Антея Пармиджанино
Посмотрели "Антею". Ухватили, можно сказать, ее за краешек ускользающего белого кружевного передника, за хвост куницы, за скользкий золотой подол верхнего платья. Кстати, интересно, фестиваль "Черешневый лес", в рамках которого к нам привезли из неаполитанского Capodimonte Антею, -- это аллюзия на "Вишневый сад"? Ну, не суть. 27 июля Антея в Пушкинском кончается, а мы успели, и ужасно рады, что успели полюбоваться, и даже находимся в некотором положительном потрясении от свидания с нею.
Много писано о загадочности модели и картины, и писано не зря. Кто она? Желающий прочтет и варианты о простушке, выряженной для моделирования, и о "приличной куртизанке", и о таинственной невесте бедного Пармиджанино (его полюбили боги, так что он умер в положенные многим уважающим себя гениям 37 лет), в буклете Пушкинского открывается последняя теория -- Антея -- Оттавия Камилла Байарди, племянница Элены и Франческо Байарди, покровителей и друзей Джироламо Франческо Марии Маццоло (Пармиджанино) в последний его, пармский, период. Родилась она 21 мая 1524 года, провела детство в августинском монастыре Пармы, а выпустившись, в приличном возрасте четырнадцати лет вышла замуж за своего двоюродного брата, графа Манфрино Беккария. Считается, что тогда-то она и позировала Пармиджанино. Все совершенно нетаинственно, пристойно, и все домыслы о богатых дарах от любовников на юном теле теряют интригу.
Но так как интрига вокруг этого портрета везде, куда ни кинь, то остаются вопросы. Почему этот портрет называют "одной из его лучших работ", а не лучшей -- достаточно ткнуть на ссылку выше на фамилии художника, и это станет ясно. Почему в статье в Вики даже нет картинки с этим портретом, хотя есть десяток маловразумительных мадонн (кстати, стоит на них посмотреть -- они же дали толчок не кому-нибудь, а Эль Греко)? Почему на большом пюпитре в музее об Антее написано, что вся она -- сплошная загадка, что она -- вся робость, неуверенность, вызов, то ли предложение, то ли опасение (и это написано очень хорошо), а в буклете уже другая трактовка -- сплошная чистота и юность, незамутненная ничем?
Какие в Антее загадки? Маленькое детское лицо сердечком (так вот откуда пошла народная мода оборачивать косу вокруг головы, как у этой... как ее... ну, которая на Украине), идеальная девичья грудь и почему-то невообразимо огромное, укутанное в золотой футляр, асимметричное тело. Асимметрия совершенно невероятная -- как будто ей обложили таз подушками, да при этом справа от зрителя и слева от модели золотая юбка еще отлетает вбок, как будто она только что повернулась. Но она не поворачивалась, она стоит и не движется. В буклете таинственно пишут, что богатое верхнее одеяние накинуто ей только на правое плечо. Что-то они там недоглядели: одеяние вполне накинуто и на левое плечо, и, в общем, как можно видеть, даже вдето в рукава, да и на талии схвачено все тем же материалом.
Еще загадку увидели в "разных руках". Одна мол -- в большой перчатке, а вторая, мол, голая. Ну и что? Та, которая в перчатке, держит вторую перчатку, а та, которая голая, -- придерживая цепь, невероятным совершенно жестом упирается Антее в солнечное сплетение, и хочется то ли заподозрить ее в беременности, то ли в том, что она сейчас ровно в районе этой своей левой руки согнется и закричит.
Пишут еще, что у нее слишком симметричное лицо и слишком широко открытые глаза. Да, глаза такие, что радужка не закрывается нижними веками. Тут я загадки не вижу, просто Пармиджанино молодец. Хорошо сидела/стояла для него модель, а уж как он сделал из нее то Вечно женственное, о котором мы, пожалуй, только глядя на подобные редкие изображения, и вспоминаем, -- пусть останется между ними. Между художником и моделью.
От нее переворачивается все в душе и в сердце. Она похожа на Джульетту в золотом футляре, хоп, крэк, и вот она -- тоненькая, с румянцем смущения, девочка-любовь. Она, может, и не очень даже выдающаяся во всем остальном -- кто знает -- но то, что она вечная женщина, -- точно.
В Афише хорошо написали, что это "самая красивая девушка Москвы в июле" (ну или всего лета, не помню). И еще везде пишут о том, как Пармиджанино, отсидев в тюрьме пару месяцев за невыполнение заказа на роспись храма, ударился в алхимию. Тут разные трактовки -- то ли он в нее ударился как в химию, чтобы краски лучше смешивать, типа, то ли вот... Ну, не знаю. Антею написал Адепт, это точно. :)
Кстати, в Пушкинском Антея фланкирована двумя произведениями. Слева -- доступный на Арбате на стене ресторана Прага портрет Рафаэлевой Форнарины кисти Джулио Романо. Джулио Романо, что интересно, был призван закончить ту роспись, которую не завершил злосчастный Пармиджанино. А справа еще одна довольно ужасная женщина, которую не назову по имени, но которая, похоже, висит там для того, чтобы было ясно, что помимо великих художников есть еще и негодные маляры. Ну, а помимо вечных женщин, как ни странно, существуют смертные.
Много писано о загадочности модели и картины, и писано не зря. Кто она? Желающий прочтет и варианты о простушке, выряженной для моделирования, и о "приличной куртизанке", и о таинственной невесте бедного Пармиджанино (его полюбили боги, так что он умер в положенные многим уважающим себя гениям 37 лет), в буклете Пушкинского открывается последняя теория -- Антея -- Оттавия Камилла Байарди, племянница Элены и Франческо Байарди, покровителей и друзей Джироламо Франческо Марии Маццоло (Пармиджанино) в последний его, пармский, период. Родилась она 21 мая 1524 года, провела детство в августинском монастыре Пармы, а выпустившись, в приличном возрасте четырнадцати лет вышла замуж за своего двоюродного брата, графа Манфрино Беккария. Считается, что тогда-то она и позировала Пармиджанино. Все совершенно нетаинственно, пристойно, и все домыслы о богатых дарах от любовников на юном теле теряют интригу.
Но так как интрига вокруг этого портрета везде, куда ни кинь, то остаются вопросы. Почему этот портрет называют "одной из его лучших работ", а не лучшей -- достаточно ткнуть на ссылку выше на фамилии художника, и это станет ясно. Почему в статье в Вики даже нет картинки с этим портретом, хотя есть десяток маловразумительных мадонн (кстати, стоит на них посмотреть -- они же дали толчок не кому-нибудь, а Эль Греко)? Почему на большом пюпитре в музее об Антее написано, что вся она -- сплошная загадка, что она -- вся робость, неуверенность, вызов, то ли предложение, то ли опасение (и это написано очень хорошо), а в буклете уже другая трактовка -- сплошная чистота и юность, незамутненная ничем?
Какие в Антее загадки? Маленькое детское лицо сердечком (так вот откуда пошла народная мода оборачивать косу вокруг головы, как у этой... как ее... ну, которая на Украине), идеальная девичья грудь и почему-то невообразимо огромное, укутанное в золотой футляр, асимметричное тело. Асимметрия совершенно невероятная -- как будто ей обложили таз подушками, да при этом справа от зрителя и слева от модели золотая юбка еще отлетает вбок, как будто она только что повернулась. Но она не поворачивалась, она стоит и не движется. В буклете таинственно пишут, что богатое верхнее одеяние накинуто ей только на правое плечо. Что-то они там недоглядели: одеяние вполне накинуто и на левое плечо, и, в общем, как можно видеть, даже вдето в рукава, да и на талии схвачено все тем же материалом.
Еще загадку увидели в "разных руках". Одна мол -- в большой перчатке, а вторая, мол, голая. Ну и что? Та, которая в перчатке, держит вторую перчатку, а та, которая голая, -- придерживая цепь, невероятным совершенно жестом упирается Антее в солнечное сплетение, и хочется то ли заподозрить ее в беременности, то ли в том, что она сейчас ровно в районе этой своей левой руки согнется и закричит.
Пишут еще, что у нее слишком симметричное лицо и слишком широко открытые глаза. Да, глаза такие, что радужка не закрывается нижними веками. Тут я загадки не вижу, просто Пармиджанино молодец. Хорошо сидела/стояла для него модель, а уж как он сделал из нее то Вечно женственное, о котором мы, пожалуй, только глядя на подобные редкие изображения, и вспоминаем, -- пусть останется между ними. Между художником и моделью.
От нее переворачивается все в душе и в сердце. Она похожа на Джульетту в золотом футляре, хоп, крэк, и вот она -- тоненькая, с румянцем смущения, девочка-любовь. Она, может, и не очень даже выдающаяся во всем остальном -- кто знает -- но то, что она вечная женщина, -- точно.
В Афише хорошо написали, что это "самая красивая девушка Москвы в июле" (ну или всего лета, не помню). И еще везде пишут о том, как Пармиджанино, отсидев в тюрьме пару месяцев за невыполнение заказа на роспись храма, ударился в алхимию. Тут разные трактовки -- то ли он в нее ударился как в химию, чтобы краски лучше смешивать, типа, то ли вот... Ну, не знаю. Антею написал Адепт, это точно. :)
Кстати, в Пушкинском Антея фланкирована двумя произведениями. Слева -- доступный на Арбате на стене ресторана Прага портрет Рафаэлевой Форнарины кисти Джулио Романо. Джулио Романо, что интересно, был призван закончить ту роспись, которую не завершил злосчастный Пармиджанино. А справа еще одна довольно ужасная женщина, которую не назову по имени, но которая, похоже, висит там для того, чтобы было ясно, что помимо великих художников есть еще и негодные маляры. Ну, а помимо вечных женщин, как ни странно, существуют смертные.