На смерть Алексея Венедиктова
Да, я подбираю слова, и «смерть» - не потому что сильное, а потому, что точное. Позволяющее объединить позицию тех, кто говорит: «Господи, как вы можете не видеть, как много Венедиктов для демократии сделал!» с позицией тех, кто говорит: «Господи, как вы можете не видеть, колоссально он обосрался!»
Речь у гроба покойного обязывает включать в нее заслуги покойного. У Венедиктова их невероятное, огромное количество. Он создал и поддерживал в рабочем состоянии отличного информационного качества радиостанцию. Сам по себе Венедиктов был одним из лучших интервьюеров страны (в этом я кое-что понимаю) и, безусловно, лучшим интервьюером по международным вопросам. Никакого преувеличения. Я понимаю соратников Венедиктова, старую гвардию, которые именно об этом в эти дни и говорят. От Владимира Пастухова до Елены Лукьяновой. Заслуги Венедиктова перед профессией, перед либеральной демократической идеей, перед страной и миром неоспоримы.
Однако Венедиктов как журналист и медиаменеджер умер. Смертельная болезнь нанесла непоправимый удар. Второй удар, поменьше, довершил дело.
О чем я говорю?
Похоже, Алексей Венедиктов пал жертвой слишком долгого пребывания у власти, как такой же жертвою падали многие - от Меркель до Пиотровского. Замылился глаз, ослабела рука, а главное - стал позволять себе непозволительное.
Благодаря расследованию ФБК мы знаем, в чем это непозволительное состояло.
Частная фирма Алексея Венедиктова не просто заключила коммерческий контракт с одной из ветвей пропутинского государства. Алексей Венедиктов скрыл заключение этого контракта от сотрудников «Эха Москвы». То есть он не просто скрыл типичный конфликт интересов (между собственными доходами и интересами аудитории, имеющей право на беспристрастную информацию), но и использовал «втемную» ради получения личных доходов сотрудников «Эха Москвы». Им ведь запрещалось глядеть критически на действия этой ветви власти.
Да-да, Алексей Алексеич, за-пре-ща-лось. И я вас в этом не подозреваю, а обвиняю.
Что стояло за сумасшедшим, нереальным, более чем в полумиллиард рублей, раздутым по сравнению с рыночными ценами в 10-15 раз контрактом Венедиктова с мэрией Москвы - бог весть. Возможно, откат в чью-то пользу. Возможно, поддержкаи т.н. «электронного голосования». Возможно, личные слабости. Я не знаю, кто был тем неведомым корректором в проекте по выпуску очень скромного по масштабу журнала, кто получал за более чем скромную профессиональную деятельность 690,000 рублей в месяц.
Я знаю, что Венедиктов:
1) согласился на непристойное предложение от мэрии Москвы;
2) непристойное предложение от всех, кто ему верил и доверял, скрыл.
С этого момента дни Венедиктова были сочтены.
Когда же публика узнала, что Венедиктов при смерти, он вместо покаяния вскрыл «дело врачей»: Венедиктов сообщил, что глава опубликовавшего компромат него глава ФБК Волков тоже небезгрешен и подписывал письма в пользу всяких там коммерческих структур.
И вот тут есть один очень важный момент, имеющий отношение, как мне кажется, не к политике и не к этике, а к эстетике поколений.
Относительно молодой Леонид Волков, глава ФБК (в отношении которого имеются мотивированные подозрения, что он был подкуплен бизнесменом Фридманом, и писал в пользу бизнесмена Фридмана письма), немедленно принес свои извинения и подал в отставку.
А относительно старый Алексей Венедиктов (ну, ему под 80, советская школа) глупо и жалко собственные грехи отрицал. Чем отправил себя на тот свет при отведенных глазах всех присутствующих. Он попросту не знал, у него не было перед собой эталона: если ты публично обосрался, то как следует себя вести. А у Волкова такой эталон был. Волков мыслил себя внутри европейской политики, а потому понимал, как себя здесь в подобных обстоятельствах обосравшиеся политики ведут…
Давайте же, друзья, у могилы покойного выпьем любимого им вискаря за реальные и немалые, достойные восхищения, покойного заслуги. Но также выпьем и за то, чтобы покойник со своими грехами и упокоился - и не возвращался больше к политической жизни. Давайте также пожелаем себе, когда нас схватят за руку (а кто не безгрешен?), чтобы мы последовали шаблону Волкова, а не Венедиктова.
Спите спокойно, Алексей Алексеич. Богатый русский пенс, которому нигде не грозит тюрьма - не худшая могилка из возможных на русском кладбище.
Однако молодой был ведь еще по нынешним меркам мужик.
Мог бы жить.
Речь у гроба покойного обязывает включать в нее заслуги покойного. У Венедиктова их невероятное, огромное количество. Он создал и поддерживал в рабочем состоянии отличного информационного качества радиостанцию. Сам по себе Венедиктов был одним из лучших интервьюеров страны (в этом я кое-что понимаю) и, безусловно, лучшим интервьюером по международным вопросам. Никакого преувеличения. Я понимаю соратников Венедиктова, старую гвардию, которые именно об этом в эти дни и говорят. От Владимира Пастухова до Елены Лукьяновой. Заслуги Венедиктова перед профессией, перед либеральной демократической идеей, перед страной и миром неоспоримы.
Однако Венедиктов как журналист и медиаменеджер умер. Смертельная болезнь нанесла непоправимый удар. Второй удар, поменьше, довершил дело.
О чем я говорю?
Похоже, Алексей Венедиктов пал жертвой слишком долгого пребывания у власти, как такой же жертвою падали многие - от Меркель до Пиотровского. Замылился глаз, ослабела рука, а главное - стал позволять себе непозволительное.
Благодаря расследованию ФБК мы знаем, в чем это непозволительное состояло.
Частная фирма Алексея Венедиктова не просто заключила коммерческий контракт с одной из ветвей пропутинского государства. Алексей Венедиктов скрыл заключение этого контракта от сотрудников «Эха Москвы». То есть он не просто скрыл типичный конфликт интересов (между собственными доходами и интересами аудитории, имеющей право на беспристрастную информацию), но и использовал «втемную» ради получения личных доходов сотрудников «Эха Москвы». Им ведь запрещалось глядеть критически на действия этой ветви власти.
Да-да, Алексей Алексеич, за-пре-ща-лось. И я вас в этом не подозреваю, а обвиняю.
Что стояло за сумасшедшим, нереальным, более чем в полумиллиард рублей, раздутым по сравнению с рыночными ценами в 10-15 раз контрактом Венедиктова с мэрией Москвы - бог весть. Возможно, откат в чью-то пользу. Возможно, поддержкаи т.н. «электронного голосования». Возможно, личные слабости. Я не знаю, кто был тем неведомым корректором в проекте по выпуску очень скромного по масштабу журнала, кто получал за более чем скромную профессиональную деятельность 690,000 рублей в месяц.
Я знаю, что Венедиктов:
1) согласился на непристойное предложение от мэрии Москвы;
2) непристойное предложение от всех, кто ему верил и доверял, скрыл.
С этого момента дни Венедиктова были сочтены.
Когда же публика узнала, что Венедиктов при смерти, он вместо покаяния вскрыл «дело врачей»: Венедиктов сообщил, что глава опубликовавшего компромат него глава ФБК Волков тоже небезгрешен и подписывал письма в пользу всяких там коммерческих структур.
И вот тут есть один очень важный момент, имеющий отношение, как мне кажется, не к политике и не к этике, а к эстетике поколений.
Относительно молодой Леонид Волков, глава ФБК (в отношении которого имеются мотивированные подозрения, что он был подкуплен бизнесменом Фридманом, и писал в пользу бизнесмена Фридмана письма), немедленно принес свои извинения и подал в отставку.
А относительно старый Алексей Венедиктов (ну, ему под 80, советская школа) глупо и жалко собственные грехи отрицал. Чем отправил себя на тот свет при отведенных глазах всех присутствующих. Он попросту не знал, у него не было перед собой эталона: если ты публично обосрался, то как следует себя вести. А у Волкова такой эталон был. Волков мыслил себя внутри европейской политики, а потому понимал, как себя здесь в подобных обстоятельствах обосравшиеся политики ведут…
Давайте же, друзья, у могилы покойного выпьем любимого им вискаря за реальные и немалые, достойные восхищения, покойного заслуги. Но также выпьем и за то, чтобы покойник со своими грехами и упокоился - и не возвращался больше к политической жизни. Давайте также пожелаем себе, когда нас схватят за руку (а кто не безгрешен?), чтобы мы последовали шаблону Волкова, а не Венедиктова.
Спите спокойно, Алексей Алексеич. Богатый русский пенс, которому нигде не грозит тюрьма - не худшая могилка из возможных на русском кладбище.
Однако молодой был ведь еще по нынешним меркам мужик.
Мог бы жить.