Семь воздушных шариков за миллион
У mos_art вышел прекрасный рассказ про оборону Квебека в 1759 году: Ночные битвы. 1759. Квебек-1
Даже если вы совсем не интересуетесь историей, прочитайте - не пожалеете.
Новая Франция была глубоко дотационным корумпированным регионом, поглощавшим бюджетные средства как чёрная дыра. Отдачи от её содержания в составе Франции практически не было. Из других заморских территорий везли кофе, ром, ткани, специи, золото и рабов. Из Новой Франции в метрополию ввозили нажитые на распиле бюджета гигантские состояния. В 1712-м НФ обходилась казне в 300.000 ливров ежегодно, в 1730-м уже 500.000, к 1740-му сумма вливаний перевалила за миллион, а с началом войны утроилась. Была давно пройдена какая-то грань, после которой Канада не могла окупиться уже никогда. За эти деньги русскими мехами (единственный канадский экспорт) можно было одеть последнего клошара.
Параллельно росли состояния колониальных чиновников, сделанные во время службы в Новофранцузском федеральном округе. Крали все и всё. Вернувшийся домой офицер с состоянием в 300-400.000 экю считался нормой, и даже прапорщик делал за время командировки до 15.000.
Такое положение вызывало лютую ненависть среди образованного нечиновного класса. "Хватит кормить Канаду", заявлял Жан-Жак (Руссо, а не то что вы подумали), и ему вторил принципиальный антагонист Вольтер, писавший, что "Франция может быть успешной и счастливой без Квебека", и "Предпочел бы видеть Канаду на дне Ледовитого океана".
В такой атмосфере вопрос обороны города Квебека приобрел знакомые очертания и формы.
Не имея возможности построить там полноценную крепость, содержать сильный гарнизон и сбалансированный флот, правительство Людовика XV уцепилось за вброшенный тезис "ассиметричного ответа".
В слабых государствах чиновники и адмиралы любят воображать себя продувными хитрованами, которые с помощью специальных средств могут противостоять полноценному флоту. Основной характеристикой этих средств становится низкая стоимость и быстрота постройки, сопряженная с запредельным риском для эксплуатантов.
Такими были советские подлодки типа "М", немецкие карликовые субмарины, итальянские штурмовые катера и боевые пловцы, японские человекоторпеды. И все они терпят крах при встрече с полноценным флотом. Смертоносные на бумаге, в реальном бою они успешно убивают только свои экипажи, и расцветив страницы военно-исторических книг яркими единичными эпизодами*, они скрываются под свинцовыми водами забвения, особенно в плане персонификации инициаторов нововведений, которые не стремятся себя афишировать.
Французы решили вложиться в брандерный флот специальной постройки. Идее огненного таранного судна тысяча лет, но были приведены веские аргументы в пользу сиюминутной выгоды именно этого решения. Fireships обязательно входили в состав любой эскадры, французы и англичане таскали их с собой по всему свету, но применять в ту войну не довелось. В открытом море любой корабль легко уворачивается от прилипалы и расстреливает покушавшегося поджигателя.
В условиях же Квебекского бассейна флот вторжения встанет ночью на якоря, выбор мест стоянки и площадки для манёвра сильно ограничен отмелями. Сильное течение реки принесет брандеры к противнику даже при отсутствии ветра и, вуаля, флот сожжен.
Брандеры принципиально бывают двух типов: старая гнилушка, купленная за пару фунтов и начинённая тем, что было под рукой, и корабль специальной постройки, с рассчитанным процессом горения крюйт-камер, вооруженный старыми пушками, ружьями, просто обрезками труб, набитыми дробью - для "автоматического" обстрела вражеских моряков, пытающихся этот корабль как-то убрать от своего судна. Именно такие решили строить французы (Инновации! Прогресс!)
Проект Квебекского файервола прошёл все стадии развития, характерные для такого рода дел.
1. Вбрасывается идея "ассиметричного ответа" на строящийся годами, по кирпичику, потом и кровью британский флот.
2. Аргументы "быстро. дешево. надежно." вызывают административный восторг на фоне стабильного бюджетного дефицита.
3. Деньги изыскиваются, открывается финансирование, одновременно остаются без подпитки и увядают другие аспекты подготовки города к обороне. Подходы с суши не защищаются, гарнизон не увеличивается, береговые батареи не возводятся.
4. Проект сталкивается с трудностями технической реализации. Выясняется, что строить некому, кадров нет, мощностей нет.
5. Финансирование увеличивается в два раза. На стапелях начинается какое-то движение, но спустя год оно внезапно замирает. В кассе строительства нет денег, материалов нет, рабочим давно не платят зарплату. Ситуацию на верфях хорошо объяснил месье Фунт.
"Было, например, общество "Интенсивник". Председателем был приглашен Фунт. "Интенсивник" получил от Морского министерства большой аванс на заготовку чего-то лесного - зицпредседатель не обязан знать, чего именно. И сейчас же лопнул. Кто-то загреб деньгу, а Фунт сел на полгода.
После "Интенсивника" образовалось товарищество на вере "Трудовой дуб" - разумеется под председательством благообразного Фунта. Разумеется, аванс на поставку выдержанного дуба. Разумеется, неожиданный крах, кто-то разбогател, а Фунт отрабатывает председательскую ставку - сидит.
Потом "Пилопомощь" - Минфлот - аванс - крах - кто-то загреб - отсидка.
И снова: аванс - Минфлот - "Канадский лесорубник"- для Фунта отсидка - кому-то куш.
- Кому же? - допытывался Остап морской министр Николя Беррьер, расхаживая вокруг старика.
- Кто фактически руководил?
Старик молча сосал чай из кружки и с трудом приподымал тяжелые веки.
- Кто его знает? - сказал он горестно.
- От Фунта все скрывали. Я должен только сидеть, в этом моя профессия".
6. Финансирование увеличивается втрое. Идут годы. Вместо первоначальных головокружительных бизнес-планов (тысяча спутников! сотни суперджетов! миллионы электромобилей!), на испытания выходят единичные образцы, количество которых можно пересчитать по пальцам. Всего до июня 1759 года было построено 7 (семь!) брандеров. На проект был потрачен миллион ливров. Возможно, по бухгалтерии больше, возможно меньше, но народная память сохранила именно миллион, как символ, как знак огромных затрат.
7. Потеряв интерес к высосанному и обглоданному проекту и распихав нажитое по укромным уголкам, управлять вундервафлями набирают случайных людей, по газетным объявлениям, за еду.
28 июня 1759 г. Квебек.
Восход 3:54 Заход 19:45
В ту ночь грузный губернатор Водрейль, потея, взбирался по ступенькам колокольни церкви в Бопорте, на северном берегу реки, откуда хорошо был виден английский флот.
Англичане стояли вне досягаемости орудий городских батарей, на стремнине, где сжатая узостью крутых гранитных берегов, река выплескивается к океану стремительным потоком.
Фото сделано с места стоянки британского флота. В первую ночь, конечно, осадных батарей и лагеря напротив Квебека не было, картинка станет полностью актуальна спустя три дня, но оцените простор, масштаб реки, крутость берегов и узость прохода к верховьям.
И вот они показались, призрачные тени, скользящие бесшумно со стороны затаившегося города.
В 11 часов вечера британские часовые подняли тревогу. Ночь была безлунной и тёмной. Флота у французов не было, это знали хорошо, так что же это? Вдруг, нарушая все правила маскировки, на приближающихся темных силуэтах затрепетали огоньки, сначала маленькие, затем разгорающиеся всё больше и больше, и уже стало понятно, что это брандерная атака.
Флот стоял с убранными парусами, да и ветер был слабый. Казалось, им конец. Убедившись, что горение идёт устойчиво, направление выбрано отлично, команды французских брандеров заклинивали руль и прыгали в воду, посчитав свое дело сделанным. Хотя для атаки специальными средствами нужен и специальный личный состав, фанатичный, бесстрашный и готовый пойти до конца, как японские морские камикадзе. Таких людей у французов, да и в целом в ту эпоху, не было.
Водрейль плясал на балкончике, напевая модную английскую песенку "да,я пожигатель,злобный поджигатель,еее,ссука", когда от недвижимых английских линкоров стали отделяться маленькие точки и устремляться навстречу хорошо уже разгоревшимся брандерам.
Вельботы с англичанами, рвавшими жилы на вёслах, устремлялись к кострищам, таранили их, руками, вёслами, досками старались сдвинуть их со смертельной траектории, абордажными крючьями цеплялись за борт, над которым, заглушая мат, выло и ревело пламя, сжигающее волосы, брови и ресницы, и гребли, гребли, гребли, до разрыва диафрагмы, под аккомпанимент грохочущих выстрелов пушек на брандерах, срабатывающих, когда до них доходило пламя. Так, миллиметр за миллиметром, удавалось уводить опасность от кораблей, проходя с пылающим костром в двух-трёх метрах от борта. Вот где сказалась структурная слабость "ассиметричного ответа". Будь у французов хотя бы пара сопровождающих фрегатов, они бы картечью отогнали лодки, не дав им шанса спасти флот.
В определенное время огонь доходил до главного заряда, спрятанного в глубоко в трюме и брандер еще и взрывался.
Очень хорошее фото, сделанное со стороны высокого северного берега на остров Орлеан. Если абстрагироваться от моста, проложенного на остров в 1935 году, то события той ночи я себе представляю примерно в таких красках.
Семь красочных взрывов, как извержения мини-вулканов, осветили всю акваторию Квебека, высветив до деталей мачты и корпуса английских судов, крыши города, усеянные зрителями, сосны на каменистых берегах.
Затем вернулась тьма, более непроглядная чем раньше.
И...
И ничего. Напрасно свита губернатора, напрягая зрение, вглядывалась во тьму. Не произошло ничего. Ни пожарищ на кораблях, быстро пожирающих паруса и снасти, ни взрывов пороховых погребов...
"Семь лопнувших воздушных шариков, вот что мы получили за миллион", дерзко резюмировал кто-то из офицеров, пользуясь ночной тьмой. Водрейль зыркнул на смутьяна, старась запомнить голос мерзавца, и пошел вниз.
Над водной гладью, вместо ожидаемого разлёта британского флота на атомы, вставал огненый знак, не предвещавший квебекцам ничего хорошего.
* под сноской должны быть приведены примеры, когда эрзац-оружием удалось что-то взорвать, повредить или потопить, и тем самым доказывающие фактами неправоту, невежество и скудоумие автора.
Даже если вы совсем не интересуетесь историей, прочитайте - не пожалеете.
Новая Франция была глубоко дотационным корумпированным регионом, поглощавшим бюджетные средства как чёрная дыра. Отдачи от её содержания в составе Франции практически не было. Из других заморских территорий везли кофе, ром, ткани, специи, золото и рабов. Из Новой Франции в метрополию ввозили нажитые на распиле бюджета гигантские состояния. В 1712-м НФ обходилась казне в 300.000 ливров ежегодно, в 1730-м уже 500.000, к 1740-му сумма вливаний перевалила за миллион, а с началом войны утроилась. Была давно пройдена какая-то грань, после которой Канада не могла окупиться уже никогда. За эти деньги русскими мехами (единственный канадский экспорт) можно было одеть последнего клошара.
Параллельно росли состояния колониальных чиновников, сделанные во время службы в Новофранцузском федеральном округе. Крали все и всё. Вернувшийся домой офицер с состоянием в 300-400.000 экю считался нормой, и даже прапорщик делал за время командировки до 15.000.
Такое положение вызывало лютую ненависть среди образованного нечиновного класса. "Хватит кормить Канаду", заявлял Жан-Жак (Руссо, а не то что вы подумали), и ему вторил принципиальный антагонист Вольтер, писавший, что "Франция может быть успешной и счастливой без Квебека", и "Предпочел бы видеть Канаду на дне Ледовитого океана".
В такой атмосфере вопрос обороны города Квебека приобрел знакомые очертания и формы.
Не имея возможности построить там полноценную крепость, содержать сильный гарнизон и сбалансированный флот, правительство Людовика XV уцепилось за вброшенный тезис "ассиметричного ответа".
В слабых государствах чиновники и адмиралы любят воображать себя продувными хитрованами, которые с помощью специальных средств могут противостоять полноценному флоту. Основной характеристикой этих средств становится низкая стоимость и быстрота постройки, сопряженная с запредельным риском для эксплуатантов.
Такими были советские подлодки типа "М", немецкие карликовые субмарины, итальянские штурмовые катера и боевые пловцы, японские человекоторпеды. И все они терпят крах при встрече с полноценным флотом. Смертоносные на бумаге, в реальном бою они успешно убивают только свои экипажи, и расцветив страницы военно-исторических книг яркими единичными эпизодами*, они скрываются под свинцовыми водами забвения, особенно в плане персонификации инициаторов нововведений, которые не стремятся себя афишировать.
Французы решили вложиться в брандерный флот специальной постройки. Идее огненного таранного судна тысяча лет, но были приведены веские аргументы в пользу сиюминутной выгоды именно этого решения. Fireships обязательно входили в состав любой эскадры, французы и англичане таскали их с собой по всему свету, но применять в ту войну не довелось. В открытом море любой корабль легко уворачивается от прилипалы и расстреливает покушавшегося поджигателя.
В условиях же Квебекского бассейна флот вторжения встанет ночью на якоря, выбор мест стоянки и площадки для манёвра сильно ограничен отмелями. Сильное течение реки принесет брандеры к противнику даже при отсутствии ветра и, вуаля, флот сожжен.
Брандеры принципиально бывают двух типов: старая гнилушка, купленная за пару фунтов и начинённая тем, что было под рукой, и корабль специальной постройки, с рассчитанным процессом горения крюйт-камер, вооруженный старыми пушками, ружьями, просто обрезками труб, набитыми дробью - для "автоматического" обстрела вражеских моряков, пытающихся этот корабль как-то убрать от своего судна. Именно такие решили строить французы (Инновации! Прогресс!)
Проект Квебекского файервола прошёл все стадии развития, характерные для такого рода дел.
1. Вбрасывается идея "ассиметричного ответа" на строящийся годами, по кирпичику, потом и кровью британский флот.
2. Аргументы "быстро. дешево. надежно." вызывают административный восторг на фоне стабильного бюджетного дефицита.
3. Деньги изыскиваются, открывается финансирование, одновременно остаются без подпитки и увядают другие аспекты подготовки города к обороне. Подходы с суши не защищаются, гарнизон не увеличивается, береговые батареи не возводятся.
4. Проект сталкивается с трудностями технической реализации. Выясняется, что строить некому, кадров нет, мощностей нет.
5. Финансирование увеличивается в два раза. На стапелях начинается какое-то движение, но спустя год оно внезапно замирает. В кассе строительства нет денег, материалов нет, рабочим давно не платят зарплату. Ситуацию на верфях хорошо объяснил месье Фунт.
"Было, например, общество "Интенсивник". Председателем был приглашен Фунт. "Интенсивник" получил от Морского министерства большой аванс на заготовку чего-то лесного - зицпредседатель не обязан знать, чего именно. И сейчас же лопнул. Кто-то загреб деньгу, а Фунт сел на полгода.
После "Интенсивника" образовалось товарищество на вере "Трудовой дуб" - разумеется под председательством благообразного Фунта. Разумеется, аванс на поставку выдержанного дуба. Разумеется, неожиданный крах, кто-то разбогател, а Фунт отрабатывает председательскую ставку - сидит.
Потом "Пилопомощь" - Минфлот - аванс - крах - кто-то загреб - отсидка.
И снова: аванс - Минфлот - "Канадский лесорубник"- для Фунта отсидка - кому-то куш.
- Кому же? - допытывался Остап морской министр Николя Беррьер, расхаживая вокруг старика.
- Кто фактически руководил?
Старик молча сосал чай из кружки и с трудом приподымал тяжелые веки.
- Кто его знает? - сказал он горестно.
- От Фунта все скрывали. Я должен только сидеть, в этом моя профессия".
6. Финансирование увеличивается втрое. Идут годы. Вместо первоначальных головокружительных бизнес-планов (тысяча спутников! сотни суперджетов! миллионы электромобилей!), на испытания выходят единичные образцы, количество которых можно пересчитать по пальцам. Всего до июня 1759 года было построено 7 (семь!) брандеров. На проект был потрачен миллион ливров. Возможно, по бухгалтерии больше, возможно меньше, но народная память сохранила именно миллион, как символ, как знак огромных затрат.
7. Потеряв интерес к высосанному и обглоданному проекту и распихав нажитое по укромным уголкам, управлять вундервафлями набирают случайных людей, по газетным объявлениям, за еду.
28 июня 1759 г. Квебек.
Восход 3:54 Заход 19:45
В ту ночь грузный губернатор Водрейль, потея, взбирался по ступенькам колокольни церкви в Бопорте, на северном берегу реки, откуда хорошо был виден английский флот.
Англичане стояли вне досягаемости орудий городских батарей, на стремнине, где сжатая узостью крутых гранитных берегов, река выплескивается к океану стремительным потоком.
Фото сделано с места стоянки британского флота. В первую ночь, конечно, осадных батарей и лагеря напротив Квебека не было, картинка станет полностью актуальна спустя три дня, но оцените простор, масштаб реки, крутость берегов и узость прохода к верховьям.
И вот они показались, призрачные тени, скользящие бесшумно со стороны затаившегося города.
В 11 часов вечера британские часовые подняли тревогу. Ночь была безлунной и тёмной. Флота у французов не было, это знали хорошо, так что же это? Вдруг, нарушая все правила маскировки, на приближающихся темных силуэтах затрепетали огоньки, сначала маленькие, затем разгорающиеся всё больше и больше, и уже стало понятно, что это брандерная атака.
Флот стоял с убранными парусами, да и ветер был слабый. Казалось, им конец. Убедившись, что горение идёт устойчиво, направление выбрано отлично, команды французских брандеров заклинивали руль и прыгали в воду, посчитав свое дело сделанным. Хотя для атаки специальными средствами нужен и специальный личный состав, фанатичный, бесстрашный и готовый пойти до конца, как японские морские камикадзе. Таких людей у французов, да и в целом в ту эпоху, не было.
Водрейль плясал на балкончике, напевая модную английскую песенку "да,я пожигатель,злобный поджигатель,еее,ссука", когда от недвижимых английских линкоров стали отделяться маленькие точки и устремляться навстречу хорошо уже разгоревшимся брандерам.
Вельботы с англичанами, рвавшими жилы на вёслах, устремлялись к кострищам, таранили их, руками, вёслами, досками старались сдвинуть их со смертельной траектории, абордажными крючьями цеплялись за борт, над которым, заглушая мат, выло и ревело пламя, сжигающее волосы, брови и ресницы, и гребли, гребли, гребли, до разрыва диафрагмы, под аккомпанимент грохочущих выстрелов пушек на брандерах, срабатывающих, когда до них доходило пламя. Так, миллиметр за миллиметром, удавалось уводить опасность от кораблей, проходя с пылающим костром в двух-трёх метрах от борта. Вот где сказалась структурная слабость "ассиметричного ответа". Будь у французов хотя бы пара сопровождающих фрегатов, они бы картечью отогнали лодки, не дав им шанса спасти флот.
В определенное время огонь доходил до главного заряда, спрятанного в глубоко в трюме и брандер еще и взрывался.
Очень хорошее фото, сделанное со стороны высокого северного берега на остров Орлеан. Если абстрагироваться от моста, проложенного на остров в 1935 году, то события той ночи я себе представляю примерно в таких красках.
Семь красочных взрывов, как извержения мини-вулканов, осветили всю акваторию Квебека, высветив до деталей мачты и корпуса английских судов, крыши города, усеянные зрителями, сосны на каменистых берегах.
Затем вернулась тьма, более непроглядная чем раньше.
И...
И ничего. Напрасно свита губернатора, напрягая зрение, вглядывалась во тьму. Не произошло ничего. Ни пожарищ на кораблях, быстро пожирающих паруса и снасти, ни взрывов пороховых погребов...
"Семь лопнувших воздушных шариков, вот что мы получили за миллион", дерзко резюмировал кто-то из офицеров, пользуясь ночной тьмой. Водрейль зыркнул на смутьяна, старась запомнить голос мерзавца, и пошел вниз.
Над водной гладью, вместо ожидаемого разлёта британского флота на атомы, вставал огненый знак, не предвещавший квебекцам ничего хорошего.
* под сноской должны быть приведены примеры, когда эрзац-оружием удалось что-то взорвать, повредить или потопить, и тем самым доказывающие фактами неправоту, невежество и скудоумие автора.