"Плата за обман", часть 11
...
- Марат Артурович Ладыгин предпринял беспрецедентный шаг. Вместо того чтобы договариваться с похитителями, он обратился к людям с просьбой о помощи. И объявил за эту помощь неслыханно щедрую награду. Я уверена, что не найдется средства массовой информации, которое бы не осветило этот факт. И хотя в газетах и на каналах эта новость уже появилась или появится в считанные часы, а ваш ближайший номер выйдет несколько позже. Когда?
- Через две недели. Мы все-таки ежемесячник, - сказала Ульяна Чуб, как ответственная за распространение и потому помнящая все сроки в «Эгоисте».
- Вот. Ваше издание, хоть и не раньше других, но зато может разместить эксклюзивное интервью с Мирославой. Вот этой темой мы и хотели бы заняться с Дарьей Николаевной. Кто из редакции брал интервью у девочки?
- Наш фотограф Роман делал фотосессию с ней. А интервью брала штатный корреспондент Оксана, - сказала Фоя, как ответственная за моду.
- Я могу посмотреть фото и поговорить с Оксаной? - деловито спросила Вера. - Мне нужно обсудить некоторые нюансы. Ладыгина разговаривала только с этими двумя?
- Ее еще готовила к съемке наша стилистка, Инга, - сообщила Альбина, озираясь. - Она же только что была здесь. Эй, кто Ингу видел?
- К себе пошла, - ответил кто-то. - Сказала, что у нее чайник включен, и убежала.
- Только она чисто технический работник, - сказала Фоя, обращаясь к Лученко. - Зачем она вам?
Вера не стала вступать ни в какие объяснения, просто поднялась.
- Я с вами, - заявил Дегтярев.
Все тоже поднялись, расходясь по местам, еще несколько сотрудников вышли в коридор. Вера вместе с Дашей, сопровождаемая главным редактором, отправилась в зал, отделенный от остальной редакции стеклянными стенами. Там они побеседовали с Оксаной, девушкой, которая брала интервью у Мирославы. Единственная достойная внимания информация заключалась в том, что это было первое ее серьезное задание. До этого начинающая журналистка интервью у вип-персон никогда не брала. Девушка лет двадцати тараторила, как сорока, повторяя свои вопросы, хотя их Вера уже успела прочесть на экране монитора. Стало ясно, что больше ничего интересного из этих вопросов не выжмешь.
- Сейчас, подождите меня здесь, - сказала Лученко и вернулась в главный офис. Стремительно подошла к заведующей отделом моды и спросила:
- Почему вы отправили брать интервью у Мирославы Ладыгиной неопытную журналистку, а не сделали это сами, Альбина?
Женщина могла бы покраснеть, если бы не забыла, как это делается.
- Видите ли, в чем дело. В этом нет ничего странного. Просто Оксана сама находится в том возрасте, для которого и создает одежду кутюрье Ладыгина. Вот я и подумала, что интервью будет актуальнее, если его сделает практически Мирина сверстница.
- Понятно, - сказала Лученко и вышла в коридор. Фоя врет. Но зачем? С этим еще предстоит разобраться.
Затем «пиар-директор» и хозяйка рекламного агентства проследовали в фотостудию. Пока они шли по длинному коридору редакции, Сотникова сумела прошептать на ухо подруге: «А ты идеально вписалась в роль пиар-директор брэнда «Мира Ладыгина». Та лишь слегка кивнула головой.
Фотографии ей показали в цифровом виде прямо на мониторе. Камера запечатлела рекордное количество девочек лет пятнадцати, с ярким макияжем и горящими глазами. Они буквально с ума сходили: прыгали, жестикулировали и пожирали взглядами дефиле. Молоденькие модели демонстрировали пышные розовые блестящие пальто-пончо, кружевные юбки-пачки, лаковые корсеты и другие бессменные атрибуты девичьих грез. Все это пиршество одежды для юных появлялось на залитом софитами подиуме, выходившем прямо на улицу к радости киевской публики.
На снимках, что были сделаны внутри бутика, Вера увидела себя. Вот она стоит рядом с Мирой на фоне девичьих тряпочек ярких цветов и легкомысленных фасонов. Это когда они начали разговаривать, и Вера выставила «защиту». Камеру не загипнотизируешь, а фотограф как раз снимал над их головами кудрявый логотип с витиевато закрученными буквами «М» и «Л», украшенный сердечками. Такие логотипы красовались повсюду. Видно было, что Мира переживает: она часто моргала и поправляла волосы, поэтому кое-где она была заснята с закрытыми глазами.
- Это надо удалить, - сказала Сотникова.
- Да, действительно, - подхватил Дегтярев, - что же ты?
Фотограф торопливо пообещал, что некачественные фотографии он сейчас же удалит. И принялся всячески подлизываться к начальству: дескать, как нам повезло с руководителем, это что-то. В особо важных для журнала делах главный редактор каждому работнику помогает.
- А вот и кадры с фотосессии с Мирой Ладыгиной. Глеб Данилыч развлекал ее байками и шутками, пока я ставил свет, а Инга гримировала. Поэтому девочка и получилась такой жизнерадостной. А вообще-то она вначале была грустная.
Это похоже на правду, подумала Вера.
Вера и Даша вышли в коридор. Дегтярев, тенью катившийся за гостьями, задержался: его схватил за руку Гоша Стоян и принялся что-то горячо рассказывать.
Веру слегка тронули за плечо, она обернулась.
- Я хотела объяснить, - шепотом сказала Альбина Фоя. Лученко кивнула. - Это Глеб велел, чтобы я не занималась интервью с Ладыгиной. Он сказал: слишком много чести зеленой девчонке, которая стала знаменитой благодаря папиным миллионам. И так о ней вся пресса шумит. Вот я и послала Оксану. Ладно, я побежала. - Она скрылась за углом коридора.
Подкатился Дегтярев, спросил с привычной для него иронией:
- Теперь куда изволите?
- Мне бы хотелось поговорить со стилисткой, которая занималась Мириным макияжем перед фотосессией для журнала.
- Ага. Пожалуйста! Прошу! - Глеб Данилович указал на ту часть коридора, где находились дизайнеры журнала. В соседнем офисе должна была работать с художественным редактором Инга.
Главред журнала открыл дверь комнаты и остановился в проеме, заслонив его своим упитанным телом. Вера еще ничего не видела, но уже почувствовала: что-то случилось.
Дегтярев сдавленно произнес длинное грязное ругательство.
- Разрешите! - резко сказала Лученко, отодвигая его в сторону.
На полу лежала девушка без признаков жизни. Из носа вытекла кровавая дорожка. Вера оттянула веко лежавшей и посмотрела глаз. Проверила пульс, потом завела руку под шею девушки и провела пальцами от основания черепа до спины. Затем, поднявшись с колен, обратилась к Дегтяреву, чье сопение слышала у себя за спиной:
- Срочно вызывайте «скорую» и милицию. И не вздумайте к ней прикасаться.
- Господи! А милицию-то зачем?! - пролепетал главный редактор. - Она же просто в обмороке.
Лученко посмотрела ему прямо в глаза.
- Вызывайте медиков и милиционеров, да побыстрей! Ей сломали шею, понятно вам?
Глеб Данилович резко развернулся и побежал по коридору.
- Боже мой! - прижала руки к груди Дарья Сотникова. - Это несчастный случай, да? Или ее убили? Но ведь это было именно тогда, когда мы были в редакции, и разговаривали со всеми! Кто это мог сделать? И за что? Почему?
- Кто-то очень не хотел, чтоб мы с ней разговаривали. И этот кто-то, наверное, работает в редакции журнала «Эгоист», - задумчиво и печально покачала головой Вера. - А теперь мне надо срочно позвонить.
Она отошла в сторону, достала телефон и принялась набирать номер.
***
После заявления, сделанного Маратом Ладыгиным в прямом эфире, прошло едва ли три минуты, он еще только вышел в коридор, собираясь покинуть здание телевидения - и тут заверещал телефон. Бизнесмен посмотрел на монитор и увидел четыре буквы: «Рита».
Его бывшая жена, мать Миры.
- Как это могло произойти?! - сбиваясь с дыхания, прокричала она в ухо бывшему мужу.
Маргарита Голубенко была натурой сдержанной, и, как это свойственно медикам, относилась к человеческим трагедиям с некоторой долей профессиональной отстраненности. Но, узнав о похищении родной дочери, не стала сдерживаться.
- Здравствуй, Марго, - ответил Ладыгин, не придумав ничего лучшего, кроме приветствия.
- Что случилось? Рассказывай! - Рита терпеть не могла, когда муж называл ее Марго. Но сейчас она даже не заметила неприятного обращения.
- Она пропала. В аэропорту, в Борисполе.
- Прямо у тебя на глазах?!
- Мира отошла в туалет, и оттуда ее выкрали.
- И ты допустил, что такое могло произойти! - сказала Рита, уже рыдая. - Теперь я поняла, зачем ко мне приезжали твои люди, и всюду вынюхивали, задавали идиотские вопросы! Ты думал, это я ее украла! Господи, какой же ты дурак!
- Послушай, Марго! Я тоже страшно расстроен. Но мы делаем все возможное, чтоб вернуть мою дочь.
- Мою! Она и моя дочь! Которую ты у меня отобрал! Теперь доволен? И не называй меня Марго! - сорвалась на крик женщина. - Ты расстроен, видите ли! Вы делаете все возможное? Ты уже сделал все возможное, чтоб это произошло!
- Рита! Прекрати! Возьми себя в руки! - Ладыгин держался из последних сил, ему хотелось швырнуть телефоном об стену. Но он понимал, что, сломав трубку, не добьется ничего, кроме минутной разрядки гнева. К тому же он сейчас чувствовал, что их с бывшей женой объединяет сейчас что-то очень важное, и не стоит ее обижать. Криками и взаимными упреками горю не поможешь. Пусть выкричится, в конце концов.
- Марат. - Рита понизила голос и заговорила спокойнее. - Прошу тебя, умоляю! Отдай похитителям столько, сколько они просят. Только бы они вернули нашу доченьку.
- Я все отдал бы, но где гарантия, что они вернут? И ничего с ней не сделают? Я нанял лучших людей, поиски идут полным ходом. Наберись терпения и жди, как жду я.
Рита помолчала.
- Если с ней что-то случится... Если ты... Этого я тебе не прощу, - сказала она и положила трубку.
***
Рита Голубенко, еще учась на втором курсе мединститута, частенько захаживала с подругами на спектакли студенческого театра «Свет». Это было в Киевском инженерно-строительном институте. В театре подобралась талантливая труппа молодых студентов, которым нравилось перевоплощаться и играть. Руководителем «Света» в то время был студент четвертого курса КИСИ, Марат Ладыгин. Однажды Рита с подругами осталась после спектакля немного пообщаться со студентами. Тут, на молодежной вечеринке, ее и заметил Марат.
Трудно было остаться равнодушным к такой девушке: высокой, ладной, улыбчивой и с выразительным, по-украински миловидным лицом. У нее были карие глаза, над ними плавными полукружиями красовались идеального рисунка брови, яркие, словно вишенки губы, смуглая кожа и высокая шея. Со своими черными длинными волосами она напоминала экзотический цветок. Девушка была не просто красива, а еще и гармонична - она, казалось, излучала тихий свет.
Темпераментный Марат Ладыгин никак не мог пропустить такую красавицу. Он принялся со всей изобретательностью артиста ухаживать за Маргаритой. А ей в нем понравилась не внешность - он был совершенно обычным молодым парнем - а мощный творческий запал. Весь студенческий театр держался на его плечах. Неуемная энергия Ладыгина делала каждый спектакль событием. Непонятным образом он все успевал: декорации и репетиции, афиши и билеты, приглашение руководства разных вузов и гастроли.
Через несколько месяцев они стали семьей и поселились вместе с родителями Маргариты. На дворе было веселое и нищее начало девяностых. Пустые полки магазинов, отсутствие вкусного и модного не повергали молодоженов в отчаяние. Марат умудрялся привозить с гастролей, проходящих обычно во время студенческих каникул, то мешок картошки, то гречку, а то и парочку кролей. Они любили устраивать шумные пирушки, когда дом наполнялся веселым гомоном друзей.
Через несколько лет друг Марата пригласил его в Москву, где в то время как раз налаживался строительный бизнес. Ладыгин после долгих колебаний принял приглашение друга. Как ни жаль ему было расставаться с театром, прагматические соображения взяли верх над эмоциями. И молодой инженер-строитель стал соучредителем фирмы по строительству недвижимости в столице. Попутно он занимался и другими предпринимательскими проектами. Восхождение к вершинам бизнеса заняло у Марата несколько лет. К середине девяностых он уже был состоятелен, имел хорошую квартиру в Москве и крепкую семью.
Вскоре родилась желанная дочь, Мирослава.
И тут характер папы Ладыгина сделал неожиданный поворот. Отсутствие игры на сцене и проживание разных театральных ролей он восполнил экстремальными видами отдыха. Склонность к авантюрам, наверное, подобно вирусу глубоко гнездилась в его организме. И проявилась, когда он стал успешным и хорошо обеспеченным. Для Марата стало необходимостью постоянно подтверждать свою самодостаточность. В принципе, многим людям из этого слоя социального пирога мало быть просто известными политиками, промышленниками, бизнесменами. Они должны покорять вершины, погружаться на дно, пересекать пустыни, то есть постоянно испытывать себя на прочность. Или, что вернее, доказывать себе и всем окружающим: я могу и это.
На работе и дома Ладыгину не хватало соли и перца. А экстремальный отдых давал свежие, пограничные ощущения. Адреналин вырабатывался регулярно. Страх, как говорил кто-то из известных мудрецов, это здоровое чувство, необходимое, чтобы насладиться жизнью.
Вот Марат и наслаждался, например, рафтингом. Горные реки, по которым он сплавлялся, изобиловали завалами и перекатами, падали с большой высоты и образовывали «бочки» - жуткие водовороты, где вода ударялась о валуны и засасывала все живое в воронки. Его захватывала скорость, на воде она ощущалась острее, чем на суше. Рафт норовил сбросить Марата, как дикий жеребец. Не раз любитель острых ощущений сваливался в воду и яростно боролся за свою жизнь, разворачивался, чтобы плыть ногами вперед и не стукнуться головой о камни. Разум в такие моменты отключался, тело само знало, что делать.
Когда рафтинг перестал давать необходимую дозу адреналина, Ладыгин занялся новой авантюрой. Однажды, в компании приятелей-бизнесменов, ему сказали полушутя: «Хочешь узнать, что такое настоящий страх? Отправляйся в Индонезию, на остров Комодо. Там нельзя гулять без опытного проводника, из-за гигантских ящеров, оставшихся еще от мезозоя». Марат, не колеблясь, собрался и отправился на остров. Он действительно увидел ящеров. Издалека они казались безопасными, чем-то смахивающими на дракона из сказки. Однако ему посоветовали не спешить и понаблюдать. Вскоре Ладыгин убедился, что быстрый и свирепый пятиметровый ящер, ударом хвоста способный свалить дерево, раздирающий добычу мощными челюстями - вполне достойный противник.
- Представляешь, Ритуля! - делился впечатлениями после отпуска Ладыгин. - К ветке подвешивают тушу козы, и эти динозавры дерутся за нее, рвут на части и через несколько минут остается только веревка! А мы стоим, отделенные от них всего лишь неглубоким рвом. По остроте ощущений это будет покруче, чем бой быков.
- Не понимаю, и что в этом кошмаре хорошего? - отвечала Маргарита. Такие рассказы ее пугали, и она совсем не разделяла восторга мужа.
Не только экстремальные увлечения Марата заставляли Риту грустить. Они с мужем слишком мало общались. Он приходил домой лишь поздно вечером. Жена успевала покормить его ужином, и он мгновенно валился в сон. Вся надежда побыть с любимым была на отпуск, но в последние годы они проводили его врозь. Рита с дочкой ездила к морю: в Крым, в Турцию, в Египет. А Марат в это же время путешествовал вглубь пустыни в Саудовской Аравии, или строил иглу и управлял собачьей упряжкой в Гренландии, или прыгал с парашютом на полюс.
С Мирославой тоже было все не так просто. Девочка росла одаренной. С самого раннего возраста она рисовала, танцевала, играла на музыкальных инструментах - и все так непринужденно, будто всегда умела это делать. Когда ей исполнилось одиннадцать лет, она сочинила сказку про зонтики. Так и назвала: «Зонтичная сказка». И даже набрала ее на папином компьютере.
«По улице, покачиваясь и блестя мокрыми ребристыми боками, плыли зонтики. Каждый вел своего человечка: этого на работу, того в магазин.
Некоторые двуногие, ежась, шастали без зонтиков.
- Все-таки это безобразие, - поморщился большой черный зонт. - Слишком много в последнее время бродячих двуногих развелось.
- Ничего, - улыбнулась цветастая зонтиха. - Не так уж и много. Не отлавливать же их, в самом деле. Они тоже бегать хотят.
- Да-да, пусть, - подхватил старый полуавтоматический зонт с искривленными спицами. - Мы сами виноваты. Приручаем, потом бросаем. Ответственности мало!
А черный зонт высокомерно промолчал. Он провожал своего питомца в серьезное учреждение, наполненное ответственностью по самую крышу.
Зонтиха, продолжая улыбаться, сдвинулась чуть влево, получше укрывая от дождя свое юркое лохматое двуногое. Она задумалась и вспомнила, как собирала утром своих маленьких зонтиков в школу. А давно ли сама ходила на уроки, училась терпеливо открываться-закрываться, повышала ловкость защиты от струй воды? И уроки просушки она вспомнила.
Старичок-полуавтомат посреди наступившего молчания загрустил. Он давно хромал на все спицы и понимал, что долго так продолжаться не может. Ну да, на его место придет новый зонт. А все равно жалко питомца, ведь он привык ко мне. Не хотелось однажды сломаться на его глазах, открыть свой беспомощный скелет. Может, потихоньку оставить двуногого друга в троллейбусе или магазине? Но как же ответственность?
Подул ветер, выгнул спицы. Старый зонт встрепенулся. Всю жизнь его не покидала смутная мысль, что зонты могут летать. Но убедиться в этом он не мог: работа, заботы. И что ж, вот так и уйти, ни разу не взлетев?!
Он увидел справа вывеску «Ремонт металлоизделий: зонтов, утюгов, электробритв» и бережно направил туда своего подзащитного. Ничего. В очередь на почту мы еще успеем, никто нашу пенсию не заберет. А вот спицы можно починить, и тогда, кто знает...
Может, зонт создан для полета, как человек для счастья?
Ведь это счастье, когда тебя берегут».
Казалось странным, откуда у ребенка такие глубокие чувства, такая мудрость. Но ведь бывает, что девочки пишут талантливые стихи, берущиеся как будто ниоткуда. Впрочем, на эту сказку родители Миры отреагировали по-разному. Мама была в восторге и показывала литературный труд юной дочери всем родным, друзьям и знакомым. Она не могла нарадоваться на свое талантливое чадо. Папа перечитал сказку несколько раз, задумался и нахмурился. Он несколько дней молча наблюдал, как мама гордится детским творчеством, а затем неожиданно высказался:
- Я не вижу причины для такой бурной радости. Ну, написал ребенок сказку! Что в этом такого из ряда вон выходящего?
- Как что? - опешила мама. - У девочки явный литературный талант.
- Ерунда! - досадливо махнул ладонью папа. - В детстве и юности все пишут стихи, сказки и рассказики. А куда все это потом девается? Вырастают из поэтов бухгалтера и менеджеры.
- Потому что родители не заметили таланта ребенка! - не сдавалась Марго.
- Нет, вовсе не поэтому. А потому, что детство - это вообще время самого большого всплеска гениальности. Но потом все проходит.
- Проходит, если не замечать и не поддерживать талантливые ростки.
- Поддерживать нужно то, что может прокормить! - заявил Марат. - Вот я ради того, чтоб зарабатывать достойные деньги, бросил театр. Театр! Который был мне дороже мамы с папой. И стал заниматься строительством домов. Простым и малоинтересным делом.
- Но это был твой выбор, Марат!
- Нет, не только мой! Такова была реальность, в которой мы жили. Нужно было содержать семью, а не заниматься художественной самодеятельностью!
- Это нечестно! По-твоему получается, что если ты бросил театр и подался в бизнес, то теперь и дочь твоя тоже не имеет права на творчество? - нахмурилась жена.
- Моя дочь будет заниматься тем, что не только интересно и приятно ей самой, но и может стать впоследствии бизнесом. Например... Ты замечала, как она хорошо рисует? - В глазах отца мелькнули азартные искорки. - Мне это вначале казалось ерудной, но я кое-что придумал.
- Мирочка еще и плавает, и танцует, и в теннис играет. Она может стать хорошей спортсменкой или балериной. В любом случае, она сама выберет себе профессию. Главное, чтоб она занималась любимым делом!
- Ты, как всегда ошибаешься. Мира не может решать сама, она ребенок. Это должны решать родители. Потому что только родители видят, что из увлечений ребенка сможет стать профессией и прокормить.
- А может, она выйдет замуж за принца? И вообще будет заниматься королевскими делами и нянчить детей. - Марго попыталась свести слишком уж серьезный разговор к шутке.
- Само собой разумеется, что моя дочь выйдет замуж за кого-то достойного! Меня бы вполне устроил нефтяной или газовый король, - принял шутку Марат. - Но при этом профессии никто не отменял. Мы должны развивать в Мирославе личность! Причем востребованную.
Против таких аргументов Маргарита ничего не собиралась возражать. Конечно, Марат был прав. Ей тоже хотелось для дочери самого лучшего. А что может быть лучше, чем заниматься любимым делом и быть нужной!
Девочка тем временем была занята с утра до вечера. День ее был расписан по минутам. Рано утром она ездила в бассейн, затем получала плотный завтрак и отправлялась в школу. Сразу после школы - танцы. Водитель забирал ее с танцев и завозил домой на обед, после чего она ехала на рисование. В другие дни вплетались занятия теннисом, выездка на личной лошади по кличке Ракета, кружок оригами плюс фехтование. Часов на все не хватало. Правда, Мире все это нравилось, она получала удовольствие. Хотя все-таки больше всего ей нравилось рисовать.
А потом семья закончилась. Однажды в очередную поездку Ладыгин взял с собой подружку. Девушки всегда занимали в жизни Марата важное место, хотя лишь после работы и экстремального отдыха. А уж после девушек шли автомобили, футбол и легкая атлетика. Он долго не разводился - до тех пор, пока о разводе не заговорила сама Рита. Ей надоело делать вид, будто ничего не происходит. Надоело слышать вранье.
Марат к этому отнесся, как к очередной деловой сделке. Развод так развод. Жена не заикнулась о содержании. Он сделал вид, что она ни в чем не нуждается и без его денег.
Маргарита вернулась к родителям в Киев, что называется, в чем стояла. Шубы, фирменная одежда и ювелирные украшения не могли заменить собственное жилье. Остался еще автомобиль «мицубиси», подаренный мужем на один из дней рождения. Все остальное вроде принадлежало им обоим, но Марат дал понять, что ей лучше с ним за недвижимость не судиться. Впервые за годы совместной жизни женщина осознала, что ее муж может быть жестким. И она не стала рисковать: боялась, что жесткость может стать жестокостью.
Из богатой жены преуспевающего бизнесмена она превратилась в довольно слабо обеспеченную разведенную даму. Теперь деньги на свое содержание Рита должна была зарабатывать сама. Она вернула себе девичью фамилию Голубенко и начала искать работу по специальности, потому что точно знала: чем скорее она займется делом, чем скорее погрузится в него без остатка - тем скорее забудет унижения отвергнутой женщины и процедуру развода. Все эти последние месяцы она страдала, душа ее болела как открытый нерв в зубе.
По специальности врач-офтальмолог, Рита устроилась в одну из клиник города. Зарплата была небольшой. Работала в две смены, старалась выбросить из головы и из сердца все, связанное с Маратом. Но это у нее не очень получалось. Мешали постоянные мысли о Мире. Она очень любила дочь, а Мирослава осталась с отцом. Это было его решение, и ей пришлось подчиниться. Слабые попытки противодействовать этому решению она даже не хотела вспоминать: в судах, прокуратурах и опекунских учреждениях на нее смотрели глазами, в которых светился зеленоватый отблеск Ладыгинских миллионов. Идти против силы денег было бессмысленно.
- Марат Артурович Ладыгин предпринял беспрецедентный шаг. Вместо того чтобы договариваться с похитителями, он обратился к людям с просьбой о помощи. И объявил за эту помощь неслыханно щедрую награду. Я уверена, что не найдется средства массовой информации, которое бы не осветило этот факт. И хотя в газетах и на каналах эта новость уже появилась или появится в считанные часы, а ваш ближайший номер выйдет несколько позже. Когда?
- Через две недели. Мы все-таки ежемесячник, - сказала Ульяна Чуб, как ответственная за распространение и потому помнящая все сроки в «Эгоисте».
- Вот. Ваше издание, хоть и не раньше других, но зато может разместить эксклюзивное интервью с Мирославой. Вот этой темой мы и хотели бы заняться с Дарьей Николаевной. Кто из редакции брал интервью у девочки?
- Наш фотограф Роман делал фотосессию с ней. А интервью брала штатный корреспондент Оксана, - сказала Фоя, как ответственная за моду.
- Я могу посмотреть фото и поговорить с Оксаной? - деловито спросила Вера. - Мне нужно обсудить некоторые нюансы. Ладыгина разговаривала только с этими двумя?
- Ее еще готовила к съемке наша стилистка, Инга, - сообщила Альбина, озираясь. - Она же только что была здесь. Эй, кто Ингу видел?
- К себе пошла, - ответил кто-то. - Сказала, что у нее чайник включен, и убежала.
- Только она чисто технический работник, - сказала Фоя, обращаясь к Лученко. - Зачем она вам?
Вера не стала вступать ни в какие объяснения, просто поднялась.
- Я с вами, - заявил Дегтярев.
Все тоже поднялись, расходясь по местам, еще несколько сотрудников вышли в коридор. Вера вместе с Дашей, сопровождаемая главным редактором, отправилась в зал, отделенный от остальной редакции стеклянными стенами. Там они побеседовали с Оксаной, девушкой, которая брала интервью у Мирославы. Единственная достойная внимания информация заключалась в том, что это было первое ее серьезное задание. До этого начинающая журналистка интервью у вип-персон никогда не брала. Девушка лет двадцати тараторила, как сорока, повторяя свои вопросы, хотя их Вера уже успела прочесть на экране монитора. Стало ясно, что больше ничего интересного из этих вопросов не выжмешь.
- Сейчас, подождите меня здесь, - сказала Лученко и вернулась в главный офис. Стремительно подошла к заведующей отделом моды и спросила:
- Почему вы отправили брать интервью у Мирославы Ладыгиной неопытную журналистку, а не сделали это сами, Альбина?
Женщина могла бы покраснеть, если бы не забыла, как это делается.
- Видите ли, в чем дело. В этом нет ничего странного. Просто Оксана сама находится в том возрасте, для которого и создает одежду кутюрье Ладыгина. Вот я и подумала, что интервью будет актуальнее, если его сделает практически Мирина сверстница.
- Понятно, - сказала Лученко и вышла в коридор. Фоя врет. Но зачем? С этим еще предстоит разобраться.
Затем «пиар-директор» и хозяйка рекламного агентства проследовали в фотостудию. Пока они шли по длинному коридору редакции, Сотникова сумела прошептать на ухо подруге: «А ты идеально вписалась в роль пиар-директор брэнда «Мира Ладыгина». Та лишь слегка кивнула головой.
Фотографии ей показали в цифровом виде прямо на мониторе. Камера запечатлела рекордное количество девочек лет пятнадцати, с ярким макияжем и горящими глазами. Они буквально с ума сходили: прыгали, жестикулировали и пожирали взглядами дефиле. Молоденькие модели демонстрировали пышные розовые блестящие пальто-пончо, кружевные юбки-пачки, лаковые корсеты и другие бессменные атрибуты девичьих грез. Все это пиршество одежды для юных появлялось на залитом софитами подиуме, выходившем прямо на улицу к радости киевской публики.
На снимках, что были сделаны внутри бутика, Вера увидела себя. Вот она стоит рядом с Мирой на фоне девичьих тряпочек ярких цветов и легкомысленных фасонов. Это когда они начали разговаривать, и Вера выставила «защиту». Камеру не загипнотизируешь, а фотограф как раз снимал над их головами кудрявый логотип с витиевато закрученными буквами «М» и «Л», украшенный сердечками. Такие логотипы красовались повсюду. Видно было, что Мира переживает: она часто моргала и поправляла волосы, поэтому кое-где она была заснята с закрытыми глазами.
- Это надо удалить, - сказала Сотникова.
- Да, действительно, - подхватил Дегтярев, - что же ты?
Фотограф торопливо пообещал, что некачественные фотографии он сейчас же удалит. И принялся всячески подлизываться к начальству: дескать, как нам повезло с руководителем, это что-то. В особо важных для журнала делах главный редактор каждому работнику помогает.
- А вот и кадры с фотосессии с Мирой Ладыгиной. Глеб Данилыч развлекал ее байками и шутками, пока я ставил свет, а Инга гримировала. Поэтому девочка и получилась такой жизнерадостной. А вообще-то она вначале была грустная.
Это похоже на правду, подумала Вера.
Вера и Даша вышли в коридор. Дегтярев, тенью катившийся за гостьями, задержался: его схватил за руку Гоша Стоян и принялся что-то горячо рассказывать.
Веру слегка тронули за плечо, она обернулась.
- Я хотела объяснить, - шепотом сказала Альбина Фоя. Лученко кивнула. - Это Глеб велел, чтобы я не занималась интервью с Ладыгиной. Он сказал: слишком много чести зеленой девчонке, которая стала знаменитой благодаря папиным миллионам. И так о ней вся пресса шумит. Вот я и послала Оксану. Ладно, я побежала. - Она скрылась за углом коридора.
Подкатился Дегтярев, спросил с привычной для него иронией:
- Теперь куда изволите?
- Мне бы хотелось поговорить со стилисткой, которая занималась Мириным макияжем перед фотосессией для журнала.
- Ага. Пожалуйста! Прошу! - Глеб Данилович указал на ту часть коридора, где находились дизайнеры журнала. В соседнем офисе должна была работать с художественным редактором Инга.
Главред журнала открыл дверь комнаты и остановился в проеме, заслонив его своим упитанным телом. Вера еще ничего не видела, но уже почувствовала: что-то случилось.
Дегтярев сдавленно произнес длинное грязное ругательство.
- Разрешите! - резко сказала Лученко, отодвигая его в сторону.
На полу лежала девушка без признаков жизни. Из носа вытекла кровавая дорожка. Вера оттянула веко лежавшей и посмотрела глаз. Проверила пульс, потом завела руку под шею девушки и провела пальцами от основания черепа до спины. Затем, поднявшись с колен, обратилась к Дегтяреву, чье сопение слышала у себя за спиной:
- Срочно вызывайте «скорую» и милицию. И не вздумайте к ней прикасаться.
- Господи! А милицию-то зачем?! - пролепетал главный редактор. - Она же просто в обмороке.
Лученко посмотрела ему прямо в глаза.
- Вызывайте медиков и милиционеров, да побыстрей! Ей сломали шею, понятно вам?
Глеб Данилович резко развернулся и побежал по коридору.
- Боже мой! - прижала руки к груди Дарья Сотникова. - Это несчастный случай, да? Или ее убили? Но ведь это было именно тогда, когда мы были в редакции, и разговаривали со всеми! Кто это мог сделать? И за что? Почему?
- Кто-то очень не хотел, чтоб мы с ней разговаривали. И этот кто-то, наверное, работает в редакции журнала «Эгоист», - задумчиво и печально покачала головой Вера. - А теперь мне надо срочно позвонить.
Она отошла в сторону, достала телефон и принялась набирать номер.
***
После заявления, сделанного Маратом Ладыгиным в прямом эфире, прошло едва ли три минуты, он еще только вышел в коридор, собираясь покинуть здание телевидения - и тут заверещал телефон. Бизнесмен посмотрел на монитор и увидел четыре буквы: «Рита».
Его бывшая жена, мать Миры.
- Как это могло произойти?! - сбиваясь с дыхания, прокричала она в ухо бывшему мужу.
Маргарита Голубенко была натурой сдержанной, и, как это свойственно медикам, относилась к человеческим трагедиям с некоторой долей профессиональной отстраненности. Но, узнав о похищении родной дочери, не стала сдерживаться.
- Здравствуй, Марго, - ответил Ладыгин, не придумав ничего лучшего, кроме приветствия.
- Что случилось? Рассказывай! - Рита терпеть не могла, когда муж называл ее Марго. Но сейчас она даже не заметила неприятного обращения.
- Она пропала. В аэропорту, в Борисполе.
- Прямо у тебя на глазах?!
- Мира отошла в туалет, и оттуда ее выкрали.
- И ты допустил, что такое могло произойти! - сказала Рита, уже рыдая. - Теперь я поняла, зачем ко мне приезжали твои люди, и всюду вынюхивали, задавали идиотские вопросы! Ты думал, это я ее украла! Господи, какой же ты дурак!
- Послушай, Марго! Я тоже страшно расстроен. Но мы делаем все возможное, чтоб вернуть мою дочь.
- Мою! Она и моя дочь! Которую ты у меня отобрал! Теперь доволен? И не называй меня Марго! - сорвалась на крик женщина. - Ты расстроен, видите ли! Вы делаете все возможное? Ты уже сделал все возможное, чтоб это произошло!
- Рита! Прекрати! Возьми себя в руки! - Ладыгин держался из последних сил, ему хотелось швырнуть телефоном об стену. Но он понимал, что, сломав трубку, не добьется ничего, кроме минутной разрядки гнева. К тому же он сейчас чувствовал, что их с бывшей женой объединяет сейчас что-то очень важное, и не стоит ее обижать. Криками и взаимными упреками горю не поможешь. Пусть выкричится, в конце концов.
- Марат. - Рита понизила голос и заговорила спокойнее. - Прошу тебя, умоляю! Отдай похитителям столько, сколько они просят. Только бы они вернули нашу доченьку.
- Я все отдал бы, но где гарантия, что они вернут? И ничего с ней не сделают? Я нанял лучших людей, поиски идут полным ходом. Наберись терпения и жди, как жду я.
Рита помолчала.
- Если с ней что-то случится... Если ты... Этого я тебе не прощу, - сказала она и положила трубку.
***
Рита Голубенко, еще учась на втором курсе мединститута, частенько захаживала с подругами на спектакли студенческого театра «Свет». Это было в Киевском инженерно-строительном институте. В театре подобралась талантливая труппа молодых студентов, которым нравилось перевоплощаться и играть. Руководителем «Света» в то время был студент четвертого курса КИСИ, Марат Ладыгин. Однажды Рита с подругами осталась после спектакля немного пообщаться со студентами. Тут, на молодежной вечеринке, ее и заметил Марат.
Трудно было остаться равнодушным к такой девушке: высокой, ладной, улыбчивой и с выразительным, по-украински миловидным лицом. У нее были карие глаза, над ними плавными полукружиями красовались идеального рисунка брови, яркие, словно вишенки губы, смуглая кожа и высокая шея. Со своими черными длинными волосами она напоминала экзотический цветок. Девушка была не просто красива, а еще и гармонична - она, казалось, излучала тихий свет.
Темпераментный Марат Ладыгин никак не мог пропустить такую красавицу. Он принялся со всей изобретательностью артиста ухаживать за Маргаритой. А ей в нем понравилась не внешность - он был совершенно обычным молодым парнем - а мощный творческий запал. Весь студенческий театр держался на его плечах. Неуемная энергия Ладыгина делала каждый спектакль событием. Непонятным образом он все успевал: декорации и репетиции, афиши и билеты, приглашение руководства разных вузов и гастроли.
Через несколько месяцев они стали семьей и поселились вместе с родителями Маргариты. На дворе было веселое и нищее начало девяностых. Пустые полки магазинов, отсутствие вкусного и модного не повергали молодоженов в отчаяние. Марат умудрялся привозить с гастролей, проходящих обычно во время студенческих каникул, то мешок картошки, то гречку, а то и парочку кролей. Они любили устраивать шумные пирушки, когда дом наполнялся веселым гомоном друзей.
Через несколько лет друг Марата пригласил его в Москву, где в то время как раз налаживался строительный бизнес. Ладыгин после долгих колебаний принял приглашение друга. Как ни жаль ему было расставаться с театром, прагматические соображения взяли верх над эмоциями. И молодой инженер-строитель стал соучредителем фирмы по строительству недвижимости в столице. Попутно он занимался и другими предпринимательскими проектами. Восхождение к вершинам бизнеса заняло у Марата несколько лет. К середине девяностых он уже был состоятелен, имел хорошую квартиру в Москве и крепкую семью.
Вскоре родилась желанная дочь, Мирослава.
И тут характер папы Ладыгина сделал неожиданный поворот. Отсутствие игры на сцене и проживание разных театральных ролей он восполнил экстремальными видами отдыха. Склонность к авантюрам, наверное, подобно вирусу глубоко гнездилась в его организме. И проявилась, когда он стал успешным и хорошо обеспеченным. Для Марата стало необходимостью постоянно подтверждать свою самодостаточность. В принципе, многим людям из этого слоя социального пирога мало быть просто известными политиками, промышленниками, бизнесменами. Они должны покорять вершины, погружаться на дно, пересекать пустыни, то есть постоянно испытывать себя на прочность. Или, что вернее, доказывать себе и всем окружающим: я могу и это.
На работе и дома Ладыгину не хватало соли и перца. А экстремальный отдых давал свежие, пограничные ощущения. Адреналин вырабатывался регулярно. Страх, как говорил кто-то из известных мудрецов, это здоровое чувство, необходимое, чтобы насладиться жизнью.
Вот Марат и наслаждался, например, рафтингом. Горные реки, по которым он сплавлялся, изобиловали завалами и перекатами, падали с большой высоты и образовывали «бочки» - жуткие водовороты, где вода ударялась о валуны и засасывала все живое в воронки. Его захватывала скорость, на воде она ощущалась острее, чем на суше. Рафт норовил сбросить Марата, как дикий жеребец. Не раз любитель острых ощущений сваливался в воду и яростно боролся за свою жизнь, разворачивался, чтобы плыть ногами вперед и не стукнуться головой о камни. Разум в такие моменты отключался, тело само знало, что делать.
Когда рафтинг перестал давать необходимую дозу адреналина, Ладыгин занялся новой авантюрой. Однажды, в компании приятелей-бизнесменов, ему сказали полушутя: «Хочешь узнать, что такое настоящий страх? Отправляйся в Индонезию, на остров Комодо. Там нельзя гулять без опытного проводника, из-за гигантских ящеров, оставшихся еще от мезозоя». Марат, не колеблясь, собрался и отправился на остров. Он действительно увидел ящеров. Издалека они казались безопасными, чем-то смахивающими на дракона из сказки. Однако ему посоветовали не спешить и понаблюдать. Вскоре Ладыгин убедился, что быстрый и свирепый пятиметровый ящер, ударом хвоста способный свалить дерево, раздирающий добычу мощными челюстями - вполне достойный противник.
- Представляешь, Ритуля! - делился впечатлениями после отпуска Ладыгин. - К ветке подвешивают тушу козы, и эти динозавры дерутся за нее, рвут на части и через несколько минут остается только веревка! А мы стоим, отделенные от них всего лишь неглубоким рвом. По остроте ощущений это будет покруче, чем бой быков.
- Не понимаю, и что в этом кошмаре хорошего? - отвечала Маргарита. Такие рассказы ее пугали, и она совсем не разделяла восторга мужа.
Не только экстремальные увлечения Марата заставляли Риту грустить. Они с мужем слишком мало общались. Он приходил домой лишь поздно вечером. Жена успевала покормить его ужином, и он мгновенно валился в сон. Вся надежда побыть с любимым была на отпуск, но в последние годы они проводили его врозь. Рита с дочкой ездила к морю: в Крым, в Турцию, в Египет. А Марат в это же время путешествовал вглубь пустыни в Саудовской Аравии, или строил иглу и управлял собачьей упряжкой в Гренландии, или прыгал с парашютом на полюс.
С Мирославой тоже было все не так просто. Девочка росла одаренной. С самого раннего возраста она рисовала, танцевала, играла на музыкальных инструментах - и все так непринужденно, будто всегда умела это делать. Когда ей исполнилось одиннадцать лет, она сочинила сказку про зонтики. Так и назвала: «Зонтичная сказка». И даже набрала ее на папином компьютере.
«По улице, покачиваясь и блестя мокрыми ребристыми боками, плыли зонтики. Каждый вел своего человечка: этого на работу, того в магазин.
Некоторые двуногие, ежась, шастали без зонтиков.
- Все-таки это безобразие, - поморщился большой черный зонт. - Слишком много в последнее время бродячих двуногих развелось.
- Ничего, - улыбнулась цветастая зонтиха. - Не так уж и много. Не отлавливать же их, в самом деле. Они тоже бегать хотят.
- Да-да, пусть, - подхватил старый полуавтоматический зонт с искривленными спицами. - Мы сами виноваты. Приручаем, потом бросаем. Ответственности мало!
А черный зонт высокомерно промолчал. Он провожал своего питомца в серьезное учреждение, наполненное ответственностью по самую крышу.
Зонтиха, продолжая улыбаться, сдвинулась чуть влево, получше укрывая от дождя свое юркое лохматое двуногое. Она задумалась и вспомнила, как собирала утром своих маленьких зонтиков в школу. А давно ли сама ходила на уроки, училась терпеливо открываться-закрываться, повышала ловкость защиты от струй воды? И уроки просушки она вспомнила.
Старичок-полуавтомат посреди наступившего молчания загрустил. Он давно хромал на все спицы и понимал, что долго так продолжаться не может. Ну да, на его место придет новый зонт. А все равно жалко питомца, ведь он привык ко мне. Не хотелось однажды сломаться на его глазах, открыть свой беспомощный скелет. Может, потихоньку оставить двуногого друга в троллейбусе или магазине? Но как же ответственность?
Подул ветер, выгнул спицы. Старый зонт встрепенулся. Всю жизнь его не покидала смутная мысль, что зонты могут летать. Но убедиться в этом он не мог: работа, заботы. И что ж, вот так и уйти, ни разу не взлетев?!
Он увидел справа вывеску «Ремонт металлоизделий: зонтов, утюгов, электробритв» и бережно направил туда своего подзащитного. Ничего. В очередь на почту мы еще успеем, никто нашу пенсию не заберет. А вот спицы можно починить, и тогда, кто знает...
Может, зонт создан для полета, как человек для счастья?
Ведь это счастье, когда тебя берегут».
Казалось странным, откуда у ребенка такие глубокие чувства, такая мудрость. Но ведь бывает, что девочки пишут талантливые стихи, берущиеся как будто ниоткуда. Впрочем, на эту сказку родители Миры отреагировали по-разному. Мама была в восторге и показывала литературный труд юной дочери всем родным, друзьям и знакомым. Она не могла нарадоваться на свое талантливое чадо. Папа перечитал сказку несколько раз, задумался и нахмурился. Он несколько дней молча наблюдал, как мама гордится детским творчеством, а затем неожиданно высказался:
- Я не вижу причины для такой бурной радости. Ну, написал ребенок сказку! Что в этом такого из ряда вон выходящего?
- Как что? - опешила мама. - У девочки явный литературный талант.
- Ерунда! - досадливо махнул ладонью папа. - В детстве и юности все пишут стихи, сказки и рассказики. А куда все это потом девается? Вырастают из поэтов бухгалтера и менеджеры.
- Потому что родители не заметили таланта ребенка! - не сдавалась Марго.
- Нет, вовсе не поэтому. А потому, что детство - это вообще время самого большого всплеска гениальности. Но потом все проходит.
- Проходит, если не замечать и не поддерживать талантливые ростки.
- Поддерживать нужно то, что может прокормить! - заявил Марат. - Вот я ради того, чтоб зарабатывать достойные деньги, бросил театр. Театр! Который был мне дороже мамы с папой. И стал заниматься строительством домов. Простым и малоинтересным делом.
- Но это был твой выбор, Марат!
- Нет, не только мой! Такова была реальность, в которой мы жили. Нужно было содержать семью, а не заниматься художественной самодеятельностью!
- Это нечестно! По-твоему получается, что если ты бросил театр и подался в бизнес, то теперь и дочь твоя тоже не имеет права на творчество? - нахмурилась жена.
- Моя дочь будет заниматься тем, что не только интересно и приятно ей самой, но и может стать впоследствии бизнесом. Например... Ты замечала, как она хорошо рисует? - В глазах отца мелькнули азартные искорки. - Мне это вначале казалось ерудной, но я кое-что придумал.
- Мирочка еще и плавает, и танцует, и в теннис играет. Она может стать хорошей спортсменкой или балериной. В любом случае, она сама выберет себе профессию. Главное, чтоб она занималась любимым делом!
- Ты, как всегда ошибаешься. Мира не может решать сама, она ребенок. Это должны решать родители. Потому что только родители видят, что из увлечений ребенка сможет стать профессией и прокормить.
- А может, она выйдет замуж за принца? И вообще будет заниматься королевскими делами и нянчить детей. - Марго попыталась свести слишком уж серьезный разговор к шутке.
- Само собой разумеется, что моя дочь выйдет замуж за кого-то достойного! Меня бы вполне устроил нефтяной или газовый король, - принял шутку Марат. - Но при этом профессии никто не отменял. Мы должны развивать в Мирославе личность! Причем востребованную.
Против таких аргументов Маргарита ничего не собиралась возражать. Конечно, Марат был прав. Ей тоже хотелось для дочери самого лучшего. А что может быть лучше, чем заниматься любимым делом и быть нужной!
Девочка тем временем была занята с утра до вечера. День ее был расписан по минутам. Рано утром она ездила в бассейн, затем получала плотный завтрак и отправлялась в школу. Сразу после школы - танцы. Водитель забирал ее с танцев и завозил домой на обед, после чего она ехала на рисование. В другие дни вплетались занятия теннисом, выездка на личной лошади по кличке Ракета, кружок оригами плюс фехтование. Часов на все не хватало. Правда, Мире все это нравилось, она получала удовольствие. Хотя все-таки больше всего ей нравилось рисовать.
А потом семья закончилась. Однажды в очередную поездку Ладыгин взял с собой подружку. Девушки всегда занимали в жизни Марата важное место, хотя лишь после работы и экстремального отдыха. А уж после девушек шли автомобили, футбол и легкая атлетика. Он долго не разводился - до тех пор, пока о разводе не заговорила сама Рита. Ей надоело делать вид, будто ничего не происходит. Надоело слышать вранье.
Марат к этому отнесся, как к очередной деловой сделке. Развод так развод. Жена не заикнулась о содержании. Он сделал вид, что она ни в чем не нуждается и без его денег.
Маргарита вернулась к родителям в Киев, что называется, в чем стояла. Шубы, фирменная одежда и ювелирные украшения не могли заменить собственное жилье. Остался еще автомобиль «мицубиси», подаренный мужем на один из дней рождения. Все остальное вроде принадлежало им обоим, но Марат дал понять, что ей лучше с ним за недвижимость не судиться. Впервые за годы совместной жизни женщина осознала, что ее муж может быть жестким. И она не стала рисковать: боялась, что жесткость может стать жестокостью.
Из богатой жены преуспевающего бизнесмена она превратилась в довольно слабо обеспеченную разведенную даму. Теперь деньги на свое содержание Рита должна была зарабатывать сама. Она вернула себе девичью фамилию Голубенко и начала искать работу по специальности, потому что точно знала: чем скорее она займется делом, чем скорее погрузится в него без остатка - тем скорее забудет унижения отвергнутой женщины и процедуру развода. Все эти последние месяцы она страдала, душа ее болела как открытый нерв в зубе.
По специальности врач-офтальмолог, Рита устроилась в одну из клиник города. Зарплата была небольшой. Работала в две смены, старалась выбросить из головы и из сердца все, связанное с Маратом. Но это у нее не очень получалось. Мешали постоянные мысли о Мире. Она очень любила дочь, а Мирослава осталась с отцом. Это было его решение, и ей пришлось подчиниться. Слабые попытки противодействовать этому решению она даже не хотела вспоминать: в судах, прокуратурах и опекунских учреждениях на нее смотрели глазами, в которых светился зеленоватый отблеск Ладыгинских миллионов. Идти против силы денег было бессмысленно.