Queen Of Spades
Лиса и кот. Они не живут вместе в одной избушке. Хотя и лисица - девица, по данным русской сказки,- да и кот, холост-неженат. Они живут далеко-далеко. Между ними больше, чем синие леса и высокие каменные горы. Между ними пропасть в тысячу и еще полторы сказки.
Она уже давно не набивает синяки об его жесткие, деревянные суставы. Пара особенно памятных и фиолетовых - вот и вся реальная, живая память о том маленьком и грустном мальчике. Очень одиноком. В длинном, летящем по ветру шарфе. С взлохмаченными светлыми волосами. Он любил розы - но не мог почувствовать твердыми пальцами боли от вонзающихся шипов. Он очень хотел, чтобы у него были братья и сестры - но его создали одиноким, и некому было даже нарисовать ему какого-нибудь зверька, чтоб считать ему подобных перед сном. Он был из дерева. Его звали как-то иначе.
Он пришел к ней, когда она сидела, распушив рыжую шерстку и наблюдая с обрыва за почти таким же рыжим закатом. Они сидели рядышком, и он все никак не мог решиться -и взять ее за лапку. Она думала о смерти. Он - о розе.
Он хотел приручить ее. Он шел к ней с своими широко открытыми, будто бы нарисованными (собственно, так оно и было) травянисто-зелеными глазами. Ему казалось, что, уводя ее в тот вечер с обрыва, он спасает ее. Он хотел приручить ее. Он даже не побоялся, что придется быть в ответе. А в итоге его самого пришлось приручать - прививать, переделывать, мягко вытравлять деревянные привычки, неумение лгать и другие занозы в характере. Он стал мягче, гибче, - она передала ему кое-что свое, но он и сам учился так быстро, что за ним трудно было успеть. Он учился втираться в доверие и быть душой компании. Он учился ухмыляться загадочно и в усы, хотя усы теперь часто приходилось сбривать (с занозами уже боролись!) Находить общий я зык с людьми и с не-очень-людьми, быть незаменимым собеседником, говорить тихо, почти мурлыкая - или громко, в зависимости от настроения восторженной публики. Двигаться стремительно и внезапно - или подолгу сидеть на месте, принимая вид печальной и элегантной задумчивости. Кутаться в мягкий и шелковистый мех своего нового образа. Быть чистым и безупречным, в меру совершенным. Помнить, что его сделали, создали, вдохнули в него силу - но скрывать это от всех.
Только она помнила его еще мальчиком. Маленьким, одиноким и деревянным.
Теперь она звала его Бази. Он предпочитал откликаться на имя Бэзил.
Ее он звал Alice - а в письмах (они любили создавать изящные конструкции слов, похожие то на икебану, то на оригами, то рисунки дымовых колечек) - она была Dearest Alice…
напиши мне тогда,
когда будешь уже на пути
в безнадежность
Она уже давно не набивает синяки об его жесткие, деревянные суставы. Пара особенно памятных и фиолетовых - вот и вся реальная, живая память о том маленьком и грустном мальчике. Очень одиноком. В длинном, летящем по ветру шарфе. С взлохмаченными светлыми волосами. Он любил розы - но не мог почувствовать твердыми пальцами боли от вонзающихся шипов. Он очень хотел, чтобы у него были братья и сестры - но его создали одиноким, и некому было даже нарисовать ему какого-нибудь зверька, чтоб считать ему подобных перед сном. Он был из дерева. Его звали как-то иначе.
Он пришел к ней, когда она сидела, распушив рыжую шерстку и наблюдая с обрыва за почти таким же рыжим закатом. Они сидели рядышком, и он все никак не мог решиться -и взять ее за лапку. Она думала о смерти. Он - о розе.
Он хотел приручить ее. Он шел к ней с своими широко открытыми, будто бы нарисованными (собственно, так оно и было) травянисто-зелеными глазами. Ему казалось, что, уводя ее в тот вечер с обрыва, он спасает ее. Он хотел приручить ее. Он даже не побоялся, что придется быть в ответе. А в итоге его самого пришлось приручать - прививать, переделывать, мягко вытравлять деревянные привычки, неумение лгать и другие занозы в характере. Он стал мягче, гибче, - она передала ему кое-что свое, но он и сам учился так быстро, что за ним трудно было успеть. Он учился втираться в доверие и быть душой компании. Он учился ухмыляться загадочно и в усы, хотя усы теперь часто приходилось сбривать (с занозами уже боролись!) Находить общий я зык с людьми и с не-очень-людьми, быть незаменимым собеседником, говорить тихо, почти мурлыкая - или громко, в зависимости от настроения восторженной публики. Двигаться стремительно и внезапно - или подолгу сидеть на месте, принимая вид печальной и элегантной задумчивости. Кутаться в мягкий и шелковистый мех своего нового образа. Быть чистым и безупречным, в меру совершенным. Помнить, что его сделали, создали, вдохнули в него силу - но скрывать это от всех.
Только она помнила его еще мальчиком. Маленьким, одиноким и деревянным.
Теперь она звала его Бази. Он предпочитал откликаться на имя Бэзил.
Ее он звал Alice - а в письмах (они любили создавать изящные конструкции слов, похожие то на икебану, то на оригами, то рисунки дымовых колечек) - она была Dearest Alice…
напиши мне тогда,
когда будешь уже на пути
в безнадежность