелание форсировать борьбу с высоким давлением привело к инсульту, после которого она стала немного другим человеком. С возрастом, увы, она все меньше напоминает ту остроумную и несгибаемую львицу. Былая баба Оля иногда проскакивает меткой шуткой или реакцией на Майю, но, увы, всё реже.
Кстати, когда Маюха чем-то удивлена, у неё точно такое выражение лица, которое у меня в детстве называлось “покажи бабу Олю!” :-)