Сорокин А.А. О понятии противоречия в диалектике (часть 1)
(библиотечный зал сообщества 'Dialectical Logic')
Над чем работают, о чём спорят философы
[статья 1] [ статья 2] [ статья 3] [ статья 4] [ статья 5] [ статья 6] [ статья 7]
О ПОНЯТИИ ПРОТИВОРЕЧИЯ В ДИАЛЕКТИКЕ
А.А. Сорокин
http://docs.google.com/View?docid=dgk8kw4x_5fdh6c5
[часть 1] [ часть 2]
Нам представляется, что в спорах о противоречии накопилось много путаницы и недоразумений, и прежде всего это относится к определению того, что такое противоречие. Широко распространено представление, согласно которому диалектика под словом «противоречие» имеет в виду нечто совершенно иное, нежели традиционная логика, что речь идет о разных вещах, и поэтому между логикой (в традиционном смысле этого слова) и диалектикой нет и не может быть никаких споров и расхождений по поводу противоречия и его роли в мышлении, во всякой деятельности человека.
Между тем с этим мнением трудно согласиться. Попытка обособления «диалектических» противоречий от «логических» приводит к ряду затруднений. Дело не только в том, что согласно известному определению диалектика и есть логика Гегеля и марксизма1 и поэтому исключение «логических» противоречий из диалектики должно представляться странным. Признание того, что диалектические противоречия есть какие-то особые противоречия, отличные от тех, о которых говорит логика, приводит к тому, что
__________
1 См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 301, 321.
[96]
сама диалектика из теории всеобщих определений действительности и мышления о ней превращается в рассуждение о некоторых особых формах ее существования, в частности не о противоречии вообще, а об особом «диалектическом» противоречии. Это похоже на то, как если бы кто-то стал утверждать, что диалектика занимается не анализом категорий качества, количества и их отношения друг к другу, а лишь рассмотрением какого-то особого «диалектического» качества и т. д.
В обыденном словоупотреблении «противоречием» называют столкновение отрицающих друг друга и потому несовместимых определений одного и того же предмета. Именно из этого понимания противоречия исходит Аристотель, формулируя тезис о недопустимости противоречий в мышлении (или в рассуждении, здесь это одно и то же). «Назовем противоречием, - пишет он, - тот случай, когда утверждение и отрицание противостоят друг другу»2. «...Там, где одно мнение противоположно другому, имеется противоречие...»3 Смысл «самого достоверного из начал», устанавливаемого Аристотелем, состоит в том, что противоречий в мышлении не должно быть, так как их нет в самой реальной действительности. Если согласиться с мнением, что обо всем можно нечто утверждать и отрицать одновременно, то теряется всякая определенность, разрушается наука и вообще всякая деятельность человека. Аристотель (а вслед за ним и вся традиционная логика) не отрицает того, что люди часто противоречат друг другу и себе самим, но в факте
__________
2 Аристотель. Об истолковании. СПб., 1891, стр. 27.
3 Аристотель. Соч. в четырех томах, т. 1, стр. 125.
[97]
противоречия он видит только свидетельство ошибочности рассуждения, его несоответствия действительности (которая сама по себе непротиворечива) и ничего более.
Существенно иное отношение к противоречию и иное понимание его имеет место в диалектике Гегеля и марксизма. Диалектика, как известно, есть учение о том, как «бывают (как становятся) тождественными противоположности»4, учение о противоречии «в самой сущности предметов...»5. При этом под «противоречием» имеется в виду то же самое, что и в традиционной логике, идущей от Аристотеля (мы не будем сейчас говорить об известных колебаниях его в вопросе о противоречии при определении возможности и случайности). Когда мы утверждаем тождество противоположных определений, их внутреннее единство, то тем самым высказываем противоречие, ибо противоположности, по определению, исключают друг друга и друг с другом не совместимы. «...Если вещи присуща противоположность, - пишет Энгельс, - то эта вещь находится в противоречии с самой собой; то же относится и к выражению этой вещи в мысли»6.
Поэтому никакого принципиального расхождения между диалектикой и логикой (в обычном смысле этого слова, т. е. как науки о правилах рассуждения) в употреблении термина «противоречие» нет. Противоречия, о которых говорит диалектика, - это вовсе не какой-то особый класс (или род) противоречий, принципиально отличный от «противоречий», о которых
__________
4 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 98.
5 Там же, стр. 227.
6 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 640.
[98]
говорит логика, а одна и та же реальность. Но это не означает, что понимание этого «одного и того же» в обоих случаях одинаково.
Спор о противоречии, о его роли и значении имеет длительную историю в философии и продолжается до сих пор, в том числе и в нашей литературе. Спор имеет место между различными философскими представлениями о противоречии, а не между философией и наукой (современной формальной или математической логикой), как пытаются представить некоторые авторы. И разрешить этот философский спор о противоречии можно лишь при условии признания, что речь идет не о разных вещах, а об одном и том же.
Если же считать, что термин «противоречие» в диалектике употребляется в каком-то совершенно особом смысле, не имеющем ничего общего с тем, что понимается под «противоречием» в логике, то вся полемика диалектической логики с традиционной оказывается основывающейся «на одних недоразумениях». И если Гегель вступил в спор с логикой по поводу противоречия, то это якобы только потому, что он «не понял» смысла ее утверждений, или потому, что слово «противоречие» он употреблял в каком-то «другом смысле», правда не замечая этого. В обоих случаях проблема исчезает, и Гегель выглядит весьма неприглядно - то недостаточно образованным человеком, то просто жалким путаником и софистом.
Сочиняется легенда о какой-то «гениальной ошибке» Гегеля относительно традиционной логики, оказавшей влияние на Маркса, Энгельса и Ленина. С этой точки зрения представляется возможным сочетать учение диалектики о
[99]
противоречиях с пониманием противоречия в традиционной логике и философии. «Мы признаем противоречия, - пишет А. Шафф, - но мы признаем и закон исключенного противоречия. Это звучит парадоксально, но это только видимость, так как мы применяем слово «противоречие» дважды, но каждый раз в различном значении»7.
При этом остается неясным, зачем нужно создавать такую видимость и называть одним словом совершенно различные вещи.
При подобном различении весь спор диалектической логики с традиционной формальной логикой ликвидируется, так как он оказывается надуманным, словесным. Кажется, что люди говорят различные вещи об одном и том же, а на самом деле речь идет о разных вещах. И если спор возникает, то только по недоразумению, вследствие нарушения «закона тождества» (еще одного «самого очевидного из всех начал»), потому что одним словом люди называют разные вещи, а думают, что говорят об одном и том же. Выход из такой ситуации один - договориться о более строгом и однозначном определении слов, и прежде всего термина «противоречие», т. е. провести соответствующее различение, и все станет на свои места. В этой связи и предлагается говорить в одном случае о «диалектическом» противоречии, а в другом (чтобы избежать путаницы) о «логическом» противоречии или просто противоречии. Слабость этой позиции обнаруживается прежде всего в том, что становится совершенно не
__________
7 «Deutsche Zeitschrift fur Philosophie», 1956, N° 3, S. 346.
[100]
ясным, что же имеют в виду под «диалектическим» противоречием. Попытки как-то обособить его от того, что имеется в виду под словом «противоречие» в логике и в обыденном словоупотреблении, приводят к тому, что становится вообще непонятным, почему «диалектическое» противоречие называют «противоречием». Иногда говорят, что диалектическое противоречие, в отличие от формально-логического (или просто логического), есть противоречие в «разных отношениях». Но если нечто утверждается в одном отношении, а отрицается в другом, то о каком же противоречии здесь может идти речь? Иногда говорят, что диалектические противоречия - это те, которым соответствуют противоречия самой действительности, а логические - это те, которым в действительности ничего не соответствует. Но, во-первых, определить, объективно ли то или иное противоречие, часто бывает весьма затруднительно, а во-вторых, непонятно, почему термином «логическое» мы должны определять такие противоречия, которым в действительности ничего не соответствует, а противоречия, отражающие реальную противоречивость действительности, мы не должны характеризовать как логические. Тут просто происходит перевертывание в употреблении термина: логическим оказывается противоречие, ничего не отражающее, а противоречие высказываний, отражающее реальное противоречие, перестает быть «логическим».
Если же мы считаем, что по форме высказываний объективное (другими словами «диалектическое») противоречие от логического ничем не отличается, т. е. те противоречия, о которых
[101]
говорит диалектика, и есть логические противоречия (а логические или теоретические противоречия, которые естественным образом возникают в истории науки, и есть «диалектические» противоречия, так что не надо двух слов, это одно и то же), то только в этом случае и встает реальный (а не надуманный) вопрос об отношении диалектического понимания противоречия в мышлении к традиционному пониманию, весьма распространенному и в настоящее время.
Расхождение между диалектическим и недиалектическим пониманием противоречия начинается с объяснения того, каким образом возникают противоречия в составе знания, что является их причиной и каково должно быть наше сознательное отношение к факту их появления.
Традиционная логика, которую мы рассматриваем как определенную философскую интерпретацию мышления, на что она и сама претендовала, выдвигает идеал «правильного» (другими словами, логичного, научного) мышления, в составе которого противоречий «не должно быть», потому что всякое противоречие истолковывается ею как результат произвольного «нарушения» законов мышления (закона тождества и непротиворечия). При этом предполагается возможность такого состояния, когда мышление будет настолько дисциплинированным в логическом отношении, что никогда не будет наказываться противоречием, разрушающим определенность и однозначность знания.
Мы не будем здесь иронизировать по поводу «законов», которые при ближайшем рассмотрении
[102]
оказываются всего лишь некоторыми долженствованиями (или нормами), почему-то часто нарушаемыми в реальном мышлении, так что в результате трудно определить, что является нормой - соблюдение этих законов или их нарушение. Мы хотим просто обратить внимание на то, что выдвигаемый идеал непротиворечивого мышления никогда не был достигнут в истории науки и вовсе не потому, что люди, занятые в науке, не стремились в достаточной степени рассуждать логично и правильно. Противоречия обнаруживаются в теоретических построениях наиболее выдающихся умов, являющихся для всех образцом научной строгости. Да и в самих трактатах по логике, где обосновывается недопустимость противоречий, противоречия встречаются довольно часто. Вся многовековая история познания являет нам картину постоянного столкновения противоречащих друг другу утверждений, концепций и т. д., картину постоянного борения мысли со своими собственными представлениями. И осознание этого факта обязывает к более серьезному осмыслению вопроса о противоречиях в мышлении, к изменению наших представлений о его законах, о том, что должно быть и чего быть не должно.
Когда традиционная (т. е. недиалектическая) логика говорит, что в мышлении противоречий «не должно быть», то в этом выражается тот реальный момент, что обнаруживающееся противоречие ставит под сомнение ие-тинность существующего знания, лишает его однозначной определенности и тем самым побуждает к его преобразованию. В случае противоречия, с одной стороны, говорится что-то
[103]
одно, а затем о том же самом говорится что-то другое, несовместимое с первым. Поэтому и возникает неопределенность и неясность. С одной стороны, мышление нужно для того, чтобы выработать единое и целостное представление о том или ином предмете. Но появляющееся противоречие как раз и разрушает целостность (единство) знания, так как одно утверждение оказывается фактически несовместимым с другим и вместо согласования получается взаимное исключение. Отсюда и возникает естественное стремление как-то «избавиться» от противоречия, разрешить его и восстановить единство знания.
Противоречие действительно выполняет разрушительную функцию. В утверждении этого момента традиционная логика права, и против этого диалектика не возражает. Она только утверждает, что этим дело не ограничивается и что противоречие является условием дальнейшего развития существующего знания, обстоятельством, без учета которого нельзя понять деятельность мышления. Позиция диалектики весьма далека от иррационалистической апологетики антиномичности мышления, от того, чтобы в противоречии в его непосредственной форме, т. е. в столкновении тезиса и антитезиса, видеть некий идеал и высшую форму отражения действительности. Справедливости ради надо отметить, что иногда в спорах о противоречии некоторые из диалектиков высказывались таким образом, что оказывались, сами того не желая, апологетами антиномичности и иррациональности. Нам представляется, что такая диалектика - весьма далекая от гегелевской - заслуживает самой серьезной критики.
[104]
Гегель прямо отмечает, что на противоречии дело кончиться не может и что всякое противоречие должно быть разрешено8. В утверждении этого момента он видел правильность обычного представления о противоречии. Это и понятно, ибо иначе противоречие не было бы движущей силой развития. К этому можно добавить и то обстоятельство, что классики марксизма, критикуя тс или иные концепции, всегда вскрывали их внутреннюю, т. е. непосредственно скрытую, противоречивость и видели в этом выражение неполноты и ошибочности данных теоретических концепций, а, с другой стороны, в составе своих теорий - экономических, политических, философских и т. д. - показывали, как разрешаются самые фундаментальные противоречия общественного сознания и практики.
Несомненно, что в процессе анализа научного знания, в решении проблем его обоснования большое значение имеет доказательство непротиворечивости теории. И поэтому когда современная (математическая) формальная логика разрабатывает методы выявления противоречивости (или непротиворечивости) той или иной теоретической системы, то это оказывается весьма полезным для развития пауки, и против этого диалектика ничего иметь не может.
Критику запрета противоречия в диалектике нельзя понимать как призыв к алогизму и антинаучности. Диалектика, по определению Гегеля и Ленина, тем отличается от софистики и эклектики, что занимается не нагромождением
__________
8 См. Гегель. Энциклопедия философских паук, т. 1, стр. 280; см. также Гегель. Наука логики, т. 2. М., 1971, стр. 57.
[105]
искусственных противоречий - это вполне успешно делает метафизика с ее стремлением «избежать» противоречий, - а выявлением ц строго объективным разрешением реальных противоречий знания и выражаемой в нем действительности9. Хорошо известно, что Гегель был защитником подлинного рационализма и свою диалектику рассматривал как логику развития мышления (знания). Гегель критиковал современную ему науку и характерный для нее метод мышления не с точки зрения каких-то внешних науке принципов, а именно с точки зрения самой науки в интересах ее дальнейшего развития. И эта линия полностью сохраняется в марксистской философии.
История политической экономии ео всей ясностью показывает, что развитие теоретического наследия классической буржуазной политической экономии, решение проблем, которые остались нерешенными в составе концепций А. Смита и Д. Рикардо, возможно только на основе диалектической логики, важнейшим принципом которой является признание противоречия движущей силой («душой») развития. Поэтому вряд ли можно согласиться с теми критиками гегелевской диалектики, которые рассматривают ее как критику научности вообще10. Когда говорят, что «наука не терпит противоречий», и думают этим опровергнуть гегелевскую критику запрета противоречия, то как раз не учитывают того момента, что позиция диалектики состоит не в том, чтобы «терпеть» противоречия, а в том, чтобы их разрешать.
__________
9 См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 99.
10 См. К. С. Бакрадзе. Система и метод философии Гегеля. Тбилиси, 1958, стр. 299-300.
[106]
Если старая логика рассматривает противоречие как результат недостаточной строгости рассуждения, как что-то случайное и внешнее по отношению к логическим нормам и их реализации, то диалектика утверждает, что противоречие возникает с необходимостью при самом строгом соблюдении всех исторически развитых норм мышления, его появление не зависит от чьей-либо воли. Самое логичное мышление естественным образом впадает в противоречие со своими собственными определениями и с действительностью. С четкого осознания этого момента и начинается собственно диалектическая позиция в вопросе о противоречии.
Всякое мышление есть различение тождественного (единого) и отождествление различного, т. е. деятельность, выявляющая и разрешающая противоречия.
Когда говорят, что противоречий в мышлении «не должно быть», то это верно в такой же степени, как и прямо противоположное утверждение, а именно, что противоречия всегда есть в мышлении и в науке и, следовательно, «должны быть». Без противоречий и тех проблем, которые в связи с ними встают, никакого мышления не бывает. Мышление ученого, конструктора, инженера и т. д., всякая творческая деятельность есть выявление и разрешение противоречий. Никто не может указать какую-нибудь науку, где не было бы споров, т. е. противоречий. И никакая логика не может выработать правила, строгое соблюдение которых гарантировало бы мышление от противоречия. Ибо противоречия, исторически выявляемые в науке, носят объективный характер, суть выражение противоречий самой действительности.
[107]
В старой логике отношение к противоречию было чисто негативным. Оно рассматривалось не как форма развития знания, не как принцип деятельности мышления, а скорее как форма разрушения знания, как форма нe-знания, как выражение заблуждения, как граница «правильного» мышления. Если же мы признали противоречие не чем-то случайным в составе рассуждения о действительности, а естественной и необходимой формой его деятельности, то при таком понимании противоречие становится важнейшей проблемой логики как теории мышления и творческой деятельности вообще.
Можно даже согласиться с тем, что в случае возникновения противоречия как бы «нарушается» нормальный ход мышления и возникают определенные затруднения и проблемы. Но все дело в том, что ото «нарушение» не внешне ходу рассуждения, а имманентно ему и как таковое вполне нормально. Поэтому всякие субъективистские объяснения возникновения противоречий и столь же субъективистские рецепты избавления от них как раз и не могут справиться с решением главной задачи - действительным разрешением противоречий.
Разумеется, в результате чисто произвольного и для развития науки случайного несоблюдения («нарушения») исторически сложившихся норм мышления тоже могут возникать противоречия. Но такого рода противоречия, встречающиеся иногда в научных текстах и вычислениях, просто устраняются в результате проверки и как таковые вовсе не являются действительными противоречиями науки. Они не представляют никакого общественного интереса. Иногда говорят, что формальная логика запрещает
[108]
именно такие противоречия, возникающие в силу чисто субъективных и случайных обстоятельств. Но с этим вряд ли можно согласиться. Для традиционной логики всякое противоречие в рассуждениях случайно и всякое противоречие есть выражение «неправильности» мышления. Никаких диалектических противоречий она не признает и ничего о них не знает.
Подлинное доказательство плодотворности диалектической постановки вопроса о противоречии может состоять лишь в том, что на основе признания противоречия формой развития знания (мышления) будет построена конкретная теория, раскрывающая логический механизм творческой деятельности ученого. Это обстоятельство имеет в конечном счете решающее значение. Признавая противоречие принципом (законом) развития знания, диалектическая логика обязывает обратиться к анализу творческой деятельности мышления.
Противоречие всегда ставит перед мышлением определенную проблему и является не только выражением недостаточного развития знания, но и условием его дальнейшей деятельности. Без осмысления противоречия как внутреннего принципа деятельности мышления, благодаря которому оно становится активным и сознательным поиском, реализующим определенные исследовательские задачи, нельзя понять процесс развития теоретических представлений, выдвижение идей и гипотез, структуру научных теорий.
Научное знание начинается с критики непосредственно-практического знания той или иной сферы реальности, с выявления в составе
[109]
этого знания противоречии и их разрешения. И никакого другого способа сформулировать адекватные действительности теоретические понятия и прежде всего исходное всеобщее понятие науки, кроме как выведения их в процессе критики знания с точки зрения действительности, нет. Поэтому Гегель и говорил, что противоречие - «корень всякого движения и жизненности...» 11. Через выявление противоречия в составе представлений происходит самоотрицание знания, его коренное, качественное преобразование.
Пытаться как-то специально доказывать, что противоречия в составе теоретических определений действительности есть нечто такое, с чем постоянно приходится иметь дело людям, занятым развитием науки, и что с решением этих противоречий и тех проблем, которые они в себе заключают, связана эта деятельность, - значило бы попросту ломиться в открытую дверь. Для огромного большинства ученых и вообще людей творческого труда (в области искусства, политики и т. д.) это вполне очевидно.
[...]
__________
11 См. Гегель. Наука логики, т. 2, стр. 65.
Электронный вариант книги:
Диалектическое противоречие. - М.: Политиздат, 1979. - 343 с. - (Над чем работают, о чем спорят философы).
Книга представляет собой своего рода «круглый стол», творческий диспут ученых о диалектическом противоречии. Разделяя принципиальные положения диалектического материализма относительно природы и роли диалектического противоречия в развитии объективных процессов и научно-теоретического знания, участники дискуссии вместе с тем придерживаются различных точек зрения на взаимоотношение диалектического противоречия и формальной антиномии, на роль противоречия в генезисе научного знания и в сложившейся теории и др. Обосновывая свои позиции, авторы широко используют материал из истории естественных и общественных наук.
В тексте в квадратных скобках указаны номера страниц в книге.
Авдевич Виктор (avictor0107@gmail.com). Февраль 2007 г.
(c) А.А. Сорокин. О ПОНЯТИИ ПРОТИВОРЕЧИЯ В ДИАЛЕКТИКЕ
[статья 1] - Сорокин А.А. О понятии противоречия в диалектике (часть 1).
[ статья 2] - Батищев Г.С. Почему антиномия разлучается с истиной.
[ статья 3] - Оруджев З.М. Формально-логическое и диалектическое противоречия. Различие структур.
[ статья 4] - Ильенков Э.В. Проблема противоречия в логике.
[ статья 5] - Ведин Ю.П. О предмете диалектической логики// Философские науки, 1977, N3, С.137-140
[ статья 6] - Вяккерев Ф.Ф. Предметное противоречие и его теоретический "образ".
[ статья 7] - Метлов В.И. Ступени становления идеи диалектической противоречивости в философии и современной науке.
Над чем работают, о чём спорят философы
[статья 1] [ статья 2] [ статья 3] [ статья 4] [ статья 5] [ статья 6] [ статья 7]
О ПОНЯТИИ ПРОТИВОРЕЧИЯ В ДИАЛЕКТИКЕ
А.А. Сорокин
http://docs.google.com/View?docid=dgk8kw4x_5fdh6c5
[часть 1] [ часть 2]
Нам представляется, что в спорах о противоречии накопилось много путаницы и недоразумений, и прежде всего это относится к определению того, что такое противоречие. Широко распространено представление, согласно которому диалектика под словом «противоречие» имеет в виду нечто совершенно иное, нежели традиционная логика, что речь идет о разных вещах, и поэтому между логикой (в традиционном смысле этого слова) и диалектикой нет и не может быть никаких споров и расхождений по поводу противоречия и его роли в мышлении, во всякой деятельности человека.
Между тем с этим мнением трудно согласиться. Попытка обособления «диалектических» противоречий от «логических» приводит к ряду затруднений. Дело не только в том, что согласно известному определению диалектика и есть логика Гегеля и марксизма1 и поэтому исключение «логических» противоречий из диалектики должно представляться странным. Признание того, что диалектические противоречия есть какие-то особые противоречия, отличные от тех, о которых говорит логика, приводит к тому, что
__________
1 См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 301, 321.
[96]
сама диалектика из теории всеобщих определений действительности и мышления о ней превращается в рассуждение о некоторых особых формах ее существования, в частности не о противоречии вообще, а об особом «диалектическом» противоречии. Это похоже на то, как если бы кто-то стал утверждать, что диалектика занимается не анализом категорий качества, количества и их отношения друг к другу, а лишь рассмотрением какого-то особого «диалектического» качества и т. д.
В обыденном словоупотреблении «противоречием» называют столкновение отрицающих друг друга и потому несовместимых определений одного и того же предмета. Именно из этого понимания противоречия исходит Аристотель, формулируя тезис о недопустимости противоречий в мышлении (или в рассуждении, здесь это одно и то же). «Назовем противоречием, - пишет он, - тот случай, когда утверждение и отрицание противостоят друг другу»2. «...Там, где одно мнение противоположно другому, имеется противоречие...»3 Смысл «самого достоверного из начал», устанавливаемого Аристотелем, состоит в том, что противоречий в мышлении не должно быть, так как их нет в самой реальной действительности. Если согласиться с мнением, что обо всем можно нечто утверждать и отрицать одновременно, то теряется всякая определенность, разрушается наука и вообще всякая деятельность человека. Аристотель (а вслед за ним и вся традиционная логика) не отрицает того, что люди часто противоречат друг другу и себе самим, но в факте
__________
2 Аристотель. Об истолковании. СПб., 1891, стр. 27.
3 Аристотель. Соч. в четырех томах, т. 1, стр. 125.
[97]
противоречия он видит только свидетельство ошибочности рассуждения, его несоответствия действительности (которая сама по себе непротиворечива) и ничего более.
Существенно иное отношение к противоречию и иное понимание его имеет место в диалектике Гегеля и марксизма. Диалектика, как известно, есть учение о том, как «бывают (как становятся) тождественными противоположности»4, учение о противоречии «в самой сущности предметов...»5. При этом под «противоречием» имеется в виду то же самое, что и в традиционной логике, идущей от Аристотеля (мы не будем сейчас говорить об известных колебаниях его в вопросе о противоречии при определении возможности и случайности). Когда мы утверждаем тождество противоположных определений, их внутреннее единство, то тем самым высказываем противоречие, ибо противоположности, по определению, исключают друг друга и друг с другом не совместимы. «...Если вещи присуща противоположность, - пишет Энгельс, - то эта вещь находится в противоречии с самой собой; то же относится и к выражению этой вещи в мысли»6.
Поэтому никакого принципиального расхождения между диалектикой и логикой (в обычном смысле этого слова, т. е. как науки о правилах рассуждения) в употреблении термина «противоречие» нет. Противоречия, о которых говорит диалектика, - это вовсе не какой-то особый класс (или род) противоречий, принципиально отличный от «противоречий», о которых
__________
4 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 98.
5 Там же, стр. 227.
6 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 640.
[98]
говорит логика, а одна и та же реальность. Но это не означает, что понимание этого «одного и того же» в обоих случаях одинаково.
Спор о противоречии, о его роли и значении имеет длительную историю в философии и продолжается до сих пор, в том числе и в нашей литературе. Спор имеет место между различными философскими представлениями о противоречии, а не между философией и наукой (современной формальной или математической логикой), как пытаются представить некоторые авторы. И разрешить этот философский спор о противоречии можно лишь при условии признания, что речь идет не о разных вещах, а об одном и том же.
Если же считать, что термин «противоречие» в диалектике употребляется в каком-то совершенно особом смысле, не имеющем ничего общего с тем, что понимается под «противоречием» в логике, то вся полемика диалектической логики с традиционной оказывается основывающейся «на одних недоразумениях». И если Гегель вступил в спор с логикой по поводу противоречия, то это якобы только потому, что он «не понял» смысла ее утверждений, или потому, что слово «противоречие» он употреблял в каком-то «другом смысле», правда не замечая этого. В обоих случаях проблема исчезает, и Гегель выглядит весьма неприглядно - то недостаточно образованным человеком, то просто жалким путаником и софистом.
Сочиняется легенда о какой-то «гениальной ошибке» Гегеля относительно традиционной логики, оказавшей влияние на Маркса, Энгельса и Ленина. С этой точки зрения представляется возможным сочетать учение диалектики о
[99]
противоречиях с пониманием противоречия в традиционной логике и философии. «Мы признаем противоречия, - пишет А. Шафф, - но мы признаем и закон исключенного противоречия. Это звучит парадоксально, но это только видимость, так как мы применяем слово «противоречие» дважды, но каждый раз в различном значении»7.
При этом остается неясным, зачем нужно создавать такую видимость и называть одним словом совершенно различные вещи.
При подобном различении весь спор диалектической логики с традиционной формальной логикой ликвидируется, так как он оказывается надуманным, словесным. Кажется, что люди говорят различные вещи об одном и том же, а на самом деле речь идет о разных вещах. И если спор возникает, то только по недоразумению, вследствие нарушения «закона тождества» (еще одного «самого очевидного из всех начал»), потому что одним словом люди называют разные вещи, а думают, что говорят об одном и том же. Выход из такой ситуации один - договориться о более строгом и однозначном определении слов, и прежде всего термина «противоречие», т. е. провести соответствующее различение, и все станет на свои места. В этой связи и предлагается говорить в одном случае о «диалектическом» противоречии, а в другом (чтобы избежать путаницы) о «логическом» противоречии или просто противоречии. Слабость этой позиции обнаруживается прежде всего в том, что становится совершенно не
__________
7 «Deutsche Zeitschrift fur Philosophie», 1956, N° 3, S. 346.
[100]
ясным, что же имеют в виду под «диалектическим» противоречием. Попытки как-то обособить его от того, что имеется в виду под словом «противоречие» в логике и в обыденном словоупотреблении, приводят к тому, что становится вообще непонятным, почему «диалектическое» противоречие называют «противоречием». Иногда говорят, что диалектическое противоречие, в отличие от формально-логического (или просто логического), есть противоречие в «разных отношениях». Но если нечто утверждается в одном отношении, а отрицается в другом, то о каком же противоречии здесь может идти речь? Иногда говорят, что диалектические противоречия - это те, которым соответствуют противоречия самой действительности, а логические - это те, которым в действительности ничего не соответствует. Но, во-первых, определить, объективно ли то или иное противоречие, часто бывает весьма затруднительно, а во-вторых, непонятно, почему термином «логическое» мы должны определять такие противоречия, которым в действительности ничего не соответствует, а противоречия, отражающие реальную противоречивость действительности, мы не должны характеризовать как логические. Тут просто происходит перевертывание в употреблении термина: логическим оказывается противоречие, ничего не отражающее, а противоречие высказываний, отражающее реальное противоречие, перестает быть «логическим».
Если же мы считаем, что по форме высказываний объективное (другими словами «диалектическое») противоречие от логического ничем не отличается, т. е. те противоречия, о которых
[101]
говорит диалектика, и есть логические противоречия (а логические или теоретические противоречия, которые естественным образом возникают в истории науки, и есть «диалектические» противоречия, так что не надо двух слов, это одно и то же), то только в этом случае и встает реальный (а не надуманный) вопрос об отношении диалектического понимания противоречия в мышлении к традиционному пониманию, весьма распространенному и в настоящее время.
Расхождение между диалектическим и недиалектическим пониманием противоречия начинается с объяснения того, каким образом возникают противоречия в составе знания, что является их причиной и каково должно быть наше сознательное отношение к факту их появления.
Традиционная логика, которую мы рассматриваем как определенную философскую интерпретацию мышления, на что она и сама претендовала, выдвигает идеал «правильного» (другими словами, логичного, научного) мышления, в составе которого противоречий «не должно быть», потому что всякое противоречие истолковывается ею как результат произвольного «нарушения» законов мышления (закона тождества и непротиворечия). При этом предполагается возможность такого состояния, когда мышление будет настолько дисциплинированным в логическом отношении, что никогда не будет наказываться противоречием, разрушающим определенность и однозначность знания.
Мы не будем здесь иронизировать по поводу «законов», которые при ближайшем рассмотрении
[102]
оказываются всего лишь некоторыми долженствованиями (или нормами), почему-то часто нарушаемыми в реальном мышлении, так что в результате трудно определить, что является нормой - соблюдение этих законов или их нарушение. Мы хотим просто обратить внимание на то, что выдвигаемый идеал непротиворечивого мышления никогда не был достигнут в истории науки и вовсе не потому, что люди, занятые в науке, не стремились в достаточной степени рассуждать логично и правильно. Противоречия обнаруживаются в теоретических построениях наиболее выдающихся умов, являющихся для всех образцом научной строгости. Да и в самих трактатах по логике, где обосновывается недопустимость противоречий, противоречия встречаются довольно часто. Вся многовековая история познания являет нам картину постоянного столкновения противоречащих друг другу утверждений, концепций и т. д., картину постоянного борения мысли со своими собственными представлениями. И осознание этого факта обязывает к более серьезному осмыслению вопроса о противоречиях в мышлении, к изменению наших представлений о его законах, о том, что должно быть и чего быть не должно.
Когда традиционная (т. е. недиалектическая) логика говорит, что в мышлении противоречий «не должно быть», то в этом выражается тот реальный момент, что обнаруживающееся противоречие ставит под сомнение ие-тинность существующего знания, лишает его однозначной определенности и тем самым побуждает к его преобразованию. В случае противоречия, с одной стороны, говорится что-то
[103]
одно, а затем о том же самом говорится что-то другое, несовместимое с первым. Поэтому и возникает неопределенность и неясность. С одной стороны, мышление нужно для того, чтобы выработать единое и целостное представление о том или ином предмете. Но появляющееся противоречие как раз и разрушает целостность (единство) знания, так как одно утверждение оказывается фактически несовместимым с другим и вместо согласования получается взаимное исключение. Отсюда и возникает естественное стремление как-то «избавиться» от противоречия, разрешить его и восстановить единство знания.
Противоречие действительно выполняет разрушительную функцию. В утверждении этого момента традиционная логика права, и против этого диалектика не возражает. Она только утверждает, что этим дело не ограничивается и что противоречие является условием дальнейшего развития существующего знания, обстоятельством, без учета которого нельзя понять деятельность мышления. Позиция диалектики весьма далека от иррационалистической апологетики антиномичности мышления, от того, чтобы в противоречии в его непосредственной форме, т. е. в столкновении тезиса и антитезиса, видеть некий идеал и высшую форму отражения действительности. Справедливости ради надо отметить, что иногда в спорах о противоречии некоторые из диалектиков высказывались таким образом, что оказывались, сами того не желая, апологетами антиномичности и иррациональности. Нам представляется, что такая диалектика - весьма далекая от гегелевской - заслуживает самой серьезной критики.
[104]
Гегель прямо отмечает, что на противоречии дело кончиться не может и что всякое противоречие должно быть разрешено8. В утверждении этого момента он видел правильность обычного представления о противоречии. Это и понятно, ибо иначе противоречие не было бы движущей силой развития. К этому можно добавить и то обстоятельство, что классики марксизма, критикуя тс или иные концепции, всегда вскрывали их внутреннюю, т. е. непосредственно скрытую, противоречивость и видели в этом выражение неполноты и ошибочности данных теоретических концепций, а, с другой стороны, в составе своих теорий - экономических, политических, философских и т. д. - показывали, как разрешаются самые фундаментальные противоречия общественного сознания и практики.
Несомненно, что в процессе анализа научного знания, в решении проблем его обоснования большое значение имеет доказательство непротиворечивости теории. И поэтому когда современная (математическая) формальная логика разрабатывает методы выявления противоречивости (или непротиворечивости) той или иной теоретической системы, то это оказывается весьма полезным для развития пауки, и против этого диалектика ничего иметь не может.
Критику запрета противоречия в диалектике нельзя понимать как призыв к алогизму и антинаучности. Диалектика, по определению Гегеля и Ленина, тем отличается от софистики и эклектики, что занимается не нагромождением
__________
8 См. Гегель. Энциклопедия философских паук, т. 1, стр. 280; см. также Гегель. Наука логики, т. 2. М., 1971, стр. 57.
[105]
искусственных противоречий - это вполне успешно делает метафизика с ее стремлением «избежать» противоречий, - а выявлением ц строго объективным разрешением реальных противоречий знания и выражаемой в нем действительности9. Хорошо известно, что Гегель был защитником подлинного рационализма и свою диалектику рассматривал как логику развития мышления (знания). Гегель критиковал современную ему науку и характерный для нее метод мышления не с точки зрения каких-то внешних науке принципов, а именно с точки зрения самой науки в интересах ее дальнейшего развития. И эта линия полностью сохраняется в марксистской философии.
История политической экономии ео всей ясностью показывает, что развитие теоретического наследия классической буржуазной политической экономии, решение проблем, которые остались нерешенными в составе концепций А. Смита и Д. Рикардо, возможно только на основе диалектической логики, важнейшим принципом которой является признание противоречия движущей силой («душой») развития. Поэтому вряд ли можно согласиться с теми критиками гегелевской диалектики, которые рассматривают ее как критику научности вообще10. Когда говорят, что «наука не терпит противоречий», и думают этим опровергнуть гегелевскую критику запрета противоречия, то как раз не учитывают того момента, что позиция диалектики состоит не в том, чтобы «терпеть» противоречия, а в том, чтобы их разрешать.
__________
9 См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 99.
10 См. К. С. Бакрадзе. Система и метод философии Гегеля. Тбилиси, 1958, стр. 299-300.
[106]
Если старая логика рассматривает противоречие как результат недостаточной строгости рассуждения, как что-то случайное и внешнее по отношению к логическим нормам и их реализации, то диалектика утверждает, что противоречие возникает с необходимостью при самом строгом соблюдении всех исторически развитых норм мышления, его появление не зависит от чьей-либо воли. Самое логичное мышление естественным образом впадает в противоречие со своими собственными определениями и с действительностью. С четкого осознания этого момента и начинается собственно диалектическая позиция в вопросе о противоречии.
Всякое мышление есть различение тождественного (единого) и отождествление различного, т. е. деятельность, выявляющая и разрешающая противоречия.
Когда говорят, что противоречий в мышлении «не должно быть», то это верно в такой же степени, как и прямо противоположное утверждение, а именно, что противоречия всегда есть в мышлении и в науке и, следовательно, «должны быть». Без противоречий и тех проблем, которые в связи с ними встают, никакого мышления не бывает. Мышление ученого, конструктора, инженера и т. д., всякая творческая деятельность есть выявление и разрешение противоречий. Никто не может указать какую-нибудь науку, где не было бы споров, т. е. противоречий. И никакая логика не может выработать правила, строгое соблюдение которых гарантировало бы мышление от противоречия. Ибо противоречия, исторически выявляемые в науке, носят объективный характер, суть выражение противоречий самой действительности.
[107]
В старой логике отношение к противоречию было чисто негативным. Оно рассматривалось не как форма развития знания, не как принцип деятельности мышления, а скорее как форма разрушения знания, как форма нe-знания, как выражение заблуждения, как граница «правильного» мышления. Если же мы признали противоречие не чем-то случайным в составе рассуждения о действительности, а естественной и необходимой формой его деятельности, то при таком понимании противоречие становится важнейшей проблемой логики как теории мышления и творческой деятельности вообще.
Можно даже согласиться с тем, что в случае возникновения противоречия как бы «нарушается» нормальный ход мышления и возникают определенные затруднения и проблемы. Но все дело в том, что ото «нарушение» не внешне ходу рассуждения, а имманентно ему и как таковое вполне нормально. Поэтому всякие субъективистские объяснения возникновения противоречий и столь же субъективистские рецепты избавления от них как раз и не могут справиться с решением главной задачи - действительным разрешением противоречий.
Разумеется, в результате чисто произвольного и для развития науки случайного несоблюдения («нарушения») исторически сложившихся норм мышления тоже могут возникать противоречия. Но такого рода противоречия, встречающиеся иногда в научных текстах и вычислениях, просто устраняются в результате проверки и как таковые вовсе не являются действительными противоречиями науки. Они не представляют никакого общественного интереса. Иногда говорят, что формальная логика запрещает
[108]
именно такие противоречия, возникающие в силу чисто субъективных и случайных обстоятельств. Но с этим вряд ли можно согласиться. Для традиционной логики всякое противоречие в рассуждениях случайно и всякое противоречие есть выражение «неправильности» мышления. Никаких диалектических противоречий она не признает и ничего о них не знает.
Подлинное доказательство плодотворности диалектической постановки вопроса о противоречии может состоять лишь в том, что на основе признания противоречия формой развития знания (мышления) будет построена конкретная теория, раскрывающая логический механизм творческой деятельности ученого. Это обстоятельство имеет в конечном счете решающее значение. Признавая противоречие принципом (законом) развития знания, диалектическая логика обязывает обратиться к анализу творческой деятельности мышления.
Противоречие всегда ставит перед мышлением определенную проблему и является не только выражением недостаточного развития знания, но и условием его дальнейшей деятельности. Без осмысления противоречия как внутреннего принципа деятельности мышления, благодаря которому оно становится активным и сознательным поиском, реализующим определенные исследовательские задачи, нельзя понять процесс развития теоретических представлений, выдвижение идей и гипотез, структуру научных теорий.
Научное знание начинается с критики непосредственно-практического знания той или иной сферы реальности, с выявления в составе
[109]
этого знания противоречии и их разрешения. И никакого другого способа сформулировать адекватные действительности теоретические понятия и прежде всего исходное всеобщее понятие науки, кроме как выведения их в процессе критики знания с точки зрения действительности, нет. Поэтому Гегель и говорил, что противоречие - «корень всякого движения и жизненности...» 11. Через выявление противоречия в составе представлений происходит самоотрицание знания, его коренное, качественное преобразование.
Пытаться как-то специально доказывать, что противоречия в составе теоретических определений действительности есть нечто такое, с чем постоянно приходится иметь дело людям, занятым развитием науки, и что с решением этих противоречий и тех проблем, которые они в себе заключают, связана эта деятельность, - значило бы попросту ломиться в открытую дверь. Для огромного большинства ученых и вообще людей творческого труда (в области искусства, политики и т. д.) это вполне очевидно.
[...]
__________
11 См. Гегель. Наука логики, т. 2, стр. 65.
Электронный вариант книги:
Диалектическое противоречие. - М.: Политиздат, 1979. - 343 с. - (Над чем работают, о чем спорят философы).
Книга представляет собой своего рода «круглый стол», творческий диспут ученых о диалектическом противоречии. Разделяя принципиальные положения диалектического материализма относительно природы и роли диалектического противоречия в развитии объективных процессов и научно-теоретического знания, участники дискуссии вместе с тем придерживаются различных точек зрения на взаимоотношение диалектического противоречия и формальной антиномии, на роль противоречия в генезисе научного знания и в сложившейся теории и др. Обосновывая свои позиции, авторы широко используют материал из истории естественных и общественных наук.
В тексте в квадратных скобках указаны номера страниц в книге.
Авдевич Виктор (avictor0107@gmail.com). Февраль 2007 г.
(c) А.А. Сорокин. О ПОНЯТИИ ПРОТИВОРЕЧИЯ В ДИАЛЕКТИКЕ
[статья 1] - Сорокин А.А. О понятии противоречия в диалектике (часть 1).
[ статья 2] - Батищев Г.С. Почему антиномия разлучается с истиной.
[ статья 3] - Оруджев З.М. Формально-логическое и диалектическое противоречия. Различие структур.
[ статья 4] - Ильенков Э.В. Проблема противоречия в логике.
[ статья 5] - Ведин Ю.П. О предмете диалектической логики// Философские науки, 1977, N3, С.137-140
[ статья 6] - Вяккерев Ф.Ф. Предметное противоречие и его теоретический "образ".
[ статья 7] - Метлов В.И. Ступени становления идеи диалектической противоречивости в философии и современной науке.