Мавр сделал свое дело, мавр...
Французские события минувшей осени, если и не заставляют остановиться, то принуждают оглянуться. Ислам и его носители, проникшие в Европу в начале VIII века, по большому счету, никогда ее не покидали. За арабами появились турки; от тех и от других остался мощный культурный и политический след в истории и современности Европы. Некоторые предпочитают называть этот след шрамом и пытаются свести его с лица Запада хирургически. Некоторые нежно поглаживают его: шрамы украшают. И учат.
Инъекция арабизацией
Исторически арабы прошли по Европе краем. Эти чуть ли не первые в Средние века завоеватели, пришедшие с Востока, удержались - впрочем, удержались надолго, - на ее, Европы, крайнем Западе. В 711 году мощный кулак Пиренейского полуострова принял на себя удар, более похожий на вкрадчивое распространение тогда не столь и отъявленных в своем религиозном фанатизме молодых мусульман. Великий исламский Пророк умер меньше века назад, запустив арабскую экспансию в мир, но уже в 732 году франкский мажордом Карл Мартелл со товарищи встал под городом Пуатье (на расстоянии чуть более 300 км от Парижа) стеной, и не пустил мавров дальше, в другую, неиберийскую Европу. Потом начался многовековой откат, который длился до самого триумфального финала испанской Реконкисты («Отвоевания», или, вернее, повторного завоевания Родины), до времен католических королей Изабеллы и Фердинанда, до времен Колумба и новых, теперь уже испанских, завоеваний - на этот раз вне Пиренеев, в чужих заокеанских землях.
По сути, эта небольшая «беременность» продлилась довольно долго (до января 1492 года, когда последний эмир Гранады Боабдил покинул Альгамбру), но закончилась все-таки выкидышем, хотя, если продолжить эту физиологическую аналогию, и вызвала у Испании довольно значительный токсикоз.
Что творилось у арабов
«А сэр Паломид Сарацин, лишь только завидел сэра Тристрама, крикнул ему громким голосом:
- Сэр Тристрам, раз уж мы встретились, то прежде чем расстаться, рассчитаемся за все старые обиды!»
Томас Мэлори, «Смерть Артура»
6 июня 632 года в Медине скончался пророк Мухаммед, завершивший свое последнее путешествие в Мекку, где провел всего десять дней. Сам Пророк полагал, что его отравила некая женщина из племени Хайбар. Смерть основателя, не оставившего сыновей, спровоцировала проявления дотоле загнанного вглубь недовольства нескольких арабских группировок, которых раздражало засилье мусульман на Аравийском полуострове. Одновременно потеря основателя, как это обычно бывает, вызвала сплочение единоверцев вокруг общей идеи: бодро распустив зеленые знамена ислама - цвета жизни и возрождения, - они мускулисто взялись за дальнейшее победоносное шествие нового учения, оружием которого были в равной мере меч и красноречие. Эти две составляющие и породили арабские завоевания.
В течение десяти лет с 622 года после Хиджры - переселения из Мекки в Медину - Мухаммеду удалось объединить под своей неформальной властью почти все языческие племена Аравии, обратив их в ислам, то есть в единобожие и покорность Богу. Во многих случаях (хотя, как водится, вовсе не всегда) обращение было ненасильственным. Сила молодого учения и пассионарность его адептов была так велика, что через столетие после смерти Пророка ислам распространился от Индии до Атлантического океана. Пубертатный религиозный задор переоценить трудно всегда, но порой забывают, что экспансия воинственных арабов-мусульман подкармливалась еще и весьма креативным распределением военных трофеев: четыре пятых добытого шло самим воинам, пролившим кровь в бою, а одна пятая распределялась среди сирых и нуждающихся, причем санкция на такой раздел была дана лично Пророком, а контроль за распределением проводился от его имени и имени его преемников.
А между тем, объединенное исламом или нет, но государство первых мусульманских халифов вышло рыхлым, как горячий плов. Арабский халифат, сцементированный боговдохновенными сурами Корана, распространился по Аравии очень быстро, а продержался чуть больше шести веков - с 650 по 1258 год. Мухаммед и его преемники, «четыре праведных халифа», создали державу огромных размеров, а власть в ней - как религиозная, так и светская, концентрировалась в руках лидеров государства.
Абу Бекру через два года наследовал Омар, твердой рукой проправивший 12 лет. За ним до 655 г. властвовал Осман, а затем пришла череда зятя Пророка - Али, у которого было больше прав возглавить халифат, чем у других. К XVIII веку, к веку своего наивысшего расцвета, «дар ал-ислам» (обитель ислама) уже противопоставлялась «дар ал-харб» - территории войны, этому загрунтованному под военный и духовный джихад холсту, которому, пусть и теоретически, но все же предстояло войти в дар ал-ислам.
Но теория суха, а древо жизни... В результате дворцового переворота Али был убит, и в 661 г. халифат возглавляют Омейяды, решительно превращающие государство с выборным правлением в наследственную монархию. До 750 года держат Омейяды в кулаке мусульманские земли, а затем их сменяют Аббасиды (750-1258 гг.), и история выкидывает один из своих любимых трюков: кончается логика, начинается «вопреки». При Аббасидах арабы политически слабеют, и именно в это время происходит взлет мусульманской культуры - и духовной, и материальной. Исламская догматика, право, философия, наука и литература, ремесла и торговля в процветающих богатых городах (Аббасиды специально заложили для себя столичный город в Ираке - Багдад), мореплавание, - все это богатство как сказочный джинн вылетает из откупоренного кувшина.
Что творилось у испанцев
Как известно, южная оконечность Испании находится опасно близко к северной Африке. Один Гибралтарский пролив, Геркулесовы столбы, который, кстати, по сю пору носит имя арабского полководца Тарика ибн Зияда, отделяет ее от стран Магриба, откуда в Европу и двинулись свежие мусульманские завоеватели. Это он, Джебель аль-Тарик, опершись на Гибралтарскую скалу, в восьмидневной битве при Гуадалете разбил независимость типа-христианских вестготских Пиренеев и всего за семь лет (711-718 гг.) занял почти всю Испанию, которая, конечно же, так в ту пору не называлась. Вестготы, занявшие Иберийский полуостров в начале V века, были в определенном смысле наследниками римлян, - не теми дикими германцами, которые некогда раскромсали античный Рим, а преемниками племен, волей-неволей павших жертвой высокой римской культуры.
Первое же столкновение европейцев с арабами дает европейской культуре благословенный тычок в зубы, и европейцы начинают петь. О чем? - О ком, так будет вернее. Сначала о последнем вестготском короле Родриго (Родерихе), разбитом Тариком, и поруганной Родриго красавице Ла Каве. Да, речь идет о «Романсеро»: в романсах о Родриго дается литературная версия истории о предательстве и завоевании, разыгравшейся в испанской прихожей, возле Гибралтара. «Из-за прихоти Родриго вся страна потом страдала. Нынче спорят, кто виновней, и кого судить по праву: женщины винят Родриго, а мужчины все - Ла Каву» (перевод А. Ревича). Потом запели о героическом «господине» - Сиде Кампеадоре, об астурийском непримиримом короле Пелайо, о неистовом Роланде, о трагедии Ронсевальского ущелья.
Своей столицей вестготы сделали Толедо, но особого спокойствия в готском королевстве не наблюдалось: страна иберов была этнически пестрой, на нее покушались вандалы, аланы и свевы, а тут еще и неразбериха с престолонаследованием… Если Мухаммед просто не оставил после себя сыновей, то предпоследний вестготский король Витица - оставил, но его сын с былинным именем Агила не приглянулся знати, которая и сделала ставку на злосчастного герцога Бетики Родериха-Родриго. Вся история с похищением и надругательством над Кавой, скорее всего, является романтизацией довольно типичной для истории череды сговоров и предательств. По романсу Кава в слезах кидается к отцу, тот обещает отомстить, в свою очередь кидается через пролив к арабам и открывает перед ними ворота крепости, повелевающей Гибралтаром. По исторической логике - наместник Северной Африки Муса ибн Нусайр аль-Валид обратился к омейядскому халифу с просьбой вступить в испанские земли с целью захвата, и получил на это разрешение. «Пригласили» же арабов войти в страну законные наследники Витицы, которым не по сердцу был самозванец Родриго - с Кавой или без Кавы. А дальше уже дело было за полководцем Тариком.
Тарик проявил себя и как оратор, и как хитрец. Якобы, перед решающей битвой на гибралтарском булыжнике он показал своим воинам пряник: «Море за вами, враг перед вами...» Нет, он не сказал после этого «позади Халифат», но добавил почти то же по сути: «у нас нет ничего, кроме стойкости и терпения». Уже высадившись в Испанию, как свидетельствует «Рассказ о завоевании ал-Андалуса», он продемонстрировал местному населению кнут: когда арабы пленили несколько виноградарей, одного из них убили и расчленили на глазах товарищей, после чего показательно сварили и съели. Затем, вот так хорошенько заразив бациллами ужаса виноградаревых друзей-товарищей, их отпустили восвояси. Те, конечно, не знали, что в котле варилась баранина, а не погибший андалусийский винодел, но страх с тех пор покорно бежал впереди армии Тарика, расчищая ему путь.
Мажордом Карл Мартелл и марксист Фридрих Энгельс
А между тем, немного обжившись в Испании, сарацины не дремали. Халиф Абд эль-Рахман, прихватив с собой берберских конников, решил покуситься на Галлию, где 4 октября 732 между арабами и франкским войском под командованием мажордома Карла Мартелла произошло сражение возле города Пуатье, что на реке Клен в бассейне Луары. За Карла, усевшегося со своей тяжеловооруженной пехотой, стоявшей сплошной фалангой, в уголок между реками Клен и Вьенна, были неповоротливые, но сильные рыцари, а впереди - лучники. Арабы рвались в бой. Полагаю, что тонконогие их скакуны были легки и невесомы, но франкской пехоте было не до эстетики. За тяжелой пехотой - тяжелая конница, она рвет мавританские ряды как марлевую тряпку, Абд Эль-Рахман убит, сарацины отступают. Надо отдать им должное - отступают довольно порядочно, хотя и на-все-гда. Повторим: после Пуатье, после 732 года организованные арабы останутся в Европе только на территории Испании. Всё.
…Однако тяжелая конница франков не могла преследовать побежденных, а Энгельс написал с присущей ему марксистской, но не рыцарской тяжеловесностью: «Этим сражением открывается серия войн, в которых массивная, но неповоротливая регулярная кавалерия Запада с переменным успехом сражалась с подвижной иррегулярной конницей Востока». Но главным итогом битвы при Пуатье было то, что арабского владычества в Галлии не случилось. Язык, высунувшийся с Пиренеев, попытался лизнуть континентальную Европу, обжегся и спрятался назад. Зато на Кавказе дела мусульманские шли более успешно. Арабы нанесли поражение Хазарскому каганату, осели на территории нынешнего Азербайджана и Восточной Грузии и заняли Армению.
Астурия, Ковадонга, Шарлемань, Ронсеваль, - не имена, но песня
«- Что до этого, - отвечал сэр Тристрам, - то на свете нет среди христиан человека, который мог бы похвастаться, что я перед ним обратился в бегство. И да будет ведомо тебе, сэр Паломид, что уж тебе-то, сарацину, и подавно не придется похвастаться, что перед тобой обратился в бегство сэр Тристрам Лионский».
Томас Мэлори, «Смерть Артура»
И все же, если Франция пока дышала спокойно, то в Испании христиане уже почти вымирали. Уцелевшие во время конкисты вестготы укрепились под прикрытием труднопроходимых горных районов в западных Пиренеях, в горах Астурии и Кантабрии, где и образовалось крохотное, но неприступное королевство Астурия, прославленное своим правителем, неуловимым и неутомимым доном Пелайо (718 - 737 гг.). Пелайо не позволил скиснуть дрожжам недовольства, сохранявшимся в Испании, несмотря на всю обольстительность правления арабов. Он был воин: действуя то классическими осадноотражательными методами, то скатывая на мавров камни с гор, то закидывая их стрелами из луков, Пелайо и его добры молодцы - последние вестготы - не сдали Астурию и как следует надрали арабам хвосты в битве про Ковадонге (722 г.), где Пелайо увидел на небесах сияющий огненный крест, который он объявил крестом победы христиан, утерянным испанцами под Гуадалетой.
И все же франкский король Карл, позже коронованный в Риме императором, не мог не обратить свои взоры к Испании. И дело было не в завоевательных стремлениях Каролингов, а в опасении повторения вылазки, доведшей сарацин до Пуатье. Карл переходит Пиренеи, памятуя и о том, что франкам пристало защищать жителей галльского и италийского побережий от посягательств еще одного проявления пассионарности арабов - пиратства. А мавры, в общем, напросились сами: мусульманский мир погряз в раздорах. В 777 г. Аббасиды шлют к Шарлеманю послов от их сторонника эмира Ибн ал-Араби, изгнанного из Сарагосы омейядским халифом Абд эр-Рахманом; а через год войска Карла Великого уже стояли на берегах реки Эбро. Блицкриг Сарагосы удался, союзники-арабы стали ленниками франкского короля, и все бы на том и закончилось, если бы не восстание саксов. Карл разворачивает коней и покидает Иберию. Авангард франков минует зловещее Ронсевальское ущелье благополучно, но тут в дело вступают дикие и непредсказуемые баски, которые устраивают засаду и расправляются с любимым племянником Карла Великого, бесстрашным маркграфом бретонского побережья по имени Хруотланд, известным нам по произведениям о неистовом Роланде. За нападением стоял коварный аквитанский герцог по имени Луп.
Но Карл действительно был Великим, поэтому, обнаружив останки арьергарда… а отбивались воины Роланда до последнего, стоя спина к спине… он проглатывает гнев и горе и, поняв, что не может позволить себе мстить, разыгрывает карту великодушия. Карл признает сына Лупа, Санчо, герцогом, зная, что тот будет отныне вынужден сосуществовать с Франкским государством на основе добрососедства, ведь ему тоже придется противостоять сарацинам. Империя, созданная Карлом, как известно, продержалась чуть более сорока лет, однако и достигнуто было немало: уже в 801 году, через год после коронации Шарлеманя, в Испании учреждается знаменитая Испанская марка со столицей в Барселоне. Каролинги делят ее на дюжину графств и вверяют опеке четырех епископов. Локальное франкское завоевание оказалось для Испании благом - Галлия была проложена от сарацин «своим» государством-буфером, а христиане Иберийского полуострова получили плацдарм для развития антимусульманского движения. Так все и случилось. В современной Испании до сих пор Каталония является оплотом «западничества», идущего со времен Карла, а Андалусия - сохраняет глубоко укоренившийся на ее территории «восточный» арабский дух.
Что натворили арабы и испанцы
Собственно, почему Реконкисте понадобилось так много времени, чтобы отстоять Испанию? Причины были во многом экономическими: арабы в Испании не проявили себя варварами. Пугая франков опасностью вторжения, они при этом не трогали культуру Испании, а жилось местному населению при них даже лучше, чем при вестготах. Сарацины не зарились на землю пиренейских крестьян, потому что земледелием не занимались, а просто собирали поборы с побежденного населения, которое платило формальную, но унизительную дань - «неверные» расплачивались за инакомыслие с правоверными. При этом арабы были весьма лояльны - иноверие не возводилось в ранг преступления, и если человек принимал ислам, он переставал платить подать. Искус был велик: стоило только произнести заветные слова «Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед - пророк Его», как любой, достигший земли, подвластной мусульманину, будь он даже рабом, получал свободу и относительное благополучие. Арабы не грешили веронетерпимостью, в отличие от христиан, которые несколько позже зажгут на тех же самых землях костры инквизиции, им довольно было того, что неверные не оказывали вооруженного сопротивления и служили сарацинам.
Вот в такой относительной благости и пребывала Испания, вскормленная несомым культурными маврами наследием античности и расцветом науки, пока, спустя целых семь веков не настали времена совсем других монархов: супругов Изабеллы I Кастильской и Фердинанда II Арагонского, которые сложили с себя титул «монархов трех религий» и провозгласили себя Католическими королями. 2 января 1492 года пала Гранада, и из нее бежал последний арабский эмир Боабдил. Мусульмане и евреи покинули Испанию, а Христофор Колумб открыл свою Индию, по совпадению оказавшуюся Америкой.
Что от этого осталось
«Что до этого боя, - отвечал сэр Паломид, - то я готов довести его до конца. Но у меня нет уже больше особой охоты сражаться. Оскорбления, мною вам нанесенные, не столь велики, чтобы нам невозможно было вновь стать друзьями, ведь все, в чем ни преступил я против вас, я делал из любви…»
Томас Мэлори, «Смерть Артура»
С самого возникновения ислам в лице халифов потребовал от своих приверженцев приобретения светских знаний, стал поддерживать развитие техники, наук, и искусств. Расцвет мусульманской культуры случился раньше медицейского флорентийского возрождения. Пока Европа выбиралась из послеримского упадка, а Китай только копил в себе силы для грядущего всплеска времен Тан и Сун, мусульманские народы, словно драгоценные четки, нанизывали на путеводную нить ислама знания в области математики, астрономии, философии, филологии, химии и фармацевтики, занимались всеми искусствами - от целительства до поэзии и миниатюры. Европа «послушной ученицей» следовала за Востоком, приникая к его философским трактатам и опусам самого разного рода - от алгебры до поэзии. Собственное наследие, труды эллинистических философов, европейцы переводили на латынь с арабского языка. Арабы же в XII-XIII веках познакомили европейцев с бумагой, а на ней на Запад прибыли основополагающие труды, созданные арабскими математиками, оптиками, врачами и музыковедами, - все это переводилось на латынь и ложилось в основу европейской культуры и науки Средних веков.
Пару слов о материальном. Арабский мир не хуже Америки послужил для Западной Европы источником новых продуктов и материалов. Это сладкоежки-сарацины ввозили в Западную Европу сахар, уже в VIII веке они принялись сеять в Южной Испании рис, сажать гранаты, финиковые пальмы, занялись шелководством и начали выращивать хлопок. Пришельцы научили крестьян рыть оросительные каналы, контролировать распределение воды, осушать и орошать почву и вообще - ввели поливное земледелие. От арабов европейцы узнали о том, что такое дамасская сталь и булатный клинок, научились вырабатывать сами шелк и хлопок, принялись возрождать гончарное производство и научились производить фаянс (мусульмане покрывали фаянсовыми плитами квадратные километры стен, куполов и т.д.), в 1150 г. в Испании впервые заработали бумажные мельницы, попавшие туда из Северной Африки (а уже в X веке бумажные мастера селились в Каире целыми кварталами). К XII веку мавры передают Европе через Испанию арабскую цифровую систему, с VII-X вв., при халифах Харун ар-Рашиде и аль-Мамуне расцветает наука: строятся обсерватории, здания для занятий наукой, переводами, искусствами, библиотеки. Развивается образование.
Дар
Алгебра: Мухаммед бен-Муса аль-Хорезми (787 - ок. 850) перерабатывает «Арифметику» Диофанта и пишет прославленную «Китаб аль-джебр аль-Мукабалла», «Книгу о восстановлении и противопоставлении», название которой напоминает нам всем о столь знакомой со школы алгебре - науке о решении уравнений.
Астрономия, тригонометрия: IX-X века - аль-Баттани и Абу аль-Вафа на основе астрономических таблиц составляют таблицы котангенсов.
Великий среднеазиатский просветитель и государственник Улугбек (1394-1449) оборудует одну из самых впечатляющих обсерваторий Средних веков, снабженную несравненным сорокаметровым мраморным секстантом. В «Новых астрономических таблицах» он описывает 1018 звезд и составляет таблицы движения планет.
География: начиная с VIII века арабы делают целый ряд открытий, Аль-Хорезми измеряет окружность Земли и градус широты вблизи Красного моря, который составляет 56 арабских миль, или 113 современных километров, а длина окружности Земли приравнивается к 40 680 км.
Арабские завоевания шли бок о бок с географическим познанием мира. Мусульманские путешественники Ибн Хордадбек, Ибн Руст, Ибн Фадлан, Масуди, Истахари, аль-Идрис и, конечно, несравненный Ибн-Батутта побывали во всех странах подлунной Евразии - от Ирана и Индии до Китая и Индонезии. За четверть века, проведенных в странствиях, Ибн-Батутта прочесал все сущие мусульманские владения в мире, облазил берега Индийского океана, добрался до Китая и даже пересек Черное море и достиг низовьев Волги, что и описал в своих «Путешествиях».
Здоровье: перс Абу Мансур аль-Харави Мувфат издает «Трактат об основах фармакологии», где рассказывает о лечебных свойствах веществ - природных и химических. (975 г.).
Механика: три брата Бану Муса, принадлежащие к Багдадской школе, пишут «Трактат о механике» (IX-X вв)
Энциклопедизм: аль-Бируни (973 - ок. 1050 гг.) с помощью математического анализа создает труды по астрономии, ботанике, математике, географии, геологии, минералогии и всему, что не скрылось, описывая десятки минералов, металлов, их сплавов и ценных руд в грандиозном «Собрании сведений о познании драгоценных минералов», в котором он подробно описал более 50 минералов, руд, металлов, сплавов.
***
История восьми веков пребывания арабов на Пиренеях так бы и осталась пылиться в примечаниях к историческим трудам и на страницах путеводителей, если бы не события 11 марта 2004 года, когда в составах, направлявшихся к центральному вокзалу Мадрида, с запланированной синхронностью раздались десять взрывов. Вездесущий Осама принялся хвастаться, что это он и его лихие ребята из Аль-Каеды принялись за новое завоевание Испании, которую они в традициях сарацинской Конкисты называют «Аль-Андалус». Это заявление ожидаемо взбудоражило марокканских иммигрантов в Испании, которых считают ответственными за криминализацию испанского общества. Наследники Карла Мартелла во Франции тоже не дремлют. Вот Гийом Фай, французский националист и философ, ставит вопрос ребром: речь идет не об эмиграции, а о колонизации и вторжении чужаков. Этнокультурные и даже биологические основы Европы находятся под угрозой фатального изменения. Фай и другие напуганные вспоминают и битву при Пуатье, некогда остановившую арабов, и сражения под стенами осажденной Вены в 1683 году, когда соединенные силы европейских государств под предводительством польского короля Яна Собеского подорвали мощь турок, оставивших на полях сражений почти 50 тысяч человек. Третье историческое наступление ислама, ползучее, - воплощение идеи аятоллы Хомейни о «Всемирном Халифате» - от того же Гибралтара до Индонезии, происходит, по мысли многих европейцев, сейчас. Ответ на вопрос «Кто виноват?», похоже, ясен. Европа вспоминает Мартелла и Собеского и пытается ответить на вопрос «Что делать?»
Вот таким образом «дар ал-ислам» с помощью вдохновенного слова, гораздо результативнее, чем с помощью меча, и оплодотворил «дар ал-харб», оставив европейской культуре самое главное: Дар.
Инъекция арабизацией
Исторически арабы прошли по Европе краем. Эти чуть ли не первые в Средние века завоеватели, пришедшие с Востока, удержались - впрочем, удержались надолго, - на ее, Европы, крайнем Западе. В 711 году мощный кулак Пиренейского полуострова принял на себя удар, более похожий на вкрадчивое распространение тогда не столь и отъявленных в своем религиозном фанатизме молодых мусульман. Великий исламский Пророк умер меньше века назад, запустив арабскую экспансию в мир, но уже в 732 году франкский мажордом Карл Мартелл со товарищи встал под городом Пуатье (на расстоянии чуть более 300 км от Парижа) стеной, и не пустил мавров дальше, в другую, неиберийскую Европу. Потом начался многовековой откат, который длился до самого триумфального финала испанской Реконкисты («Отвоевания», или, вернее, повторного завоевания Родины), до времен католических королей Изабеллы и Фердинанда, до времен Колумба и новых, теперь уже испанских, завоеваний - на этот раз вне Пиренеев, в чужих заокеанских землях.
По сути, эта небольшая «беременность» продлилась довольно долго (до января 1492 года, когда последний эмир Гранады Боабдил покинул Альгамбру), но закончилась все-таки выкидышем, хотя, если продолжить эту физиологическую аналогию, и вызвала у Испании довольно значительный токсикоз.
Что творилось у арабов
«А сэр Паломид Сарацин, лишь только завидел сэра Тристрама, крикнул ему громким голосом:
- Сэр Тристрам, раз уж мы встретились, то прежде чем расстаться, рассчитаемся за все старые обиды!»
Томас Мэлори, «Смерть Артура»
6 июня 632 года в Медине скончался пророк Мухаммед, завершивший свое последнее путешествие в Мекку, где провел всего десять дней. Сам Пророк полагал, что его отравила некая женщина из племени Хайбар. Смерть основателя, не оставившего сыновей, спровоцировала проявления дотоле загнанного вглубь недовольства нескольких арабских группировок, которых раздражало засилье мусульман на Аравийском полуострове. Одновременно потеря основателя, как это обычно бывает, вызвала сплочение единоверцев вокруг общей идеи: бодро распустив зеленые знамена ислама - цвета жизни и возрождения, - они мускулисто взялись за дальнейшее победоносное шествие нового учения, оружием которого были в равной мере меч и красноречие. Эти две составляющие и породили арабские завоевания.
В течение десяти лет с 622 года после Хиджры - переселения из Мекки в Медину - Мухаммеду удалось объединить под своей неформальной властью почти все языческие племена Аравии, обратив их в ислам, то есть в единобожие и покорность Богу. Во многих случаях (хотя, как водится, вовсе не всегда) обращение было ненасильственным. Сила молодого учения и пассионарность его адептов была так велика, что через столетие после смерти Пророка ислам распространился от Индии до Атлантического океана. Пубертатный религиозный задор переоценить трудно всегда, но порой забывают, что экспансия воинственных арабов-мусульман подкармливалась еще и весьма креативным распределением военных трофеев: четыре пятых добытого шло самим воинам, пролившим кровь в бою, а одна пятая распределялась среди сирых и нуждающихся, причем санкция на такой раздел была дана лично Пророком, а контроль за распределением проводился от его имени и имени его преемников.
А между тем, объединенное исламом или нет, но государство первых мусульманских халифов вышло рыхлым, как горячий плов. Арабский халифат, сцементированный боговдохновенными сурами Корана, распространился по Аравии очень быстро, а продержался чуть больше шести веков - с 650 по 1258 год. Мухаммед и его преемники, «четыре праведных халифа», создали державу огромных размеров, а власть в ней - как религиозная, так и светская, концентрировалась в руках лидеров государства.
Абу Бекру через два года наследовал Омар, твердой рукой проправивший 12 лет. За ним до 655 г. властвовал Осман, а затем пришла череда зятя Пророка - Али, у которого было больше прав возглавить халифат, чем у других. К XVIII веку, к веку своего наивысшего расцвета, «дар ал-ислам» (обитель ислама) уже противопоставлялась «дар ал-харб» - территории войны, этому загрунтованному под военный и духовный джихад холсту, которому, пусть и теоретически, но все же предстояло войти в дар ал-ислам.
Но теория суха, а древо жизни... В результате дворцового переворота Али был убит, и в 661 г. халифат возглавляют Омейяды, решительно превращающие государство с выборным правлением в наследственную монархию. До 750 года держат Омейяды в кулаке мусульманские земли, а затем их сменяют Аббасиды (750-1258 гг.), и история выкидывает один из своих любимых трюков: кончается логика, начинается «вопреки». При Аббасидах арабы политически слабеют, и именно в это время происходит взлет мусульманской культуры - и духовной, и материальной. Исламская догматика, право, философия, наука и литература, ремесла и торговля в процветающих богатых городах (Аббасиды специально заложили для себя столичный город в Ираке - Багдад), мореплавание, - все это богатство как сказочный джинн вылетает из откупоренного кувшина.
Что творилось у испанцев
Как известно, южная оконечность Испании находится опасно близко к северной Африке. Один Гибралтарский пролив, Геркулесовы столбы, который, кстати, по сю пору носит имя арабского полководца Тарика ибн Зияда, отделяет ее от стран Магриба, откуда в Европу и двинулись свежие мусульманские завоеватели. Это он, Джебель аль-Тарик, опершись на Гибралтарскую скалу, в восьмидневной битве при Гуадалете разбил независимость типа-христианских вестготских Пиренеев и всего за семь лет (711-718 гг.) занял почти всю Испанию, которая, конечно же, так в ту пору не называлась. Вестготы, занявшие Иберийский полуостров в начале V века, были в определенном смысле наследниками римлян, - не теми дикими германцами, которые некогда раскромсали античный Рим, а преемниками племен, волей-неволей павших жертвой высокой римской культуры.
Первое же столкновение европейцев с арабами дает европейской культуре благословенный тычок в зубы, и европейцы начинают петь. О чем? - О ком, так будет вернее. Сначала о последнем вестготском короле Родриго (Родерихе), разбитом Тариком, и поруганной Родриго красавице Ла Каве. Да, речь идет о «Романсеро»: в романсах о Родриго дается литературная версия истории о предательстве и завоевании, разыгравшейся в испанской прихожей, возле Гибралтара. «Из-за прихоти Родриго вся страна потом страдала. Нынче спорят, кто виновней, и кого судить по праву: женщины винят Родриго, а мужчины все - Ла Каву» (перевод А. Ревича). Потом запели о героическом «господине» - Сиде Кампеадоре, об астурийском непримиримом короле Пелайо, о неистовом Роланде, о трагедии Ронсевальского ущелья.
Своей столицей вестготы сделали Толедо, но особого спокойствия в готском королевстве не наблюдалось: страна иберов была этнически пестрой, на нее покушались вандалы, аланы и свевы, а тут еще и неразбериха с престолонаследованием… Если Мухаммед просто не оставил после себя сыновей, то предпоследний вестготский король Витица - оставил, но его сын с былинным именем Агила не приглянулся знати, которая и сделала ставку на злосчастного герцога Бетики Родериха-Родриго. Вся история с похищением и надругательством над Кавой, скорее всего, является романтизацией довольно типичной для истории череды сговоров и предательств. По романсу Кава в слезах кидается к отцу, тот обещает отомстить, в свою очередь кидается через пролив к арабам и открывает перед ними ворота крепости, повелевающей Гибралтаром. По исторической логике - наместник Северной Африки Муса ибн Нусайр аль-Валид обратился к омейядскому халифу с просьбой вступить в испанские земли с целью захвата, и получил на это разрешение. «Пригласили» же арабов войти в страну законные наследники Витицы, которым не по сердцу был самозванец Родриго - с Кавой или без Кавы. А дальше уже дело было за полководцем Тариком.
Тарик проявил себя и как оратор, и как хитрец. Якобы, перед решающей битвой на гибралтарском булыжнике он показал своим воинам пряник: «Море за вами, враг перед вами...» Нет, он не сказал после этого «позади Халифат», но добавил почти то же по сути: «у нас нет ничего, кроме стойкости и терпения». Уже высадившись в Испанию, как свидетельствует «Рассказ о завоевании ал-Андалуса», он продемонстрировал местному населению кнут: когда арабы пленили несколько виноградарей, одного из них убили и расчленили на глазах товарищей, после чего показательно сварили и съели. Затем, вот так хорошенько заразив бациллами ужаса виноградаревых друзей-товарищей, их отпустили восвояси. Те, конечно, не знали, что в котле варилась баранина, а не погибший андалусийский винодел, но страх с тех пор покорно бежал впереди армии Тарика, расчищая ему путь.
Мажордом Карл Мартелл и марксист Фридрих Энгельс
А между тем, немного обжившись в Испании, сарацины не дремали. Халиф Абд эль-Рахман, прихватив с собой берберских конников, решил покуситься на Галлию, где 4 октября 732 между арабами и франкским войском под командованием мажордома Карла Мартелла произошло сражение возле города Пуатье, что на реке Клен в бассейне Луары. За Карла, усевшегося со своей тяжеловооруженной пехотой, стоявшей сплошной фалангой, в уголок между реками Клен и Вьенна, были неповоротливые, но сильные рыцари, а впереди - лучники. Арабы рвались в бой. Полагаю, что тонконогие их скакуны были легки и невесомы, но франкской пехоте было не до эстетики. За тяжелой пехотой - тяжелая конница, она рвет мавританские ряды как марлевую тряпку, Абд Эль-Рахман убит, сарацины отступают. Надо отдать им должное - отступают довольно порядочно, хотя и на-все-гда. Повторим: после Пуатье, после 732 года организованные арабы останутся в Европе только на территории Испании. Всё.
…Однако тяжелая конница франков не могла преследовать побежденных, а Энгельс написал с присущей ему марксистской, но не рыцарской тяжеловесностью: «Этим сражением открывается серия войн, в которых массивная, но неповоротливая регулярная кавалерия Запада с переменным успехом сражалась с подвижной иррегулярной конницей Востока». Но главным итогом битвы при Пуатье было то, что арабского владычества в Галлии не случилось. Язык, высунувшийся с Пиренеев, попытался лизнуть континентальную Европу, обжегся и спрятался назад. Зато на Кавказе дела мусульманские шли более успешно. Арабы нанесли поражение Хазарскому каганату, осели на территории нынешнего Азербайджана и Восточной Грузии и заняли Армению.
Астурия, Ковадонга, Шарлемань, Ронсеваль, - не имена, но песня
«- Что до этого, - отвечал сэр Тристрам, - то на свете нет среди христиан человека, который мог бы похвастаться, что я перед ним обратился в бегство. И да будет ведомо тебе, сэр Паломид, что уж тебе-то, сарацину, и подавно не придется похвастаться, что перед тобой обратился в бегство сэр Тристрам Лионский».
Томас Мэлори, «Смерть Артура»
И все же, если Франция пока дышала спокойно, то в Испании христиане уже почти вымирали. Уцелевшие во время конкисты вестготы укрепились под прикрытием труднопроходимых горных районов в западных Пиренеях, в горах Астурии и Кантабрии, где и образовалось крохотное, но неприступное королевство Астурия, прославленное своим правителем, неуловимым и неутомимым доном Пелайо (718 - 737 гг.). Пелайо не позволил скиснуть дрожжам недовольства, сохранявшимся в Испании, несмотря на всю обольстительность правления арабов. Он был воин: действуя то классическими осадноотражательными методами, то скатывая на мавров камни с гор, то закидывая их стрелами из луков, Пелайо и его добры молодцы - последние вестготы - не сдали Астурию и как следует надрали арабам хвосты в битве про Ковадонге (722 г.), где Пелайо увидел на небесах сияющий огненный крест, который он объявил крестом победы христиан, утерянным испанцами под Гуадалетой.
И все же франкский король Карл, позже коронованный в Риме императором, не мог не обратить свои взоры к Испании. И дело было не в завоевательных стремлениях Каролингов, а в опасении повторения вылазки, доведшей сарацин до Пуатье. Карл переходит Пиренеи, памятуя и о том, что франкам пристало защищать жителей галльского и италийского побережий от посягательств еще одного проявления пассионарности арабов - пиратства. А мавры, в общем, напросились сами: мусульманский мир погряз в раздорах. В 777 г. Аббасиды шлют к Шарлеманю послов от их сторонника эмира Ибн ал-Араби, изгнанного из Сарагосы омейядским халифом Абд эр-Рахманом; а через год войска Карла Великого уже стояли на берегах реки Эбро. Блицкриг Сарагосы удался, союзники-арабы стали ленниками франкского короля, и все бы на том и закончилось, если бы не восстание саксов. Карл разворачивает коней и покидает Иберию. Авангард франков минует зловещее Ронсевальское ущелье благополучно, но тут в дело вступают дикие и непредсказуемые баски, которые устраивают засаду и расправляются с любимым племянником Карла Великого, бесстрашным маркграфом бретонского побережья по имени Хруотланд, известным нам по произведениям о неистовом Роланде. За нападением стоял коварный аквитанский герцог по имени Луп.
Но Карл действительно был Великим, поэтому, обнаружив останки арьергарда… а отбивались воины Роланда до последнего, стоя спина к спине… он проглатывает гнев и горе и, поняв, что не может позволить себе мстить, разыгрывает карту великодушия. Карл признает сына Лупа, Санчо, герцогом, зная, что тот будет отныне вынужден сосуществовать с Франкским государством на основе добрососедства, ведь ему тоже придется противостоять сарацинам. Империя, созданная Карлом, как известно, продержалась чуть более сорока лет, однако и достигнуто было немало: уже в 801 году, через год после коронации Шарлеманя, в Испании учреждается знаменитая Испанская марка со столицей в Барселоне. Каролинги делят ее на дюжину графств и вверяют опеке четырех епископов. Локальное франкское завоевание оказалось для Испании благом - Галлия была проложена от сарацин «своим» государством-буфером, а христиане Иберийского полуострова получили плацдарм для развития антимусульманского движения. Так все и случилось. В современной Испании до сих пор Каталония является оплотом «западничества», идущего со времен Карла, а Андалусия - сохраняет глубоко укоренившийся на ее территории «восточный» арабский дух.
Что натворили арабы и испанцы
Собственно, почему Реконкисте понадобилось так много времени, чтобы отстоять Испанию? Причины были во многом экономическими: арабы в Испании не проявили себя варварами. Пугая франков опасностью вторжения, они при этом не трогали культуру Испании, а жилось местному населению при них даже лучше, чем при вестготах. Сарацины не зарились на землю пиренейских крестьян, потому что земледелием не занимались, а просто собирали поборы с побежденного населения, которое платило формальную, но унизительную дань - «неверные» расплачивались за инакомыслие с правоверными. При этом арабы были весьма лояльны - иноверие не возводилось в ранг преступления, и если человек принимал ислам, он переставал платить подать. Искус был велик: стоило только произнести заветные слова «Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед - пророк Его», как любой, достигший земли, подвластной мусульманину, будь он даже рабом, получал свободу и относительное благополучие. Арабы не грешили веронетерпимостью, в отличие от христиан, которые несколько позже зажгут на тех же самых землях костры инквизиции, им довольно было того, что неверные не оказывали вооруженного сопротивления и служили сарацинам.
Вот в такой относительной благости и пребывала Испания, вскормленная несомым культурными маврами наследием античности и расцветом науки, пока, спустя целых семь веков не настали времена совсем других монархов: супругов Изабеллы I Кастильской и Фердинанда II Арагонского, которые сложили с себя титул «монархов трех религий» и провозгласили себя Католическими королями. 2 января 1492 года пала Гранада, и из нее бежал последний арабский эмир Боабдил. Мусульмане и евреи покинули Испанию, а Христофор Колумб открыл свою Индию, по совпадению оказавшуюся Америкой.
Что от этого осталось
«Что до этого боя, - отвечал сэр Паломид, - то я готов довести его до конца. Но у меня нет уже больше особой охоты сражаться. Оскорбления, мною вам нанесенные, не столь велики, чтобы нам невозможно было вновь стать друзьями, ведь все, в чем ни преступил я против вас, я делал из любви…»
Томас Мэлори, «Смерть Артура»
С самого возникновения ислам в лице халифов потребовал от своих приверженцев приобретения светских знаний, стал поддерживать развитие техники, наук, и искусств. Расцвет мусульманской культуры случился раньше медицейского флорентийского возрождения. Пока Европа выбиралась из послеримского упадка, а Китай только копил в себе силы для грядущего всплеска времен Тан и Сун, мусульманские народы, словно драгоценные четки, нанизывали на путеводную нить ислама знания в области математики, астрономии, философии, филологии, химии и фармацевтики, занимались всеми искусствами - от целительства до поэзии и миниатюры. Европа «послушной ученицей» следовала за Востоком, приникая к его философским трактатам и опусам самого разного рода - от алгебры до поэзии. Собственное наследие, труды эллинистических философов, европейцы переводили на латынь с арабского языка. Арабы же в XII-XIII веках познакомили европейцев с бумагой, а на ней на Запад прибыли основополагающие труды, созданные арабскими математиками, оптиками, врачами и музыковедами, - все это переводилось на латынь и ложилось в основу европейской культуры и науки Средних веков.
Пару слов о материальном. Арабский мир не хуже Америки послужил для Западной Европы источником новых продуктов и материалов. Это сладкоежки-сарацины ввозили в Западную Европу сахар, уже в VIII веке они принялись сеять в Южной Испании рис, сажать гранаты, финиковые пальмы, занялись шелководством и начали выращивать хлопок. Пришельцы научили крестьян рыть оросительные каналы, контролировать распределение воды, осушать и орошать почву и вообще - ввели поливное земледелие. От арабов европейцы узнали о том, что такое дамасская сталь и булатный клинок, научились вырабатывать сами шелк и хлопок, принялись возрождать гончарное производство и научились производить фаянс (мусульмане покрывали фаянсовыми плитами квадратные километры стен, куполов и т.д.), в 1150 г. в Испании впервые заработали бумажные мельницы, попавшие туда из Северной Африки (а уже в X веке бумажные мастера селились в Каире целыми кварталами). К XII веку мавры передают Европе через Испанию арабскую цифровую систему, с VII-X вв., при халифах Харун ар-Рашиде и аль-Мамуне расцветает наука: строятся обсерватории, здания для занятий наукой, переводами, искусствами, библиотеки. Развивается образование.
Дар
Алгебра: Мухаммед бен-Муса аль-Хорезми (787 - ок. 850) перерабатывает «Арифметику» Диофанта и пишет прославленную «Китаб аль-джебр аль-Мукабалла», «Книгу о восстановлении и противопоставлении», название которой напоминает нам всем о столь знакомой со школы алгебре - науке о решении уравнений.
Астрономия, тригонометрия: IX-X века - аль-Баттани и Абу аль-Вафа на основе астрономических таблиц составляют таблицы котангенсов.
Великий среднеазиатский просветитель и государственник Улугбек (1394-1449) оборудует одну из самых впечатляющих обсерваторий Средних веков, снабженную несравненным сорокаметровым мраморным секстантом. В «Новых астрономических таблицах» он описывает 1018 звезд и составляет таблицы движения планет.
География: начиная с VIII века арабы делают целый ряд открытий, Аль-Хорезми измеряет окружность Земли и градус широты вблизи Красного моря, который составляет 56 арабских миль, или 113 современных километров, а длина окружности Земли приравнивается к 40 680 км.
Арабские завоевания шли бок о бок с географическим познанием мира. Мусульманские путешественники Ибн Хордадбек, Ибн Руст, Ибн Фадлан, Масуди, Истахари, аль-Идрис и, конечно, несравненный Ибн-Батутта побывали во всех странах подлунной Евразии - от Ирана и Индии до Китая и Индонезии. За четверть века, проведенных в странствиях, Ибн-Батутта прочесал все сущие мусульманские владения в мире, облазил берега Индийского океана, добрался до Китая и даже пересек Черное море и достиг низовьев Волги, что и описал в своих «Путешествиях».
Здоровье: перс Абу Мансур аль-Харави Мувфат издает «Трактат об основах фармакологии», где рассказывает о лечебных свойствах веществ - природных и химических. (975 г.).
Механика: три брата Бану Муса, принадлежащие к Багдадской школе, пишут «Трактат о механике» (IX-X вв)
Энциклопедизм: аль-Бируни (973 - ок. 1050 гг.) с помощью математического анализа создает труды по астрономии, ботанике, математике, географии, геологии, минералогии и всему, что не скрылось, описывая десятки минералов, металлов, их сплавов и ценных руд в грандиозном «Собрании сведений о познании драгоценных минералов», в котором он подробно описал более 50 минералов, руд, металлов, сплавов.
***
История восьми веков пребывания арабов на Пиренеях так бы и осталась пылиться в примечаниях к историческим трудам и на страницах путеводителей, если бы не события 11 марта 2004 года, когда в составах, направлявшихся к центральному вокзалу Мадрида, с запланированной синхронностью раздались десять взрывов. Вездесущий Осама принялся хвастаться, что это он и его лихие ребята из Аль-Каеды принялись за новое завоевание Испании, которую они в традициях сарацинской Конкисты называют «Аль-Андалус». Это заявление ожидаемо взбудоражило марокканских иммигрантов в Испании, которых считают ответственными за криминализацию испанского общества. Наследники Карла Мартелла во Франции тоже не дремлют. Вот Гийом Фай, французский националист и философ, ставит вопрос ребром: речь идет не об эмиграции, а о колонизации и вторжении чужаков. Этнокультурные и даже биологические основы Европы находятся под угрозой фатального изменения. Фай и другие напуганные вспоминают и битву при Пуатье, некогда остановившую арабов, и сражения под стенами осажденной Вены в 1683 году, когда соединенные силы европейских государств под предводительством польского короля Яна Собеского подорвали мощь турок, оставивших на полях сражений почти 50 тысяч человек. Третье историческое наступление ислама, ползучее, - воплощение идеи аятоллы Хомейни о «Всемирном Халифате» - от того же Гибралтара до Индонезии, происходит, по мысли многих европейцев, сейчас. Ответ на вопрос «Кто виноват?», похоже, ясен. Европа вспоминает Мартелла и Собеского и пытается ответить на вопрос «Что делать?»
Вот таким образом «дар ал-ислам» с помощью вдохновенного слова, гораздо результативнее, чем с помощью меча, и оплодотворил «дар ал-харб», оставив европейской культуре самое главное: Дар.