Шабашка
Поздний вечер. Улицы пустынны. Наступает моё время, время, когда владельцы приличных автомобилей попрячутся, от греха подальше. Мне, с моим «407-м», терять нечего, вряд ли кто на него позарится. Понятно, какие клиенты остаются мне. Не прёт сегодня. Нашабашил семь рублей и будя. День будний, может хватит на сегодня, ну её, шабашку? Завтра на работу, не пора ли домой?
Топчет стёртыми покрышками Москвич-407 широкие, прямые улицы Бишкека, скрипом, скрежетом и стуком отмечая состояние асфальтового покрытия. Чтобы машина катила, она должна быть на ходу и, худо-бедно, заправлена, а на какие, спрашивается, шиши? Вот и приходится выколачивать последний дух из колымаги, заколачивая потёртые рубли, помятые червонцы на ремонт, да на бензин.
- Да, слышу-слышу, не ворчи, будь довольна, что хоть такая дорога. Думаешь мне нравится тут шарашить-шабашить?
Беседуя, таким макаром, со своей старушкой, которой давно бы уже пора полёживать металлоломом или, на худой конец, запчастями, посматривал по сторонам, выглядывая возможных клиентов. Вспомнилось, как однажды, после попадания в яму прямо посреди дороги, сломалась коробка передач. А в другой раз, ещё не лучше, просто отвалился карданный вал. Да и с ночными клиентами тоже разное случается. Надеясь, что сегодня такого не приключится, катим с ней потихоньку вниз по Советской.
Издалека замечаю женскую фигуру на обочине. Но метрах в ста передо мной едет «москвич-412» и, конечно же, перед ней останавливается. - «Вот чёрт, и надо же было ему?!» - Проклятье услышано, он тут же отъезжает. Странно. Зачем останавливался? Может не по пути? Ну, такой может себе позвольть выбирать, и пусть катится, мне же лучше. Лучше? Она меня ещё не заметила, глядя вслед отъезжающему. Останавливаюсь перед довольно смазливой девицей, немного за двадцать. Открывает дверь, пристально оглядывая меня, молча усаживается и, хотя никакого движения на этой центральной улице в это время нет, здесь не место стоять, трогаюсь:
- Куда, - спрашиваю, - едем?
- Шабашник, - вместо ответа заключает она свой осмотр. - Вниз.
- Далёко?
- Ты езжай пока... Там видно будет.
- Не-е, так далеко я не поеду.
- Ладно, сначала давай до «Школьной». Возьмём там вина, водку я не пью.
У тебя деньги есть? Вина купишь?
- Да ты что, я домой еду! Вот доброшу тебя до «Школьной» и шабаш! Кто тебе сказал, что я шабашник?
- Сама догадалась.
- Не видишь, что ли, какая это машина? Разве на ней можно шабашить? Когда её кто и останавливает, так ему действительно очень нужно!
- А мне, как раз, действительно нужно! Очень!!
- Что ж ты не села в предыдущую машину?
- Он мне не глЯнулся.
- А я, что ж, глЯнулся?
- Там видно будет. Возьмёшь вина, заедем к квартальной, она пустит...
- Ну-у, не-ет! До «Школьной», так и быть, довезу, можешь даже не платить, раз денег нет. А там - прощай!
- Это кошмар какой-то! Человек о помощи просит, а он - домой поеду! Я тебя умоляю, купи вина! Спаси меня! У меня вся жизнь рушится! Ты что, не мужик, что ли? Есть у тебя хоть семь рублей?
Про свою разбитую жизнь распространяться не стал, лишь спросил:
- С какой стати должен я покупать тебе винчилу, когда у самого денег - кот наплакал, только-только на чуток бензина!
- Нашабашим, - заверяет она.
Так, препираясь с уверенной в своей трагедии клиенткой, не представляя, как от неё избавиться, еду по прямой, как стрела, долбаной, раздолбанной Советской. Благо хоть, до автобусной остановки «Школьная» каких-нибудь пара километров. Не дождавшись согласия на своё: - Нашабашим, - продолжает:
- Тогда отвези меня обратно, что я там буду делать одна, ночью?
- Тогда, куда? Ты где живёшь?
- Только не домой! Туда я больше не вернусь. Давай-ка на Карпинку, хоть там вина возьмём.
Во, влип! Разворачиваюсь. Телепаем на Карпинку, всем известное место круглосуточной торговли из под полы спиртосодержащими напитками. Поначалу дивился я наглости торговцев алкоголем, что банкуют под самым носом у районного отдела МВД. Потом уже до меня дошло, что менты их крышуют. Ох уж эти мне менты. Как они меня достали! Да и не только они. Кстати сказать, у меня тоже никакого разрешения на извоз не имелось. Да и не выдали бы мне эти самые менты такого документа.
Отдаю такой вот своей клиентке сегодняшний не шибко густой навар, последние 7 рублей - здешняя цена бутылки вина 0,7. Она ныряет в калитку какой-то хибары и через пару минут выходит затаренная.
- Валим отсюда.
- Куда теперь?
- Куда хочешь.
- Мне домой пора. Вина купил, что ещё тебе? Определись уже, куда отвезти?
- Давай, по проспекту (ХХII-го партсъезда), там моя квартира.
- А какой дом?
- Сказала ведь - домой не пойду. Нельзя мне там пьяной показываться.
Дело затягивается - из горла такую бутылку не скоро выхлебаешь. Куда же отъехать? Пока, оценивая ситуацию, прикидываю, как от неё избавиться, куда бы её свезти, оказываемся за городом. Тут ещё и мотор, до кучи, перегрелся. Останавливаюсь на пустыре. Из под капота валит пар. На этот случай, в багажнике канистра с водой.
- У тебя хоть стакан в машине найдётся?
- Откуда? Нет у меня ничего. Придётся как «в греческом зале - без стаканА».
Откупориваю ей бутылку, а сам иду заливать воду в радиатор.
(Продолжение, возможно, последует. Но не раньше, чем Вам, уважаемый, случайный читатель, наконец, 18 стукнет). (Ах, стукнуло ужо, тогда продолжаю).
Пока возился под капотом, клиентка, хлебнув из горлышка, выбралась из машины и, с бутылкой в руке, с выражением удовлетворения на нетрезвой, не лишённой привлекательности, физиономии, принялась прикалываться, выберемся ли мы отсюда? И если нет, то ей и здесь, мол, пока что, нравится.
- Что с машиной?
- Машина, глядя на тебя, пить захотела, перегрелась. Ты сама-то как, поостыла, поуспокоилась, домой отвезти?
- Сказала же, домой я ни ногой. Пусть машина пока поостынет, а ты что-то совсем застыл. Айда - согрею.
- Я пить не буду - за рулём, как-никак.
- Ну, как хошь, а я хлебну ещё немного. Жаль, стакана нет. Я тебя в машине подожду. Там тебя без вина отогрею. Жду, короче, уже.
И она, довольно в теле девушка, устроилась полулёжа на заднем сиденье. Сняв трусы и выставив луне, насколько позволяла дверь, раздвинутые ноги и свою прелесть между ними. Что оставалось мне, как ни постараться, не ударить в грязь лицом перед таким вызовом. В так, не сказать чтобы, удачно сложившейся ситуации, попытаться пристроиться в позе, подходящей случаю. Да и снять за шабашку какой-никакой навар живой натурой.
Признаться, раньше как-то не доводилось этим в машине заниматься. Не пора ли приобщиться? А Вы бы что сделали? Попросили её одеться? Вот и я не стал просить, а сразу - к делу, к телу ейному, то есть. Но, то ли, машина слишком мала для такого рода эксплуатации оказалась, то ли девица велика, не заладилось это самое тело-дело.
- А-а, чёрт с тобой, поехали ко мне, тут неудобно.
- Поехали! - тут же согласилась она, - У тебя хоть там стакан найдётся?
По дороге ей неожиданно приспичило заскочить в церковь. В новой своей роли, не совсем шабашника уже, но, типа, любовника, я не закобенился и вынужден был исполнять её желания, не преминув ворчнуть:
- Церковь сейчас закрыта, поздно уже.
- А мы с заднего хода, в калитку.
Калитка оказалась на запоре и она, забрав у меня последнюю мелочь, перекинула монетки во двор церкви. Считай, обвенчались. Попросили (молча, каждый для себя) помощи у Бога, чтобы не подхватить чего, чтобы не залететь. На меня это произвело положительное впечатление. Да и чего от меня ждать, когда я уже не мог дождаться, когда же мы доберёмся до постели.
Добрались до моего двора, место стоянки и времянки - моего холостяцкого ночлега. Наконец, и я к бутылке приложился, досталось ещё. Из горла она не могла так быстро с вином расправиться, и мы разлили по стаканам. Обошлись без закуски и тостов. Спешили. Торопились завершить неудачные начатки за городом, в тесном салоне, куда мы не поместились, не влезли, и где процесс похоти не осуществился по чисто техническим причинам, в смысле, неправильно выбранного места поля действий. Такой девице явно было тесно. Не забывайте, Москвич это вам не Кадиллак. Но дело обстояло так, что её обнажённые гениталии бросали вызов - моим, разбухшим от возмущения, должно быть, от такой безнравственности. Не забывайте, в одной руке она держала бутылку, не пролив ни капли, пока мы пытались пристроиться друг в подружку. Ягодицы её были зажаты в узком пространстве и не могли радушно раскрыться срамными губами навстречу, в то время как набухший, нескромно возбухший некий член правительства моего тела не мог протиснуться ни-ку-да.
- А-а, чёрт! Поехали ко мне! Что за дъявольщина, уже повторяюсь? Ах, ну да, бухнул ведь. От стола к постели. Расправлять не стали, не до того было. Она легла, задрав платье на грудь. Трусы же, после фиаско за городом, и не надевала. Короче - готова:
- Ну, айда, иди ко мне
- Ага, Иду!
В расстёгнутых брюках устроился на ней, погрузившись Энтим САМым в рыхловатую её ЖЕланноСТЬ. Безусловно, она была, как же её звали? А, не важно, главное, она знала себе цену и, безусловно, пользовалась успехом у большинства особей противоположного ей пола. К сожалению, была не в моём вкусе. Больно рыхлая, мягкая трясина. Было видно, что она уже на взводе, распустив свои губы красным цветком, в котором мой парень-пень тут же и погряз, как в болоте. Болото лишь прибулькнуло в довольстве и удовольствии, и дама заёрзала подо мной. Решительно, ещё немного толщины ей и рыхлости и эррекция моя не сработала бы. А так - на грани похоти и отвращенья колыхался я над нею, удовлетворённый уже тем, что, кажись, удовлетворяю её, совсем не моего поля ягоду... Вместо поцелуйчиков диалог:
- На, бери меня... Ну, давай, бери, давай же, давай...
- Даю, беру…
- А т-ты не м-мо-же-можешь по-бы-стре-е?
- Чего по-б-ыст-трр-е-е?
- Ну-ну-у, д-дви-и-и-гать-ся-я-я...
- Я тебе что, кро-ль-ик, что ли?
Как бы, кто бы там не двигался, оба добрались. С одним, на двоих, желанием побыстрее покончить с этим - кончить, то е. Уф-ф, закончили.
Шабашка? Вот куда может завеСЗСти, когда клиент не знает, куда ему надо. Завершилось. Все довольны? Пора и отдыхать. Шабаш.
Наутро, протрезвев, не продолжили. И куда девать эту девицу? Мне - под сорок, ей - за двадцать. Домой она явно не собиралась, в полной готовности провести полноценный запой. Куда её?
Возьмёте? Пишите адрес (дорожные расходы беру на себя).