Начитала - 11
С удивлением обнаружила сейчас, что это лишь третий выпуск за год. Причина даже не столько в том, что я стала меньше читать, сколько в том, что я не успеваю своевременно писать рецензии ко всему прочитанному. Как следствие, у меня уже подходит к концу следующая "восьмерка", а я все еще не разобралась с этой. Так что в рамках разрешения старых долгов до начала новго года, приступаю. Тут идёт явный перебор по мистике (это я так спешно закрываю книжный марафон на Лайвлибе))), но книжка про Америку по объёму точно служит весомой альтернативной остальным, уж вы мне поверьте.
1. Корнелия Функе "Бесшабашный. Книга 3. Золотая пряжа"
Момент, когда я открываю очередную книгу "Бесшабашного" напоминает мне момент возвращения домой. Каждое утро я ухожу из дома и не знаю, как сложится мой день - с какими людьми придётся столкнуться, какие эмоции испытать. Но по возвращении вечером меня обязательно ждёт кружка горячего чая, вкусное печенье и уютная постель. Вот так же дела обстоят и с "Бесшабашным" - здесь нет никакой лотереи относительно того понравится или нет, возвращение в мир За Зеркалом похоже на возвращение в знакомый уют дома. Правда, в этой, третьей части появились новшества.
Первое - это собственно то, что мир За Зеркалом становится лишь частью сюжетной линии, потому что значительное количество событий происходит как раз в реальном мире. Во-вторых, появляется необычная локация, Функе создаёт волшебную Москву. Для русскоязычного читателя этот мир особенно интересен, потому что если в случае со всеми другими местами, описанными в книге вымысел кажется стопроцентным, то тут так и тянет на проведение аналогий. Имя царя - Владимир Друг Медвежий - не может не вызывать улыбку умиления на лице человека, привыкшего к тому, что от него везде и всюду ожидают "шапки-водки-ушанки", зато, например, лицо Алексея Федоровича Барятинского долго выдумывать не приходится - на ум сразу приходят мощные бакены и свирепые брови реального фельдмаршала Барятинского, который был Александр Иванович. Карлицу Людмилу Ахматову тоже сложно представить себе без носа с горбинкой и ровной черной челки. В остальном же остаётся только удивляться, насколько тесно сплелись в фантазии Функе элементы русской народной культуры, фольклора, произведений искусства и её собственный вымысел. Если еще добавить к этому потрясающие иллюстрации (а я являюсь убежденной сторонницей чтения Функе именно в бумажном варианте, потому что звук и электробуквы, как выяснилось, разрушают магию), то легко выпасть из реальности на пару-тройку часов. Как, впрочем и всегда, и за это я особенно люблю Корнелию Функе.
2. Адам Нэвилл "Ритуал"
Последняя станция - "Лес"
Садитесь на последнюю электричку в неизвестном направлении. Фильмы ужасов больше не пугают, но билеты на подлинные фильмы ужасов продаются в любой пригородной кассе, любого вокзала или платформы. Просто выберите последнюю электричку и идите от платформы в любом направлении. Вставьте в уши последний альбом Девида Линча или любой вич-хаус, и просто идите. Зачем вам это кино, все эти ужасы. Господи, ворота во все леса открыты, если вам повезет, фильм ужасов закончится через 8 часов, и у вас будет прекрасное послевкусие с рассветом. А может и не будет
Этот отрывок "пера неизвестного автора" лучше всего передаёт мои впечатления от атмосферы, созданной в книге, поэтому я не вижу смысла в дополнительных описаниях. Но кое-что добавлю от себя. Читая рецензии к "Ритуалу" я увидела, что в большинстве из них подчёркиваются сцены жестокие и кровавые, вроде выпотрошенных трупов и развешанных по веткам кишок, что и признаётся основным элементом ужаса. Так вот я хочу сказать, что это как раз наименее ужасные моменты. Они вызывают тошноту и брезгливость, но никак не страх. А он кроется совсем в другом.
Лес. Тёмный лес. Сырой лес. Очень древний лес, который постепенно окружает и сжимает своим кольцом так, что кажется - кроме него ничего никогда и не существовало в мире больше. И трое человек, которые пробираются через мох и валежник. Каждый, кто хоть раз пробовал забираться глубоко в лесную чащу, причем совсем необязательно, что с потерей направления, поймёт, почему эта книга кажется такой жуткой. У человечества давние и непростые отношения с лесами. Для знающих они - спасение, для тех, кто ничего о них не знает - верная гибель. Вне зависимости от того, кто прячется в чаще непролазного подлеска - изощрённый маньяк-убийца или некая потусторонняя сила (а это остаётся непонятным практически до самого конца книги) - самой страшной является как раз неизвестность. Лес со своим сумраком и тенями, залегшими среди стволов, даёт слишком много вариаций для наших опасений, слишком много пищи для фантазии. Он - с его бескрайней непроходимостью становится главным противником, главным ужасом, потому что для маленького ребенка, который в каждом из нас есть, гораздо страшнее любых чудовищ под кроватью - осознание того, что он остался один в совершенно незнакомом месте, где все и вся выше него в несколько раз, а мамы рядом нет. Этот первобытный, давний страх потеряться, сбиться с пути, постепенно, по деталям реконструируется в книге, заставляя напрягаться все больше. Я бы даже сказала, что кровавые убийства, это, наоборот, краткие моменты разрядки.
Можно провести параллели еще дальше. Герои не просто заблудились в лесу: по большому счёту все четверо, ну или трое из них, заблудились в своей жизни. Один явный неудачник, который не знает, что делать с неоплаченными счетами, и которого дома не ждёт никто, кроме собаки - и два латентных. С виду респектабельные англичане, жизнь которых на поверку оказывается едва ли не более ужасной и безысходной как раз из-за этого напускного благополучия. То, что с ними происходит в этом лесу, а точнее конечный результат - кому удалось выйти на опушку, а кому нет, очень символично отражает их путь через жизнь, на котором не каждому дано вырваться из сырой и угрюмой чащи. Именно это и становится главной линией, главным вопросом, а вовсе не анатомические подробности убийств, не растревоженные капища, не группа неуравновешенных рокеров-психопатов из лесной избушки, и не лесные фавны, которые в финале книги являют свою безобразную, заросшую шерстью морду. Если хотите, "Ритуал" Невилла в принципе можно воспринимать не только как триллер с леденящим кровь сюжетом, но как литературную метафору: в ней наша жизнь сравнивается с таким древним скандинавским лесом, сквозь который каждый из нас продирается как может и каждому в итоге воздается по вере или неверию. Преимущественно речь идёт о вере в себя.
3. О. Стоун, П. Кузник "Нерассказанная история США"
Это самая масштабная из книг, прочитанных мной за истекающий год, которая во многом явилась причиной сокращения моей читательской активности. Четыре месяца с февраля по май были целиком и полностью отданы ей, еще столько же я морально готовилась к написанию рецензии, поскольку свести воедино все заметки сделанные мною на её страницах - значило бы написать книгу собственную. В итоге я решила ограничиться малым))
Книга оказалась тяжелой в прямом и переносном смысле. Заранее понимая, что её предстоит пройти с карандашом, я приобрела бумажную версию и утратила на время привычку читать лежа, поскольку полтора килограмма, давящие на грудную клетку, существенно затрудняли дыхание. Тяжелым был и сам процесс чтения, книга написана американцами и посвящена американской истории и политике, а это значит, что для русского читателя неизбежны белые пятна, которые восполнять приходилось в других источниках.
"Нерассказанную историю США" называли сенсацией. Возможно, это странно, но именно ничего сенсационного я в ней не нашла, а увидела хорошо проработанный исторический труд с библиографией, занимающей более сотни страниц, который смело можно использовать в качестве путеводителя по американским президентам, начиная с Вудро Вильсона и заканчивая Обамой, по крайней мере для первичного ознакомления. Для США эта книга, наверное, была бы в большей степени сенсационна, чем для России (если принять за отправную точку, что все, что нам рассказывают об американской системе образования - правда). Все, что написали Кузник и Стоун в России уже в том или ином виде озвучивалось и не раз, правда чаще всего в рамках государственной пропаганды. Именно поэтому книга местами напоминает творение творение конспирологов, при желании авторов на родине могли бы обвинить и в "российском заказе" (и их время еще придёт).
Лично мне "История" позволила собрать и структурировать основные моменты американской внешней политики, о которых я до сих пор слышала из разрозненных источников и убедиться в том, что теория "управляемого хаоса", о которой так много говорят в последние годы, на деле "практиковалась гораздо раньше того, как это стало мэйнстиромом". Разрешать свои внутренние кризисы путем вынесения их на периферию - излюбленная тактика американского правительства. Вопрос о том, кого в действительности считать этим правительством - гораздо более интересный. Теория о том, что штатами управляет Уолл-стрит так долго была предметом жонгляжа отечественных пропагандистов, что они её напрочь обесценили и приличному человеку стало даже как-то не комильфо её повторять. Тем не менее, изучая вместе с Кузником и Стоуном биографии американских президентов, сложно не признать, что это действительно близко к истине. Приведу лишь несколько цитат. Например, вот:
Просмотрев список потенциальных кандидатов, партийные боссы решили заменить Уоллеса ничем не примечательным сенатором от штата Миссури Гарри Трумэном. На Трумэне остановились не потому, что он обладал какими-то необходимыми качествами, а потому, что он проявил себя достаточно безвредным сенатором, нажил мало врагов, и можно было положиться на то, что он не станет возмутителем спокойствия. Они мало думали (если вообще думали) о том, какие именно нужны качества, чтобы вести вперед США и весь мир в предстоящие тревожные времена, когда придется принимать решения, влияющие на весь ход истории. Таким образом, восхождение Трумэна на пост президента, как и значительная часть его карьеры в целом, стало результатом закулисных сделок продажных партийных боссов.
Или вот:
Многих приближенных Рейгана просто шокировало его невежество. Вернувшись в конце 1982 года из турне по Латинской Америке, Рейган сказал репортерам: «Я столько всего узнал… Вы удивитесь, но Латинская Америка - это множество отдельных стран» (.....) На встречах с гостями и даже с членами своей же администрации Рейган читал по бумажкам, подготовленным для него секретарями, размером 8 на 12 сантиметров. Посетители часто умирали со смеху, когда он путал шпаргалки и начинал читать не то, что нужно. Свое мировоззрение он формировал исходя из личного опыта. Факты можно было игнорировать, а то и вовсе перевирать, если они не соответствовали его рассказу. Когда Уильям Кларк, бывший судья Верховного суда штата Калифорния, занял в 1982 году пост советника по национальной безопасности, он был шокирован тем, как мало Рейган знает об окружающем мире. Он распорядился, чтобы Пентагон и ЦРУ подготовили фильмы, рассказывающие о вопросах безопасности и описывающие мировых лидеров, с которыми Рейгану придется встречаться.
Таких цитат, изобличающих в американских президентах местами невежество, иногда глупость, часто жесткость, эгоизм и стремление удержаться за кресло во что бы то ни стало - предостаточно в этой книге. Я прекрасно осведомлена о том, что в отношении собственных правителей мы можем собрать не меньшие стопки фактов, и не стремлюсь использовать эту книгу как доказательство превосходства "нас" над "ними". Но для того, чтобы получить представление о том, как работает американская политическая машина, как движутся её шестеренки и сколько их, как принимаются решения, а также чтобы избавиться от розовых очков относительно не только штатовской, но политики вообще (у кого о ни есть), "Нерассказанная история США" подходит прекрасно. И да - еще раз о библиографии - наличие такого огромного количества интересных источников интересно даже уже само по себе.
4. Ширли Джексон "Призрак дома на холме"
Я не смотрела "Призрак дома на холме", хотя и знаю, что такой фильм существует, но даже если бы его и не было, то стоило бы снять. Потому что эта книга сама по себе, в своём изначальном виде - отличный сценарий для ужастиков такого рода. Читая её, я несколько раз ловила себя на мысли, что в моей голове время от времени в качестве сопровождения возникает напряженная музыка, совсем как в фильмах на самых эпических моментах.
И тем не менее я не согласна с абсолютным большинством рецензентов, которые утверждают, что книга не страшная, а похожа на пародию на ужасы. Мн было страшно, и временами было страшно настолько, что вечером я осознанно прекращала чтение, зная, что рискую не уснуть. Возможно, у меня чересчур живое воображение, возможно - свои персональные триггеры, но помилуйте, как может не пугать вот это, например?
Все, подумала Элинор, осознав, что лежит поперек кровати в непроглядной тьме, вцепившись обеими руками в руку Теодоры, так что ощущает каждую фалангу ее тонких пальцев, все, я больше не выдержу. Меня хотели напугать - и напугали. Мне очень страшно, однако я личность, я человек, я мыслящее человеческое существо, и я многое готова стерпеть от этого гадкого безумного дома, но я не позволю мучить ребенка. Клянусь богом, сейчас я разлеплю губы и заору: «Прекратите!» - и она заорала. Свет горел, как они его и оставили, Теодора сидела на кровати, испуганная и встрепанная.
- Что? - спрашивала Теодора. - Что случилось, Нелл?
- Боже. Боже. - Элинор вскочила с кровати, пробежала через комнату и, дрожа, забилась в угол. - Боже, боже, чью руку я сейчас держала?
Как это - не страшно?! Да мне даже перечитывать это опять сейчас страшно!Я имею в виду действительно страшно, даже ножки хочется поджат,ь на полном серьёзе. И таких мест в этой книге предостаточно.
Впрочем, перейдём к структуре. Как по мне, у книги нет внятного конца и это, кстати, единственный повод для моего разочарования. Точнее формально конец есть, но он не содержит ответа на множество возникавших у меня вопросов. А у меня было несколько рабочих версий.
Для начала замечу, что нет никаких сомнений в том, что главная героиня здесь - Элинор. Хотя бы потому, что она единственный персонаж, с чьим внутренним миром знакомит нас автор. Он погружает нас в её размышления на каждой странице. "Элинор подумала то-то и то", "Элинор показалось что-то и что-то".
Было несколько предположений.
Элинор - психически больная. В принципе оно очень глобальное и его я придерживаюсь до сих пор. Из внутренних диалогов, которые она ведет сама с собой, становится ясно, что она патологически зависима от чужого мнения, постоянно думает о том, что думают о ней другие и на основе этого делает губительные для себя выводы и совершает не менее губительные поступки.
Элинор - психически больная и она в доме одна. Теодора - её собственное отражение в зеркале, которое она периодически то любит, то ненавидит, а доктор Монтегю и Люк - и вовсе плоды воображения в чистом виде.
Элинор в доме не одна. Но она - призрак. На эту мысль наводит постоянно повторяющаяся ситуация, в которой Элинор обращается с репликами к остальным героям, а после расстраивается, что её не услышали, или не заметили.
Элинор в доме не одна и она - не призрак. Она сама - дом. Это самая эксцентричная моя версия, она была порождена заключительными сценами блуждания Элинор по дому, когда она чувствует все большее единство со зданием и фактически становится его стенами, полом, дверями и башенкой.
Так что, когда я говорю, что в книге нет концовки, то это значит, что концовка просто не соответствует ни одной из моих теорий. Точка есть - и она очень жирная и заметная, но после того, что я себе нафантазировала в ходе чтения, кажется совсем уж сухой и прозаичной. Жаль, мне кажется мои финалы подошли бы лучше, во всяком случае к к сценарию для фильма - точно :)
5. Собиан Хайес "Девушка с зелеными глазами"
Лично для меня это история о том, что любые книги все же лучше дочитывать до конца. Так, то, от чего я после первых нескольких страниц не ждала ничего стоящего, постепенно превратилось во вполне годную (на скоротать время) книженцию с достаточно закрученным сюжетом.
Дело в том, что я не поклонница книг young-adult, написанных для таких же полу-young полу-adult. Книга тем не менее, была рекомендована мне как мистическая, поэтому сперва я прилежно продиралась сквозь девичий трёп, нетерпеливо ожидая "когда же жахнет".
- Ты права, - согласилась я. - Колледж - это здорово. У нас будет гораздо больше свободы, и там все такие дружелюбные.
Я закрыла глаза на мгновение, чтобы прошептать своё тайное желание.
"И в этом году я наконец найду своё призвание и произведу сенсацию. Идеальная жизнь ждёт меня как раз за углом, я уверена".
Закусив эту фразу лимончиком, чтобы побороть дурноту, я вообразила себя литературным критиком преклонных лет в стеганом халате и сеточкой на голове и дальше держалась уже на том, что время от времени воображала себе, какую едкую, как концентрированная серная кислота, рецензию я накатаю в конце. Закончилось все, впрочем, лучше, чем ожидалось.
Тем не менее, несмотря на то, что книгу я оценила в итоге как недурную, от неё все же нельзя ожидать большего, чем она может дать. Главная героиня - Кэти, девочка-подросток на излете переходного возраста со всеми сопутствующими ему проблемами и волнениями. Мечты о популярности, подруги, вместе с которыми она составляет неразлучное трио (это вообще - маст-хэв любого выпускного класса), загадочный и романтичный парень, по которому сохнет вся школа, проблемы с мамой, сосед - друг из детства и конечно она - внезапно возникшая соперница, которая норовит отнять все эти атрибуты благополучия подросткового мира. По законам жизни это, как правило, бывает первая красотка колледжа или школы, надменная и избалованная, но по крайней мере - земная и большую часть жизни знакомая. В книге же она возникает из ниоткуда, впервые встретившись с героиней взглядами во встречном автобусе, а затем материализовавшись в её начавшей было налаживаться жизни.
Вот именно образ соперницы и спасает книгу. Потому что иначе её не спасло бы ничто - герои не то что шаблонны, а мне порой казалось, что я во время чтения слышу производимый ими шорох картона. О самой Кэти я уже написала, её парню со странным именем Мерлин (мне все время представлялся господин Мэнсон, стоящий за спиной короля Артура, и есть ощущение, что не только мне, но и автору - Собиан Хайес) я присвоила личную номинацию "Мечта малолетки-2016" за постоянно чередующиеся метания от мольберта до застежек лифчика Кэти. Да и самой сопернице-антагонисту непросто было вывозить ситуацию хотя бы потому, что звали её Женевьева Парадиз. Сложно воображать себе молодую девушку там, где из-за имени ну просто просится старлетка. Хотя я не знаю, кто в данном случае виноват - автор, переводчик или моя буйная фантазия.
Тем не менее, как я уже сказала, детективная линия в книге удалась гораздо больше, чем повседневно-бытовая. Здесь было в меру отсылок к историческим трактатам, поисков по старым газетным архивам и лазаний по заброшенным церквям, чтобы создалось ощущение приятной легкой жути. Что меня порадовало больше всего, так это невозможность почти до самого конца определить - что это: мистическая история или хорошо продуманный детектив и кто же эта самая Женевьева (ну вот опять у меня колики от смеха!) Парадиз - дьявольское порождение или проницательная и злобная, но все же вполне обыкновенная девица из плоти и крови. Поскольку эта интрига и является главным и (что уж там!) единственным достоинством книги - развеивать её не буду. В заключение могу сказать, что пару неплохих вечеров с книгой провести вполне можно, но для этого нужно заранее настроиться на то, что это литература определенного сорта: что называется "поймать волну", возможно вспомнить свои подростковые годы с их наивной глупостью и насладиться путешествием в прошлое. Главный секрет успеха, как мне кажется, сделать так, чтобы эта книга в вашем читательском списке не последовала за какой-нибудь тяжеловесной классикой. Контраст по качеству будет слишком разительным, можно и не выдержать. В книгах ведь, как и в видах алкоголя, тоже есть правила сочетаемости.
6. Мартин Уиндроу "Сова, которой нравилось сидеть на Цезаре"
У этой книги, помимо основного, просто обязательно должно быть дополнительное второе название. И звучать они должно примерно как-то так "... или Самый Полный Гид по Содержанию Сов в Домашних Условиях". Потому что это реально самый полный гид по содержанию сов в домашних условиях, который я встречала. И он заставил меня более реалистично взглянуть на подобную перспективу, а значит в итоге отказаться от идеи содержания таких птиц дома, но вместе с тем - еще больше полюбить сов. Я поняла, что не готова застелить пол пленкой и завешать стены газетами, спасая их от хаотично извергаемого птичьего помета или прибивать гвоздями к поверхности все, что хотя бы потенциально может быть отодрано и изорвано. Это слишком большое неудобство. Но, с другой стороны, приятно было узнать, что совы способны испытывать к людям привязанность и почти нежные чувства, что делает эти очаровательные комки перьев и интеллекта еще более милыми нашему сердцу.
Я люблю сов. И это значит, что я совершенно без скуки могу читать подробные описания устройства их скелета, как на них растут перья, как они их чистят, что они делают в дикой природе и как меняются их привычки в домашних условиях. За время чтения, я сроднилась с Мамбл не хуже самого Мартина Уиндроу - хозяина.
НО
Я отдаю себе отчёт в том, что это книга для фанов сов. И вот они, как и я, наверняка поставят ей высокую оценку. В то же время, это книга про среднестатистическую сову и особенности её содержания, хотя все это и перемежается милыми деталями: например, как растолстевшая Мамбл начала лишь с трудом перемещаться по комнате, как она важно чистила перья или как пыталась накормить хозяина цыплячьим мясом в минуты нежности. Это я к тому, что сухой фактологии в книге все же больше и она не претендует на художественность. А вот затейливое название и оформление обложки - претендуют. Чем и могут ввести в заблуждение потенциального читателя. Но если вы любите сов так, как люблю их я, то переживать совершенно не о чем - попадание будет стопроцентным. Остальным в помощь фантазия и красивые иллюстрации в графическом стиле.
7. Саймон Кларк "Кровавая купель"
Если бы Голдинг задумал написать своего "Повелителя мух" чуть более кровавым и с элементами фантастики - то непременно получил бы "Кровавую купель". Разница в антураже, суть же - одна. Если у Голдинга происходящее вписывается в рамки реального мира - самолет терпит крушение и несколько десятков детей оказывается на райском тропическом острове, то Кларк подходит к вопросу несколько более футуристично: мир внезапно сходит с ума и все, кто старше 18 лет, начинают безжалостно убивать тех, кто моложе. Как правило родители стремятся прикончить своих детей. Кровь, жесткость, сумятица, причины неясны. Неплохая "вариация на тему".
Дальше - кесарю кесарево, а слесарю - слесарево. Любители блокбастера и экшена получают своё в виде насилия, жестокости и стычек, а я получаю своё в виде науки. Как и у Голдинга (а именно поэтому я продолжаю сравнивать "Кровавую купель" с "Повелителем мух") здесь начинаются наблюдения за психологией малых групп. И вот что интересно: групповое поведение, вне зависимости от того, где оно выстраивается - в мире детей, мире подростков или обычной реальности с разными возрастными категориями - в принципе одинаково. Всегда находятся те, кто предпочитаете насилию дискуссию, те, кто предпочитает наоборот, приспособленцы разных сортов, свои мессии и пророки, свои аутсайдеры. Пока главный герой путешествует по общинам, он сталкивается с разными типами социальных устройств. Его собственная община проходит путь от разумного либерального общества до авторитарии банды головорезов (а затем обратно!), где-то возникает тип религиозного подчинения, где-то эгалитарная структура с разделением труда, но принцип всегда одинаков - есть организаторы и организуемые, есть попытка закрепить формальный свод правил.
Как и всевозможные типы обществ в нашем мире, общины в "Кровавой купели" Кларка строятся в различных формах, которые зависят от многих факторов - от возраст участников, до природных, погодных условий и технического потенциала. Но это все в любом случае уже пройденные человечеством этапы, которые подростки воссоздают практически бессознательно , ведь лишь немногие из них к своим 18-ти годам имели возможность познакомиться с ведущими социально-политическими доктринами, которые мы накопили за нашу тысячелетнюю историю. Так пчелы строят улей, а муравьи - муравейник (все это, кстати, примеры достаточно сложного устройства, которым мы - люди, нередко восхищаемся). Мне кажется в этом есть даже какая-то ирония, "по Кларку" причина внезапного истребления старшими младших заключается в извращенном витке, который совершает эволюция, чтобы выйти на новый уровень. А по мне все, что происходит после "апокалипсиса" - лишнее доказательство того, что крайне сложно придумать что-то новое. Особенно если признать, что то, как мы, люди живём - чаще всего не плоды нашего культурного развития, а инстинктивное поведение пусть и сложноорганизованного, но все же животного вида homo sapiens.
8. Сёхэй Оока "Огни на равнине"
Говорят, что японская проза носит созерцательный характер. В том смысле, что в ней нет динамики, а есть эпицентр, в котором находится автор и статичная панорама вокруг него, которую он описывает. В конце получается книга.
Мне интересно было, как можно в такой манере написать произведение о войне, в которой просто не может быть статики. Сёхэй Оока (кстати, в оригинале все же Шохэй) показал, что можно.
Это книга о японской армии на Филиппинах в конце Второй мировой войны, история преломляется сквозь призму внутреннего мира одного человека. Рядовой Тамура был изгнан из своей части, потому что стал слишком больным и слабым, такая судьба была уготована всем, кто имел несчастье однажды попасть в госпиталь. Из госпиталя людей выгоняли, как только заканчивались принесенные ими с собой запасы провианта, но и среди собственных сослуживцев места им тоже уже не было.Любопытно, что даже если солдат был отослан собственным командиром, он все равно при этом становился дезертиром. Поход в госпиталь был путешествием, из которого возвращения не предполагалось. Что предполагалось дальше? Исход в джунгли, выживание, голод, лихорадка, если повезет - каннибализм, если повезет совсем уж сильно - возможность сдаться в плен и капитулировать. И все это в окружении ослепительно прекрасной природы острова Лейте.
Я не знаю, почему меня так пробрала эта книга, которая по мере приближения к финалу все больше становилась похожей на горячечный бред - Тамура потихоньку сходит с ума и окружающая реальность искажается в его глазах, становится картонно-фальшивой. Динамики в смысле беготни, выстрелов и погонь здесь и правда нет. Точнее она есть, но глазами Тамуры мы её не видим, потому что для него реальность превращается в единый липкий и вязкий кошмар, который тянется очень медленно. Я бы не назвала также книгу очень жестокой, есть буквально пара сцен с бойней, но в остальном читатель видит все как-бы с дистанции, даже пресловутый каннибализм просто отмечается, как факт, без лишних деталей. Наверное сильное впечатление обусловлено тем, что я сама провела почти год на Филиппинах и перед моим внутренним взором отчетливо встают зеленые влажные джунгли, голубые лагуны, бесконечная гладь океана и растворяющийся в полуденном солнце умиротворенный пейзаж. Представить, что на фоне этого ленивого великолепия когда-то тысячами умирали, погибали, бились в судорогах, разлагались и ели друг друга люди - вот что становится самым сильным шоком. На Филиппинах виды такие, что жестокость и схватки с ними меньше всего вяжутся. Особенно хорошо Оока это несоответствие показывает в эпизоде, где герой, вдохновившись образом креста, спускается в деревню на эдакое "свидание с богом"... и видит опухших мертвецов с развороченными животами. А буквально тут же собственными руками прерывает жизнь девушки-филиппинки, которая еще совсем недавно скользила своим спутником в лодке по ослепительно голубой морской глади и пела красивую песню (а как они поют! когда я читала, то буквально снова слышала эти мелодичные переливчатые голоса).
Вот такая это книга, не очень уж жестокая, но очень печальная, показывающая всю глубину падения, на которое только способен человек. Она не оставляет нам ни единого шанса, потому что при определенном стечении условий и обстоятельств от нашей цивилизованности не останется и следа - исключений здесь нет. Оока знал о чем писать, ведь "Огни на равнине" для него автобиографичны, "Записки военнопленного" (прообраз "Огней на равнине", которые стали его первым произведением и принесли известность), он написал как раз по возвращению в Японию из плена и, сдаётся мне, это была форма текстотерапии.
На этом у меня все. А для атмосферы добавляю фотографию. Это не остров Лейте, это остров Себу. Но это совсем рядом. Вот в такой пасторали люди дрались за кусок картошки и ели друг друга. Война - двигатель прогресса. Она же делает нас животными.
1. Корнелия Функе "Бесшабашный. Книга 3. Золотая пряжа"
Момент, когда я открываю очередную книгу "Бесшабашного" напоминает мне момент возвращения домой. Каждое утро я ухожу из дома и не знаю, как сложится мой день - с какими людьми придётся столкнуться, какие эмоции испытать. Но по возвращении вечером меня обязательно ждёт кружка горячего чая, вкусное печенье и уютная постель. Вот так же дела обстоят и с "Бесшабашным" - здесь нет никакой лотереи относительно того понравится или нет, возвращение в мир За Зеркалом похоже на возвращение в знакомый уют дома. Правда, в этой, третьей части появились новшества.
Первое - это собственно то, что мир За Зеркалом становится лишь частью сюжетной линии, потому что значительное количество событий происходит как раз в реальном мире. Во-вторых, появляется необычная локация, Функе создаёт волшебную Москву. Для русскоязычного читателя этот мир особенно интересен, потому что если в случае со всеми другими местами, описанными в книге вымысел кажется стопроцентным, то тут так и тянет на проведение аналогий. Имя царя - Владимир Друг Медвежий - не может не вызывать улыбку умиления на лице человека, привыкшего к тому, что от него везде и всюду ожидают "шапки-водки-ушанки", зато, например, лицо Алексея Федоровича Барятинского долго выдумывать не приходится - на ум сразу приходят мощные бакены и свирепые брови реального фельдмаршала Барятинского, который был Александр Иванович. Карлицу Людмилу Ахматову тоже сложно представить себе без носа с горбинкой и ровной черной челки. В остальном же остаётся только удивляться, насколько тесно сплелись в фантазии Функе элементы русской народной культуры, фольклора, произведений искусства и её собственный вымысел. Если еще добавить к этому потрясающие иллюстрации (а я являюсь убежденной сторонницей чтения Функе именно в бумажном варианте, потому что звук и электробуквы, как выяснилось, разрушают магию), то легко выпасть из реальности на пару-тройку часов. Как, впрочем и всегда, и за это я особенно люблю Корнелию Функе.
2. Адам Нэвилл "Ритуал"
Последняя станция - "Лес"
Садитесь на последнюю электричку в неизвестном направлении. Фильмы ужасов больше не пугают, но билеты на подлинные фильмы ужасов продаются в любой пригородной кассе, любого вокзала или платформы. Просто выберите последнюю электричку и идите от платформы в любом направлении. Вставьте в уши последний альбом Девида Линча или любой вич-хаус, и просто идите. Зачем вам это кино, все эти ужасы. Господи, ворота во все леса открыты, если вам повезет, фильм ужасов закончится через 8 часов, и у вас будет прекрасное послевкусие с рассветом. А может и не будет
Этот отрывок "пера неизвестного автора" лучше всего передаёт мои впечатления от атмосферы, созданной в книге, поэтому я не вижу смысла в дополнительных описаниях. Но кое-что добавлю от себя. Читая рецензии к "Ритуалу" я увидела, что в большинстве из них подчёркиваются сцены жестокие и кровавые, вроде выпотрошенных трупов и развешанных по веткам кишок, что и признаётся основным элементом ужаса. Так вот я хочу сказать, что это как раз наименее ужасные моменты. Они вызывают тошноту и брезгливость, но никак не страх. А он кроется совсем в другом.
Лес. Тёмный лес. Сырой лес. Очень древний лес, который постепенно окружает и сжимает своим кольцом так, что кажется - кроме него ничего никогда и не существовало в мире больше. И трое человек, которые пробираются через мох и валежник. Каждый, кто хоть раз пробовал забираться глубоко в лесную чащу, причем совсем необязательно, что с потерей направления, поймёт, почему эта книга кажется такой жуткой. У человечества давние и непростые отношения с лесами. Для знающих они - спасение, для тех, кто ничего о них не знает - верная гибель. Вне зависимости от того, кто прячется в чаще непролазного подлеска - изощрённый маньяк-убийца или некая потусторонняя сила (а это остаётся непонятным практически до самого конца книги) - самой страшной является как раз неизвестность. Лес со своим сумраком и тенями, залегшими среди стволов, даёт слишком много вариаций для наших опасений, слишком много пищи для фантазии. Он - с его бескрайней непроходимостью становится главным противником, главным ужасом, потому что для маленького ребенка, который в каждом из нас есть, гораздо страшнее любых чудовищ под кроватью - осознание того, что он остался один в совершенно незнакомом месте, где все и вся выше него в несколько раз, а мамы рядом нет. Этот первобытный, давний страх потеряться, сбиться с пути, постепенно, по деталям реконструируется в книге, заставляя напрягаться все больше. Я бы даже сказала, что кровавые убийства, это, наоборот, краткие моменты разрядки.
Можно провести параллели еще дальше. Герои не просто заблудились в лесу: по большому счёту все четверо, ну или трое из них, заблудились в своей жизни. Один явный неудачник, который не знает, что делать с неоплаченными счетами, и которого дома не ждёт никто, кроме собаки - и два латентных. С виду респектабельные англичане, жизнь которых на поверку оказывается едва ли не более ужасной и безысходной как раз из-за этого напускного благополучия. То, что с ними происходит в этом лесу, а точнее конечный результат - кому удалось выйти на опушку, а кому нет, очень символично отражает их путь через жизнь, на котором не каждому дано вырваться из сырой и угрюмой чащи. Именно это и становится главной линией, главным вопросом, а вовсе не анатомические подробности убийств, не растревоженные капища, не группа неуравновешенных рокеров-психопатов из лесной избушки, и не лесные фавны, которые в финале книги являют свою безобразную, заросшую шерстью морду. Если хотите, "Ритуал" Невилла в принципе можно воспринимать не только как триллер с леденящим кровь сюжетом, но как литературную метафору: в ней наша жизнь сравнивается с таким древним скандинавским лесом, сквозь который каждый из нас продирается как может и каждому в итоге воздается по вере или неверию. Преимущественно речь идёт о вере в себя.
3. О. Стоун, П. Кузник "Нерассказанная история США"
Это самая масштабная из книг, прочитанных мной за истекающий год, которая во многом явилась причиной сокращения моей читательской активности. Четыре месяца с февраля по май были целиком и полностью отданы ей, еще столько же я морально готовилась к написанию рецензии, поскольку свести воедино все заметки сделанные мною на её страницах - значило бы написать книгу собственную. В итоге я решила ограничиться малым))
Книга оказалась тяжелой в прямом и переносном смысле. Заранее понимая, что её предстоит пройти с карандашом, я приобрела бумажную версию и утратила на время привычку читать лежа, поскольку полтора килограмма, давящие на грудную клетку, существенно затрудняли дыхание. Тяжелым был и сам процесс чтения, книга написана американцами и посвящена американской истории и политике, а это значит, что для русского читателя неизбежны белые пятна, которые восполнять приходилось в других источниках.
"Нерассказанную историю США" называли сенсацией. Возможно, это странно, но именно ничего сенсационного я в ней не нашла, а увидела хорошо проработанный исторический труд с библиографией, занимающей более сотни страниц, который смело можно использовать в качестве путеводителя по американским президентам, начиная с Вудро Вильсона и заканчивая Обамой, по крайней мере для первичного ознакомления. Для США эта книга, наверное, была бы в большей степени сенсационна, чем для России (если принять за отправную точку, что все, что нам рассказывают об американской системе образования - правда). Все, что написали Кузник и Стоун в России уже в том или ином виде озвучивалось и не раз, правда чаще всего в рамках государственной пропаганды. Именно поэтому книга местами напоминает творение творение конспирологов, при желании авторов на родине могли бы обвинить и в "российском заказе" (и их время еще придёт).
Лично мне "История" позволила собрать и структурировать основные моменты американской внешней политики, о которых я до сих пор слышала из разрозненных источников и убедиться в том, что теория "управляемого хаоса", о которой так много говорят в последние годы, на деле "практиковалась гораздо раньше того, как это стало мэйнстиромом". Разрешать свои внутренние кризисы путем вынесения их на периферию - излюбленная тактика американского правительства. Вопрос о том, кого в действительности считать этим правительством - гораздо более интересный. Теория о том, что штатами управляет Уолл-стрит так долго была предметом жонгляжа отечественных пропагандистов, что они её напрочь обесценили и приличному человеку стало даже как-то не комильфо её повторять. Тем не менее, изучая вместе с Кузником и Стоуном биографии американских президентов, сложно не признать, что это действительно близко к истине. Приведу лишь несколько цитат. Например, вот:
Просмотрев список потенциальных кандидатов, партийные боссы решили заменить Уоллеса ничем не примечательным сенатором от штата Миссури Гарри Трумэном. На Трумэне остановились не потому, что он обладал какими-то необходимыми качествами, а потому, что он проявил себя достаточно безвредным сенатором, нажил мало врагов, и можно было положиться на то, что он не станет возмутителем спокойствия. Они мало думали (если вообще думали) о том, какие именно нужны качества, чтобы вести вперед США и весь мир в предстоящие тревожные времена, когда придется принимать решения, влияющие на весь ход истории. Таким образом, восхождение Трумэна на пост президента, как и значительная часть его карьеры в целом, стало результатом закулисных сделок продажных партийных боссов.
Или вот:
Многих приближенных Рейгана просто шокировало его невежество. Вернувшись в конце 1982 года из турне по Латинской Америке, Рейган сказал репортерам: «Я столько всего узнал… Вы удивитесь, но Латинская Америка - это множество отдельных стран» (.....) На встречах с гостями и даже с членами своей же администрации Рейган читал по бумажкам, подготовленным для него секретарями, размером 8 на 12 сантиметров. Посетители часто умирали со смеху, когда он путал шпаргалки и начинал читать не то, что нужно. Свое мировоззрение он формировал исходя из личного опыта. Факты можно было игнорировать, а то и вовсе перевирать, если они не соответствовали его рассказу. Когда Уильям Кларк, бывший судья Верховного суда штата Калифорния, занял в 1982 году пост советника по национальной безопасности, он был шокирован тем, как мало Рейган знает об окружающем мире. Он распорядился, чтобы Пентагон и ЦРУ подготовили фильмы, рассказывающие о вопросах безопасности и описывающие мировых лидеров, с которыми Рейгану придется встречаться.
Таких цитат, изобличающих в американских президентах местами невежество, иногда глупость, часто жесткость, эгоизм и стремление удержаться за кресло во что бы то ни стало - предостаточно в этой книге. Я прекрасно осведомлена о том, что в отношении собственных правителей мы можем собрать не меньшие стопки фактов, и не стремлюсь использовать эту книгу как доказательство превосходства "нас" над "ними". Но для того, чтобы получить представление о том, как работает американская политическая машина, как движутся её шестеренки и сколько их, как принимаются решения, а также чтобы избавиться от розовых очков относительно не только штатовской, но политики вообще (у кого о ни есть), "Нерассказанная история США" подходит прекрасно. И да - еще раз о библиографии - наличие такого огромного количества интересных источников интересно даже уже само по себе.
4. Ширли Джексон "Призрак дома на холме"
Я не смотрела "Призрак дома на холме", хотя и знаю, что такой фильм существует, но даже если бы его и не было, то стоило бы снять. Потому что эта книга сама по себе, в своём изначальном виде - отличный сценарий для ужастиков такого рода. Читая её, я несколько раз ловила себя на мысли, что в моей голове время от времени в качестве сопровождения возникает напряженная музыка, совсем как в фильмах на самых эпических моментах.
И тем не менее я не согласна с абсолютным большинством рецензентов, которые утверждают, что книга не страшная, а похожа на пародию на ужасы. Мн было страшно, и временами было страшно настолько, что вечером я осознанно прекращала чтение, зная, что рискую не уснуть. Возможно, у меня чересчур живое воображение, возможно - свои персональные триггеры, но помилуйте, как может не пугать вот это, например?
Все, подумала Элинор, осознав, что лежит поперек кровати в непроглядной тьме, вцепившись обеими руками в руку Теодоры, так что ощущает каждую фалангу ее тонких пальцев, все, я больше не выдержу. Меня хотели напугать - и напугали. Мне очень страшно, однако я личность, я человек, я мыслящее человеческое существо, и я многое готова стерпеть от этого гадкого безумного дома, но я не позволю мучить ребенка. Клянусь богом, сейчас я разлеплю губы и заору: «Прекратите!» - и она заорала. Свет горел, как они его и оставили, Теодора сидела на кровати, испуганная и встрепанная.
- Что? - спрашивала Теодора. - Что случилось, Нелл?
- Боже. Боже. - Элинор вскочила с кровати, пробежала через комнату и, дрожа, забилась в угол. - Боже, боже, чью руку я сейчас держала?
Как это - не страшно?! Да мне даже перечитывать это опять сейчас страшно!Я имею в виду действительно страшно, даже ножки хочется поджат,ь на полном серьёзе. И таких мест в этой книге предостаточно.
Впрочем, перейдём к структуре. Как по мне, у книги нет внятного конца и это, кстати, единственный повод для моего разочарования. Точнее формально конец есть, но он не содержит ответа на множество возникавших у меня вопросов. А у меня было несколько рабочих версий.
Для начала замечу, что нет никаких сомнений в том, что главная героиня здесь - Элинор. Хотя бы потому, что она единственный персонаж, с чьим внутренним миром знакомит нас автор. Он погружает нас в её размышления на каждой странице. "Элинор подумала то-то и то", "Элинор показалось что-то и что-то".
Было несколько предположений.
Элинор - психически больная. В принципе оно очень глобальное и его я придерживаюсь до сих пор. Из внутренних диалогов, которые она ведет сама с собой, становится ясно, что она патологически зависима от чужого мнения, постоянно думает о том, что думают о ней другие и на основе этого делает губительные для себя выводы и совершает не менее губительные поступки.
Элинор - психически больная и она в доме одна. Теодора - её собственное отражение в зеркале, которое она периодически то любит, то ненавидит, а доктор Монтегю и Люк - и вовсе плоды воображения в чистом виде.
Элинор в доме не одна. Но она - призрак. На эту мысль наводит постоянно повторяющаяся ситуация, в которой Элинор обращается с репликами к остальным героям, а после расстраивается, что её не услышали, или не заметили.
Элинор в доме не одна и она - не призрак. Она сама - дом. Это самая эксцентричная моя версия, она была порождена заключительными сценами блуждания Элинор по дому, когда она чувствует все большее единство со зданием и фактически становится его стенами, полом, дверями и башенкой.
Так что, когда я говорю, что в книге нет концовки, то это значит, что концовка просто не соответствует ни одной из моих теорий. Точка есть - и она очень жирная и заметная, но после того, что я себе нафантазировала в ходе чтения, кажется совсем уж сухой и прозаичной. Жаль, мне кажется мои финалы подошли бы лучше, во всяком случае к к сценарию для фильма - точно :)
5. Собиан Хайес "Девушка с зелеными глазами"
Лично для меня это история о том, что любые книги все же лучше дочитывать до конца. Так, то, от чего я после первых нескольких страниц не ждала ничего стоящего, постепенно превратилось во вполне годную (на скоротать время) книженцию с достаточно закрученным сюжетом.
Дело в том, что я не поклонница книг young-adult, написанных для таких же полу-young полу-adult. Книга тем не менее, была рекомендована мне как мистическая, поэтому сперва я прилежно продиралась сквозь девичий трёп, нетерпеливо ожидая "когда же жахнет".
- Ты права, - согласилась я. - Колледж - это здорово. У нас будет гораздо больше свободы, и там все такие дружелюбные.
Я закрыла глаза на мгновение, чтобы прошептать своё тайное желание.
"И в этом году я наконец найду своё призвание и произведу сенсацию. Идеальная жизнь ждёт меня как раз за углом, я уверена".
Закусив эту фразу лимончиком, чтобы побороть дурноту, я вообразила себя литературным критиком преклонных лет в стеганом халате и сеточкой на голове и дальше держалась уже на том, что время от времени воображала себе, какую едкую, как концентрированная серная кислота, рецензию я накатаю в конце. Закончилось все, впрочем, лучше, чем ожидалось.
Тем не менее, несмотря на то, что книгу я оценила в итоге как недурную, от неё все же нельзя ожидать большего, чем она может дать. Главная героиня - Кэти, девочка-подросток на излете переходного возраста со всеми сопутствующими ему проблемами и волнениями. Мечты о популярности, подруги, вместе с которыми она составляет неразлучное трио (это вообще - маст-хэв любого выпускного класса), загадочный и романтичный парень, по которому сохнет вся школа, проблемы с мамой, сосед - друг из детства и конечно она - внезапно возникшая соперница, которая норовит отнять все эти атрибуты благополучия подросткового мира. По законам жизни это, как правило, бывает первая красотка колледжа или школы, надменная и избалованная, но по крайней мере - земная и большую часть жизни знакомая. В книге же она возникает из ниоткуда, впервые встретившись с героиней взглядами во встречном автобусе, а затем материализовавшись в её начавшей было налаживаться жизни.
Вот именно образ соперницы и спасает книгу. Потому что иначе её не спасло бы ничто - герои не то что шаблонны, а мне порой казалось, что я во время чтения слышу производимый ими шорох картона. О самой Кэти я уже написала, её парню со странным именем Мерлин (мне все время представлялся господин Мэнсон, стоящий за спиной короля Артура, и есть ощущение, что не только мне, но и автору - Собиан Хайес) я присвоила личную номинацию "Мечта малолетки-2016" за постоянно чередующиеся метания от мольберта до застежек лифчика Кэти. Да и самой сопернице-антагонисту непросто было вывозить ситуацию хотя бы потому, что звали её Женевьева Парадиз. Сложно воображать себе молодую девушку там, где из-за имени ну просто просится старлетка. Хотя я не знаю, кто в данном случае виноват - автор, переводчик или моя буйная фантазия.
Тем не менее, как я уже сказала, детективная линия в книге удалась гораздо больше, чем повседневно-бытовая. Здесь было в меру отсылок к историческим трактатам, поисков по старым газетным архивам и лазаний по заброшенным церквям, чтобы создалось ощущение приятной легкой жути. Что меня порадовало больше всего, так это невозможность почти до самого конца определить - что это: мистическая история или хорошо продуманный детектив и кто же эта самая Женевьева (ну вот опять у меня колики от смеха!) Парадиз - дьявольское порождение или проницательная и злобная, но все же вполне обыкновенная девица из плоти и крови. Поскольку эта интрига и является главным и (что уж там!) единственным достоинством книги - развеивать её не буду. В заключение могу сказать, что пару неплохих вечеров с книгой провести вполне можно, но для этого нужно заранее настроиться на то, что это литература определенного сорта: что называется "поймать волну", возможно вспомнить свои подростковые годы с их наивной глупостью и насладиться путешествием в прошлое. Главный секрет успеха, как мне кажется, сделать так, чтобы эта книга в вашем читательском списке не последовала за какой-нибудь тяжеловесной классикой. Контраст по качеству будет слишком разительным, можно и не выдержать. В книгах ведь, как и в видах алкоголя, тоже есть правила сочетаемости.
6. Мартин Уиндроу "Сова, которой нравилось сидеть на Цезаре"
У этой книги, помимо основного, просто обязательно должно быть дополнительное второе название. И звучать они должно примерно как-то так "... или Самый Полный Гид по Содержанию Сов в Домашних Условиях". Потому что это реально самый полный гид по содержанию сов в домашних условиях, который я встречала. И он заставил меня более реалистично взглянуть на подобную перспективу, а значит в итоге отказаться от идеи содержания таких птиц дома, но вместе с тем - еще больше полюбить сов. Я поняла, что не готова застелить пол пленкой и завешать стены газетами, спасая их от хаотично извергаемого птичьего помета или прибивать гвоздями к поверхности все, что хотя бы потенциально может быть отодрано и изорвано. Это слишком большое неудобство. Но, с другой стороны, приятно было узнать, что совы способны испытывать к людям привязанность и почти нежные чувства, что делает эти очаровательные комки перьев и интеллекта еще более милыми нашему сердцу.
Я люблю сов. И это значит, что я совершенно без скуки могу читать подробные описания устройства их скелета, как на них растут перья, как они их чистят, что они делают в дикой природе и как меняются их привычки в домашних условиях. За время чтения, я сроднилась с Мамбл не хуже самого Мартина Уиндроу - хозяина.
НО
Я отдаю себе отчёт в том, что это книга для фанов сов. И вот они, как и я, наверняка поставят ей высокую оценку. В то же время, это книга про среднестатистическую сову и особенности её содержания, хотя все это и перемежается милыми деталями: например, как растолстевшая Мамбл начала лишь с трудом перемещаться по комнате, как она важно чистила перья или как пыталась накормить хозяина цыплячьим мясом в минуты нежности. Это я к тому, что сухой фактологии в книге все же больше и она не претендует на художественность. А вот затейливое название и оформление обложки - претендуют. Чем и могут ввести в заблуждение потенциального читателя. Но если вы любите сов так, как люблю их я, то переживать совершенно не о чем - попадание будет стопроцентным. Остальным в помощь фантазия и красивые иллюстрации в графическом стиле.
7. Саймон Кларк "Кровавая купель"
Если бы Голдинг задумал написать своего "Повелителя мух" чуть более кровавым и с элементами фантастики - то непременно получил бы "Кровавую купель". Разница в антураже, суть же - одна. Если у Голдинга происходящее вписывается в рамки реального мира - самолет терпит крушение и несколько десятков детей оказывается на райском тропическом острове, то Кларк подходит к вопросу несколько более футуристично: мир внезапно сходит с ума и все, кто старше 18 лет, начинают безжалостно убивать тех, кто моложе. Как правило родители стремятся прикончить своих детей. Кровь, жесткость, сумятица, причины неясны. Неплохая "вариация на тему".
Дальше - кесарю кесарево, а слесарю - слесарево. Любители блокбастера и экшена получают своё в виде насилия, жестокости и стычек, а я получаю своё в виде науки. Как и у Голдинга (а именно поэтому я продолжаю сравнивать "Кровавую купель" с "Повелителем мух") здесь начинаются наблюдения за психологией малых групп. И вот что интересно: групповое поведение, вне зависимости от того, где оно выстраивается - в мире детей, мире подростков или обычной реальности с разными возрастными категориями - в принципе одинаково. Всегда находятся те, кто предпочитаете насилию дискуссию, те, кто предпочитает наоборот, приспособленцы разных сортов, свои мессии и пророки, свои аутсайдеры. Пока главный герой путешествует по общинам, он сталкивается с разными типами социальных устройств. Его собственная община проходит путь от разумного либерального общества до авторитарии банды головорезов (а затем обратно!), где-то возникает тип религиозного подчинения, где-то эгалитарная структура с разделением труда, но принцип всегда одинаков - есть организаторы и организуемые, есть попытка закрепить формальный свод правил.
Как и всевозможные типы обществ в нашем мире, общины в "Кровавой купели" Кларка строятся в различных формах, которые зависят от многих факторов - от возраст участников, до природных, погодных условий и технического потенциала. Но это все в любом случае уже пройденные человечеством этапы, которые подростки воссоздают практически бессознательно , ведь лишь немногие из них к своим 18-ти годам имели возможность познакомиться с ведущими социально-политическими доктринами, которые мы накопили за нашу тысячелетнюю историю. Так пчелы строят улей, а муравьи - муравейник (все это, кстати, примеры достаточно сложного устройства, которым мы - люди, нередко восхищаемся). Мне кажется в этом есть даже какая-то ирония, "по Кларку" причина внезапного истребления старшими младших заключается в извращенном витке, который совершает эволюция, чтобы выйти на новый уровень. А по мне все, что происходит после "апокалипсиса" - лишнее доказательство того, что крайне сложно придумать что-то новое. Особенно если признать, что то, как мы, люди живём - чаще всего не плоды нашего культурного развития, а инстинктивное поведение пусть и сложноорганизованного, но все же животного вида homo sapiens.
8. Сёхэй Оока "Огни на равнине"
Говорят, что японская проза носит созерцательный характер. В том смысле, что в ней нет динамики, а есть эпицентр, в котором находится автор и статичная панорама вокруг него, которую он описывает. В конце получается книга.
Мне интересно было, как можно в такой манере написать произведение о войне, в которой просто не может быть статики. Сёхэй Оока (кстати, в оригинале все же Шохэй) показал, что можно.
Это книга о японской армии на Филиппинах в конце Второй мировой войны, история преломляется сквозь призму внутреннего мира одного человека. Рядовой Тамура был изгнан из своей части, потому что стал слишком больным и слабым, такая судьба была уготована всем, кто имел несчастье однажды попасть в госпиталь. Из госпиталя людей выгоняли, как только заканчивались принесенные ими с собой запасы провианта, но и среди собственных сослуживцев места им тоже уже не было.Любопытно, что даже если солдат был отослан собственным командиром, он все равно при этом становился дезертиром. Поход в госпиталь был путешествием, из которого возвращения не предполагалось. Что предполагалось дальше? Исход в джунгли, выживание, голод, лихорадка, если повезет - каннибализм, если повезет совсем уж сильно - возможность сдаться в плен и капитулировать. И все это в окружении ослепительно прекрасной природы острова Лейте.
Я не знаю, почему меня так пробрала эта книга, которая по мере приближения к финалу все больше становилась похожей на горячечный бред - Тамура потихоньку сходит с ума и окружающая реальность искажается в его глазах, становится картонно-фальшивой. Динамики в смысле беготни, выстрелов и погонь здесь и правда нет. Точнее она есть, но глазами Тамуры мы её не видим, потому что для него реальность превращается в единый липкий и вязкий кошмар, который тянется очень медленно. Я бы не назвала также книгу очень жестокой, есть буквально пара сцен с бойней, но в остальном читатель видит все как-бы с дистанции, даже пресловутый каннибализм просто отмечается, как факт, без лишних деталей. Наверное сильное впечатление обусловлено тем, что я сама провела почти год на Филиппинах и перед моим внутренним взором отчетливо встают зеленые влажные джунгли, голубые лагуны, бесконечная гладь океана и растворяющийся в полуденном солнце умиротворенный пейзаж. Представить, что на фоне этого ленивого великолепия когда-то тысячами умирали, погибали, бились в судорогах, разлагались и ели друг друга люди - вот что становится самым сильным шоком. На Филиппинах виды такие, что жестокость и схватки с ними меньше всего вяжутся. Особенно хорошо Оока это несоответствие показывает в эпизоде, где герой, вдохновившись образом креста, спускается в деревню на эдакое "свидание с богом"... и видит опухших мертвецов с развороченными животами. А буквально тут же собственными руками прерывает жизнь девушки-филиппинки, которая еще совсем недавно скользила своим спутником в лодке по ослепительно голубой морской глади и пела красивую песню (а как они поют! когда я читала, то буквально снова слышала эти мелодичные переливчатые голоса).
Вот такая это книга, не очень уж жестокая, но очень печальная, показывающая всю глубину падения, на которое только способен человек. Она не оставляет нам ни единого шанса, потому что при определенном стечении условий и обстоятельств от нашей цивилизованности не останется и следа - исключений здесь нет. Оока знал о чем писать, ведь "Огни на равнине" для него автобиографичны, "Записки военнопленного" (прообраз "Огней на равнине", которые стали его первым произведением и принесли известность), он написал как раз по возвращению в Японию из плена и, сдаётся мне, это была форма текстотерапии.
На этом у меня все. А для атмосферы добавляю фотографию. Это не остров Лейте, это остров Себу. Но это совсем рядом. Вот в такой пасторали люди дрались за кусок картошки и ели друг друга. Война - двигатель прогресса. Она же делает нас животными.