Ка-лаш-ни-ков! (с)
Город звал и манил вглубь, где развевались флаги с приветствиями на всех 39 языках, где шумели туристы, где играли фонтаны, где необычный норвежский зной заставлял задумываться о путешествиях куда-то далеко-далеко на корабле, от фйордов к большой воде. Где-то там, в самом сердце Осло зал взрывался от веселых балканских "Gas, gas", "Alkohol" и "Kalashnikov", Горан Брегович вытягивал правую руку вбок, щелкал пальцами, наливал себе белого французского винца, веселился и веселил, как мог.
А я, прижатая толпой к самой сцене, смотрела на смешные туфли мастера, которые он вечно расписывает сам, хлопала в такт музыке и не верила, что это происходит со мной. Мне повезло с ним сфотографироваться, уставшим, потным, изможденным, босоногим, но бесконечно счастливым от мысли, что настроение у всех зашкаливало под миллион. В голове у меня пробегали мысли о Белграде, о счастливом тихом деньке в родительском доме Билианы Пумпалович, моей коллеги; вспомнилось, как Эд набрал длинный номер и неожиданно попал на мобильный Горану. Веселое было времечко, эмоций не счесть и ощущение какого-то безмерного вселенского счастья постепенно возвращалось ко всем присутствующим. Сербское веселье мне очень близко, оно самое настоящее, неподдельное, самое искреннее и после него не хочется грустить.
Именно поэтому мы с Гором из "Dorians" отправились искать клуб с живой музыкой, где бы он смог сыграть. Три дня без гитары для него постепенно превратились в источник депрессии, поэтому он стал петь везде. Догонял девушек на улице, пел, танцевал, изображал Майкла Джексона, имитировал разговоры французов, англичан, арабов, - развлекал себя, как мог. Ни в одном клубе нам не посчастливилось дождаться конца выступления групп, и мы, не солоно хлебавши, вышли в белую норвежскую ночь, чтоб пройтись к отелю. И тут до наших ушей доносится: "So you think you can tell heaven from he-ee-ee-ll...". "Blue skies from pain", - подхватили мы и давай пугать прохожих своим пением... Опять все вспомнили Эда, гитару, его лоснящуюся лысину под светом одной единственной тусклой лампы "Стопа", обнимающихся в пьяном экстазе Серегу с Орамегзом... Добрые были времена, люди были добрые и эмоции от "Wish You Were Here" тоже были добрыми...
Вскоре гитара уличного музыканта оказалась у Гора в руках, тот спел пару-тройку песен, собрал множество прохожих вокруг, сорвал нехилые апплодисменты, набрал для старого дядьки денег в чехол гитары, был заснят этим дядькой на цифровой фотоаппарат и отправлен восвояси с широченной улыбкой на лице. В этот день мы будто объяли вселенную, будто сотворили волшебство вокруг, у нас не было врагов, не было проблем, не было грусти. Было одно безмерное желание разделить все это с самыми дорогими людьми...
А я, прижатая толпой к самой сцене, смотрела на смешные туфли мастера, которые он вечно расписывает сам, хлопала в такт музыке и не верила, что это происходит со мной. Мне повезло с ним сфотографироваться, уставшим, потным, изможденным, босоногим, но бесконечно счастливым от мысли, что настроение у всех зашкаливало под миллион. В голове у меня пробегали мысли о Белграде, о счастливом тихом деньке в родительском доме Билианы Пумпалович, моей коллеги; вспомнилось, как Эд набрал длинный номер и неожиданно попал на мобильный Горану. Веселое было времечко, эмоций не счесть и ощущение какого-то безмерного вселенского счастья постепенно возвращалось ко всем присутствующим. Сербское веселье мне очень близко, оно самое настоящее, неподдельное, самое искреннее и после него не хочется грустить.
Именно поэтому мы с Гором из "Dorians" отправились искать клуб с живой музыкой, где бы он смог сыграть. Три дня без гитары для него постепенно превратились в источник депрессии, поэтому он стал петь везде. Догонял девушек на улице, пел, танцевал, изображал Майкла Джексона, имитировал разговоры французов, англичан, арабов, - развлекал себя, как мог. Ни в одном клубе нам не посчастливилось дождаться конца выступления групп, и мы, не солоно хлебавши, вышли в белую норвежскую ночь, чтоб пройтись к отелю. И тут до наших ушей доносится: "So you think you can tell heaven from he-ee-ee-ll...". "Blue skies from pain", - подхватили мы и давай пугать прохожих своим пением... Опять все вспомнили Эда, гитару, его лоснящуюся лысину под светом одной единственной тусклой лампы "Стопа", обнимающихся в пьяном экстазе Серегу с Орамегзом... Добрые были времена, люди были добрые и эмоции от "Wish You Were Here" тоже были добрыми...
Вскоре гитара уличного музыканта оказалась у Гора в руках, тот спел пару-тройку песен, собрал множество прохожих вокруг, сорвал нехилые апплодисменты, набрал для старого дядьки денег в чехол гитары, был заснят этим дядькой на цифровой фотоаппарат и отправлен восвояси с широченной улыбкой на лице. В этот день мы будто объяли вселенную, будто сотворили волшебство вокруг, у нас не было врагов, не было проблем, не было грусти. Было одно безмерное желание разделить все это с самыми дорогими людьми...