О соотношении диалектики и диалога в диалектической логике
Альманах «София», выпуск I
А. Ф. Лосев и М. М. Бахтин. Диалектика и диалог
автор: С.Ю. Данилин
Данилин С. Ю. А. Ф. Лосев и М. М. Бахтин. Диалектика и диалог // СОФИЯ: Альманах: Вып. 1: А. Ф. Лосев: ойкумена мысли. Уфа: Издательство «Здравоохранение Башкортостана», 2005. С. 92-96.
Общим местом в гуманитарной науке стала мысль о том, что Лосев и Бахтин представляют два совершенно противоположных полюса философской среды, их позиции не имеют общего основания, проблематика мыслительной деятельности того и другого до такой степени разнотипна, что сопоставление их взглядов будет малоперспективным.
Действительно, на первый взгляд видны лишь моменты несовпадения в философских системах двух мыслителей. Для культуролога эта разность проявляется в оценке художественного мышления и духа европейского Ренессанса, сформулированных Лосевым в «Эстетике Возрождения», а Бахтиным в книге «Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса». Для философа разница между ними бросается в глаза в историко-философской перспективе, генезисе их философских построений. Философское учение Лосева восходит к неоплатонизму, важнейшей категорией в нем является диалектика. Философские взгляды Бахтина сформировались в русле неокантианства и были осложнены концепцией диалогизма, воспринятой, по всей вероятности, от М. Бубера[1].
Если же попытаться актуализировать философские предпосылки и описать проблемное поле двух названных философов, понять то грандиозное сооружение мысли которое каждый из них строил, то наглядным станут не только векторы отталкивания, но и моменты схождения в мыслительных построениях Лосева и Бахтина[2]. Осложняет данную задачу ситуация с характером наследия мыслителей: если дошедшее до нас лосевское раннее «восьмикнижие» лишь подступы к главным, увы, ненаписанным работам, то из оригинальных философских работ Бахтина до нас дошел лишь отрывок, озаглавленный публикаторами «К философии поступка», несколько беглых конспектов выступлений Бахтина в философском кружке в Невеле 1924 - 1925 годов, ряд черновых заметок более позднего времени. При всем том, что сам себя Бахтин считал философом, а не филологом. Все это делает полноценное сопоставление позиций двух мыслителей задачей достаточно далекого будущего, выполнимой лишь после максимально возможной реконструкции их философских представлений. Исходя из вышесказанного, мы не претендуем на полный охват темы и лишь обозначим возможную близость позиций двух философов в первую очередь при соотнесении центральных категорий в философии каждого - для Лосева это диалектика, для Бахтина диалог.
Определение диалектики, ее места как метода точного философствования и пример ее «работы» дается Лосевым во многих исследованиях. В книге «Античный космос и современная наука» важнейшими чертами античного космоса обозначаются диалектическая структура, категории имени, числа и вещи: «…диалектика (общая и основная) есть логическая конструкция категориальной структуры эйдоса как бытия, основанного на самом себе и от себя самого зависящего, причем такая конструкция обладает абсолютно универсальным характером, захватывая все мыслимые и воображаемые типы бытия, так что все не-эйдетическое, иррациональное и не-логическое должно быть в вечно-неразрушимой эйдетической связи с чистым эйдосом»[3]. [Здесь и далее курсив цитируемого автора - С.Д.]
В предисловии к «Философии имени» Лосев очередной раз формулирует основы диалектики. Отмежевываясь от чистого гуссерлианства, он считает естественным не только дескрипцию объекта, но и выявление его смысла. Смысловое объяснение происходит в диалектической трактовке, когда смысл не просто описывается в его различных моментах, но показываются его связи, структурная взаимосвязанность и самопорождаемость. «Надо одну категорию объяснить другой категорией так, чтобы видно было, как одна категория порождает другую и вместе друг друга, не натуралистически, конечно, порождает, но - эйдетически, категориально, оставаясь в сфере смысла же»[4].
Лосев подчеркивает универсальный характер диалектики как метода мыслительной деятельности. «Что вы хотите мыслить - не важно, но как мыслить - об этом диалектика дает тончайшие правила, и преступать их невозможно без нарушения самого принципа мысли»[5]. «Диалектика есть единственный метод, способный охватить живую действительность в целом»[6].Таким образом, диалектика провозглашается способом видения действительности во всей ее цельности, самодостаточности и противоречивости. Именно способом видения, так как Лосев постоянно апеллирует к зрительным характеристикам.[7]
Путь Бахтина к концепции диалога более сложен. Задачей своей «первой философии» он провозглашает преодоление разрыва между актом мыслительной деятельности в его единственности[8] и его продуктом, содержанием мысли, между жизнью и познанием. «Акт нашей деятельности, нашего переживания, как двуликий Янус, глядит в разные стороны: в объективное единство культурной области и в неповторимую единственность переживаемой жизни, но нет единого и единственного плана, где оба лика взаимно себя определяли бы по отношению к одному-единственному единству»[9]. Данная конкретизация бытия представленная как поиск единства приводит Бахтина к появлению категории «событие бытия», противопоставляемому «отвлеченно-теоретическому самозаконному миру, принципиально чуждому живой единственной историчности»[10]. В этом достаточно традиционном для русской философии первой половины двадцатого века осознании противостояния теоретизма и живой жизни уже заложены корни двух парадигм - монологизма и диалогизма. Абстрактное познание идеалистической науки умещается в одно сознание, сознание вообще, в нем теряется единственность и погруженность в событие бытия самого познающего. Поэтому оно принципиально монологично, в нем нет личности в ее неповторимой историчности и конкретике.
Далее, стыкуясь с традицией противопоставления естественнонаучного и гуманитарного познания, воспринимая категорию Другого и «Я - Ты» отношений, опираясь на постнеокантианскую аксиологию и персонализм на основе «участного мышления» формируется бахтинская концепция диалогического понимания и диалога. В работе «Проблемы творчества Достоевского» (1929) понятие диалог выкристаллизовалось до такой степени, что стало определяющим для выявления специфики художественного мышления Достоевского. В этой же работе формулируется противостояние монологизма и диалогизма как двух типов восприятия познания и истины. Монологизм представлен Бахтиным как «идеалистическое превращение монизма бытия в монологизм сознания»[11], сфера познания в этой монологической парадигме принципиально безлика, в ней есть только одно сознание познающего, будь оно «сознание вообще», «абсолютное я» или «абсолютный дух»[12]. Здесь же Бахтин впервые противопоставляет диалектику и диалог как принципиально различные модусы освоения целого. Он критикует диалектическое представление о едином пути духа в романах Достоевского, сформулированное Б.М. Энгельгардтом[13]. Причинами, по которым диалектический ряд не соответствует внутреннему миру романов Достоевского, называются следующие: автор изображает противоречия не в сфере духа, а в «объективном социальном мире»[14], то есть идеи облечены в плоть, в личностную позицию героев; принципом «художественного видения Достоевского было не становление, а сосуществование и взаимодействие», внутренний мир романов им мыслится более в пространстве, чем во времени, важным является одновременное сопоставление смысловых личностных позиций героев, а не их развитие, «в каждом голосе он умел слышать два спорящих голоса»[15].
В более поздних замечаниях по поводу отношения диалектики и диалога Бахтин конкретизирует эти положения уже вне апелляции к романному мышлению Достоевского. С учетом уже обозначенной специфики разделения мышления на диалогический и монологический тип диалектика описывается как абстрактный, помещенный в одно сознание продукт диалога. «В диалоге снимаются голоса (раздел голосов), снимаются интонации (эмоционально-личностные), из живых слов и реплик вылущиваются абстрактные понятия и суждения, все втискивается в одно абстрактное сознание - и так получается диалектика»[16]. В другом высказывании подчеркивается логика генезиса диалектики, согласно которой «диалектика родилась из диалога, чтобы снова вернуться к диалогу на высшем уровне (диалогу личностей)[17]. В устном разговоре с С.Г. Бочаровым Бахтин выразился более экспрессивно: «Диалектика гегелевского типа - это ведь обман. Тезис не знает, что его снимает антитезис, а дурак-синтез не знает, что в нем снято»[18]. Из всех этих высказываний можно понять, что философия Бахтина тяготеет к герменевтике с ее конкретизацией смысла[19] и оперированием в социальном пространстве, также в ней проявляется яркий персонализм и установка на слушание другого, как пишет сам Бахтин: «Я же во всем слышу голоса и диалогические отношения между ними»[20].
Для нашей проблемы важно то, что в своих «инвективах» Бахтин постоянно имеет ввиду гегелевскую диалектику[21], диалектика же в концепции Лосева имеет несколько иное смысловое наполнение. Уже в первом примечании к «Диалектике художественной формы» Лосев отмечает, что его диалектическая тетрактида противопоставлена гегелевской триаде по важному пункту: для того, чтобы избежать понимания диалектики как абстрактной и отвлеченной конструкции он включает в нее четвертый компонент - фактичность триады, то есть она включает в себя самую действительность, является ею, ее телом[22]. Кроме того, диалектика для него неразрывно связана с мифом («диалектика есть мифология, и мифология есть диалектика»), тем самым последний конкретизирует, придает диалектике личностный смысл. Диалектика из «логического учения», основы теории познания становится модусом видения бытийного целого в его единстве и становлении, смысловым скелетом конкретной (мифической) действительности. Тем самым у диалектического видения целого как единого и многого и их становления и соотношения с инобытием возникает смысловая близость, общая плоскость с диалогически понимаемым бытием Бахтиным. Общим основанием для сближения этих позиций является плоскость смысла, и тот и другой занят постижением смысла бытия в его целостности и конкретности, разница лишь в модусах постижения смысла, Бахтин слышит голоса в сфере целого социального пространства, Лосев видит смысл в диалектическом «скелете» мифа как конкретного бытия. В этом обретении смысла через видение и слушание бытия кроме напрашивающихся аналогий с ближневосточной и античной традициями есть еще один аспект - аспект истины. Истина для Лосева открывается в диалектическом видении целого. Она уже есть, с неё лишь нужно снять пелену смысловой неясности. В этой установке проявляется христианский мифологический подтекст учения Лосева. Истина - это Христос[23], присутствие истины - это Первое пришествие. Для Бахтина истина не столько дана, сколько находится в становлении, в диалоге ответственно поступающих личностей. «Истина […] рождается между людьми, совместно ищущими истину, в процессе их диалогического общения»[24]. Религиозный контекст бахтинского персонализма явно представлен в оппозиции познания вещи и познания личности. Познание личности для Бахтина это «мысль о Боге в присутствии Бога, диалог, вопрошание, молитва»[25]. Таким образом, истина дана где-то впереди, и потому у нас нет «алиби в бытии», в диалогической установке Бахтина проявляется другая составляющая христианского мифа - перспектива Второго пришествия Христа. Таким образом, христианская мифология как предпосылка познания, первичная интуиция лежит в основе учений обоих мыслителей, диалектика по Лосеву проясняет сущность мироздания осуществленной Истины Первого пришествия Христа, диалог по Бахтину реализует становление Истины грядущего Второго пришествия.
[1] Самостоятельной проблемой в сопоставлении концепций Лосева и Бахтина является соотношение их с феноменологией Гуссерля.
[2] Одними из первых интуитивно почувствовали возможную «близость» Лосева и Бахтина В.П. Троицкий и В.В. Бибихин. (Троицкий В.П. «Античный космос и современная наука» и современная наука // Лосев А.Ф. Бытие - имя - космос. - М., Мысль, 1993. - С.886; Бибихин В.В. Двери жизни // Лосев А.Ф. Личность и абсолют. - М., Мысль, 1999. - С. 670.)
[3] Лосев А.Ф. Античный космос и современная наука // Лосев А.Ф. Бытие - имя - космос. - М., Мысль, 1993. - С.73.
[4] Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Бытие - имя - космос. - М., Мысль, 1993. - С.616.
[5] Лосев А.Ф. Античный космос и современная наука… - С.74-75
[6] Лосев А.Ф. Философия имени… - С.616-617.
[7] Здесь мы ограничимся кратким самоопределением диалектики как метода мышления Лосева, более подробную аналитику метода можно найти в статье С.С. Хоружего. (Хоружий С.С. Арьергардный бой // Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. - СПб.: Алетейя, 1994. - С.209-260.)
[8] Данная категория, по всей вероятности, есть дань традиции Кьеркегора. Известно, что Бахтин одним из первых в России воспринял интенции датского философа.
[9] Бахтин М.М. К философии поступка // Бахтин М.М. Работы 1920-х годов. - Киев, 1994. - С.6.
[10] Там же. - С.7.
[11] Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского // Бахтин М.М. Собр. соч. Т.2. - М., 2000. - С. 59.
[12] Там же. - С.60.
[13] Там же. - С.32-36.
[14] Там же. - С.35.
[15] Там же. - С.36-37, 39.
[16] Бахтин М.М. Из записей 1970-1971 годов // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М., 1979 - С.352.
[17] Там же. - С.364.
[18] Бочаров С.Г. Об одном разговоре и вокруг него // Новое литературное обозрение. - 1993. - №2. - С.88.
[19] Значимость понимания, а не объяснения постоянно подчеркивается Бахтиным.
[20] Бахтин М.М. Из записей 1970-1971 годов… - С.372.
[21] В статье А.О. Панич «Диалог и диалектика» подчеркивается близость в направлении критики гегелевской диалектики Марксом и Бахтиным, и в том и другом случае негативно оценивается абстрактность и теоретизм, выстраивается «антропологически-деятельностная ориентация» двух мыслителей (Панич А.О. Диалог и диалектика // Литературное произведение: слово и событие. - Донецк, 1997. - С.180-183).
[22] Лосев А.Ф. Диалектика художественной формы // Лосев А.Ф. Форма - стиль - выражение. - М., 1995. - С.163.
[23] Открыто христианская мифологическая интуиция, пронизывающая все творчество Лосева, представлена в недавно опубликованных «Дополнений к «Диалектике мифа»» (Лосев А.Ф. Диалектика мифа. - М., 2001. - С.233-402).
[24] Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского // Бахтин М.М. Собр. соч. Т.6. - М., 2002. - С.124.
[25] Бахтин М.М К философским основам гуманитарных наук // Бахтин М.М. Собр. соч. Т.5. - М., 1996. - С.7.
(с) Данилин С. Ю. А. Ф. Лосев и М. М. Бахтин. Диалектика и диалог // СОФИЯ: Альманах: Вып. 1: А. Ф. Лосев: ойкумена мысли. Уфа: Издательство «Здравоохранение Башкортостана», 2005. С. 92-96. http://www.didaskal.ru/deloN10124