"Плата за обман", часть 10
...
И тут на Марата обрушилось то, что он гнал от себя все последние часы. На рассвете он не мог уснуть и набрал в поисковике слово «киднэппинг». Интернет услужливо объяснял: «Причин, по которым похищают детей, очень много. Это может быть педофилия: детей похищают, снимают в порнофильмах, а затем убивают. Иногда родители сами приводят детей на кастинг, а потом те пропадают». Ладыгину пришлось оторваться от монитора и выпить холодной воды. Он редко пил спиртное, вел спортивный образ жизни. Очень хотелось залить горе алкоголем, но он держался. Выпивка не выход, мозги должны сохранять трезвый взгляд на мир. Он походил по кухне на первом этаже, снова поднялся в кабинет, сел к компьютеру. «Детей могут похитить и ради выкупа. В таких случаях МВД обычно рекомендует родителям соблюдать внешнее спокойствие и слушать, какие требования выдвигают преступники». Ладыгин вскочил, и стал вышагивать по комнате. Какой же он дурак, что вместо денег подбросил бумагу. Но он никак не мог поверить, что все настолько серьезно! И снова продолжал читать: «Еще детей забирают в рабство и «на органы». Он выключил компьютер.
Сейчас Ладыгин смотрел на этот отрезанный палец, на этот светящийся изумруд на золотом кольце, и ему казалось, что он умрет от разрыва сердца.
Старостин тем временем выгнал всех из кабинета и ушел сам. Но вернулся через пять минут. Подошел к столу, закрыл коробку.
- Привез обычный курьер на скутере. Его догонят и расспросят, но, судя по описанию, его просто попросили доставить коробку и заплатили.
- Что мы будем делать? - спросил Ладыгин у своего помощника. Голос его был словно потерт наждаком.
- Прежде всего, отрабатывать все те версии, какие мы наметили. Кроме одной.
- Кроме какой? - не понял Ладыгин. Ему сейчас трудно было сосредоточиться.
- Можно отбросить версию, согласно которой Мирославу похитила ее родная мать. А впрочем, у нее все равно уже побывали и поговорили.
- Да, да, конечно. Рита никогда не стала бы. - Марат закрыл лицо ладонями. Несколько минут просидел так, затем отнял руки. - Проверить все возможные варианты - это все, чем мы можем заниматься?
- Этим занимаюсь я. Марат Артурович, нам следует дождаться повторного звонка похитителей. Они наверняка потребуют больше денег, чем в первый раз. Но это еще не все. Я убежден - мы должны последовать рекомендациям Лученко.
- Вы хотите сказать, что мы должны сообщить во все средства массовой информации, что увеличиваем сумму в десять раз от той, какую потребовали похитители, и она достанется нашедшему моего ребенка?
- Именно так предлагала поступить Вера Алексевна.
- Но тогда эти выродки станут резать мою дочь на куски! Это же смертельно опасно!
- Наоборот. Убежден, что когда речь идет о таких больших деньгах, Миру начнут искать все. Лученко совершенно права. Она точно рассчитала, похитителям в этой ситуации придется очень плохо. Ведь ради такой награды люди станут вспоминать малейшие подозрительные события. Девочку где-то прячут, но мы живем не в пустыне. Есть соседи, очевидцы, просто прохожие. А главное, ее больше не тронут. Деньги - это гарантия.
Старостин энергично доказывал свою точку зрения. Ладыгин махнул рукой.
- Согласен. Ты профессионал. Эта женщина, Лученко, тоже вызывает... Если она у тебя вызывает доверие, давай команду агентству Сотниковой, пусть во всех газетах, на всех каналах будет объявлено о награде в десять миллионов долларов тому, кто вернет мне мою девочку. И я сам тоже сделаю запись.
Снова зазвонил телефон.
- Ты получил посылку?
Марат заставил себя говорить обычным тоном.
- Получил. И принял решение. Тот, кто приведет мою дочь живую и здоровую... - Он закашлялся, но, прокашлявшись, продолжил. - Повторяю, живую и здоровую, тот получит десять миллионов долларов.
Ладыгин нажал на кнопку отбоя. У него было такое чувство, будто он прыгнул с высокого обрыва в глубокую реку.
5. Убийство в редакции журнала
В издательском доме «Эгоист» проходило еженедельное совещание. В большой редакционной комнате было прохладно: работал кондиционер. На стенах красовались обложки прошлых номеров в рамках из стекла и стали. За своими столами и компьютерами сидели, пили кофе, курили, рассматривали фотосессии нескольких известных мужчин, перебрасывались репликами. В углу стоял небольшой столик, заваленный журналами. На них располагался почти съеденный торт и бутылка шампанского - у кого-то из редакции закончился отпуск или ребенок куда-то поступил. Дизайнер обсуждал с выпускающим редактором очередное дорожно-транспортное происшествие со своим участием и жаловался на дороговизну ремонта. Забежавшая на минутку секретарша из соседней фирмы демонстрировала свою новую прическу. В общем, рабочий день кипел, как кастрюля с борщом.
Сегодня решили поменять все местами и решали вначале общие вопросы. Как всегда, текучки было завались. Отдел рекламы стонал, что часть рекламодателей не хочет давать имиджевые картинки, а хочет «джинсу», то есть пиаровские материалы, слепленные как редакционные. Жаловались на рекламодателей, которые урезают лучшие куски полос, а также на невыносимые условия аккредитации. Завотделом дизайна Батонова воздевала к Глебу тяжелые браслетные руки, сетуя на то, что вот, дескать, понаехали: Паола Навоне в Москву, а Джорджио Сапоритти и Кристиан Вернер в Киев с Одессой, собрался весь архитектурно-дизайнерский бомонд, и что прикажете ей делать? Как не разорваться? На рекламодателей жаловалась и она.
На них, родимых, наезжали вообще все, кому не лень. Обычнейшая для журнала ситуация - это когда к выпускающему редактору подкатывается человек из отдела рекламы:
- У меня к тебе просьба.
- Шо? Опять?! - голосом волка из мультфильма спрашивает выпускающий. - Три полосы рекламы слетели?
- Да нет, просто у вас были обозначены вертикалки, а заказчик прислал горизонтальный макет. Но вы же, - с надеждой произносит рекламщик, - еще не сверстали.
- Какое не сверстали! - стонет редактор. - Мы уже вот-вот в типографию отправляемся!
И начинает рекламщик хныкать и канючить, а если это сюда переставить, а то - туда. И получает ответ: иди и лично скажи это дизайнеру, а я своей смерти не хочу.
После этого обсуждали, кто станет «лицом обложки» текущего «Эгоиста». Речь шла о сентябрьском номере. Каждый предлагал свое.
- Самый сексуальный мужчина, по итогам телевизионных рейтингов - это Дмитрий Шарыгин. После сериала «Моя любимая гувернантка» он по-прежнему вызывает у читателей наибольший интерес! - заявила о своем кандидате Альбина Фоя, ведущая рубрику моды.
Бывшая топ-модель, высокая шелковая брюнетка с золотисто-кофейными глазами, напоминавшими камень «тигровый глаз», она и одевалась стильно, чем вызывала глубинную зависть некоторых коллег-женщин и неувядающий интерес мужчин. Сегодня на ней был алый деловой костюм. Под глубоким V-образным вырезом пиджака виднелся красный бюстгальтер, в этом же вырезе тонкой змейкой струился черный галстук. Зрелище не для слабонервных! К тому же Фоя курила тонкую ароматную сигарету и взирала на редакцию с чувством превосходства. Ее муж, крупный бизнесмен, выполнял все прихоти Альбины, и первую из них - ее желание не сидеть дома, сложа наманикюренные лапки, а работать. Она ездила практически на все недели высокой моды в Париж, посещала открытия дорогих бутиков во всех крупных городах Европы и США. И, кроме того, получала совсем неплохую зарплату и гонорары за статьи.
- А мне кажется, Шарыгин - это уже вчерашние котлеты! - высказал свое мнение полный моложавый толстячок Миша Крылов, рубрика здоровья. Он смахивал на румяный оладушек.
- Тебе бы все о котлетах. Зачем потакать вкусам домохозяек? - выдохнул клуб дыма ироничный Гоша Стоян, заврубрикой путешествий и хобби, длинноногий, тощий, дочерна загорелый парень. Он исколесил весь мир, был хиппи и пофигистом во всем, кроме работы. - Предлагаю свою кандидатуру. Знаете, от кого тащатся поголовно все? - Улыбка у Гоши была по-детски открытой и сверкала белыми зубами «а-ля Голливуд» на загорелой физиономии.
- Неужели от меня? - сощурился главный редактор журнала Глеб Дегтярев.
- От тебя, ясное дело! - кивнул Гоша. В редакции было принято обращаться друг к другу на «ты». - Но я предлагаю Элтона Джона. Тем более, у меня есть эксклюзивное интервью с ним! - Гоша победно посмотрел на собратьев по цеху.
- Ну, ты даешь! - выдохнули разом несколько человек с завистью и восхищением.
- Да он уже всем глаза намозолил! И вообще сейчас прошел интерес к голубым и их голубятням! - презрительно фыркнула Элла Батонова, знаток интерьеров и дизайна. Дама неопределенного возраста, где-то от сорока до шестидесяти, с коротюсенькой стрижкой из седых волос, спереди смазанных гелем, и тремя хвостиками, наползающими на лоб, она одевалась в длинные холстяные рубашки, сверху донизу завешанные бижутерией. Цепи, деревянные бусы, длинные тяжелые серьги и браслеты на обеих руках делали ее похожей на елку, по ошибке украшенную летом.
- Твое предложение? - Гоша, уверенный, что добыл для редакции ценное интервью с мегазвездой, глянул на Эллу с укоризной.
- Я предлагаю дать портрет какого-нибудь «плохого мальчика». Это будет шокировать и щекотать нервы. Например, Павел Дроля. У себя на шоу он постоянно всех высмеивает. И ничего. Даже большие звезды терпят, и делают вид, что им смешно. Народ любит тех, у кого харизма во-о-от такая!
В спор включились Альбина и Гоша. Элла добавила децибелов в голос: сквозь шум уже трудно было разобрать аргументы спорящих. Другие сотрудники редакции примолкли, наблюдая за сражением.
- Что нам скажет директор по распространению? - голос Дегтярева перекрыл спор за столом. Все затихли и посмотрели на плотную мужеподобную женщину в черном кожаном костюме, у которой было все схвачено. Она встала со своего места, поскольку привыкла разговаривать с начальством стоя.
- Когда мы делали апрельский номер, кого только не предлагали: Галкина и Винокура, Хазанова и Задорнова, и этого... Мистера Бина, фамилию не помню. А Гоша предложил Чарли Чаплина. И журнал размели за неделю!
- Так кто ж поспорит с такой кандидатурой, это ж архетип! - возразила Батонова. Не соглашаться со всеми и по любому поводу было в ее характере.
- Вы, Элла Константиновна, как раз спорили. Еще как! Вы спросили... Э... Вы сказали, что эту старую вешалку все забыли. - Ульяна указала на нее пальцем.
Стоян расхохотался, а за ним развеселились и все остальные. Завдизайном Батонова смутилась.
- Вы что-то напутали, Улечка! - пролепетала она.
Гоша утер слезы смеха и напомнил:
- Уточняю, вы сказали следующее: «Кто из молодежи сегодня помнит, кто такой этот ваш молью траченный Чарли Чаплин?»
Элла Константиновна, сраженная вескими аргументами, но, как обычно, не желающая признавать очевидного, с достоинством заметила:
- Это совсем другое! И потом, с Ульяниным умением пропихивать журнал в самые непропихуемые места...
Участники спора снова засмеялись, Ульяна с сознанием своей значимости посмотрела на коллег. Эта мощная женщина, в прошлом чемпионка страны по толканию ядра, бодибилдерша, долго занималась самым с их точки зрения неквалифицированным делом, но требующим умения убеждать. Теперь это делают ее подчиненные.
- Ну не нравится вам Элтон, - воскликнул Гоша Стоян, - да заради Бога! Давайте выберем какого-нибудь известного красавца, хоть Брэда Питта! Еще не угасла волна интереса к метросексуалам. Вон Глеб Данилыч даже участвовал в телепередаче о метросексуалах, верно?
- Н-да! Было дело, - довольно промурлыкал главред. - От вас никакой «компромат» не укроется.
- Я согласна, дадим Брэда! А на разворотном материале - его вместе с Анжелиной Джоли. От него, вообще-то, все писают кипятком, и мужчины и женщины! - соглашаясь, покивала Альбина, умевшая вовремя почувствовать общую волну.
- Пусть дизайнеры ему еще больше загар усилят. И глазки сделают поблескучей,- предложил Миша Крылов, тем самым давая понять, что и он согласен с предлагаемым персонажем для обложки.
- Значит, в сентябре идет Брэд Питт, - почесал подбородок Дегтярев. - Какие еще у нас остались вопросы?
- А я против! - громогласно выступила Батонова.
- Баба Яга против! - засмеялись редакционные работники. Батонову в «Эгоисте» недолюбливали.
- Я могу мотивировать. Сперва, когда мы были приглашены на открытие бутика Миры Ладыгиной, кто-то из нас, не помню кто, предлагал сделать «лицом номера» олигарха Марата Ладыгина с дочерью. Кстати, вашего обожаемого Брэда не давал на обложку только ленивый. Он уже везде побывал, во всех глянцах. А мы, видите ли, проснулись! Все-таки этот миллионерчик поинтересней будет.
- Это я предлагала! - вставила свою реплику Фоя.
- Так что, теперь, когда похитили его дочь, тему закрыли? - как ни в чем не бывало добавила Батонова.
- Хочу напомнить вам, глубокоуважаемая Элла Константиновна, что у нас не просто глянцевый, но еще и мужской журнал. И отцы с дочерьми как-то не очень в формате, - сказал главный редактор.
- Но вы же взялись делать с ней интервью! И рекламное агентство...
- Мало ли что, - поморщился Глеб Дегтярев. - Рекламщики предложили за размещение хорошие деньги. А сейчас, пока ничего неизвестно о дочери, эту тему заморозили. Так что, большинство хочет Питта?
- Главное, что его хочет директор по распространению! - громко заржал Гоша Стоян, и все заулыбались. В редакции догадывались, что культуристка Ульяна влюблена в их главного, Глеба, и боготворит его, как собака. Он пользовался этим и брал ее с собой на встречи, как охранницу, которой она раньше и работала. Кое-кто слышал и рассказал остальным по секрету, что Дегтярев называет ее ласково «Уль-терьер».
В общем, все шло, как обычно. До тех пор, пока журналисты не заметили, что в комнате уже довольно давно присутствуют две женщины. Когда они вошли и почему молчали - неизвестно. Одну из них журналисты знали, это была Дарья Николаевна Сотникова, директор рекламного агентства. Она сотрудничала с журналом, продвигая разные торговые марки, и была своим человеком в их кругу.
Другая, неизвестная, была на голову ниже высокой рекламщицы и вид имела скромный, но при этом ухоженный и элегантный. Каштановые волосы были уложены стильно, отметила Фоя, но создавали впечатление, будто их растрепал легкий теплый ветерок. Глаза ее, глубокого синего цвета, смотрели на всех сотрудников журнала одновременно, но ощущал на себе ее взгляд и каждый в отдельности. Одета незнакомка была со вкусом, это отметили все сотрудники глянцевого журнала. А уж они в этом разбирались. На ней был классический летний костюм. «Армани, черт побери!» - как определила самая тонкая ценительница моды в журнале, Альбина Фоя. А в переводе с латинского «классический» означает, между прочим, «первоклассный, образцовый». Альбине даже показалось, что новое лицо затмило собой даже саму ее, с мощным алым цветовым акцентом. Шелковые, цвета взбитых сливок немнущиеся брюки и светло-серый платинового оттенка суконный пиджак вызывали впечатление воздушной легкости. Но дело было не только в одежде, обладательница наряда вела себя так, словно не в первый раз пришла в редакцию «Эгоиста», а знает издание и всех его сотрудников со дня основания.
Незнакомая женщина непринужденно, не дожидаясь приглашения, присела за стол переговоров. Рядом с ней опустилась на стул и Сотникова.
Трудный сегодня выдался денек, думала Вера Лученко, слушая перепалку журналистов вполуха. Встреча с Дашей, поездка в бутик, потом в Кончу-Заспу, разговор с Ладыгиным. Она уже опаздывала на работу в клинику, спасибо Даше - подкинула ее прямо ко входу. Столько событий! Как теперь настроиться на работу? Правда, у Лученко был один испытанный прием. Она мысленно словно приняла душ, смыла с себя все постороннее - и сосредоточилась омытой душой на посетителях ее психотерапевтического кабинета. Пациентов было немного. Все более-менее «легкие», пришедшие либо за житейской помощью, либо за снотворным, которое лишь по рецепту можно купить. Кроме одной знакомой, постоянной клиентки: видимо, осеннее обострение. Неряшливо и странно одетая женщина прохаживалась взад-вперед по коридору, бережно прижимая к животу литровую банку с водой. Там плавала какая-то муть и водоросли. Ладно, поработаем с ней, как обычно. Общественной опасности не представляет. И потянулся рабочий день, где не было места никаким рекламным и модным проблемам, никаким трудным разговорам с отчаявшимися миллионерами - словно и не существовало ничего, что волновало Веру Алексеевну с утра.
А потом еще был сюрпризец: в клинику к доктору Лученко примчался Марат Ладыгин, причем один, без охраны и в полном раздрызге чувств. Ему прислали отрезанный мизинец с кольцом дочери.
- Они решили так меня наказать! - проронил Марат.
- За что? - хмуро поинтересовалась Вера, внимательно разглядывая жуткое содержимое посылки.
- Я передал им не деньги, а резанную бумагу, - очень тихо сообщил миллионер.
- Понятно. - Психотерапевт сказала неожиданное. - Это не ее палец.
- Что? Как не её? Это же девичий мизинец и Мирыно колечко! - у Ладыгина стали ватными ноги, он сел на жесткий стул.
- У вашей дочери, совсем другая форма пальцев. Присмотритесь внимательно! А кольцо действительно то самое, какое было на ней в день открытия бутика.
Марат впился глазами в содержимое посылки. Лученко была права. Он в горячке не рассмотрел. У его дочери руки были совсем другого рисунка. От этого открытия, у него словно гора свалилась с плеч.
- Но тогда чей же это палец? - удивленно спросил он, не понимая, как кольцо его дочери могло оказаться на пальце другого человека.
- Этот палец, отрезали у мертвого человека.
- Откуда вы знаете? - оторопел Ладыгин.
- Если бы это был живой, а вернее живая женщина, было бы много крови. А так, видите, её почти нет.
Миллионер сперва в обалдении слушал Верыны доводы, а потом начал выдвигать претензии! Почему она, видите ли, бездействует? Сидит сложа руки и ничего не делает для спасения его дочери, ведь сама же вызвалась?! Да уж, ну и характер у миллионера. Пришлось с ним разговаривать резко, привести в чувство. Велела Марату Артуровичу не распускать сопли, а ехать на телевидение и немедленно сделать то, что она ему посоветовала. А именно: объявить о награде в большую сумму долларов за дочь, живую и невредимую. Как только он это сделает, все решится в ближайшие сутки, максимум двое. Вот это и есть то главное, что она, Вера, делает для его дочери, - сказала она ему. Хотя это и не все, конечно, но надо было бизнесмену внушить железную такую уверенность.
А теперь вот - визит в редакцию журнала, где Даша продвигает Миру Ладыгину. Девочка здесь была, надо попытаться уловить что-то, журналисты люди не скрытные. Если кто-то что-то знает или видел. Тем более Веру сюда тянуло почему-то. А она всегда доверяла своей интуиции.
Наконец, молчание прервала Дарья.
- Рекомендую: Вера Алексеевна Лученко, пиар-директор брэнда «Мира Ладыгина».
- В прошлый раз вроде другой был пиарщик, - сказал Гоша.
- А теперь будет Лученко, - не дрогнула Сотникова.
- Очень приятно, - проявил за всех вежливость главный редактор.
- Мы пришли к вам, чтобы сообщить, - начала Сотникова, но ее перебил Дегтярев.
- Пренеприятнейшее известие? К нам едет ревизор? - Глеб Данилыч смотрел на гостей тем взглядом, в котором угадывался извечный журналистский подвох.
Хозяин журнала напоминал небольшой пивной бочонок. Ручки и ножки Глеб Данилыч имел коротенькие, но очень живые, находившиеся в постоянном движении. Он был необыкновенно энергичен. И даже когда сидел за столом, так жестикулировал, что казалось, будто он носится по комнате. Выражения лиц он менял так же часто, как иная хозяйка при большом обеде меняет посуду на столе. На обрамленное сверху светлыми редкими волосиками и украшенное часто мигающими бледно-голубыми глазками лицо он сейчас напустил доброжелательность. Это для дорогих гостей. Ведь за Сотниковой стояли рекламные деньги.
В других случаях Дегтярев позволял себе совсем другие выражения лица. Для журнала этот человек мог сделать решительно все: пройти в любые двери и окна, договориться с теми, с кем по определению трудно сотрудничать. Хотя, надо отметить, ему часто уступали по принципу «Легче отдаться, чем объяснить, почему это невозможно» - Глеб Данилыч не просчитывал ходы, а тупо пер напролом. В общем, издание пока имело довольно большой тираж и числилось в десятке популярных.
Вера мысленно дала главному редактору характеристику: «Смесь японской гейши с танком». А Дарья Николаевна сказала:
- На первую страницу сентябрьского номера надо разместить фото Марата Ладыгина. И о его дочери тоже дать разворот.
- Но ведь девочку похитили!
Сотникова объяснила редакции решение Ладыгина объявить «радиомолчание», то есть отказ от встреч с журналистами и любые интервью до тех пор, пока похищенная дочь не вернется домой. Но она с ним сегодня разговаривала, и он сделал для нее исключение. Поскольку именно она продвигает марку, то и приняла такое решение. Сотрудники зашумели, каждый стремился задать уточняющие вопросы. Тут в перепалку вмешалась Лученко и попросила:
- Включите, пожалуйста, телевизор!
Дегтярев подал пульт Вере. Та пощелкала по каналам, и вскоре поймала то, ради чего попросила включить цветной широкий жки-монитор. Крупным планом на нем появилось лицо Марата Ладыгина. Он обратился к телезрителям с такими словами:
- Мою дочь Мирославу Ладыгину похитили. Но я сейчас обращаюсь не к тем подонкам, которые это сделали. Я обращаюсь ко всем вам, нормальным людям. Я готов заплатить десять миллионов долларов тому, кто вернет мою дочь живой и здоровой. Любой человек мог что-то видеть, слышать, случайно узнать. Этот человек получит сумму в десять миллионов долларов, когда приведет Миру домой. Кроме того, я знаю, что ее ищут работники правоохранительных органов. На них мое предложение тоже распространяется. Повторяю, деньги получит любой человек, который вернет мне моего ребенка. Вот ее портрет!
На экране появился портрет Мирославы. Изображение улыбающейся высокой миловидной девушки, почти девочки, производило сильное впечатление. Казалось, сама юность просит о помощи.
В комнате для переговоров наступила полная тишина. Даже дыхания людей не было слышно. Постепенно все стали переглядываться, качать головами.
Первый, к кому вернулась речь, был Дегтярев.
- Браво! Роскошный пиар! - воскликнул он.
- Глеб Данилыч! Вы в своем уме? Да что вы такое говорите? Какой пиар? - возмутилась Альбина. Она могла себе позволить критиковать начальство как угодно и при всех, считая, что положение и связи мужа защищают ее от возможных последствий.
- Утрите ваши глазки! - ничуть не смутился главный редактор. - Вы понимаете, как теперь будет продаваться одежда марки «Мира Ладыгина?» Какие это принесет ему деньжищи! Не удивлюсь, если это похищение он сам и подстроил, ради того, чтоб огрести побольше бабла!
После слов Дегтярева поднялся невообразимый шум. Редакция восприняла слова своего главного как провокативную возможность высказать все, что давно накипело. Альбина вскочила и закричала, что, кроме фотографий на обложке и статьи на развороте, надо дать еще биографическую справку о девочке-дизайнере. Гоша Стоян заявил: нужно договориться с дружественным каналом «Я и Ты» и совместно сделать фильм о талантливой Мире Ладыгиной. Миша Крылов, не поднимаясь с места, проговорил: «Давайте устроим в союзе журналистов пресс-конференцию на тему: «Где наша милиция? Куда она смотрит?» На него замахали руками. Батонова вскочила на стул и, размахивая августовским номером журнала над головой, орала: «Весь номер нужно посвятить семье Ладыгиных!»
Внезапно они услышали голос, тихий, но перекрывший собой громкий гомон. Это заговорила Вера Лученко.
И тут на Марата обрушилось то, что он гнал от себя все последние часы. На рассвете он не мог уснуть и набрал в поисковике слово «киднэппинг». Интернет услужливо объяснял: «Причин, по которым похищают детей, очень много. Это может быть педофилия: детей похищают, снимают в порнофильмах, а затем убивают. Иногда родители сами приводят детей на кастинг, а потом те пропадают». Ладыгину пришлось оторваться от монитора и выпить холодной воды. Он редко пил спиртное, вел спортивный образ жизни. Очень хотелось залить горе алкоголем, но он держался. Выпивка не выход, мозги должны сохранять трезвый взгляд на мир. Он походил по кухне на первом этаже, снова поднялся в кабинет, сел к компьютеру. «Детей могут похитить и ради выкупа. В таких случаях МВД обычно рекомендует родителям соблюдать внешнее спокойствие и слушать, какие требования выдвигают преступники». Ладыгин вскочил, и стал вышагивать по комнате. Какой же он дурак, что вместо денег подбросил бумагу. Но он никак не мог поверить, что все настолько серьезно! И снова продолжал читать: «Еще детей забирают в рабство и «на органы». Он выключил компьютер.
Сейчас Ладыгин смотрел на этот отрезанный палец, на этот светящийся изумруд на золотом кольце, и ему казалось, что он умрет от разрыва сердца.
Старостин тем временем выгнал всех из кабинета и ушел сам. Но вернулся через пять минут. Подошел к столу, закрыл коробку.
- Привез обычный курьер на скутере. Его догонят и расспросят, но, судя по описанию, его просто попросили доставить коробку и заплатили.
- Что мы будем делать? - спросил Ладыгин у своего помощника. Голос его был словно потерт наждаком.
- Прежде всего, отрабатывать все те версии, какие мы наметили. Кроме одной.
- Кроме какой? - не понял Ладыгин. Ему сейчас трудно было сосредоточиться.
- Можно отбросить версию, согласно которой Мирославу похитила ее родная мать. А впрочем, у нее все равно уже побывали и поговорили.
- Да, да, конечно. Рита никогда не стала бы. - Марат закрыл лицо ладонями. Несколько минут просидел так, затем отнял руки. - Проверить все возможные варианты - это все, чем мы можем заниматься?
- Этим занимаюсь я. Марат Артурович, нам следует дождаться повторного звонка похитителей. Они наверняка потребуют больше денег, чем в первый раз. Но это еще не все. Я убежден - мы должны последовать рекомендациям Лученко.
- Вы хотите сказать, что мы должны сообщить во все средства массовой информации, что увеличиваем сумму в десять раз от той, какую потребовали похитители, и она достанется нашедшему моего ребенка?
- Именно так предлагала поступить Вера Алексевна.
- Но тогда эти выродки станут резать мою дочь на куски! Это же смертельно опасно!
- Наоборот. Убежден, что когда речь идет о таких больших деньгах, Миру начнут искать все. Лученко совершенно права. Она точно рассчитала, похитителям в этой ситуации придется очень плохо. Ведь ради такой награды люди станут вспоминать малейшие подозрительные события. Девочку где-то прячут, но мы живем не в пустыне. Есть соседи, очевидцы, просто прохожие. А главное, ее больше не тронут. Деньги - это гарантия.
Старостин энергично доказывал свою точку зрения. Ладыгин махнул рукой.
- Согласен. Ты профессионал. Эта женщина, Лученко, тоже вызывает... Если она у тебя вызывает доверие, давай команду агентству Сотниковой, пусть во всех газетах, на всех каналах будет объявлено о награде в десять миллионов долларов тому, кто вернет мне мою девочку. И я сам тоже сделаю запись.
Снова зазвонил телефон.
- Ты получил посылку?
Марат заставил себя говорить обычным тоном.
- Получил. И принял решение. Тот, кто приведет мою дочь живую и здоровую... - Он закашлялся, но, прокашлявшись, продолжил. - Повторяю, живую и здоровую, тот получит десять миллионов долларов.
Ладыгин нажал на кнопку отбоя. У него было такое чувство, будто он прыгнул с высокого обрыва в глубокую реку.
5. Убийство в редакции журнала
В издательском доме «Эгоист» проходило еженедельное совещание. В большой редакционной комнате было прохладно: работал кондиционер. На стенах красовались обложки прошлых номеров в рамках из стекла и стали. За своими столами и компьютерами сидели, пили кофе, курили, рассматривали фотосессии нескольких известных мужчин, перебрасывались репликами. В углу стоял небольшой столик, заваленный журналами. На них располагался почти съеденный торт и бутылка шампанского - у кого-то из редакции закончился отпуск или ребенок куда-то поступил. Дизайнер обсуждал с выпускающим редактором очередное дорожно-транспортное происшествие со своим участием и жаловался на дороговизну ремонта. Забежавшая на минутку секретарша из соседней фирмы демонстрировала свою новую прическу. В общем, рабочий день кипел, как кастрюля с борщом.
Сегодня решили поменять все местами и решали вначале общие вопросы. Как всегда, текучки было завались. Отдел рекламы стонал, что часть рекламодателей не хочет давать имиджевые картинки, а хочет «джинсу», то есть пиаровские материалы, слепленные как редакционные. Жаловались на рекламодателей, которые урезают лучшие куски полос, а также на невыносимые условия аккредитации. Завотделом дизайна Батонова воздевала к Глебу тяжелые браслетные руки, сетуя на то, что вот, дескать, понаехали: Паола Навоне в Москву, а Джорджио Сапоритти и Кристиан Вернер в Киев с Одессой, собрался весь архитектурно-дизайнерский бомонд, и что прикажете ей делать? Как не разорваться? На рекламодателей жаловалась и она.
На них, родимых, наезжали вообще все, кому не лень. Обычнейшая для журнала ситуация - это когда к выпускающему редактору подкатывается человек из отдела рекламы:
- У меня к тебе просьба.
- Шо? Опять?! - голосом волка из мультфильма спрашивает выпускающий. - Три полосы рекламы слетели?
- Да нет, просто у вас были обозначены вертикалки, а заказчик прислал горизонтальный макет. Но вы же, - с надеждой произносит рекламщик, - еще не сверстали.
- Какое не сверстали! - стонет редактор. - Мы уже вот-вот в типографию отправляемся!
И начинает рекламщик хныкать и канючить, а если это сюда переставить, а то - туда. И получает ответ: иди и лично скажи это дизайнеру, а я своей смерти не хочу.
После этого обсуждали, кто станет «лицом обложки» текущего «Эгоиста». Речь шла о сентябрьском номере. Каждый предлагал свое.
- Самый сексуальный мужчина, по итогам телевизионных рейтингов - это Дмитрий Шарыгин. После сериала «Моя любимая гувернантка» он по-прежнему вызывает у читателей наибольший интерес! - заявила о своем кандидате Альбина Фоя, ведущая рубрику моды.
Бывшая топ-модель, высокая шелковая брюнетка с золотисто-кофейными глазами, напоминавшими камень «тигровый глаз», она и одевалась стильно, чем вызывала глубинную зависть некоторых коллег-женщин и неувядающий интерес мужчин. Сегодня на ней был алый деловой костюм. Под глубоким V-образным вырезом пиджака виднелся красный бюстгальтер, в этом же вырезе тонкой змейкой струился черный галстук. Зрелище не для слабонервных! К тому же Фоя курила тонкую ароматную сигарету и взирала на редакцию с чувством превосходства. Ее муж, крупный бизнесмен, выполнял все прихоти Альбины, и первую из них - ее желание не сидеть дома, сложа наманикюренные лапки, а работать. Она ездила практически на все недели высокой моды в Париж, посещала открытия дорогих бутиков во всех крупных городах Европы и США. И, кроме того, получала совсем неплохую зарплату и гонорары за статьи.
- А мне кажется, Шарыгин - это уже вчерашние котлеты! - высказал свое мнение полный моложавый толстячок Миша Крылов, рубрика здоровья. Он смахивал на румяный оладушек.
- Тебе бы все о котлетах. Зачем потакать вкусам домохозяек? - выдохнул клуб дыма ироничный Гоша Стоян, заврубрикой путешествий и хобби, длинноногий, тощий, дочерна загорелый парень. Он исколесил весь мир, был хиппи и пофигистом во всем, кроме работы. - Предлагаю свою кандидатуру. Знаете, от кого тащатся поголовно все? - Улыбка у Гоши была по-детски открытой и сверкала белыми зубами «а-ля Голливуд» на загорелой физиономии.
- Неужели от меня? - сощурился главный редактор журнала Глеб Дегтярев.
- От тебя, ясное дело! - кивнул Гоша. В редакции было принято обращаться друг к другу на «ты». - Но я предлагаю Элтона Джона. Тем более, у меня есть эксклюзивное интервью с ним! - Гоша победно посмотрел на собратьев по цеху.
- Ну, ты даешь! - выдохнули разом несколько человек с завистью и восхищением.
- Да он уже всем глаза намозолил! И вообще сейчас прошел интерес к голубым и их голубятням! - презрительно фыркнула Элла Батонова, знаток интерьеров и дизайна. Дама неопределенного возраста, где-то от сорока до шестидесяти, с коротюсенькой стрижкой из седых волос, спереди смазанных гелем, и тремя хвостиками, наползающими на лоб, она одевалась в длинные холстяные рубашки, сверху донизу завешанные бижутерией. Цепи, деревянные бусы, длинные тяжелые серьги и браслеты на обеих руках делали ее похожей на елку, по ошибке украшенную летом.
- Твое предложение? - Гоша, уверенный, что добыл для редакции ценное интервью с мегазвездой, глянул на Эллу с укоризной.
- Я предлагаю дать портрет какого-нибудь «плохого мальчика». Это будет шокировать и щекотать нервы. Например, Павел Дроля. У себя на шоу он постоянно всех высмеивает. И ничего. Даже большие звезды терпят, и делают вид, что им смешно. Народ любит тех, у кого харизма во-о-от такая!
В спор включились Альбина и Гоша. Элла добавила децибелов в голос: сквозь шум уже трудно было разобрать аргументы спорящих. Другие сотрудники редакции примолкли, наблюдая за сражением.
- Что нам скажет директор по распространению? - голос Дегтярева перекрыл спор за столом. Все затихли и посмотрели на плотную мужеподобную женщину в черном кожаном костюме, у которой было все схвачено. Она встала со своего места, поскольку привыкла разговаривать с начальством стоя.
- Когда мы делали апрельский номер, кого только не предлагали: Галкина и Винокура, Хазанова и Задорнова, и этого... Мистера Бина, фамилию не помню. А Гоша предложил Чарли Чаплина. И журнал размели за неделю!
- Так кто ж поспорит с такой кандидатурой, это ж архетип! - возразила Батонова. Не соглашаться со всеми и по любому поводу было в ее характере.
- Вы, Элла Константиновна, как раз спорили. Еще как! Вы спросили... Э... Вы сказали, что эту старую вешалку все забыли. - Ульяна указала на нее пальцем.
Стоян расхохотался, а за ним развеселились и все остальные. Завдизайном Батонова смутилась.
- Вы что-то напутали, Улечка! - пролепетала она.
Гоша утер слезы смеха и напомнил:
- Уточняю, вы сказали следующее: «Кто из молодежи сегодня помнит, кто такой этот ваш молью траченный Чарли Чаплин?»
Элла Константиновна, сраженная вескими аргументами, но, как обычно, не желающая признавать очевидного, с достоинством заметила:
- Это совсем другое! И потом, с Ульяниным умением пропихивать журнал в самые непропихуемые места...
Участники спора снова засмеялись, Ульяна с сознанием своей значимости посмотрела на коллег. Эта мощная женщина, в прошлом чемпионка страны по толканию ядра, бодибилдерша, долго занималась самым с их точки зрения неквалифицированным делом, но требующим умения убеждать. Теперь это делают ее подчиненные.
- Ну не нравится вам Элтон, - воскликнул Гоша Стоян, - да заради Бога! Давайте выберем какого-нибудь известного красавца, хоть Брэда Питта! Еще не угасла волна интереса к метросексуалам. Вон Глеб Данилыч даже участвовал в телепередаче о метросексуалах, верно?
- Н-да! Было дело, - довольно промурлыкал главред. - От вас никакой «компромат» не укроется.
- Я согласна, дадим Брэда! А на разворотном материале - его вместе с Анжелиной Джоли. От него, вообще-то, все писают кипятком, и мужчины и женщины! - соглашаясь, покивала Альбина, умевшая вовремя почувствовать общую волну.
- Пусть дизайнеры ему еще больше загар усилят. И глазки сделают поблескучей,- предложил Миша Крылов, тем самым давая понять, что и он согласен с предлагаемым персонажем для обложки.
- Значит, в сентябре идет Брэд Питт, - почесал подбородок Дегтярев. - Какие еще у нас остались вопросы?
- А я против! - громогласно выступила Батонова.
- Баба Яга против! - засмеялись редакционные работники. Батонову в «Эгоисте» недолюбливали.
- Я могу мотивировать. Сперва, когда мы были приглашены на открытие бутика Миры Ладыгиной, кто-то из нас, не помню кто, предлагал сделать «лицом номера» олигарха Марата Ладыгина с дочерью. Кстати, вашего обожаемого Брэда не давал на обложку только ленивый. Он уже везде побывал, во всех глянцах. А мы, видите ли, проснулись! Все-таки этот миллионерчик поинтересней будет.
- Это я предлагала! - вставила свою реплику Фоя.
- Так что, теперь, когда похитили его дочь, тему закрыли? - как ни в чем не бывало добавила Батонова.
- Хочу напомнить вам, глубокоуважаемая Элла Константиновна, что у нас не просто глянцевый, но еще и мужской журнал. И отцы с дочерьми как-то не очень в формате, - сказал главный редактор.
- Но вы же взялись делать с ней интервью! И рекламное агентство...
- Мало ли что, - поморщился Глеб Дегтярев. - Рекламщики предложили за размещение хорошие деньги. А сейчас, пока ничего неизвестно о дочери, эту тему заморозили. Так что, большинство хочет Питта?
- Главное, что его хочет директор по распространению! - громко заржал Гоша Стоян, и все заулыбались. В редакции догадывались, что культуристка Ульяна влюблена в их главного, Глеба, и боготворит его, как собака. Он пользовался этим и брал ее с собой на встречи, как охранницу, которой она раньше и работала. Кое-кто слышал и рассказал остальным по секрету, что Дегтярев называет ее ласково «Уль-терьер».
В общем, все шло, как обычно. До тех пор, пока журналисты не заметили, что в комнате уже довольно давно присутствуют две женщины. Когда они вошли и почему молчали - неизвестно. Одну из них журналисты знали, это была Дарья Николаевна Сотникова, директор рекламного агентства. Она сотрудничала с журналом, продвигая разные торговые марки, и была своим человеком в их кругу.
Другая, неизвестная, была на голову ниже высокой рекламщицы и вид имела скромный, но при этом ухоженный и элегантный. Каштановые волосы были уложены стильно, отметила Фоя, но создавали впечатление, будто их растрепал легкий теплый ветерок. Глаза ее, глубокого синего цвета, смотрели на всех сотрудников журнала одновременно, но ощущал на себе ее взгляд и каждый в отдельности. Одета незнакомка была со вкусом, это отметили все сотрудники глянцевого журнала. А уж они в этом разбирались. На ней был классический летний костюм. «Армани, черт побери!» - как определила самая тонкая ценительница моды в журнале, Альбина Фоя. А в переводе с латинского «классический» означает, между прочим, «первоклассный, образцовый». Альбине даже показалось, что новое лицо затмило собой даже саму ее, с мощным алым цветовым акцентом. Шелковые, цвета взбитых сливок немнущиеся брюки и светло-серый платинового оттенка суконный пиджак вызывали впечатление воздушной легкости. Но дело было не только в одежде, обладательница наряда вела себя так, словно не в первый раз пришла в редакцию «Эгоиста», а знает издание и всех его сотрудников со дня основания.
Незнакомая женщина непринужденно, не дожидаясь приглашения, присела за стол переговоров. Рядом с ней опустилась на стул и Сотникова.
Трудный сегодня выдался денек, думала Вера Лученко, слушая перепалку журналистов вполуха. Встреча с Дашей, поездка в бутик, потом в Кончу-Заспу, разговор с Ладыгиным. Она уже опаздывала на работу в клинику, спасибо Даше - подкинула ее прямо ко входу. Столько событий! Как теперь настроиться на работу? Правда, у Лученко был один испытанный прием. Она мысленно словно приняла душ, смыла с себя все постороннее - и сосредоточилась омытой душой на посетителях ее психотерапевтического кабинета. Пациентов было немного. Все более-менее «легкие», пришедшие либо за житейской помощью, либо за снотворным, которое лишь по рецепту можно купить. Кроме одной знакомой, постоянной клиентки: видимо, осеннее обострение. Неряшливо и странно одетая женщина прохаживалась взад-вперед по коридору, бережно прижимая к животу литровую банку с водой. Там плавала какая-то муть и водоросли. Ладно, поработаем с ней, как обычно. Общественной опасности не представляет. И потянулся рабочий день, где не было места никаким рекламным и модным проблемам, никаким трудным разговорам с отчаявшимися миллионерами - словно и не существовало ничего, что волновало Веру Алексеевну с утра.
А потом еще был сюрпризец: в клинику к доктору Лученко примчался Марат Ладыгин, причем один, без охраны и в полном раздрызге чувств. Ему прислали отрезанный мизинец с кольцом дочери.
- Они решили так меня наказать! - проронил Марат.
- За что? - хмуро поинтересовалась Вера, внимательно разглядывая жуткое содержимое посылки.
- Я передал им не деньги, а резанную бумагу, - очень тихо сообщил миллионер.
- Понятно. - Психотерапевт сказала неожиданное. - Это не ее палец.
- Что? Как не её? Это же девичий мизинец и Мирыно колечко! - у Ладыгина стали ватными ноги, он сел на жесткий стул.
- У вашей дочери, совсем другая форма пальцев. Присмотритесь внимательно! А кольцо действительно то самое, какое было на ней в день открытия бутика.
Марат впился глазами в содержимое посылки. Лученко была права. Он в горячке не рассмотрел. У его дочери руки были совсем другого рисунка. От этого открытия, у него словно гора свалилась с плеч.
- Но тогда чей же это палец? - удивленно спросил он, не понимая, как кольцо его дочери могло оказаться на пальце другого человека.
- Этот палец, отрезали у мертвого человека.
- Откуда вы знаете? - оторопел Ладыгин.
- Если бы это был живой, а вернее живая женщина, было бы много крови. А так, видите, её почти нет.
Миллионер сперва в обалдении слушал Верыны доводы, а потом начал выдвигать претензии! Почему она, видите ли, бездействует? Сидит сложа руки и ничего не делает для спасения его дочери, ведь сама же вызвалась?! Да уж, ну и характер у миллионера. Пришлось с ним разговаривать резко, привести в чувство. Велела Марату Артуровичу не распускать сопли, а ехать на телевидение и немедленно сделать то, что она ему посоветовала. А именно: объявить о награде в большую сумму долларов за дочь, живую и невредимую. Как только он это сделает, все решится в ближайшие сутки, максимум двое. Вот это и есть то главное, что она, Вера, делает для его дочери, - сказала она ему. Хотя это и не все, конечно, но надо было бизнесмену внушить железную такую уверенность.
А теперь вот - визит в редакцию журнала, где Даша продвигает Миру Ладыгину. Девочка здесь была, надо попытаться уловить что-то, журналисты люди не скрытные. Если кто-то что-то знает или видел. Тем более Веру сюда тянуло почему-то. А она всегда доверяла своей интуиции.
Наконец, молчание прервала Дарья.
- Рекомендую: Вера Алексеевна Лученко, пиар-директор брэнда «Мира Ладыгина».
- В прошлый раз вроде другой был пиарщик, - сказал Гоша.
- А теперь будет Лученко, - не дрогнула Сотникова.
- Очень приятно, - проявил за всех вежливость главный редактор.
- Мы пришли к вам, чтобы сообщить, - начала Сотникова, но ее перебил Дегтярев.
- Пренеприятнейшее известие? К нам едет ревизор? - Глеб Данилыч смотрел на гостей тем взглядом, в котором угадывался извечный журналистский подвох.
Хозяин журнала напоминал небольшой пивной бочонок. Ручки и ножки Глеб Данилыч имел коротенькие, но очень живые, находившиеся в постоянном движении. Он был необыкновенно энергичен. И даже когда сидел за столом, так жестикулировал, что казалось, будто он носится по комнате. Выражения лиц он менял так же часто, как иная хозяйка при большом обеде меняет посуду на столе. На обрамленное сверху светлыми редкими волосиками и украшенное часто мигающими бледно-голубыми глазками лицо он сейчас напустил доброжелательность. Это для дорогих гостей. Ведь за Сотниковой стояли рекламные деньги.
В других случаях Дегтярев позволял себе совсем другие выражения лица. Для журнала этот человек мог сделать решительно все: пройти в любые двери и окна, договориться с теми, с кем по определению трудно сотрудничать. Хотя, надо отметить, ему часто уступали по принципу «Легче отдаться, чем объяснить, почему это невозможно» - Глеб Данилыч не просчитывал ходы, а тупо пер напролом. В общем, издание пока имело довольно большой тираж и числилось в десятке популярных.
Вера мысленно дала главному редактору характеристику: «Смесь японской гейши с танком». А Дарья Николаевна сказала:
- На первую страницу сентябрьского номера надо разместить фото Марата Ладыгина. И о его дочери тоже дать разворот.
- Но ведь девочку похитили!
Сотникова объяснила редакции решение Ладыгина объявить «радиомолчание», то есть отказ от встреч с журналистами и любые интервью до тех пор, пока похищенная дочь не вернется домой. Но она с ним сегодня разговаривала, и он сделал для нее исключение. Поскольку именно она продвигает марку, то и приняла такое решение. Сотрудники зашумели, каждый стремился задать уточняющие вопросы. Тут в перепалку вмешалась Лученко и попросила:
- Включите, пожалуйста, телевизор!
Дегтярев подал пульт Вере. Та пощелкала по каналам, и вскоре поймала то, ради чего попросила включить цветной широкий жки-монитор. Крупным планом на нем появилось лицо Марата Ладыгина. Он обратился к телезрителям с такими словами:
- Мою дочь Мирославу Ладыгину похитили. Но я сейчас обращаюсь не к тем подонкам, которые это сделали. Я обращаюсь ко всем вам, нормальным людям. Я готов заплатить десять миллионов долларов тому, кто вернет мою дочь живой и здоровой. Любой человек мог что-то видеть, слышать, случайно узнать. Этот человек получит сумму в десять миллионов долларов, когда приведет Миру домой. Кроме того, я знаю, что ее ищут работники правоохранительных органов. На них мое предложение тоже распространяется. Повторяю, деньги получит любой человек, который вернет мне моего ребенка. Вот ее портрет!
На экране появился портрет Мирославы. Изображение улыбающейся высокой миловидной девушки, почти девочки, производило сильное впечатление. Казалось, сама юность просит о помощи.
В комнате для переговоров наступила полная тишина. Даже дыхания людей не было слышно. Постепенно все стали переглядываться, качать головами.
Первый, к кому вернулась речь, был Дегтярев.
- Браво! Роскошный пиар! - воскликнул он.
- Глеб Данилыч! Вы в своем уме? Да что вы такое говорите? Какой пиар? - возмутилась Альбина. Она могла себе позволить критиковать начальство как угодно и при всех, считая, что положение и связи мужа защищают ее от возможных последствий.
- Утрите ваши глазки! - ничуть не смутился главный редактор. - Вы понимаете, как теперь будет продаваться одежда марки «Мира Ладыгина?» Какие это принесет ему деньжищи! Не удивлюсь, если это похищение он сам и подстроил, ради того, чтоб огрести побольше бабла!
После слов Дегтярева поднялся невообразимый шум. Редакция восприняла слова своего главного как провокативную возможность высказать все, что давно накипело. Альбина вскочила и закричала, что, кроме фотографий на обложке и статьи на развороте, надо дать еще биографическую справку о девочке-дизайнере. Гоша Стоян заявил: нужно договориться с дружественным каналом «Я и Ты» и совместно сделать фильм о талантливой Мире Ладыгиной. Миша Крылов, не поднимаясь с места, проговорил: «Давайте устроим в союзе журналистов пресс-конференцию на тему: «Где наша милиция? Куда она смотрит?» На него замахали руками. Батонова вскочила на стул и, размахивая августовским номером журнала над головой, орала: «Весь номер нужно посвятить семье Ладыгиных!»
Внезапно они услышали голос, тихий, но перекрывший собой громкий гомон. Это заговорила Вера Лученко.