По поводу внезапных учений на Черном море. Сортир и Третья мировая)))
Это старая байка, я ее даже как-то напечатал)))
Извините, ребята, за что купил - за то и продаю.
Десантники подвыпившие рассказали. По секрету. Может быть, это та самя военная тайна, которую буржуины у Кибальчиша выпытывали.
В нашей самой миролюбивой на глобусе стране всегда было несколько радикальных особенностей. Особенно в семидесятые годы. Помимо отсутствия соли и спичек, например, то, что всегда несколько дивизий доблестных воздушно-десантных войск стояли на стреме в полной боевой готовности, чтобы в случае чего так побороться за мир во всем мире, что камня на камне не осталось бы. Заступали они на это дежурство по очереди. Но интересно не это, а то, что каждую из этих дивизий соединял с секретными бункерами в Москве кабель. Телефонный. Повышенной защиты. Бронированный, толстенный, как х... хобот у слона. Чтобы ежели атомный удар - все десантники всмятку, а кабель цел.
Охраняли его страшно. Учредили полосу отчуждения вдоль линии. Это в смысле - даже ямку выкопать детишке в той полосе не разрешалось.
Но время шло. И какой-то умник стал давать дачные участки впритык к полосе. То бишь на нее - ни-ни, а рядом - плиз.
Но умник не допер, да и как мог он допереть, будучи сам загадочного русского характера человеком, что у нас народ широк.
Короче. Получив один из таких участков, изрядно выпив по поводу сего торжества, два молодых бугая решили вырыть сортир. На века. Пристроились с самого края участка и стали копать из расчета бутылка водки на погонный метр вглубь.
На третьем метре наткнулись мальчики мои на корень невероятной толщины. И обиделись. До свершения мечты о мировом сортире им оставалось еще метра два пройти. Не больше. А тут эта коряга.
- Тащи колун! - сказал тот, что попьянее. И тот, что потрезвее, притащил. И кувалду. Приладились по "корешку" и ка-а-ак дали!!!
Я не знаю, сколько там вольт, но мастера глубокой копки оказались в полном отрубе на дне своего трехметрового счастья.
В общем, как всегда, у нас в стране в это самое время...
...В это самое время из московского суперсекретного бункера автоматическая система проверки посылает по этому чертову кабелю сигнал: мол, ау, десантнички, у вас там все в порядке? Сигнал должен добежать до дивизии по прямому кабелю и автоматически вернуться в Москву, в бункер, мол, линия цела, не дрейфьте, все системы работают нормально!
Они бы и работали, если бы не лом да колун.
Сигнал отражается от железяки хреновой, и половинка его отправляется обратно в столицу нашей Родины, в бункер, а ошметки, так сказать, издание справленное и дополненное, нарезает себе по проводам дальше - в командный пункт дивизии десантуры.
В бункере ловят неисправность кабеля - отправляют, как положено, ремонтную бригаду, которая начинает телепаться вдоль кабеля со скоростью семь километров в час с контрольными приборами глубокой просветки или чего там еще оборонка наизобретала.
Скукота...
Зато в десантной дивизии не соскучились в эти секунды.
Дежурный лейтенантик, сидевший у пульта прямой связи чудом с ума не сошел, - просто у него ума не было, все уставами заменено - на пульте у него сигнал, проверенный колуном, выдал полную атомную тревогу, войну и внезапное нападение НАТО одновременно.
Лейтенант голосом поросенка Пятачка - а какой еще может быть голос при такой катастрофе - вызывает командира.
И начинается предельный режим: "Хватай мешки - вокзал отходит!".
Командиру по инструкции размышлять тоже времени нет - у него часть как раз на самом наибоевом дежурстве парится. Он скликает офицеров, которые уже в виду вечера по одной приняли и на вторую нацелились, вскрывает при них сейф и с трепетом пограничника в то далекое утро сорок первого года, и, вероятно, с тем же матом, вскрывает пакет с надпиьсю типа "Перед прочтением съесть публично": чего делать, если враг нагрянет?
И выходит ему по тому пакету дорога дальняя, казенный дом - поднять дивизию по тревоге и выдвигаться на рубежи Родины умирать с честью, а ежели получится - идти прямо на Копенгаген, Берлин и Париж или какие у них там еще есть в учебнике географии столицы.
И командир отдает короткую и емкую боцманскую команду, в которой понятными остаются только два слова: "Мать!" и "По самолетам!!!".
Дивизия грузится с рекордным временем, все спешат помереть красиво.
Выдается полный боекомплект и сухпай на трое суток.
Суровые парни пишут мысленные письма недождавшимся невестам.
Еропланы ревут и начинают сниматься с полосы, уходя в темнеющее небо милой Отчизны, еще ничего не знающей и потому спящей спокойно.
Командир связывается с погранцами в Прибалтике, условной фразой и кодом, а равно маневром и огнем заставляет их быстренько повторить операцию с сейфами и пакетами.
Те, зная свое место в оперативном расписании, открывают коридоры на Европу, втягивая в этот поток оперативные силы ПВО.
Через пару часов набитые десантниками самолеты уже стоят у границы, дозаправляются непрерывно, движков не глушат и ждут команды "Фас!".
Европа отходит ко сну.
И выполнивший все, что предписано, командир звонит, согласно плану, своему начальству в Москву и докладывает: "Та-арищ генерал! Вверенная мне дивизия развернута в боевой порядок согласно плану "Х", выдвинута на аэродромы подскока и к атаке по целям в центральной Европе готова!".
Пауза.
Генерал:
- Ты что, какая, на хер, Европа? Ты ужрался, что ли?!
Командир:
- Никак нет, согласно плану... пакету... Жду распоряжений...
И тут генерал, ошалевший от представившейся ему картины ревущих на взлетке самолетов, парнишек, жрущих в них в отчаянии предсмертный сухой паек, а равно и от общего ощущения войны, понимает: команду отдал кто-то выше!
И, бывает же просветление, рявкает в трубку:
- Сидать! Ждать!
И начинает осторожно обзванивать всех, до кого может дотянуться. Те тоже балдеют, но ничего сказать не могут.
А Европа ждет.
А парни в еропланах сжимают потные автоматы и даже пописать выйти не могут.
Добрался генерал, на свой страх и риск, часам к пяти утра, до адъютанта командующего ВДВ. Командующий, Василий Филиппович Маргелов был крут, в войну штрафниками ведал, потому послал адъютанта сразу и далеко.
Послать-то послал. Но на то и военное образование, чтобы все мыслили одинаково. И подумал он: а может, Политбюро чего решило?
В шесть утра решился позвонить Министру Обороны.
Самолеты, мол, десантники, Европа, Азия...
Андрей Антонович Гречко был не из пугливых, но тут насторожился и говорит:
- Черт его знает, но я такого приказа не отдавал. Может, Суслов или кто еще?
- Вы бы им позвонили, товарищ Маршал!
Маршал звонит. Потихоньку, ненавязчиво. И к семи утра выясняется, что ежели кто и отдал приказ, то только лично дорогой Леонид Ильич.
Но он утомился накануне и просил до девяти не будить.
В девять товарищ Суслов позвонил товарищу Брежневу и, кося очками на Министра Обороны, спросил, не было ли чего вчера этакого по военной части у товарища Генсека, распоряжений каких, пожеланий?
- Нет, а что? - спросил в свою очередь добрый Леонид Ильич.
Ему рассказали, чего... С добрым утром!
И весь этот вселенский атас покатился в обратную сторону!
Возвращают самолеты, выпускают ребят пописать, уничтожают вскрытый боекмплект, списывают горючку. Благо, сухпайки списывать не пришлось - их и так сожрали.
Граница закрывается.
Начальство начинает раздавать трюнделей по полной программе, на два ведра ски*****а с патефонными иголками лично в попку каждого причастного, а особенно - непричастного!
К той поре ремонтная машина - вы уж про нее забыли, а она все едет! - дотелепала до сортирной ямы, в коей спали, над остатками кабеля, два пьяных сортирокопателя.
Били их или нет, история умалчивает.
Зато не умалчивает о том, что Маргелов был вызван на Политбюро. Получил полный раздолбан. И финальную реплику:
- И о чем это все говорит, товарищ командующий ВДВ СССР?
Задумался Василий Филиппович, как перед танком с последней гранатой, и отвечает:
- Зато посмотрите, как мои ребята отменно сработали - мгновенно кинулись Родину защищать. Не раздумывая! Все нормативы перекрыли!
Брежнев засмеялся первым...
Поэтому-то десантники и рассказывают всю историю тайком, под водочку, оглядываясь то на потолок, то на запад - туда, где простирается спасенная Европа...
Извините, ребята, за что купил - за то и продаю.
Десантники подвыпившие рассказали. По секрету. Может быть, это та самя военная тайна, которую буржуины у Кибальчиша выпытывали.
В нашей самой миролюбивой на глобусе стране всегда было несколько радикальных особенностей. Особенно в семидесятые годы. Помимо отсутствия соли и спичек, например, то, что всегда несколько дивизий доблестных воздушно-десантных войск стояли на стреме в полной боевой готовности, чтобы в случае чего так побороться за мир во всем мире, что камня на камне не осталось бы. Заступали они на это дежурство по очереди. Но интересно не это, а то, что каждую из этих дивизий соединял с секретными бункерами в Москве кабель. Телефонный. Повышенной защиты. Бронированный, толстенный, как х... хобот у слона. Чтобы ежели атомный удар - все десантники всмятку, а кабель цел.
Охраняли его страшно. Учредили полосу отчуждения вдоль линии. Это в смысле - даже ямку выкопать детишке в той полосе не разрешалось.
Но время шло. И какой-то умник стал давать дачные участки впритык к полосе. То бишь на нее - ни-ни, а рядом - плиз.
Но умник не допер, да и как мог он допереть, будучи сам загадочного русского характера человеком, что у нас народ широк.
Короче. Получив один из таких участков, изрядно выпив по поводу сего торжества, два молодых бугая решили вырыть сортир. На века. Пристроились с самого края участка и стали копать из расчета бутылка водки на погонный метр вглубь.
На третьем метре наткнулись мальчики мои на корень невероятной толщины. И обиделись. До свершения мечты о мировом сортире им оставалось еще метра два пройти. Не больше. А тут эта коряга.
- Тащи колун! - сказал тот, что попьянее. И тот, что потрезвее, притащил. И кувалду. Приладились по "корешку" и ка-а-ак дали!!!
Я не знаю, сколько там вольт, но мастера глубокой копки оказались в полном отрубе на дне своего трехметрового счастья.
В общем, как всегда, у нас в стране в это самое время...
...В это самое время из московского суперсекретного бункера автоматическая система проверки посылает по этому чертову кабелю сигнал: мол, ау, десантнички, у вас там все в порядке? Сигнал должен добежать до дивизии по прямому кабелю и автоматически вернуться в Москву, в бункер, мол, линия цела, не дрейфьте, все системы работают нормально!
Они бы и работали, если бы не лом да колун.
Сигнал отражается от железяки хреновой, и половинка его отправляется обратно в столицу нашей Родины, в бункер, а ошметки, так сказать, издание справленное и дополненное, нарезает себе по проводам дальше - в командный пункт дивизии десантуры.
В бункере ловят неисправность кабеля - отправляют, как положено, ремонтную бригаду, которая начинает телепаться вдоль кабеля со скоростью семь километров в час с контрольными приборами глубокой просветки или чего там еще оборонка наизобретала.
Скукота...
Зато в десантной дивизии не соскучились в эти секунды.
Дежурный лейтенантик, сидевший у пульта прямой связи чудом с ума не сошел, - просто у него ума не было, все уставами заменено - на пульте у него сигнал, проверенный колуном, выдал полную атомную тревогу, войну и внезапное нападение НАТО одновременно.
Лейтенант голосом поросенка Пятачка - а какой еще может быть голос при такой катастрофе - вызывает командира.
И начинается предельный режим: "Хватай мешки - вокзал отходит!".
Командиру по инструкции размышлять тоже времени нет - у него часть как раз на самом наибоевом дежурстве парится. Он скликает офицеров, которые уже в виду вечера по одной приняли и на вторую нацелились, вскрывает при них сейф и с трепетом пограничника в то далекое утро сорок первого года, и, вероятно, с тем же матом, вскрывает пакет с надпиьсю типа "Перед прочтением съесть публично": чего делать, если враг нагрянет?
И выходит ему по тому пакету дорога дальняя, казенный дом - поднять дивизию по тревоге и выдвигаться на рубежи Родины умирать с честью, а ежели получится - идти прямо на Копенгаген, Берлин и Париж или какие у них там еще есть в учебнике географии столицы.
И командир отдает короткую и емкую боцманскую команду, в которой понятными остаются только два слова: "Мать!" и "По самолетам!!!".
Дивизия грузится с рекордным временем, все спешат помереть красиво.
Выдается полный боекомплект и сухпай на трое суток.
Суровые парни пишут мысленные письма недождавшимся невестам.
Еропланы ревут и начинают сниматься с полосы, уходя в темнеющее небо милой Отчизны, еще ничего не знающей и потому спящей спокойно.
Командир связывается с погранцами в Прибалтике, условной фразой и кодом, а равно маневром и огнем заставляет их быстренько повторить операцию с сейфами и пакетами.
Те, зная свое место в оперативном расписании, открывают коридоры на Европу, втягивая в этот поток оперативные силы ПВО.
Через пару часов набитые десантниками самолеты уже стоят у границы, дозаправляются непрерывно, движков не глушат и ждут команды "Фас!".
Европа отходит ко сну.
И выполнивший все, что предписано, командир звонит, согласно плану, своему начальству в Москву и докладывает: "Та-арищ генерал! Вверенная мне дивизия развернута в боевой порядок согласно плану "Х", выдвинута на аэродромы подскока и к атаке по целям в центральной Европе готова!".
Пауза.
Генерал:
- Ты что, какая, на хер, Европа? Ты ужрался, что ли?!
Командир:
- Никак нет, согласно плану... пакету... Жду распоряжений...
И тут генерал, ошалевший от представившейся ему картины ревущих на взлетке самолетов, парнишек, жрущих в них в отчаянии предсмертный сухой паек, а равно и от общего ощущения войны, понимает: команду отдал кто-то выше!
И, бывает же просветление, рявкает в трубку:
- Сидать! Ждать!
И начинает осторожно обзванивать всех, до кого может дотянуться. Те тоже балдеют, но ничего сказать не могут.
А Европа ждет.
А парни в еропланах сжимают потные автоматы и даже пописать выйти не могут.
Добрался генерал, на свой страх и риск, часам к пяти утра, до адъютанта командующего ВДВ. Командующий, Василий Филиппович Маргелов был крут, в войну штрафниками ведал, потому послал адъютанта сразу и далеко.
Послать-то послал. Но на то и военное образование, чтобы все мыслили одинаково. И подумал он: а может, Политбюро чего решило?
В шесть утра решился позвонить Министру Обороны.
Самолеты, мол, десантники, Европа, Азия...
Андрей Антонович Гречко был не из пугливых, но тут насторожился и говорит:
- Черт его знает, но я такого приказа не отдавал. Может, Суслов или кто еще?
- Вы бы им позвонили, товарищ Маршал!
Маршал звонит. Потихоньку, ненавязчиво. И к семи утра выясняется, что ежели кто и отдал приказ, то только лично дорогой Леонид Ильич.
Но он утомился накануне и просил до девяти не будить.
В девять товарищ Суслов позвонил товарищу Брежневу и, кося очками на Министра Обороны, спросил, не было ли чего вчера этакого по военной части у товарища Генсека, распоряжений каких, пожеланий?
- Нет, а что? - спросил в свою очередь добрый Леонид Ильич.
Ему рассказали, чего... С добрым утром!
И весь этот вселенский атас покатился в обратную сторону!
Возвращают самолеты, выпускают ребят пописать, уничтожают вскрытый боекмплект, списывают горючку. Благо, сухпайки списывать не пришлось - их и так сожрали.
Граница закрывается.
Начальство начинает раздавать трюнделей по полной программе, на два ведра ски*****а с патефонными иголками лично в попку каждого причастного, а особенно - непричастного!
К той поре ремонтная машина - вы уж про нее забыли, а она все едет! - дотелепала до сортирной ямы, в коей спали, над остатками кабеля, два пьяных сортирокопателя.
Били их или нет, история умалчивает.
Зато не умалчивает о том, что Маргелов был вызван на Политбюро. Получил полный раздолбан. И финальную реплику:
- И о чем это все говорит, товарищ командующий ВДВ СССР?
Задумался Василий Филиппович, как перед танком с последней гранатой, и отвечает:
- Зато посмотрите, как мои ребята отменно сработали - мгновенно кинулись Родину защищать. Не раздумывая! Все нормативы перекрыли!
Брежнев засмеялся первым...
Поэтому-то десантники и рассказывают всю историю тайком, под водочку, оглядываясь то на потолок, то на запад - туда, где простирается спасенная Европа...