Эротические фантазии третьего рода. Часть VI (18+, заключительная)
Последние четыре километра до вершины Кайласа были самыми лёгкими, но прежде путешественники успели рассориться и перед тем как окончательно спешиться, сидели насупившись, ощущая как от изматывающей тряски ветхой арбы их внутренности превращаются в непотребный ливер. Вспышки ревности, терзавшие Василия угасали. Оскорблённая Кристина ещё размазывала рукавом телогрейки засыхающую влагу слёз, когда впереди показалась широкая терраса, заполненная паломниками.
Несколько высохших дерев, являющихся сомнительным украшением унылого предгорья, были густо обрамлены линялыми тряпичными лоскутами. Отовсюду поднимали кизячные дымы походных костров. Вековую тишину предгорий разнообразил нудный гомон молящихся и приглушённо-застенчевый перезвон сотен тибетских колокольчиков. «Это за вами?» - спросил возничий, когда утомлённые путники, преодолевая скованность в членах, на полусогнутых сползали с повозки. И действительно, к вновь прибывшим направлялись четверо монахов в свекольного цвета накидках, опоясанных грязно-жёлтыми кушаками. Приблизившись, они склонились и жестами указали следовать за ними. Шли не долго. Миновав узкий каменный мост над глубоким ущельем, охраняемый сурового вида тибетцами в униформах времён колониального владычества Великобритании, посланцы «Донстроя» взошли на небольшую площадку.
По полупериметру выступа у основания отполированного природой циклопического каменного зеркала, слегка вогнутого на восток, стояли монахи с непомерно длинными трубами, загнутые раструбы которых покоились на скальной платформе. Растерянных пилигримов подвели к центру, окружённому воронками труб. «Растёгивайте одежды!» - повелительно указал старший из монахов, обременённый тысячелетиями реинкарнаций. Василий по мужской привычки кинулся освобождаться от штанов, а Кристина начала торопливо расстёгивать ватник. «Не студи муладхара чакру, блудник, - прервал сановный реинкарнант суету Василия у своего гульфика, - С царицы пример бери, открой сперва вишудху!» Уязвлённый нелестным эпитетом, Василий бросил взгляд на царицу, добравшуюся до пуговицы у манипуры.
Вскоре молодые люди стояли в распахнутых одеждах перед нацеленными на них древними музыкальными орудиями. «Пли!» - скомандовал жрец и… Под нестерпимый вибрирующий вой, издаваемый трубами, молодые люди, охваченные ужасом, стали отрываться от каменного стола и, медленно ускоряясь, поплыли ввысь. Их полёт напоминал бейсджампинг, но только наоборот: стремительный прыжок вверх с управлением аэродинамикой с помощью вингсьютов, роль которых выполняли распахнутые ватники «Донстроя». «У-у-у!» - вопила обезумевшая от счастья Кристина, ловко уходя в сторону от набегающего каменного утёса. Василий летел молча, всецело поглощённый пилотированием, лишь изредка украдкой провожая взглядом вихри снега, поднятые его ватными крылами. Звук труб уже не был слышен, когда скорость падения в бездну замедлилась, небеса распахнулись, сменив бледную голубизну подножий на высокий ультрамарин. Наконец спортсмены с ловкостью летучих мышей мягко приземлились на площадке у самой вершины. Их встречали…
По спрессованному насту босиком бежал суетливый человечек неопределённого возраста в грязной тунике из грубого холста. Низ его одежд обрамляли синие армейские трусы, из которых торчали покрытые пупырышками и редкой щетиной худые ноги. «Скорее и избу!» - скомандовал небесный фрик, поравнявшись с гостями. «Смотри, такой же рачительный как и ты, - съехидничала Кристина, - трусов с переподготовки, поди, не меняет». «Уймись!» - обиженно буркнул начинающий замерзать любовник, поспешая за хозяином горы. «Шире шаг! - бодрился тролль, - Плод не застудите!» «Какой ещё плод?» - переспросил на бегу Василий, на всякий случай, запахивая низ телогрейки. Но готовый сорваться с уст ответ опередил встречный возглас Кристины: «Дедушка, ты бы помолчал минутку, пока до тепла доберёмся!» «И то верно», - ответил фрик, отворяя тяжёлые врата в горные хоромы.
Картина, открывшаяся перед опешившими туристами, напоминала кадры из фильма Ридли Скотта «Прометей». В обширных лабиринтах горных пустот покоились, стояли, лежали и даже летали диковинные механизмы, испускающие тусклый свет и обдающие жаром ошалевших от увиденного пришельцев. «В горницу, в горницу, прошу!» - засуетился смотрящий горного мира. Молодые люди последовали за ним и вскоре оказались в уютной деревенской избе из струганых брёвен, с вощёным грубой отделки полом. «Кто это всё сделал?» - в полной прострации спросил Васлий. «Кто-кто… Гагарин ваш. Он мне всё это хозяйство передал перед реинкарнацией. Поговаривают, будто опять до полковника дослужился по какому-то секретному ведомству. Может и брешут… И пока он этим всем заведовал, всё сокрушался, дескать, друзья его на Красной площади дожидаются, а он тут баклуши бьёт. «Ничего себе баклуши! - восхитилась Кристина. - Настоящий домик в деревне. Я у бабушки в таком каждый год до школы гостила». «Вот-вот, по брёвнышку и собирал. - подтвердил горный тролль, - Говорил, хочу, мол, чтоб как у меня под Киржачом было, чтоб с банькой. Да, кстати вон там, за сенцами она и есть, банька та, полюбопытствуйте, если попариться приспичит». «Послушай, старый, - перебил его озабоченный Василий, - что ты там про какой-то плод бормотал?» И вновь, перебивая ответ хозяина, в разговор вмешалась Кристина.
- Смотри на меня, Васька. Я ответ должна держать, а не хозяин горницы. - ровным голосом начала его подруга. - Беременна, я, Васенька. От тебя, непутёвого, но если хочешь…
- Постой-постой! - глотая ртом воздух, прервал её любовник. - Мы же предохранялись!
- Ты бы ещё салфеткой предохранялся… - огрызнулась начинающая свирепеть женщина. - Ну так что, праведный ты наш, будем как жизнью предписано, или поскребут-поскребут, да очистят от нежданного подарка?
Метаморфозы на лице Василия напоминали цветовые эволюции хамелеона, подкрадывающегося к навозной мухе. Наконец оно отобразило высшее проявление восторга:
- Да, да! Криска, да! Я даже не догадывался, что всю жизнь хочу именно этого! И спасибо резиновому изделию номер два, что сохранила в холодильнике моя матушка!
- Господа славь, дуралей, а не совковую резинку, - осадил восторженного участника извечных таинств старый тролль.
- Бога нет и я атеист! - с вызовом ответил будущий отец.
- Ну-ну, книжки надо читать, молодой человек!
- Побольше вашего прочёл: от Гегеля до Бабеля.
- Шелуха это всё!
- Что, и Маркс - шелуха?
- Может век назад и был чтивом, да нынче не важней Апулея будет. Мозги пылью порошит, да ум остужает.
- Что ж читать прикажете?
- Пролистай Сведенборга, у Гримуаров картинки хотя бы посмотри. Не лишне будет по «Герметическим сводам» пробежаться. Зороастрийцы неплохо мозги правят, та же Каббала - первые главы…
- Мистика и вредные суеверия! - вскричал законченный материалист.
- Как же, как же! Миром правит дух, речённый пророками, а не пустопорожние талмуды. Вера - оружие истории, а не заумные теории… Да, Васенька, ты что дверь-то в горницу не прикрыл, - спохватился старый тролль. - Смотри мух сколько напустил.
Гости мух не увидели, но их внимание привлекли бледные прозрачные образования, плавающие вокруг них. «Плазмоиды!» - догадался Василий, плотно закрывая дверь и брезгливо отгоняя рукой назойливую сущность у своего лица. Тролль снял со стены хлопушку для мух и, поминутно покрикивая «Кыш отсюда», принялся методично изводить лопающихся под его ударами бестелесные создания.
- Грехи наши в стаи сбиваются, - прокомментировал он загадочные эволюции сущностей. - Ты ж Васенька, как марксист, диалектику не отрицаешь, так скажи, любезный что может быть диалектической парой к нашему тварному миру?
- Нет у него пары! - отрезал Василий, - Это есть материя, вечная и неистребимая.
- Ох и дремуч ты! - всякой тварной сущности соотносится сущность мира тонкого. И одно без другого существовать не может.
- Как же мне надоели ваши бредни! - не выдержала Кристина. - Я что, здесь единственная, кто мозги сохранил. Я женщина и требую внимания.
- Имеешь право, - подтвердил хозяин. - Мужики - материал расходный, а вы - ворота в вечность, потому-то и капризны, потому и стервы, что важность свою задним умом сознаёте. Баба без стервозности, - что крестьянин без лошади. Бабу, припавшую к мужу, муж любить долго не станет. Меж ними искра всегда должна гореть, да так чтоб жгла до печёнок. Любовь пирожками не накормишь. А вот все ваши капризы мужиков цепями вяжут. Правильно я говорю, Васенька?
Василий долго не мог найти что сказать. Потом стал плести нечто пресное о супружеском долге, равенстве полов, женщинах, строителях нового общества. Слушатели то улыбались, то кривились. «Ты бы, голубушка, баньку приняла, а то скоро светать будет», - предложил тролль, а мы пока с твоим суженным покалякаем. Кристина легко поднялась и скрылась в темноте деревенских сеней. «Ладная она у тебя» - заметил хозяин. «Ладная-то ладная, да жизнью порченая», - ответил Василий.
- А ты что хотел! Не познав греха - в святые не суйся!
- Но вдруг её опять потянет?..
- Ты ж на что? Вы теперь один организм. Вот и справляйся. Опустил вожжи - натяни. Опустил - натяни. Так и она тобой править будет. Буйный нрав её не губи. Ты смиренный, тебе только с придурью - пара. Коли не справишься - к Катерине вернёшься.
- Никогда!
- Никогда не говори Никогда!
- Послушай дедушка, а ты сам-то кем будешь? Откуда в горе этой взялся? Где мудрости набирался? Кем был в миру?
- Разные люди горой этой правили. Всех не упомнить. Там, в зале, подле аннигилятора книга дежурств покоится. Только не все письмена в ней понятны, да и вредно иные знаки читать. Руны, они такие, раз глянул - всю судьбу веригами отяготят. Есть там и по-русски. Последним был ваш заполошный из Тартарии. Мулдашевым представился. Объявился аккурат накануне великой сигизии.
- Тогда из Башкирии, а не Тартарии…
- Всё одно, басурманин. Закинули его по оплошности. В ту сигизию крепы в мозгах разжижались.
- Что ты мне мудрёными словами в рожу тыкаешь, старик?
- Ничего мудрёного: сигизия, это когда три небесных тела оказываются на одной прямой линии, тогда-то крышак у всех и сносит… Ты лучше слушай, я покамест продолжу. О чём я там говорил? Ах, да… Значит так, они, то есть ваш Мулдашев и наш сменщик в гостинице гуляли, пока трубачей под гору сбирали. Нажрались по самое небалуй! Сменщик-то лицом в тарелку с жареными опарышами упал, а ваш покрепче оказался. Пообещал день подежурить, пока сменщик в себя придёт. Поначалу смирно себя вёл, а как дурь сивушная в голову ударила, давай по кельям ходить и хулительные надписи на стенах оставлять. Всех йогов распугал, тех что каменными статуями в кельях сидели. Оставшийся при них молодой помощник смотрителя не успевал им горшки подносить. Что смотришь?.. Не веришь? Любого йога, если водой с содой попоить, пронесёт и после десяти лет кишечной крепости. Ваш Гагарин со скуки и не такое с ними вытворял… Самадхи, говоришь… Да, впадают они в неё, но жить-то хочется. Раз в год тарелку супа попросят, раз в два года - горшок. Неделями тужатся… Такая у них жизнь непутёвая. А этот ваш с Тартарии с одним решил в картишки перекинуться. Тряс, тряс его…
- Ну и что, сыграли?
- Нет. Помер тот йог. Да и бес с ними обоими. По утру ваш Эрнст оклемался и домой запросился. Еле спустили. У йогов же судьба незавидная. Скучно живут, как в Раю.
- Что, и в Раю скучно?
- А то! Летаешь по тому Раю как неприкаянный, на лютне струны рвёшь. Выпить хочется - не положено! Женщину возжелаешь - так они в другом загоне. Ни свиданий, ни любовных записок. Так что наслаждайся этой жизнью. Там, - тролль указал наверх, - ни потусоваться, ни косячок засмолить… В общем увидишь сам… не скоро, слава Богу. Кстати, ты травки с собой не прихватил?
- Нет. Я ж не наркоман какой-то. Да и хватит, старик, в сторону увиливать. Богом-то кто у вас работает.
- Все мы боги, точнее частицы его. Ты же, поди, читал у Макса Планка, того что квантовую физику на ноги поднял: «Природой правит разумная, преследующая определенную цель воля». То-то! Матерьялист ты наш. Почитай барона Бартини, слыхал про такого? «Красный Барон» его про себя в шарашке звали… Вспомнил?.. Да, именно! Ваш знаменитый авиаконструктор. Все, кто Богом целован, знают о нём не по наслышке. Тесла, который на две головы выше Эйнштейна был, откуда идеи черпал? То-то и оно…
- Дедушка, а ты сам-то откуда? Второй раз спрашиваю! - перебил его монолог Василий.
- Про хиппи слыхал? А наш девиз: «секс, наркотики и рок-н-ролл»? Бас-гитаристом был. Женщины гирляндами вешались. Это по выходным, когда мы против нашей войны во Вьетнаме бузили. Джоном тогда я был. По будням занимался субподрядом в Пентагоне. Там ваши меня и повязали.
- Кто, наши?
- Разведка посольская. Упоили в хлам! Потом ещё три раза. Травки подкинули на месяц вперёд. Я и повёлся. Потом у вас лечился от наркоты, дурных и душевных болезней. Прослушал курс разведывательных наук. Вернулся домой с заданием. Снова запил, через неделю нахватал старых болезней. Примкнул к паломникам на Тибет. Меня там приметили, в послушники определили, имя дали - Дордже. Видимо, смышлёным показался благочестивым гуру. Определили в смотрители. Сменил Саид-Бабу, который неделю буйствовал, требовал вернуть слонов и хотя бы женскую часть паствы… Ладно, заболтались… Слышу, красавица твоя идёт.
Действительно, скрипнула дверь и в горницу вошла румяная светловолосая женщина. Казалось, она сошла с полотен Венецианова: чуть припухлые губы, взгляд ворожеи. Василий вскочил. Это была его женщина. Женщина мечты, какую он и не смог бы себе представить прежде. Дордже любовался обоими. «Время, время, дети мои!.. - стучал по пустому волосатому запястью добрый тролль. - Всё что надо в этой жизни, - свершилось! Воссоединились начала начал: лёд и пламень, пошлость и возвышенность, порок и святость, грех прозябания и высокого служения…» Что говорил это странный человек в синих сатиновых трусах, Василий уже не слышал. Сердце его часто билось, словно хотело разлететься на тысячи осколков. Он пробуждался. Последним судорожным движением он прикоснулся губами к её губам и, ощутив комочек во рту, полетел навстречу яви.
За окном брезжил унылый московский рассвет. Дома никого не было. Супруга, написав заявление в партком и, на всякий случай, - Генеральному, откочевала от греха подальше к родителям на дачу. Василия лихорадило. Он знал, что сегодня день принятия решения. В руках лежал клочок пригласительного билета в ресторан «ПушкинЪ». За узорами гильоша угадывались цифры. Василий схватил свой старый «Эриксон» и набрал номер. «Васька, это ты?! - послышался счастливый женский голос… - Встречаемся!.. Да, я буду в белой куртке, а ты?.. Поняла… Трусы синие не забудь, - смеялся голос в телефоне.
Двое шли, окутанные хороводом первого московского снега. Аннигиляции не случилось. Случилась обычная любовь. Обычная любовь при необычных обстоятельствах. Говорили о сущих глупостях. Смеялись. Переплетались ладонями рук. Молчали и опять говорили.
- Криска, я, наверное поеду к Гиви, или нет, - лучше к Алексею. Помнишь с которым пил прежде чем упал… Говоришь, смешно выглядел. Нет, - глупо… Ты - настоящая женщина, а я ещё пытаюсь стать мужчиной, дай мне шанс.
- Езжай! Скоро всё будет меняться. Мужай, пока время есть, пока… пока разовьётся личинка…
- Криска! Фу, как гадко!
- Зато доходчиво!.. Только… Вась, знаешь о чём я сейчас подумала.
- О чём?
- Но прежде скажи, как ты относишься к Марии Магдалине?
- Нормально…
- А то что она блудницей была, как я была?
- Грязные наветы. Я как раз до этого рассказа из Нового Завета дошёл. О блуднице в предыдущей главе было. Вот все и путают. А Марию бесы одолели. Крышак вроде как поехал.
- Жалко. Не удалось в святые записаться, а так хотелось!
- Ты о чём?
- Зачатие-то моё НЕПОРОЧНОЕ!
Василий осёкся. Такое ему и в голову не приходило.
- Постой-постой, выходит, я как бы дух святой?
- До святости тебе как до Луны. Ты ещё и нагрешить толком не успел, а уже в праведники записываешься. Но факт налицо.
- Выходит, наш с тобой…
- Мальчик…
- И есть… Я, как отец, конечно, не претендую но…
- Ты про Второе Пришествие…
- Не кощунствуй, Крис!
- Что значит, не кощунствуй? Ты раскинь мозгами! Кто из нас двоих материалист, я или ты?
- Кристи, я не хочу, чтобы меня малевали на иконах.
- И я!.. Но судьбу уже не исправить.
- Выходит, Второе Пришествие началось? Господи, как чу́дно жить в твоём мире.
Через неделю Василий был зачислен снайпером в бригаду «Призрак».
Несколько высохших дерев, являющихся сомнительным украшением унылого предгорья, были густо обрамлены линялыми тряпичными лоскутами. Отовсюду поднимали кизячные дымы походных костров. Вековую тишину предгорий разнообразил нудный гомон молящихся и приглушённо-застенчевый перезвон сотен тибетских колокольчиков. «Это за вами?» - спросил возничий, когда утомлённые путники, преодолевая скованность в членах, на полусогнутых сползали с повозки. И действительно, к вновь прибывшим направлялись четверо монахов в свекольного цвета накидках, опоясанных грязно-жёлтыми кушаками. Приблизившись, они склонились и жестами указали следовать за ними. Шли не долго. Миновав узкий каменный мост над глубоким ущельем, охраняемый сурового вида тибетцами в униформах времён колониального владычества Великобритании, посланцы «Донстроя» взошли на небольшую площадку.
По полупериметру выступа у основания отполированного природой циклопического каменного зеркала, слегка вогнутого на восток, стояли монахи с непомерно длинными трубами, загнутые раструбы которых покоились на скальной платформе. Растерянных пилигримов подвели к центру, окружённому воронками труб. «Растёгивайте одежды!» - повелительно указал старший из монахов, обременённый тысячелетиями реинкарнаций. Василий по мужской привычки кинулся освобождаться от штанов, а Кристина начала торопливо расстёгивать ватник. «Не студи муладхара чакру, блудник, - прервал сановный реинкарнант суету Василия у своего гульфика, - С царицы пример бери, открой сперва вишудху!» Уязвлённый нелестным эпитетом, Василий бросил взгляд на царицу, добравшуюся до пуговицы у манипуры.
Вскоре молодые люди стояли в распахнутых одеждах перед нацеленными на них древними музыкальными орудиями. «Пли!» - скомандовал жрец и… Под нестерпимый вибрирующий вой, издаваемый трубами, молодые люди, охваченные ужасом, стали отрываться от каменного стола и, медленно ускоряясь, поплыли ввысь. Их полёт напоминал бейсджампинг, но только наоборот: стремительный прыжок вверх с управлением аэродинамикой с помощью вингсьютов, роль которых выполняли распахнутые ватники «Донстроя». «У-у-у!» - вопила обезумевшая от счастья Кристина, ловко уходя в сторону от набегающего каменного утёса. Василий летел молча, всецело поглощённый пилотированием, лишь изредка украдкой провожая взглядом вихри снега, поднятые его ватными крылами. Звук труб уже не был слышен, когда скорость падения в бездну замедлилась, небеса распахнулись, сменив бледную голубизну подножий на высокий ультрамарин. Наконец спортсмены с ловкостью летучих мышей мягко приземлились на площадке у самой вершины. Их встречали…
По спрессованному насту босиком бежал суетливый человечек неопределённого возраста в грязной тунике из грубого холста. Низ его одежд обрамляли синие армейские трусы, из которых торчали покрытые пупырышками и редкой щетиной худые ноги. «Скорее и избу!» - скомандовал небесный фрик, поравнявшись с гостями. «Смотри, такой же рачительный как и ты, - съехидничала Кристина, - трусов с переподготовки, поди, не меняет». «Уймись!» - обиженно буркнул начинающий замерзать любовник, поспешая за хозяином горы. «Шире шаг! - бодрился тролль, - Плод не застудите!» «Какой ещё плод?» - переспросил на бегу Василий, на всякий случай, запахивая низ телогрейки. Но готовый сорваться с уст ответ опередил встречный возглас Кристины: «Дедушка, ты бы помолчал минутку, пока до тепла доберёмся!» «И то верно», - ответил фрик, отворяя тяжёлые врата в горные хоромы.
Картина, открывшаяся перед опешившими туристами, напоминала кадры из фильма Ридли Скотта «Прометей». В обширных лабиринтах горных пустот покоились, стояли, лежали и даже летали диковинные механизмы, испускающие тусклый свет и обдающие жаром ошалевших от увиденного пришельцев. «В горницу, в горницу, прошу!» - засуетился смотрящий горного мира. Молодые люди последовали за ним и вскоре оказались в уютной деревенской избе из струганых брёвен, с вощёным грубой отделки полом. «Кто это всё сделал?» - в полной прострации спросил Васлий. «Кто-кто… Гагарин ваш. Он мне всё это хозяйство передал перед реинкарнацией. Поговаривают, будто опять до полковника дослужился по какому-то секретному ведомству. Может и брешут… И пока он этим всем заведовал, всё сокрушался, дескать, друзья его на Красной площади дожидаются, а он тут баклуши бьёт. «Ничего себе баклуши! - восхитилась Кристина. - Настоящий домик в деревне. Я у бабушки в таком каждый год до школы гостила». «Вот-вот, по брёвнышку и собирал. - подтвердил горный тролль, - Говорил, хочу, мол, чтоб как у меня под Киржачом было, чтоб с банькой. Да, кстати вон там, за сенцами она и есть, банька та, полюбопытствуйте, если попариться приспичит». «Послушай, старый, - перебил его озабоченный Василий, - что ты там про какой-то плод бормотал?» И вновь, перебивая ответ хозяина, в разговор вмешалась Кристина.
- Смотри на меня, Васька. Я ответ должна держать, а не хозяин горницы. - ровным голосом начала его подруга. - Беременна, я, Васенька. От тебя, непутёвого, но если хочешь…
- Постой-постой! - глотая ртом воздух, прервал её любовник. - Мы же предохранялись!
- Ты бы ещё салфеткой предохранялся… - огрызнулась начинающая свирепеть женщина. - Ну так что, праведный ты наш, будем как жизнью предписано, или поскребут-поскребут, да очистят от нежданного подарка?
Метаморфозы на лице Василия напоминали цветовые эволюции хамелеона, подкрадывающегося к навозной мухе. Наконец оно отобразило высшее проявление восторга:
- Да, да! Криска, да! Я даже не догадывался, что всю жизнь хочу именно этого! И спасибо резиновому изделию номер два, что сохранила в холодильнике моя матушка!
- Господа славь, дуралей, а не совковую резинку, - осадил восторженного участника извечных таинств старый тролль.
- Бога нет и я атеист! - с вызовом ответил будущий отец.
- Ну-ну, книжки надо читать, молодой человек!
- Побольше вашего прочёл: от Гегеля до Бабеля.
- Шелуха это всё!
- Что, и Маркс - шелуха?
- Может век назад и был чтивом, да нынче не важней Апулея будет. Мозги пылью порошит, да ум остужает.
- Что ж читать прикажете?
- Пролистай Сведенборга, у Гримуаров картинки хотя бы посмотри. Не лишне будет по «Герметическим сводам» пробежаться. Зороастрийцы неплохо мозги правят, та же Каббала - первые главы…
- Мистика и вредные суеверия! - вскричал законченный материалист.
- Как же, как же! Миром правит дух, речённый пророками, а не пустопорожние талмуды. Вера - оружие истории, а не заумные теории… Да, Васенька, ты что дверь-то в горницу не прикрыл, - спохватился старый тролль. - Смотри мух сколько напустил.
Гости мух не увидели, но их внимание привлекли бледные прозрачные образования, плавающие вокруг них. «Плазмоиды!» - догадался Василий, плотно закрывая дверь и брезгливо отгоняя рукой назойливую сущность у своего лица. Тролль снял со стены хлопушку для мух и, поминутно покрикивая «Кыш отсюда», принялся методично изводить лопающихся под его ударами бестелесные создания.
- Грехи наши в стаи сбиваются, - прокомментировал он загадочные эволюции сущностей. - Ты ж Васенька, как марксист, диалектику не отрицаешь, так скажи, любезный что может быть диалектической парой к нашему тварному миру?
- Нет у него пары! - отрезал Василий, - Это есть материя, вечная и неистребимая.
- Ох и дремуч ты! - всякой тварной сущности соотносится сущность мира тонкого. И одно без другого существовать не может.
- Как же мне надоели ваши бредни! - не выдержала Кристина. - Я что, здесь единственная, кто мозги сохранил. Я женщина и требую внимания.
- Имеешь право, - подтвердил хозяин. - Мужики - материал расходный, а вы - ворота в вечность, потому-то и капризны, потому и стервы, что важность свою задним умом сознаёте. Баба без стервозности, - что крестьянин без лошади. Бабу, припавшую к мужу, муж любить долго не станет. Меж ними искра всегда должна гореть, да так чтоб жгла до печёнок. Любовь пирожками не накормишь. А вот все ваши капризы мужиков цепями вяжут. Правильно я говорю, Васенька?
Василий долго не мог найти что сказать. Потом стал плести нечто пресное о супружеском долге, равенстве полов, женщинах, строителях нового общества. Слушатели то улыбались, то кривились. «Ты бы, голубушка, баньку приняла, а то скоро светать будет», - предложил тролль, а мы пока с твоим суженным покалякаем. Кристина легко поднялась и скрылась в темноте деревенских сеней. «Ладная она у тебя» - заметил хозяин. «Ладная-то ладная, да жизнью порченая», - ответил Василий.
- А ты что хотел! Не познав греха - в святые не суйся!
- Но вдруг её опять потянет?..
- Ты ж на что? Вы теперь один организм. Вот и справляйся. Опустил вожжи - натяни. Опустил - натяни. Так и она тобой править будет. Буйный нрав её не губи. Ты смиренный, тебе только с придурью - пара. Коли не справишься - к Катерине вернёшься.
- Никогда!
- Никогда не говори Никогда!
- Послушай дедушка, а ты сам-то кем будешь? Откуда в горе этой взялся? Где мудрости набирался? Кем был в миру?
- Разные люди горой этой правили. Всех не упомнить. Там, в зале, подле аннигилятора книга дежурств покоится. Только не все письмена в ней понятны, да и вредно иные знаки читать. Руны, они такие, раз глянул - всю судьбу веригами отяготят. Есть там и по-русски. Последним был ваш заполошный из Тартарии. Мулдашевым представился. Объявился аккурат накануне великой сигизии.
- Тогда из Башкирии, а не Тартарии…
- Всё одно, басурманин. Закинули его по оплошности. В ту сигизию крепы в мозгах разжижались.
- Что ты мне мудрёными словами в рожу тыкаешь, старик?
- Ничего мудрёного: сигизия, это когда три небесных тела оказываются на одной прямой линии, тогда-то крышак у всех и сносит… Ты лучше слушай, я покамест продолжу. О чём я там говорил? Ах, да… Значит так, они, то есть ваш Мулдашев и наш сменщик в гостинице гуляли, пока трубачей под гору сбирали. Нажрались по самое небалуй! Сменщик-то лицом в тарелку с жареными опарышами упал, а ваш покрепче оказался. Пообещал день подежурить, пока сменщик в себя придёт. Поначалу смирно себя вёл, а как дурь сивушная в голову ударила, давай по кельям ходить и хулительные надписи на стенах оставлять. Всех йогов распугал, тех что каменными статуями в кельях сидели. Оставшийся при них молодой помощник смотрителя не успевал им горшки подносить. Что смотришь?.. Не веришь? Любого йога, если водой с содой попоить, пронесёт и после десяти лет кишечной крепости. Ваш Гагарин со скуки и не такое с ними вытворял… Самадхи, говоришь… Да, впадают они в неё, но жить-то хочется. Раз в год тарелку супа попросят, раз в два года - горшок. Неделями тужатся… Такая у них жизнь непутёвая. А этот ваш с Тартарии с одним решил в картишки перекинуться. Тряс, тряс его…
- Ну и что, сыграли?
- Нет. Помер тот йог. Да и бес с ними обоими. По утру ваш Эрнст оклемался и домой запросился. Еле спустили. У йогов же судьба незавидная. Скучно живут, как в Раю.
- Что, и в Раю скучно?
- А то! Летаешь по тому Раю как неприкаянный, на лютне струны рвёшь. Выпить хочется - не положено! Женщину возжелаешь - так они в другом загоне. Ни свиданий, ни любовных записок. Так что наслаждайся этой жизнью. Там, - тролль указал наверх, - ни потусоваться, ни косячок засмолить… В общем увидишь сам… не скоро, слава Богу. Кстати, ты травки с собой не прихватил?
- Нет. Я ж не наркоман какой-то. Да и хватит, старик, в сторону увиливать. Богом-то кто у вас работает.
- Все мы боги, точнее частицы его. Ты же, поди, читал у Макса Планка, того что квантовую физику на ноги поднял: «Природой правит разумная, преследующая определенную цель воля». То-то! Матерьялист ты наш. Почитай барона Бартини, слыхал про такого? «Красный Барон» его про себя в шарашке звали… Вспомнил?.. Да, именно! Ваш знаменитый авиаконструктор. Все, кто Богом целован, знают о нём не по наслышке. Тесла, который на две головы выше Эйнштейна был, откуда идеи черпал? То-то и оно…
- Дедушка, а ты сам-то откуда? Второй раз спрашиваю! - перебил его монолог Василий.
- Про хиппи слыхал? А наш девиз: «секс, наркотики и рок-н-ролл»? Бас-гитаристом был. Женщины гирляндами вешались. Это по выходным, когда мы против нашей войны во Вьетнаме бузили. Джоном тогда я был. По будням занимался субподрядом в Пентагоне. Там ваши меня и повязали.
- Кто, наши?
- Разведка посольская. Упоили в хлам! Потом ещё три раза. Травки подкинули на месяц вперёд. Я и повёлся. Потом у вас лечился от наркоты, дурных и душевных болезней. Прослушал курс разведывательных наук. Вернулся домой с заданием. Снова запил, через неделю нахватал старых болезней. Примкнул к паломникам на Тибет. Меня там приметили, в послушники определили, имя дали - Дордже. Видимо, смышлёным показался благочестивым гуру. Определили в смотрители. Сменил Саид-Бабу, который неделю буйствовал, требовал вернуть слонов и хотя бы женскую часть паствы… Ладно, заболтались… Слышу, красавица твоя идёт.
Действительно, скрипнула дверь и в горницу вошла румяная светловолосая женщина. Казалось, она сошла с полотен Венецианова: чуть припухлые губы, взгляд ворожеи. Василий вскочил. Это была его женщина. Женщина мечты, какую он и не смог бы себе представить прежде. Дордже любовался обоими. «Время, время, дети мои!.. - стучал по пустому волосатому запястью добрый тролль. - Всё что надо в этой жизни, - свершилось! Воссоединились начала начал: лёд и пламень, пошлость и возвышенность, порок и святость, грех прозябания и высокого служения…» Что говорил это странный человек в синих сатиновых трусах, Василий уже не слышал. Сердце его часто билось, словно хотело разлететься на тысячи осколков. Он пробуждался. Последним судорожным движением он прикоснулся губами к её губам и, ощутив комочек во рту, полетел навстречу яви.
За окном брезжил унылый московский рассвет. Дома никого не было. Супруга, написав заявление в партком и, на всякий случай, - Генеральному, откочевала от греха подальше к родителям на дачу. Василия лихорадило. Он знал, что сегодня день принятия решения. В руках лежал клочок пригласительного билета в ресторан «ПушкинЪ». За узорами гильоша угадывались цифры. Василий схватил свой старый «Эриксон» и набрал номер. «Васька, это ты?! - послышался счастливый женский голос… - Встречаемся!.. Да, я буду в белой куртке, а ты?.. Поняла… Трусы синие не забудь, - смеялся голос в телефоне.
Двое шли, окутанные хороводом первого московского снега. Аннигиляции не случилось. Случилась обычная любовь. Обычная любовь при необычных обстоятельствах. Говорили о сущих глупостях. Смеялись. Переплетались ладонями рук. Молчали и опять говорили.
- Криска, я, наверное поеду к Гиви, или нет, - лучше к Алексею. Помнишь с которым пил прежде чем упал… Говоришь, смешно выглядел. Нет, - глупо… Ты - настоящая женщина, а я ещё пытаюсь стать мужчиной, дай мне шанс.
- Езжай! Скоро всё будет меняться. Мужай, пока время есть, пока… пока разовьётся личинка…
- Криска! Фу, как гадко!
- Зато доходчиво!.. Только… Вась, знаешь о чём я сейчас подумала.
- О чём?
- Но прежде скажи, как ты относишься к Марии Магдалине?
- Нормально…
- А то что она блудницей была, как я была?
- Грязные наветы. Я как раз до этого рассказа из Нового Завета дошёл. О блуднице в предыдущей главе было. Вот все и путают. А Марию бесы одолели. Крышак вроде как поехал.
- Жалко. Не удалось в святые записаться, а так хотелось!
- Ты о чём?
- Зачатие-то моё НЕПОРОЧНОЕ!
Василий осёкся. Такое ему и в голову не приходило.
- Постой-постой, выходит, я как бы дух святой?
- До святости тебе как до Луны. Ты ещё и нагрешить толком не успел, а уже в праведники записываешься. Но факт налицо.
- Выходит, наш с тобой…
- Мальчик…
- И есть… Я, как отец, конечно, не претендую но…
- Ты про Второе Пришествие…
- Не кощунствуй, Крис!
- Что значит, не кощунствуй? Ты раскинь мозгами! Кто из нас двоих материалист, я или ты?
- Кристи, я не хочу, чтобы меня малевали на иконах.
- И я!.. Но судьбу уже не исправить.
- Выходит, Второе Пришествие началось? Господи, как чу́дно жить в твоём мире.
Через неделю Василий был зачислен снайпером в бригаду «Призрак».