Оценка как форма мысли - в односоставных предложениях. Часть 1.
(Библиотечный зал сообщества "Dialectical Logic")
Из истории отечественных логико-грамматических исследований. Первая интернет-публикация (ссылка на источник обязательна). Часть 1: стр. 181-190, 201-202.
В. А. КИРИЛЛОВА
К ВОПРОСУ О ЛОГИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЕ ОДНОСОСТАВНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ*
Общая проблематика соотношения суждения и предложения получила за последнее время широкое освещение в ряде работ, где ставились вопросы о суждении и предложении в плане их единства и различия, о составе суждения, его видах, классификации и т. п., причем в качестве основного языкового материала анализировались двусоставные предложения, имеющие в своей структуре состав подлежащего и состав сказуемого. Широко распространенные в языке наряду с двусоставными односоставные предложения не были в поле зрения логики, игнорировались как ‘нетипичные’.
Но вопрос о соотношении суждения и предложения не может считаться окончательно решенным, пока недостаточно изучены с логической точки зрения различные типы предложений современного русского языка. Нельзя ограничить выяснение вопроса о взаимоотношении суждения и предложения только логико-грамматическим анализом двусоставных предложений, оставляя без внимания многочисленные и разнообразные односоставные предложения (безличные, номинативные, неопределенно-личные и др.). Логики, как и языковеды, не могут не учитывать специфики односоставных предложений. Как справедливо замечает чешский логик Отакар Зих, ‘необходимо материалистически разобрать этого рода суждения (имеются в виду суждения, выраженные в безличных бессубъектных, предложениях ‘Рассветает’, ‘Холодно’. - В. К.), а не уклоняться от их рассмотрения’ [1, стр. 203].
Этими соображениями и руководствовался автор статьи, ставя перед собой задачи: дать краткое освещение истории изучения русскими логиками и лингвистами вопроса о соотношении сужде-
[181]
ния и односоставного предложения, наметить возможные пути решения вопросе о логической структуре односоставных предложений (на материале безличных и номинативных предложений).
Вопрос о логической структуре односоставных предложений в истории русской логики
Структура и происхождение суждений, выраженных безличными и номинативными предложениями, нередко привлекали внимание русских логиков. Какие это суждения? Каков их состав? Отличаются ли они своим составом от обычных двучленных суждений (S - P)? Эти и ряд других вопросов интересовали не только логиков, но и языковедов. Последние старались ответить на них применительно к номинативным и безличным предложениям, имперсоналиям, как к особому типу предложений.
Многие русские логики (М. Владиславлев [2], Г. Струве [3], М. Троицкий [4], Д. Е. Ефимов [б], А. Светилин [6] и др. [7], [8], [9]) обращали внимание на логическую структуру суждений, выраженных безличными предложениями. В основном все они придерживались следующего взгляда: эти суждения имеют в своем составе предикат и субъект, но последний отличается своей спецификой от субъекта суждения, выраженного двусоставным предложением. В чем же, по их мнению, заключается специфика субъекта суждения, выраженного безличным предложением?
Одни логики подчеркивали, что субъектом подобных суждений является ‘что-то неизвестное, неопределенное, чье бытие можно было бы отрицать по невозможности его словесно выразить’ [10, стр. 61-63], ‘нечто’, означаемое в ряде языков при помощи безличного местоимения ‘it’, ‘еs’, ‘il’ [6, стр. 42-44]. Другие рассматривали суждения, выраженные в безличных предложениях ‘Гремит’, ‘Холодно’, ‘Тепло’ как одну из разновидностей двучленных суждений, в которых наличествуют не отделенные с должной ясностью и очевидностью логические ‘подлежащее’ и ‘сказуемое’ [2, стр.126, 142]. Третьи говорили не о субъекте суждений (‘Светает’, ‘Морозит’), а о предмете суждения, который рассматривался как ‘неуловимое ‘что-то’, что мы выразить словом затрудняемся’ [11, стр. 46].
Обращает на себя внимание тот факт, что некоторыми русскими логиками сближались по структуре суждения, выраженные безличными и номинативными предложениями. Так, А.Д. Гуляев утверждал, что мысль-суждение может быть выражена и одним словом в форме существительного (именительный падеж) и даже собственным именем: ‘Пожар!’, ‘Дождь!’, ‘Снег!’, "Мороз!", ‘Иванов!’ и т. д. [12, стр. 176]. Н. О. Лосский полагал, что в безличных и номинативных предложениях выражаются суждения, свойственные первичным актам знания. В подобных актах, по его
[182]
мнению, субъект суждения еще не может быть выражен словами (или может быть обозначен указательными местоимениями ‘его’ ‘то’). Лосский писал: ‘первичную форму суждения мы имеем тогда, когда... заметив что-то на дорожке парка, я впервые даю себе отчет об увиденном словом - ‘лист!’ [13, стр. 67, стр.204].
В решении вопроса русскими логиками о логической структуре односоставных предложений сказалось заметное смешение, а порою и отождествление логических и грамматических категорий, хотя М. Владиславлев одним из первых высказал ту плодотворную мысль, что суждения не всегда "обозначаются" предложениями, имеющими в своем составе подлежащее и сказуемое, все же многие логики считали, что суждение обязательно должно быть выражено в предложении, имеющем подлежащее и сказуемое. Поэтому некоторые даже предлагали изменять форму тех высказываний, где логический субъект выражен или неопределенно, или же не в форме грамматического подлежащего: ‘Мне скучно’ - ‘Я скучаю’. ‘Гремит’ - ‘Слышен гром’: ‘Из дверей дует’ - ‘Из из дверей что-то дует’ [8, стр. 22], [9, стр. 49, 71]. При таком изменении безличных конструкций (что по существу невозможно для всех разновидностей безличных предложений без изменения их смысла) субъект суждений в примерах этих логиков необходимо облекается только в форму грамматического подлежащего, выраженного именительным падежом существительного или местоимения. Последнее объясняется пониманием предложения как выражения суждения, а подлежащего и сказуемого как соответствующих обозначений субъекта и предиката. Подобным же образом ‘расшифровывались’ инфинитивные и оценочно-номинативные предложения ‘Молчать’ - ‘(Ты) молчи...!’; ‘Молодец!’ - ‘Он молодец’ [3, стр. 36, 47].
Отождествление логических субъекта и предиката с грамматическими подлежащим и сказуемым (по существу и по форме выражения) нашло свое отражение и в терминологии. Некоторые логики пользовались терминами ‘логическое подлежащее’ ‘логическое сказуемое’, ‘неопределенное подлежащее’, имея в виду логические категории субъект и предикат.
Термин ‘безличные суждения’ (впервые его употребил М. Владиславлев) [2, стр. 126, 142], применявшийся русскими логиками для обозначения суждений, соответствующих безличным предложениям, заимствован логиками из грамматики и в действительности не указывает на специфику этих суждений. Наряду с ним в дореволюционных пособиях по логике встречаются и другие термины для обозначения суждений, грамматической формой которых служат безличные предложения: "неопределенные суждения" - когда подчеркивалась особенность субъекта суждения [6], [7], [14]; "наблюдательные суждения" - когда по существу имелся в виду характер предмета суждения [2]; "неполные суждения"-
[183]
когда обращалось внимание на особенности грамматического, выражения субъекта и предиката суждения [3]. Итак, многие русские логики усматривали особенность суждений, соответствующих безличным предложениям, в неопределенности субъекта суждения, причем нередко под логическим субъектом разумелся предмет суждения (высказывания). Тонкое и очень важное различение М. И. Каринским [15] предмета и субъекта суждения не нашло своего отражения и применения в дореволюционных пособиях по логике. Тем не менее многие логики стихийно использовали эти категории - предмет и субъект суждения - при анализе суждений, соответствующих безличным и номинативным предложениям. М. Владиславлев указывал, что предметом суждений, соответствующих таким безличным предложениям, как ‘Тепло’, ‘Душно’ и т. д., являются наши личные состояния во время наблюдений [2, стр. 142]. Н. Н. Ланге и А. Светилин под субъектом безличного суждения разумели ‘неопределенную совокупность бытия’ (нечто реальное), т. е. по существу - предмет суждения, ибо для них, как и для большинства логиков, суждение - определенное сочетание понятий [6, стр. 42-44], [10, стр. 61-63]. Явно смешение предмета суждения с логическим субъектом у А. Д. Гуляева [12], А. Каэласа [16], С. А. Ананьина [17], Н. Лосского [13]. В суждениях ‘Светает’, ‘Гремит’ и т. п. субъектом, по мнению Лосского, служит или .весь находящийся передо мною мир, или неопределенная часть его, которая потому и не указывается, что она не определена точно. В суждении ‘Светает’, утверждал логик А. Каэлас, в качестве субъекта ‘мыслится вся совокупность природу, которая становится светлее’ [16, стр. 123]. Как и у С. А. Ананьина [17, стр. 35-36], полагавшего, будто в суждении ‘Стучит’ логическим субъектом является ‘слуховое ощущение’, здесь по существу имеется в виду не субъект суждения (понятие), а предмет его. Именно смешение, вольное или не вольное отождествление субъекта суждения с его предметом, недостаточное внимание к языковой оболочке суждения1, сила традиции и авторитетов помешали русским логикам вскрыть особенности логической структуры суждений, соответствующих безличным и номинативным предложениям.
* * *
В современных работах по логике до сих пор, к сожалению, уделяется недостаточно внимания суждениям, языковой обо-
__________
1 В дореволюционных пособиях по логике номинативные и особенно безличные предложения с логической точки зрения рассматривались недифференцированно. Например, суждения ‘Гремит’, "Темно" и суждения ‘Мне скучно’, ‘Стыдно говорить неправду’ считались равноценными с точки зрения выражения суждения (S-Р), тогда как они не однородны со стороны логического и синтаксического состава. См. [8] и [9].
[184]
лочкой которых служат безличные и номинативные предложения. В ‘Логиках’ проф. М. С. Строговича (М., 1949 г.), проф. К. С. Бакрадзе (Тбилиси, 1951 г.), в школьных пособиях С. И. Виноградова и А. Ф. Кузьмина (‘Учебник логики’, изд. 1947-1953 гг.) вообще не упоминается об этих суждениях. В других пособиях анализ подобных суждений почти отсутствует, они рассматриваются на фоне ‘обычных’ суждений, выраженных двусоставным предложением.
В ‘Логике’ проф. В. Ф. Асмуса встречается единственное суждение, выраженное глагольным безличным предложением. В качестве примера им приводится безличное предложение ‘Вечереет’. Оно выражает логическое суждение, относительно которого у нас нет никаких оснований утверждать, ‘что в нем нет субъекта, т. е. нет никакого мыслимого в нем предмета’ [18, стр. 30]. Проф. Асмус полагает, что предмет суждения здесь имеется и мыслится’ хотя в данном случае он ‘неясно выделяется мыслью’. Однако это высказывание не дает оснований утверждать, является ли суждение ‘Вечереет’ бессубъектным или нет.
Проф. А. В. Савинов рассматривал ‘безличные суждения’ в качестве суждений с неопределенным субъектом. Например, говорит он, вы наблюдаете картину рассвета. Это и есть неопределенный субъект. ‘Светает’ - мелькнуло у вас в голове. Это - предикат [19, стр. 107-108]. Характеризуя неопределенный субъект именно как невыраженный, А. В. Савинов полагает, что логическая очерченность субъекта появляется как итог сложной работы мысли, заключающейся в анализе нерасчлененных комплексов восприятий и образов действительности. Так, суждение с неопределенным субъектом - ‘Дождит’ в результате ‘цепочки суждений’ превращается в суждение с определенным субъектом ‘Дождь идет’. Однако А. В. Савинов непоследователен в своих рассуждениях, утверждая, что в других случаях нетрудно обнаружить логический субъект ‘по смыслу’ или ‘изменением грамматической формы предложения’. Он приводит следующие примеры ‘безличных суждений’: ‘Душно’, ‘Скучно’, ‘Гремит’ и т. д., - утверждая, будто с обращением их в личные, не меняя содержания, логический субъект в них ясно обозначится (т. е. станет определенным.- В. К.): ‘Мне душно’, ‘Я скучаю’, ‘Слышен гром’ [19, стр. 92]. Проф. А. В. Савинов считает, что к безличным суждениям близки суждения, выраженные номинативными предложениями, ‘почти вся масса которых составляет предикат’. Для него ‘безличные суждения’ имеют двучленный состав: неопределенный субъект и точно выраженный предикат. .
Точку зрения о наличии субъекта и предиката во всяком суждении разделяют проф. П. В. Таванец и Н. И. Кондаков. Указывая на безличные (‘Вечереет’, ‘Стучит’), назывные (‘Ночь’, "Улица", "Фонарь", ‘Аптека’) и восклицательные (‘Огонь!’
[185]
‘Пожар!’, ‘Началось!’) предложения, обычно приводимые в качестве примеров ‘бессубъектных’ суждений, П. В. Таванец утверждает, что эти предложения выражают суждения, ничем особенно (в смысле состава) не отличающиеся от обычных двучленных суждений S-P [20, стр. 36-37], [21, стр. 157].
П. В. Таванец развивает свою точку зрения следующим образом. Суждения, выраженные назывными (номинативными) предложениями, - это суждения о непосредственно воспринимаемых явлениях (слышимых, видимых, обоняемых и т. д.) и суждения, являющиеся ответом на поставленный вопрос. Субъектом первых суждений выступает понятие ‘это’, "которое в силу того, что. предмет суждения достаточно ясно определен ситуацией или указующим жестом, не получает словесного выражения". В суждениях, представляющих ответ на вопрос, субъектом ‘является понятие, которое выражается в поставленном вопросе’, последнее в ответе не указывается. ‘Так, например, если мы в ответ на вопрос: ‘Что упало?’ говорим: "Фонарь" то в этом случае выраженное в слове ‘Фонарь’ понятие выступает как предикат суждения, ‘то, что упало, есть фонарь’ [22, стр. 76]. Н. И. Кондаков также полагает, что в суждениях, соответствующих безличным предложениям ‘Светает’, ‘Морозит’, субъект имеется как наше знание о предмете, свойство которого отображено в предикате; ‘когда мы говорим: ‘Морозит’, то имеем в виду, где именно происходит данное явление’ [23, стр. 164].
Общее во взглядах проф. В. Ф. Асмуса, А. В. Савинова, П. В. Таванца заключается в следующем: суждения, выраженные безличными и номинативными предложениями, имеют двучленную структуру S - Р. Правда, в силу различных обстоятельств, указывают они, субъект суждения может быть невыраженным, неопределенным (А. В. Савинов), или сам собою разумеется из ситуации (П. В. Таванец, В. Ф. Асмус), но тем не менее он есть, и именно субъект, а не предмет суждения.
Проф. П. С. Попов придерживается иной точки зрения. Он различает предмет и субъект суждения и в отношении ‘безличных суждений’. Под ними П. С. Попов понимает такие суждения, где предмет не назван, но подразумевается. В суждениях: ‘Светает’, ‘Холодно’, ‘Весело’ - указывается лишь состояние, признак; предмет же только подразумевается (окружающая среда или лицо, испытывающее известное состояние) [24, стр. 16]. Основное положение, выдвинутое и защищаемое проф. П. С. Поповым, заключается в следующем: ‘Суждение может быть бессубъектным, не теряя своей структуры как суждение, беспредикатным же оно по существу никогда не может быть’ [25, стр. 78, 79].
Итак, в работах советских логиков намечено двоякое понимание суждений, выраженных грамматическими формами безличного и номинативного предложений. Одни (проф. В. Ф. Асмус,
[186]
П. В. Таванец, А. В. Савинов и др.) считают, что суждение не может быть бессубъектным, и применяют схему суждения - ‘субъект’ - ‘предикат’ (S - P) и к суждениям, соответствующим безличным нераспространенным и номинативным предложениям’ Однако ими не различаются Предмет и субъект суждения применительно к этим суждениям. Другие (проф. П. С. Попов и др.) полагают, что суждение может быть бессубъектным (но не беспредметным), так как логический субъект как отражение в понятии предмета мысли при- определенных условиях может отсутствовать в составе суждения.
Вопрос о грамматической структуре безличных и номинативных предложений
Безличные предложения в современном русском языке представляют собой весьма многочисленную группу, разнообразную как по семантике, так и по своему структурно-грамматическому оформлению [26]. Как известно, вопрос о составе безличных предложений является одним из спорных вопросов русского синтаксиса. Взгляды русских лингвистов на особенности структуры безличных предложений могут быть в основном сведены к трем группам. Представители первой группы (Ф. И. Буслаев [27, стр. 7, 25- 26] Е. Ф. Будде [28, 29, стр. 25-26, 160, 140], В. А. Богородицкий и др. [30, стр. 202, 208] отыскивали в составе безличных предложений оба главных члена предложения - подлежащее и сказуемое. Ко второй группе лингвистов принадлежат те, кто в составе безличных предложений усматривает только один главный член - сказуемое (А. А. Потребня [31, стр. 403 и след.], Д. Н. Овсянико-Куликовский [32, 33, стр. 1166-1166], А. М. Пешковский [34, стр. 315-331], Е. М. Галкина-Федорук [35], Л. А. Булаховский. [36, стр. 293-301]). К третьей группе относятся лингвисты, находящие в составе безличных приложений (как и других односоставных) один главный член, который ими не связывается, в противоположность представителям второй группы, ни с понятием подлежащего, ни с понятием сказуемого (акад. А. А. Шахматов [37 и др. 38, 39,40,41]).
Таковы основные существующие в системе русского синтаксиса точки зрения на грамматический состав безличных предложений. Каждая из них имеет свои недостатки.
Упорное желание найти подлежащее и сказуемое в составе безличных предложений у представителей первой группы лингвистов сопровождается явными натяжками, переходом в другую область; таковы попытки усмотреть подлежащее в основе или личном окончании глагола (Ф. И. Буслаев [27], Е. Ф. Будде [28], П. Глаголевскнй [42, стр.16]) или в косвенных падежах существительного, местоимения (В. Классовский, [43, стр. 23-27,
[187]
36] В. А. Богородицкий [30, стр. 218]). Эти синтаксисты с большей или меньшей последовательностью стояли на позициях логико-грамматического параллелизма, однако пережитки и остатки смешений логического и грамматического анализов еще дают себя знать в работах, авторы которых в целом как будто давно отрешились от логико-грамматического принципа школы Ф. И. Буслаева. Характерным для представителей первой группы является аргумент В. Классовского в пользу подлежащиого характера безличных предложений: если логика не допускает бесподлежащных суждений, то зачем их допускает грамматика!? [43, стр. 23-27, 36].
Основная, можно сказать, общая ошибка этих синтаксистов заключается в подмене, невольном смешении грамматических и логических категорий. Определяя подлежащее как предмет речи - мысли, как то, о чем думают, судят, говорят в предложении, т. е. no-существу имея в виду логическое подлежащее - субъект (которое в некоторых случаях отождествляется с предметом суждения - объектом познания), они и отыскивали его в безличных предложениях1. Подобное понимание подлежащего и безличных предложений было в свое время подвергнуто справедливой критике со стороны К. Д. Ушинского, считавшего, что определять подлежащее в качестве предмета речи, а затем рассматривать безличные предложения как ‘бесподлежащные’, т. е. как предложения без предмета речи, в которых ни о чем не говорится, - абсурдно [44, стр. 291].
Невозможно опровергнуть К. Д. Ушинского в его основном утверждении, что во всяком предложении, в том числе и безличном, есть предмет речи. Однако он сам не избежал ошибки, вскрытой им же в трудах его современников-грамматистов. Так, К. Д. Ушинский рассматривал ‘предмет речи’ наряду со сказуемым в качестве главных членов предложения. В дальнейшем, вводя в грамматический анализ понятие подлежащего (предмет речи в прямом, именительном падеже), он до некоторой степени исправляет свою ошибку, тем не менее невольное смешение логических и грамматических категорий способствовало тому, что структурные особенности безличных предложений не были им полностью вскрыты.
Против лингвистов, рассматривающих безличные предложения в качестве одночленных - сказуемостных, может быть выдвинуто возражение следующего порядка.
Синтаксические категории - подлежащее и сказуемое - соотносительные члены предложения, связанные друг с другом предикативными отношениями [45, стр. 57]. Понятия ‘подлежащее’ и ‘сказуемое’ относительны, - указывал А. А. Потебня, - т. е. пред-
________________
1 Подлежащее - предмет, "о котором думаем" [30, стр. 202, 208], "о котором мы судим" [27, стр. 7, 25-26], частный случай предмета речи - "того о чем говорится" [44, стр. 19].
[188]
полагают друг друга: в сказуемом мыслится действие, производимое действователем; в подлежащем определенный, известный действователь, как производящий действие’ [31, стр. 403 и след.]. Подлежащее - это главный член двусоставного предложения, грамматически независимый от других членов предложения, выражаемый обычно именем существительным, местоимением или другим склоняемым словом в форме именительного падежа и обозначающий предмет (в широком смысле этого слова), признак (действие, состояние, свойство, качество) которого определяется в сказуемом; сказуемое - главный член двусоставного предложения, грамматически зависящий от подлежащего, обычно выражающийся личной формой глагола, именем существительным,.именем прилагательным или причастием и обозначающий признак (действие, свойство, качество) того предмета, который выражен подлежащим [45. стр. 370, 387]. В составе предложения ‘Белеет парус одинокий в тумане моря голубом’ есть подлежащее ‘парус’ и сказуемое ‘белеет’. Последнее согласуется с подлежащим в числе или, говоря словами акад. А. А. Шахматова, сказуемое ‘белеет’ ‘получило’ свою форму, синтаксическое положение, независимое от других слов, от подлежащего ‘парус’ [37, стр. 160]. Между этими членами предложения наличествуют предикативные отношения: один высказывается относительно другого, образуя два структурных центра предложения, вокруг которых группируются второстепенные члены - состав подлежащего и состав сказуемого.
Но в предложении ‘Морозит’ нельзя рассматривать ‘морозит’ в качестве сказуемого (как это обычно делается) слова (или члена предложения), синтаксически и формально зависимого от другого - подлежащего, которого здесь нет. Если подлежащее в предложении определяется лишь по отношению к сказуемому и наоборот, то отсутствие одного необходимо предполагает отсутствие другого, так как сказуемое мыслится только в соединении с определенным подлежащим так же, как подлежащее устанавливается относительно того или иного сказуемого: если в предложении нет независимого главного члена (подлежащего), то не может идти речь о зависимом главном члене и наоборот1. Поэтому закономерен вопрос: если в безличном предложении главный член характеризуется как сказуемое, то относительно какого подлежащего он определен?
Из рассмотрения безличных предложений как бесподлежащных, но сказуемостных, с необходимостью следует вывод: слово ‘получило’ свою форму (и вместе с тем определило свою синтак-
________________
1 См. определение главных членов С. И. Абакумовым: ‘... подлежащее можно определить как главное (не зависящее от других) слово, называющее предмет или понятие, о котором что-либо утверждается в предложении, а сказуемое - как главное (грамматически зависящее), только от подлежащего слово, содержащее какое-либо утверждение о подлежащем’. Современный русский литературный язык. Гос. нзд-во ‘Советская наука’, 1942, стр. 131.
[189]
сическую роль в предложении - сказуемое) от слова, которого нет в предложении и которое не может ни подразумеваться, ни быть. ясным из предшествовавших высказываний. Таким образом, едва ли правомерно форму ‘сказуемого’ безличного предложении уподоблять форме сказуемого личного предложения.
Противоречив во многом и взгляд акад. А. А. Шахматова на синтаксическую структуру односоставных предложений (в частности, безличных). С одной стороны, он утверждал, что эти предложения имеют в своем составе один главный член, соответствующий сочетанию субъекта и предиката психологической коммуникации [37, стр. 158]. Но, с другой стороны, А. А. Шахматов определял природу главного члена односоставного предложения сравнительно со способами выражения главных членов в двусоставных предложениях. [37, стр. 50]. Неоднократные указания на формальность отождествления главного члена или с подлежащим или со сказуемым (подлежащее и сказуемое в двусоставных согласованных предложениях, ‘подлежащее’ или ‘сказуемое’ - главный член - в односоставных) более иди менее четки в плане выявления в предложении субъекта и предиката психологической коммуникации, но не в плане определения природы главного члена односоставных предложений.
Однако не в пользу отождествления по форме главного члена безличных предложений со сказуемым двусоставного предложения А. А. Шахматов подчеркивал, что ‘только искусственными натяжками мы могли бы при некоторых из безличных глаголов представить себе наличность подлежащего, признав их таким образом сказуемыми; при большей части безличных глаголов мы себе никакого подлежащего представить не можем, например, ‘стемнело’, ‘мне не спится’, ‘мне хорошо работается’, ‘меня тошнит’. Не в пользу сказуемостного характера главного члена говорит и шахматовское понимание безличных форм глагола1, а также определение слова, в котором находит свое выражение сочетание членов психологической коммуникации, главным членом односоставного предложения, а не сказуемым или подлежащим.
Мысль А. А. Шахматова об односоставности безличных предложений, как и некоторых других, была использована рядом лингвистов и получила свое применение в ряде грамматик. Однако, с одной стороны, важная оговорка А. А. Шахматова о том, что главный член безличных предложений может быть только формально отождествлен со сказуемым двусоставного предложения, была от-
_____________
1 Под ними он разумеет ‘не те формы, в которых нет морфологического обнаружения категорий лица (к каковым относятся, например, инфинитив, глагольное междометие) , но только те, в которых словесно обнаруживается безличность. Безличность же глагольной формы в русском языке обнаруживается морфологическим окончанием 3 лица единственного числа при невозможности сочетать ее с каким бы то ни было подлежащим’ (87, стр. 80, 467].
[190]
[...]
ЛИТЕРАТУРА
1. См. О.3их. Критические замечания об учебнике логики Н. И. Кондакова. ‘Вопросы философии’ 4, 1955.
2. М.В. Владиславлев. Логика. Обозрение индуктивных и дедуктивных приемов мышления и исторические очерки: логики Аристотеля, схоластической диалектики, логики формальной и индуктивной. СПб, 1872.
3. Г. Струве. Элементарная логика. Варшава, 1881.
4. М. Троицкий. Учебник логики с подробными указаниями на историю и современное состояние этой науки в России и других странах, кн. 1, М., 1885.
5. Д.Е. Ефимов. Логика. СПб, 1892.
6. А. Светлин. Учебник логики. 9-е изд., СПб, 1895, 13-е изд., СПб, 1908.
7. М.М. Филиппов. Логика. СПб. 1903.
8. Ф. Козловский. Краткий учебник логики. Киев, 1903.
9. И. Городенский. Учебник логики. Тифлис, 1909.
10. Н.Н. Ланге. Психологические исследования. Одесса, 1913.
11. С.Г. Руч. Учебник логики. СПб, 1903.
12. А.Д. Гуляев. Логика. Баку, 1921.
13. Н.О. Лосский. Обоснование интуитивизма, изд. 2-е, СПб, 1908. Логика, Петроград, 1922.
14. Г.И. Челпанов. Учебник логики, 8-е изд. 1915, 9-е изд., 1917.
15. М. Каринский. Классификация выводов, СПб, 1880. Логика (Отрывок из литогр. изд. 1884-1885). ‘Вопросы философии’ 2, 1947.
16. А. Каэлас. Записки по логике. Калуга, 1907.
17. С. Ананьин. Лекции по логике. СПб, 1913.
18. В.Ф. Асмус. Логика. Огиз, 1947.
19. А.В. Савинов. Элементарное учение о формах мышления. Калинин, 1946.
20. П.В. Таванец. Суждение и его виды. Изд. АН СССР, 1953.
21. П.В. Таванец. Суждение и предложение. Известия АН СССР, серия истории и философии, т. VII, М 2, 1951.
22. Логика. Под ред. Д. П. Горского и П. В. Таванца, М., 1956.
23. Н.И. Кондаков. Логика, изд. АН СССР, 1954.
24. П.С. Попов. Суждение и предложение. Вопросы синтаксиса современного русского языка под ред. акад. В. В. Виноградова, М., 1950.
25. П.С. Попов. Суждение и его строение. Философские записки, изд. АН СССР. т. VI, М., 1953.
26. Е.М. Галкина-Федорук. Безличные предложения в современном русском языке, изд. Московского ун-та, М., 1958.
27. Ф.И. Буслаев. Историческая грамматика русского языка, над. 5-е, 1881.
28. Е.Ф. Будде. Учебник грамматики русского языка. СПб, 1910, ч. 1. Основы синтаксиса русского языка РФВ 3-4, 1910.
29. Е.Ф. Будде. Основы синтаксиса русского языка, ст. в сб. ‘Проф. Д. А. Корсаков’, Казань, 1913.
30. В.А. Богородицкий, Общий курс русской грамматики. ОГИЗ, 1935.
31. А.А. Потребня. Из записок по русской грамматике, т. III.
32. Д.Н. Овеяннко-Кулнковскнй. Из синтаксических наблюдений. Известия отд. русского языка и словесности. Имп. АН, т. V, кн. 4, 1900.
33. Д.Н. Овсянико-Кулнковский. Синтаксис русского языка, СПб, 1912.
34. А.М. Пешковский. Русский синтаксис в научном освещении. Изд. 6-е, 1938.
35. Е.М. Галкина-Федор у к. Безличные предложения в современном русском языке. Сб. ‘Вопросы синтаксиса’. М., I950.
36. Л.А. Булаховский. Курс русского литературного языка, Киев, 1949.
37. А.А. Шахматов. Синтаксис русского языка. Л., 1941.
[201]
38. Е.В. Кротович. Предложение и его признаки. Изд-во Львовского ун-та, 1954.
39. А.С. Мельничук. Понятие предложения в советском языкознании, Киев, 1952 (автореферат).
40. Н.И. Тарабасова. Номинативные предложения в современном русском языке. М., 1954 (автореферат).
41. М.П. Жоголева. Номинативные предложения в современном русском языке. Куйбышев, 1954 (автореферат).
42. П. Глаголевский. Синтаксис языка русских пословиц. СПб, 1874.
43. В. Классовский. Нерешенные вопросы в грамматике. СПб, М., 1870.
44. К. Д. Ушинский. Полное собрание сочинений, т. 7.
45. Грамматика русского языка. Изд. АН СССР, 1954, т. II, ч. 1.
46. А.М. Земский, С. Е. Крючков, М. В. С ветла ев. Грамматика русского языка, ч. II, Учпедгиз, 1948, изд. 3-е, 1950.
47. Грамматика русского языка. Изд. АН СССР, т. II, ч. II, *1002.
48. И. Анненский. О синтаксисе русского языка Д. Н. Овсянико-Куликовского, ж. МНП, май, 1903.
49. В.В. Виноградов. Идеалистические основы синтаксической системы проф. А. М. Пешковского, ее эклектизм и внутренние противоречия. Сб. Вопросы синтаксиса современного русского языка. М., 1950.
50. В.В. Виноградов. Некоторые задачи изучения синтаксиса простого предложения. ‘Вопросы языкознания’ N1, 1954.
51. Д.П. Горский. Логика, Учпедгиз, 1954.
52. Д.П. Горский. Логика, М., 1958.
53. В.М. Богуславский. Слово и понятие. Сб. ‘Мышление и язык’. М., 1957.
54. П.В. Копнин. Природа суждения и формы его выражения в языке. Сб. ‘Мышление и язык’, М., 1957.
55. Л.Д. Веселовская. Некоторые вопросы теории суждения. М., 1951 (канд. диссертация).
56. А.А. Юдин. Неопределенно-личные и обобщенно-личные предложения. Ученые записки МГПИ, кафедра русского языка, т. XXV, вып. 4, 1954.
57. К. Бакрадзе. Логика. Тбилиси, 1951.
58. М.С. Строгович. Логика, М., 1948.
59. В.В. Виноградов. Русский язык. Грамматическое учение о слове. Учпедгиз, 1947.
60. Бела Фогараши. Логика. ИЛ, М., 1959.
61. М.Н. Алексеев и Г.В. Колшанский. О соотношении логических и грамматических категорий. ‘Вопросы языкознания’ N_5, 1955.
____________
*) См.: Коллектив авторов. Логико-грамматические очерки (Редколлегия: Л.Б. Бажанов, А.И. Уемов, В.Г. Фарбер). - Гос. изд-во "Высшая школа". М., 1961, C. 181-202.
Из истории отечественных логико-грамматических исследований. Первая интернет-публикация (ссылка на источник обязательна). Часть 1: стр. 181-190, 201-202.
В. А. КИРИЛЛОВА
К ВОПРОСУ О ЛОГИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЕ ОДНОСОСТАВНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ*
Общая проблематика соотношения суждения и предложения получила за последнее время широкое освещение в ряде работ, где ставились вопросы о суждении и предложении в плане их единства и различия, о составе суждения, его видах, классификации и т. п., причем в качестве основного языкового материала анализировались двусоставные предложения, имеющие в своей структуре состав подлежащего и состав сказуемого. Широко распространенные в языке наряду с двусоставными односоставные предложения не были в поле зрения логики, игнорировались как ‘нетипичные’.
Но вопрос о соотношении суждения и предложения не может считаться окончательно решенным, пока недостаточно изучены с логической точки зрения различные типы предложений современного русского языка. Нельзя ограничить выяснение вопроса о взаимоотношении суждения и предложения только логико-грамматическим анализом двусоставных предложений, оставляя без внимания многочисленные и разнообразные односоставные предложения (безличные, номинативные, неопределенно-личные и др.). Логики, как и языковеды, не могут не учитывать специфики односоставных предложений. Как справедливо замечает чешский логик Отакар Зих, ‘необходимо материалистически разобрать этого рода суждения (имеются в виду суждения, выраженные в безличных бессубъектных, предложениях ‘Рассветает’, ‘Холодно’. - В. К.), а не уклоняться от их рассмотрения’ [1, стр. 203].
Этими соображениями и руководствовался автор статьи, ставя перед собой задачи: дать краткое освещение истории изучения русскими логиками и лингвистами вопроса о соотношении сужде-
[181]
ния и односоставного предложения, наметить возможные пути решения вопросе о логической структуре односоставных предложений (на материале безличных и номинативных предложений).
Вопрос о логической структуре односоставных предложений в истории русской логики
Структура и происхождение суждений, выраженных безличными и номинативными предложениями, нередко привлекали внимание русских логиков. Какие это суждения? Каков их состав? Отличаются ли они своим составом от обычных двучленных суждений (S - P)? Эти и ряд других вопросов интересовали не только логиков, но и языковедов. Последние старались ответить на них применительно к номинативным и безличным предложениям, имперсоналиям, как к особому типу предложений.
Многие русские логики (М. Владиславлев [2], Г. Струве [3], М. Троицкий [4], Д. Е. Ефимов [б], А. Светилин [6] и др. [7], [8], [9]) обращали внимание на логическую структуру суждений, выраженных безличными предложениями. В основном все они придерживались следующего взгляда: эти суждения имеют в своем составе предикат и субъект, но последний отличается своей спецификой от субъекта суждения, выраженного двусоставным предложением. В чем же, по их мнению, заключается специфика субъекта суждения, выраженного безличным предложением?
Одни логики подчеркивали, что субъектом подобных суждений является ‘что-то неизвестное, неопределенное, чье бытие можно было бы отрицать по невозможности его словесно выразить’ [10, стр. 61-63], ‘нечто’, означаемое в ряде языков при помощи безличного местоимения ‘it’, ‘еs’, ‘il’ [6, стр. 42-44]. Другие рассматривали суждения, выраженные в безличных предложениях ‘Гремит’, ‘Холодно’, ‘Тепло’ как одну из разновидностей двучленных суждений, в которых наличествуют не отделенные с должной ясностью и очевидностью логические ‘подлежащее’ и ‘сказуемое’ [2, стр.126, 142]. Третьи говорили не о субъекте суждений (‘Светает’, ‘Морозит’), а о предмете суждения, который рассматривался как ‘неуловимое ‘что-то’, что мы выразить словом затрудняемся’ [11, стр. 46].
Обращает на себя внимание тот факт, что некоторыми русскими логиками сближались по структуре суждения, выраженные безличными и номинативными предложениями. Так, А.Д. Гуляев утверждал, что мысль-суждение может быть выражена и одним словом в форме существительного (именительный падеж) и даже собственным именем: ‘Пожар!’, ‘Дождь!’, ‘Снег!’, "Мороз!", ‘Иванов!’ и т. д. [12, стр. 176]. Н. О. Лосский полагал, что в безличных и номинативных предложениях выражаются суждения, свойственные первичным актам знания. В подобных актах, по его
[182]
мнению, субъект суждения еще не может быть выражен словами (или может быть обозначен указательными местоимениями ‘его’ ‘то’). Лосский писал: ‘первичную форму суждения мы имеем тогда, когда... заметив что-то на дорожке парка, я впервые даю себе отчет об увиденном словом - ‘лист!’ [13, стр. 67, стр.204].
В решении вопроса русскими логиками о логической структуре односоставных предложений сказалось заметное смешение, а порою и отождествление логических и грамматических категорий, хотя М. Владиславлев одним из первых высказал ту плодотворную мысль, что суждения не всегда "обозначаются" предложениями, имеющими в своем составе подлежащее и сказуемое, все же многие логики считали, что суждение обязательно должно быть выражено в предложении, имеющем подлежащее и сказуемое. Поэтому некоторые даже предлагали изменять форму тех высказываний, где логический субъект выражен или неопределенно, или же не в форме грамматического подлежащего: ‘Мне скучно’ - ‘Я скучаю’. ‘Гремит’ - ‘Слышен гром’: ‘Из дверей дует’ - ‘Из из дверей что-то дует’ [8, стр. 22], [9, стр. 49, 71]. При таком изменении безличных конструкций (что по существу невозможно для всех разновидностей безличных предложений без изменения их смысла) субъект суждений в примерах этих логиков необходимо облекается только в форму грамматического подлежащего, выраженного именительным падежом существительного или местоимения. Последнее объясняется пониманием предложения как выражения суждения, а подлежащего и сказуемого как соответствующих обозначений субъекта и предиката. Подобным же образом ‘расшифровывались’ инфинитивные и оценочно-номинативные предложения ‘Молчать’ - ‘(Ты) молчи...!’; ‘Молодец!’ - ‘Он молодец’ [3, стр. 36, 47].
Отождествление логических субъекта и предиката с грамматическими подлежащим и сказуемым (по существу и по форме выражения) нашло свое отражение и в терминологии. Некоторые логики пользовались терминами ‘логическое подлежащее’ ‘логическое сказуемое’, ‘неопределенное подлежащее’, имея в виду логические категории субъект и предикат.
Термин ‘безличные суждения’ (впервые его употребил М. Владиславлев) [2, стр. 126, 142], применявшийся русскими логиками для обозначения суждений, соответствующих безличным предложениям, заимствован логиками из грамматики и в действительности не указывает на специфику этих суждений. Наряду с ним в дореволюционных пособиях по логике встречаются и другие термины для обозначения суждений, грамматической формой которых служат безличные предложения: "неопределенные суждения" - когда подчеркивалась особенность субъекта суждения [6], [7], [14]; "наблюдательные суждения" - когда по существу имелся в виду характер предмета суждения [2]; "неполные суждения"-
[183]
когда обращалось внимание на особенности грамматического, выражения субъекта и предиката суждения [3]. Итак, многие русские логики усматривали особенность суждений, соответствующих безличным предложениям, в неопределенности субъекта суждения, причем нередко под логическим субъектом разумелся предмет суждения (высказывания). Тонкое и очень важное различение М. И. Каринским [15] предмета и субъекта суждения не нашло своего отражения и применения в дореволюционных пособиях по логике. Тем не менее многие логики стихийно использовали эти категории - предмет и субъект суждения - при анализе суждений, соответствующих безличным и номинативным предложениям. М. Владиславлев указывал, что предметом суждений, соответствующих таким безличным предложениям, как ‘Тепло’, ‘Душно’ и т. д., являются наши личные состояния во время наблюдений [2, стр. 142]. Н. Н. Ланге и А. Светилин под субъектом безличного суждения разумели ‘неопределенную совокупность бытия’ (нечто реальное), т. е. по существу - предмет суждения, ибо для них, как и для большинства логиков, суждение - определенное сочетание понятий [6, стр. 42-44], [10, стр. 61-63]. Явно смешение предмета суждения с логическим субъектом у А. Д. Гуляева [12], А. Каэласа [16], С. А. Ананьина [17], Н. Лосского [13]. В суждениях ‘Светает’, ‘Гремит’ и т. п. субъектом, по мнению Лосского, служит или .весь находящийся передо мною мир, или неопределенная часть его, которая потому и не указывается, что она не определена точно. В суждении ‘Светает’, утверждал логик А. Каэлас, в качестве субъекта ‘мыслится вся совокупность природу, которая становится светлее’ [16, стр. 123]. Как и у С. А. Ананьина [17, стр. 35-36], полагавшего, будто в суждении ‘Стучит’ логическим субъектом является ‘слуховое ощущение’, здесь по существу имеется в виду не субъект суждения (понятие), а предмет его. Именно смешение, вольное или не вольное отождествление субъекта суждения с его предметом, недостаточное внимание к языковой оболочке суждения1, сила традиции и авторитетов помешали русским логикам вскрыть особенности логической структуры суждений, соответствующих безличным и номинативным предложениям.
* * *
В современных работах по логике до сих пор, к сожалению, уделяется недостаточно внимания суждениям, языковой обо-
__________
1 В дореволюционных пособиях по логике номинативные и особенно безличные предложения с логической точки зрения рассматривались недифференцированно. Например, суждения ‘Гремит’, "Темно" и суждения ‘Мне скучно’, ‘Стыдно говорить неправду’ считались равноценными с точки зрения выражения суждения (S-Р), тогда как они не однородны со стороны логического и синтаксического состава. См. [8] и [9].
[184]
лочкой которых служат безличные и номинативные предложения. В ‘Логиках’ проф. М. С. Строговича (М., 1949 г.), проф. К. С. Бакрадзе (Тбилиси, 1951 г.), в школьных пособиях С. И. Виноградова и А. Ф. Кузьмина (‘Учебник логики’, изд. 1947-1953 гг.) вообще не упоминается об этих суждениях. В других пособиях анализ подобных суждений почти отсутствует, они рассматриваются на фоне ‘обычных’ суждений, выраженных двусоставным предложением.
В ‘Логике’ проф. В. Ф. Асмуса встречается единственное суждение, выраженное глагольным безличным предложением. В качестве примера им приводится безличное предложение ‘Вечереет’. Оно выражает логическое суждение, относительно которого у нас нет никаких оснований утверждать, ‘что в нем нет субъекта, т. е. нет никакого мыслимого в нем предмета’ [18, стр. 30]. Проф. Асмус полагает, что предмет суждения здесь имеется и мыслится’ хотя в данном случае он ‘неясно выделяется мыслью’. Однако это высказывание не дает оснований утверждать, является ли суждение ‘Вечереет’ бессубъектным или нет.
Проф. А. В. Савинов рассматривал ‘безличные суждения’ в качестве суждений с неопределенным субъектом. Например, говорит он, вы наблюдаете картину рассвета. Это и есть неопределенный субъект. ‘Светает’ - мелькнуло у вас в голове. Это - предикат [19, стр. 107-108]. Характеризуя неопределенный субъект именно как невыраженный, А. В. Савинов полагает, что логическая очерченность субъекта появляется как итог сложной работы мысли, заключающейся в анализе нерасчлененных комплексов восприятий и образов действительности. Так, суждение с неопределенным субъектом - ‘Дождит’ в результате ‘цепочки суждений’ превращается в суждение с определенным субъектом ‘Дождь идет’. Однако А. В. Савинов непоследователен в своих рассуждениях, утверждая, что в других случаях нетрудно обнаружить логический субъект ‘по смыслу’ или ‘изменением грамматической формы предложения’. Он приводит следующие примеры ‘безличных суждений’: ‘Душно’, ‘Скучно’, ‘Гремит’ и т. д., - утверждая, будто с обращением их в личные, не меняя содержания, логический субъект в них ясно обозначится (т. е. станет определенным.- В. К.): ‘Мне душно’, ‘Я скучаю’, ‘Слышен гром’ [19, стр. 92]. Проф. А. В. Савинов считает, что к безличным суждениям близки суждения, выраженные номинативными предложениями, ‘почти вся масса которых составляет предикат’. Для него ‘безличные суждения’ имеют двучленный состав: неопределенный субъект и точно выраженный предикат. .
Точку зрения о наличии субъекта и предиката во всяком суждении разделяют проф. П. В. Таванец и Н. И. Кондаков. Указывая на безличные (‘Вечереет’, ‘Стучит’), назывные (‘Ночь’, "Улица", "Фонарь", ‘Аптека’) и восклицательные (‘Огонь!’
[185]
‘Пожар!’, ‘Началось!’) предложения, обычно приводимые в качестве примеров ‘бессубъектных’ суждений, П. В. Таванец утверждает, что эти предложения выражают суждения, ничем особенно (в смысле состава) не отличающиеся от обычных двучленных суждений S-P [20, стр. 36-37], [21, стр. 157].
П. В. Таванец развивает свою точку зрения следующим образом. Суждения, выраженные назывными (номинативными) предложениями, - это суждения о непосредственно воспринимаемых явлениях (слышимых, видимых, обоняемых и т. д.) и суждения, являющиеся ответом на поставленный вопрос. Субъектом первых суждений выступает понятие ‘это’, "которое в силу того, что. предмет суждения достаточно ясно определен ситуацией или указующим жестом, не получает словесного выражения". В суждениях, представляющих ответ на вопрос, субъектом ‘является понятие, которое выражается в поставленном вопросе’, последнее в ответе не указывается. ‘Так, например, если мы в ответ на вопрос: ‘Что упало?’ говорим: "Фонарь" то в этом случае выраженное в слове ‘Фонарь’ понятие выступает как предикат суждения, ‘то, что упало, есть фонарь’ [22, стр. 76]. Н. И. Кондаков также полагает, что в суждениях, соответствующих безличным предложениям ‘Светает’, ‘Морозит’, субъект имеется как наше знание о предмете, свойство которого отображено в предикате; ‘когда мы говорим: ‘Морозит’, то имеем в виду, где именно происходит данное явление’ [23, стр. 164].
Общее во взглядах проф. В. Ф. Асмуса, А. В. Савинова, П. В. Таванца заключается в следующем: суждения, выраженные безличными и номинативными предложениями, имеют двучленную структуру S - Р. Правда, в силу различных обстоятельств, указывают они, субъект суждения может быть невыраженным, неопределенным (А. В. Савинов), или сам собою разумеется из ситуации (П. В. Таванец, В. Ф. Асмус), но тем не менее он есть, и именно субъект, а не предмет суждения.
Проф. П. С. Попов придерживается иной точки зрения. Он различает предмет и субъект суждения и в отношении ‘безличных суждений’. Под ними П. С. Попов понимает такие суждения, где предмет не назван, но подразумевается. В суждениях: ‘Светает’, ‘Холодно’, ‘Весело’ - указывается лишь состояние, признак; предмет же только подразумевается (окружающая среда или лицо, испытывающее известное состояние) [24, стр. 16]. Основное положение, выдвинутое и защищаемое проф. П. С. Поповым, заключается в следующем: ‘Суждение может быть бессубъектным, не теряя своей структуры как суждение, беспредикатным же оно по существу никогда не может быть’ [25, стр. 78, 79].
Итак, в работах советских логиков намечено двоякое понимание суждений, выраженных грамматическими формами безличного и номинативного предложений. Одни (проф. В. Ф. Асмус,
[186]
П. В. Таванец, А. В. Савинов и др.) считают, что суждение не может быть бессубъектным, и применяют схему суждения - ‘субъект’ - ‘предикат’ (S - P) и к суждениям, соответствующим безличным нераспространенным и номинативным предложениям’ Однако ими не различаются Предмет и субъект суждения применительно к этим суждениям. Другие (проф. П. С. Попов и др.) полагают, что суждение может быть бессубъектным (но не беспредметным), так как логический субъект как отражение в понятии предмета мысли при- определенных условиях может отсутствовать в составе суждения.
Вопрос о грамматической структуре безличных и номинативных предложений
Безличные предложения в современном русском языке представляют собой весьма многочисленную группу, разнообразную как по семантике, так и по своему структурно-грамматическому оформлению [26]. Как известно, вопрос о составе безличных предложений является одним из спорных вопросов русского синтаксиса. Взгляды русских лингвистов на особенности структуры безличных предложений могут быть в основном сведены к трем группам. Представители первой группы (Ф. И. Буслаев [27, стр. 7, 25- 26] Е. Ф. Будде [28, 29, стр. 25-26, 160, 140], В. А. Богородицкий и др. [30, стр. 202, 208] отыскивали в составе безличных предложений оба главных члена предложения - подлежащее и сказуемое. Ко второй группе лингвистов принадлежат те, кто в составе безличных предложений усматривает только один главный член - сказуемое (А. А. Потребня [31, стр. 403 и след.], Д. Н. Овсянико-Куликовский [32, 33, стр. 1166-1166], А. М. Пешковский [34, стр. 315-331], Е. М. Галкина-Федорук [35], Л. А. Булаховский. [36, стр. 293-301]). К третьей группе относятся лингвисты, находящие в составе безличных приложений (как и других односоставных) один главный член, который ими не связывается, в противоположность представителям второй группы, ни с понятием подлежащего, ни с понятием сказуемого (акад. А. А. Шахматов [37 и др. 38, 39,40,41]).
Таковы основные существующие в системе русского синтаксиса точки зрения на грамматический состав безличных предложений. Каждая из них имеет свои недостатки.
Упорное желание найти подлежащее и сказуемое в составе безличных предложений у представителей первой группы лингвистов сопровождается явными натяжками, переходом в другую область; таковы попытки усмотреть подлежащее в основе или личном окончании глагола (Ф. И. Буслаев [27], Е. Ф. Будде [28], П. Глаголевскнй [42, стр.16]) или в косвенных падежах существительного, местоимения (В. Классовский, [43, стр. 23-27,
[187]
36] В. А. Богородицкий [30, стр. 218]). Эти синтаксисты с большей или меньшей последовательностью стояли на позициях логико-грамматического параллелизма, однако пережитки и остатки смешений логического и грамматического анализов еще дают себя знать в работах, авторы которых в целом как будто давно отрешились от логико-грамматического принципа школы Ф. И. Буслаева. Характерным для представителей первой группы является аргумент В. Классовского в пользу подлежащиого характера безличных предложений: если логика не допускает бесподлежащных суждений, то зачем их допускает грамматика!? [43, стр. 23-27, 36].
Основная, можно сказать, общая ошибка этих синтаксистов заключается в подмене, невольном смешении грамматических и логических категорий. Определяя подлежащее как предмет речи - мысли, как то, о чем думают, судят, говорят в предложении, т. е. no-существу имея в виду логическое подлежащее - субъект (которое в некоторых случаях отождествляется с предметом суждения - объектом познания), они и отыскивали его в безличных предложениях1. Подобное понимание подлежащего и безличных предложений было в свое время подвергнуто справедливой критике со стороны К. Д. Ушинского, считавшего, что определять подлежащее в качестве предмета речи, а затем рассматривать безличные предложения как ‘бесподлежащные’, т. е. как предложения без предмета речи, в которых ни о чем не говорится, - абсурдно [44, стр. 291].
Невозможно опровергнуть К. Д. Ушинского в его основном утверждении, что во всяком предложении, в том числе и безличном, есть предмет речи. Однако он сам не избежал ошибки, вскрытой им же в трудах его современников-грамматистов. Так, К. Д. Ушинский рассматривал ‘предмет речи’ наряду со сказуемым в качестве главных членов предложения. В дальнейшем, вводя в грамматический анализ понятие подлежащего (предмет речи в прямом, именительном падеже), он до некоторой степени исправляет свою ошибку, тем не менее невольное смешение логических и грамматических категорий способствовало тому, что структурные особенности безличных предложений не были им полностью вскрыты.
Против лингвистов, рассматривающих безличные предложения в качестве одночленных - сказуемостных, может быть выдвинуто возражение следующего порядка.
Синтаксические категории - подлежащее и сказуемое - соотносительные члены предложения, связанные друг с другом предикативными отношениями [45, стр. 57]. Понятия ‘подлежащее’ и ‘сказуемое’ относительны, - указывал А. А. Потебня, - т. е. пред-
________________
1 Подлежащее - предмет, "о котором думаем" [30, стр. 202, 208], "о котором мы судим" [27, стр. 7, 25-26], частный случай предмета речи - "того о чем говорится" [44, стр. 19].
[188]
полагают друг друга: в сказуемом мыслится действие, производимое действователем; в подлежащем определенный, известный действователь, как производящий действие’ [31, стр. 403 и след.]. Подлежащее - это главный член двусоставного предложения, грамматически независимый от других членов предложения, выражаемый обычно именем существительным, местоимением или другим склоняемым словом в форме именительного падежа и обозначающий предмет (в широком смысле этого слова), признак (действие, состояние, свойство, качество) которого определяется в сказуемом; сказуемое - главный член двусоставного предложения, грамматически зависящий от подлежащего, обычно выражающийся личной формой глагола, именем существительным,.именем прилагательным или причастием и обозначающий признак (действие, свойство, качество) того предмета, который выражен подлежащим [45. стр. 370, 387]. В составе предложения ‘Белеет парус одинокий в тумане моря голубом’ есть подлежащее ‘парус’ и сказуемое ‘белеет’. Последнее согласуется с подлежащим в числе или, говоря словами акад. А. А. Шахматова, сказуемое ‘белеет’ ‘получило’ свою форму, синтаксическое положение, независимое от других слов, от подлежащего ‘парус’ [37, стр. 160]. Между этими членами предложения наличествуют предикативные отношения: один высказывается относительно другого, образуя два структурных центра предложения, вокруг которых группируются второстепенные члены - состав подлежащего и состав сказуемого.
Но в предложении ‘Морозит’ нельзя рассматривать ‘морозит’ в качестве сказуемого (как это обычно делается) слова (или члена предложения), синтаксически и формально зависимого от другого - подлежащего, которого здесь нет. Если подлежащее в предложении определяется лишь по отношению к сказуемому и наоборот, то отсутствие одного необходимо предполагает отсутствие другого, так как сказуемое мыслится только в соединении с определенным подлежащим так же, как подлежащее устанавливается относительно того или иного сказуемого: если в предложении нет независимого главного члена (подлежащего), то не может идти речь о зависимом главном члене и наоборот1. Поэтому закономерен вопрос: если в безличном предложении главный член характеризуется как сказуемое, то относительно какого подлежащего он определен?
Из рассмотрения безличных предложений как бесподлежащных, но сказуемостных, с необходимостью следует вывод: слово ‘получило’ свою форму (и вместе с тем определило свою синтак-
________________
1 См. определение главных членов С. И. Абакумовым: ‘... подлежащее можно определить как главное (не зависящее от других) слово, называющее предмет или понятие, о котором что-либо утверждается в предложении, а сказуемое - как главное (грамматически зависящее), только от подлежащего слово, содержащее какое-либо утверждение о подлежащем’. Современный русский литературный язык. Гос. нзд-во ‘Советская наука’, 1942, стр. 131.
[189]
сическую роль в предложении - сказуемое) от слова, которого нет в предложении и которое не может ни подразумеваться, ни быть. ясным из предшествовавших высказываний. Таким образом, едва ли правомерно форму ‘сказуемого’ безличного предложении уподоблять форме сказуемого личного предложения.
Противоречив во многом и взгляд акад. А. А. Шахматова на синтаксическую структуру односоставных предложений (в частности, безличных). С одной стороны, он утверждал, что эти предложения имеют в своем составе один главный член, соответствующий сочетанию субъекта и предиката психологической коммуникации [37, стр. 158]. Но, с другой стороны, А. А. Шахматов определял природу главного члена односоставного предложения сравнительно со способами выражения главных членов в двусоставных предложениях. [37, стр. 50]. Неоднократные указания на формальность отождествления главного члена или с подлежащим или со сказуемым (подлежащее и сказуемое в двусоставных согласованных предложениях, ‘подлежащее’ или ‘сказуемое’ - главный член - в односоставных) более иди менее четки в плане выявления в предложении субъекта и предиката психологической коммуникации, но не в плане определения природы главного члена односоставных предложений.
Однако не в пользу отождествления по форме главного члена безличных предложений со сказуемым двусоставного предложения А. А. Шахматов подчеркивал, что ‘только искусственными натяжками мы могли бы при некоторых из безличных глаголов представить себе наличность подлежащего, признав их таким образом сказуемыми; при большей части безличных глаголов мы себе никакого подлежащего представить не можем, например, ‘стемнело’, ‘мне не спится’, ‘мне хорошо работается’, ‘меня тошнит’. Не в пользу сказуемостного характера главного члена говорит и шахматовское понимание безличных форм глагола1, а также определение слова, в котором находит свое выражение сочетание членов психологической коммуникации, главным членом односоставного предложения, а не сказуемым или подлежащим.
Мысль А. А. Шахматова об односоставности безличных предложений, как и некоторых других, была использована рядом лингвистов и получила свое применение в ряде грамматик. Однако, с одной стороны, важная оговорка А. А. Шахматова о том, что главный член безличных предложений может быть только формально отождествлен со сказуемым двусоставного предложения, была от-
_____________
1 Под ними он разумеет ‘не те формы, в которых нет морфологического обнаружения категорий лица (к каковым относятся, например, инфинитив, глагольное междометие) , но только те, в которых словесно обнаруживается безличность. Безличность же глагольной формы в русском языке обнаруживается морфологическим окончанием 3 лица единственного числа при невозможности сочетать ее с каким бы то ни было подлежащим’ (87, стр. 80, 467].
[190]
[...]
ЛИТЕРАТУРА
1. См. О.3их. Критические замечания об учебнике логики Н. И. Кондакова. ‘Вопросы философии’ 4, 1955.
2. М.В. Владиславлев. Логика. Обозрение индуктивных и дедуктивных приемов мышления и исторические очерки: логики Аристотеля, схоластической диалектики, логики формальной и индуктивной. СПб, 1872.
3. Г. Струве. Элементарная логика. Варшава, 1881.
4. М. Троицкий. Учебник логики с подробными указаниями на историю и современное состояние этой науки в России и других странах, кн. 1, М., 1885.
5. Д.Е. Ефимов. Логика. СПб, 1892.
6. А. Светлин. Учебник логики. 9-е изд., СПб, 1895, 13-е изд., СПб, 1908.
7. М.М. Филиппов. Логика. СПб. 1903.
8. Ф. Козловский. Краткий учебник логики. Киев, 1903.
9. И. Городенский. Учебник логики. Тифлис, 1909.
10. Н.Н. Ланге. Психологические исследования. Одесса, 1913.
11. С.Г. Руч. Учебник логики. СПб, 1903.
12. А.Д. Гуляев. Логика. Баку, 1921.
13. Н.О. Лосский. Обоснование интуитивизма, изд. 2-е, СПб, 1908. Логика, Петроград, 1922.
14. Г.И. Челпанов. Учебник логики, 8-е изд. 1915, 9-е изд., 1917.
15. М. Каринский. Классификация выводов, СПб, 1880. Логика (Отрывок из литогр. изд. 1884-1885). ‘Вопросы философии’ 2, 1947.
16. А. Каэлас. Записки по логике. Калуга, 1907.
17. С. Ананьин. Лекции по логике. СПб, 1913.
18. В.Ф. Асмус. Логика. Огиз, 1947.
19. А.В. Савинов. Элементарное учение о формах мышления. Калинин, 1946.
20. П.В. Таванец. Суждение и его виды. Изд. АН СССР, 1953.
21. П.В. Таванец. Суждение и предложение. Известия АН СССР, серия истории и философии, т. VII, М 2, 1951.
22. Логика. Под ред. Д. П. Горского и П. В. Таванца, М., 1956.
23. Н.И. Кондаков. Логика, изд. АН СССР, 1954.
24. П.С. Попов. Суждение и предложение. Вопросы синтаксиса современного русского языка под ред. акад. В. В. Виноградова, М., 1950.
25. П.С. Попов. Суждение и его строение. Философские записки, изд. АН СССР. т. VI, М., 1953.
26. Е.М. Галкина-Федорук. Безличные предложения в современном русском языке, изд. Московского ун-та, М., 1958.
27. Ф.И. Буслаев. Историческая грамматика русского языка, над. 5-е, 1881.
28. Е.Ф. Будде. Учебник грамматики русского языка. СПб, 1910, ч. 1. Основы синтаксиса русского языка РФВ 3-4, 1910.
29. Е.Ф. Будде. Основы синтаксиса русского языка, ст. в сб. ‘Проф. Д. А. Корсаков’, Казань, 1913.
30. В.А. Богородицкий, Общий курс русской грамматики. ОГИЗ, 1935.
31. А.А. Потребня. Из записок по русской грамматике, т. III.
32. Д.Н. Овеяннко-Кулнковскнй. Из синтаксических наблюдений. Известия отд. русского языка и словесности. Имп. АН, т. V, кн. 4, 1900.
33. Д.Н. Овсянико-Кулнковский. Синтаксис русского языка, СПб, 1912.
34. А.М. Пешковский. Русский синтаксис в научном освещении. Изд. 6-е, 1938.
35. Е.М. Галкина-Федор у к. Безличные предложения в современном русском языке. Сб. ‘Вопросы синтаксиса’. М., I950.
36. Л.А. Булаховский. Курс русского литературного языка, Киев, 1949.
37. А.А. Шахматов. Синтаксис русского языка. Л., 1941.
[201]
38. Е.В. Кротович. Предложение и его признаки. Изд-во Львовского ун-та, 1954.
39. А.С. Мельничук. Понятие предложения в советском языкознании, Киев, 1952 (автореферат).
40. Н.И. Тарабасова. Номинативные предложения в современном русском языке. М., 1954 (автореферат).
41. М.П. Жоголева. Номинативные предложения в современном русском языке. Куйбышев, 1954 (автореферат).
42. П. Глаголевский. Синтаксис языка русских пословиц. СПб, 1874.
43. В. Классовский. Нерешенные вопросы в грамматике. СПб, М., 1870.
44. К. Д. Ушинский. Полное собрание сочинений, т. 7.
45. Грамматика русского языка. Изд. АН СССР, 1954, т. II, ч. 1.
46. А.М. Земский, С. Е. Крючков, М. В. С ветла ев. Грамматика русского языка, ч. II, Учпедгиз, 1948, изд. 3-е, 1950.
47. Грамматика русского языка. Изд. АН СССР, т. II, ч. II, *1002.
48. И. Анненский. О синтаксисе русского языка Д. Н. Овсянико-Куликовского, ж. МНП, май, 1903.
49. В.В. Виноградов. Идеалистические основы синтаксической системы проф. А. М. Пешковского, ее эклектизм и внутренние противоречия. Сб. Вопросы синтаксиса современного русского языка. М., 1950.
50. В.В. Виноградов. Некоторые задачи изучения синтаксиса простого предложения. ‘Вопросы языкознания’ N1, 1954.
51. Д.П. Горский. Логика, Учпедгиз, 1954.
52. Д.П. Горский. Логика, М., 1958.
53. В.М. Богуславский. Слово и понятие. Сб. ‘Мышление и язык’. М., 1957.
54. П.В. Копнин. Природа суждения и формы его выражения в языке. Сб. ‘Мышление и язык’, М., 1957.
55. Л.Д. Веселовская. Некоторые вопросы теории суждения. М., 1951 (канд. диссертация).
56. А.А. Юдин. Неопределенно-личные и обобщенно-личные предложения. Ученые записки МГПИ, кафедра русского языка, т. XXV, вып. 4, 1954.
57. К. Бакрадзе. Логика. Тбилиси, 1951.
58. М.С. Строгович. Логика, М., 1948.
59. В.В. Виноградов. Русский язык. Грамматическое учение о слове. Учпедгиз, 1947.
60. Бела Фогараши. Логика. ИЛ, М., 1959.
61. М.Н. Алексеев и Г.В. Колшанский. О соотношении логических и грамматических категорий. ‘Вопросы языкознания’ N_5, 1955.
____________
*) См.: Коллектив авторов. Логико-грамматические очерки (Редколлегия: Л.Б. Бажанов, А.И. Уемов, В.Г. Фарбер). - Гос. изд-во "Высшая школа". М., 1961, C. 181-202.