10 поэтов, приговоренных к смертной казни (Часть 1)
В 2020 году по всему миру было казнено по некоторым данным 483 человека. Это приблизительная цифра, поскольку не каждая страна публикует подобную статистику. Пик смертных приговоров пришёлся на 2015 год, тогда они приводились в исполнение 1634 раза. Прямо сейчас, пока вы читаете этот текст, тысячи людей по всему миру ждут своего последнего часа.
У России есть своя история смертной казни. Мы поговорим именно о литераторах. Ко многим отечественным писателям применялась высшая мера. Особенно часто в Советском Союзе она приводилась в исполнение. В статье говорится об авторах с разной биографией, но одно обстоятельство остается неизменным - каждого приговорили к смертной казни. К сожалению, рассказать обо всех писателях в рамках данного формата не представляется возможным, поэтому были выбраны поэты из различных периодов истории: царской России, Советской и Второй Мировой войны. Например, Александр Радищев был одним из первых кого приговорили к смертной казни среди литераторов при правлении династии Романовых. Нельзя обойтись и без дела Петрашевского, когда понарошку осудили к высшей мере десятки человек среди которых не один литератор. Особенно много писателей осудили по расстрельной статье в советское время. Сюда включен целый ряд авторов Серебряного века и поколение молодых поэтов 30-х годов, только начавших свой литературный путь, но громко заявивших о себе. Стихи в подборке представляют неожиданное пророчество о будущей гибели автора или отражают идеологическую позицию, за которую писателя осудили. Данный список не претендует на завершенность, но он наглядно показывает трагичность истории страны и человека, в частности.
«Путешествие» Радищева
Говорят, что Екатерина II Великая прочитав «Путешествие из Петербурга в Москву» Александра Радищева (1749-1802) выкрикнула: «Бунтовщик. Ещё похлеще Емельки Пугачёва!». Есть несколько версий этой фразы, но суть в том, что Пугачёв всего лишь прикинулся царем, а писатель вздумал разрушать сложившийся общественный и государственный строй. Так и до революции недалеко.
Интересно, что именно императрица способствовала поездке в Германию молодого Радищева в числе двадцати человек, где он обучался праву в Лейпцигском университете. Там будущий автор помимо учебных предметов познакомился с трудами французских просветителей, повлиявших на произошедшую в будущем буржуазную революцию.
Практически весь первый тираж был уничтожен, а произведение запрещено цензурой и только в начале двадцатого века попало к читателю. Александр Пушкин смог достать для своей библиотеки экземпляр, но отзывался о нем негативно: очень посредственное произведение, не говоря даже о варварском слоге.
Екатерина II сменила гнев на милость, а может просто не хотела портить свою репутацию на западе. Радищева отправили в ссылку. Он отправился в Илимский острог (Иркутская губерния). В семнадцатом веке этим населенным пунктом управлял предок Александра Грибоедова, а в начале восемнадцатого века сюда же был сослан прадед Николая Гоголя.
Из всего творчества Радищева мы выбрали семистишие, в котором он написал о себе и своей ссылке. Оно было долго запрещено, как и все произведения автора, только после революционных событий 1905 года стихи попали к массовому читателю. В рукописном варианте 1791 года они были озаглавлены так: «Ответ г-на Радищева во время проезда его через Тобольск любопытствующему узнать о нем».
***
Ты хочешь знать: кто я? Что я? Куда я еду?
Я тот же, что и был и буду весь мой век.
Не скот, не дерево, не раб, но человек!
Дорогу проложить, где не бывало следу,
Для борзых смельчаков и в прозе и в стихах,
Чувствительным сердцам и истине я в страх
В острог Илимский еду.
Кондратий Рылеев: «Тюрьма мне в честь, не в укоризну…»
«Несчастная страна, где они даже не знают, как тебя повесить» - некоторые источники утверждают, что это последние слова Рылеева перед повторной казнью. Веревки у троих декабристов оборвались и несмотря на обычаи, когда в таких случаях было принято миловать осужденных, процедуру было решено повторить.
Кондратий Рылеева (1795-1826) называют самым проамериканским декабристом. Не зря он служил правителем дел канцелярии Российско-Американской компании в Петербурге и владел в ней десятью процентами (у императора, например, было двадцать процентов). По его мнению, «устройство управления Северо-Американских Соединённых Штатов есть самый удобный для России по обширности ее и разноплеменности населяющих ее народов». Он предлагал Никите Муравьеву приблизить написанную им Конституцию к Уставу Штатов, но оставить ограниченного в правах монарха во главе.
Рылеев оставил след не только протестном движении в первой половине девятнадцатого века. Появление коммерческой журналистики и профессиональных писателей в России способствовал в том числе журнал «Полярная звезда», который выпускал Рылеев и Бестужев. Успех издания сравнивали с активными продажами «Истории государства Российского» Карамзина. Владельцы к третьему номеру смогли выплачивать гонорары всем авторам, которые в дальнейшем стали менять своё отношение к творческому труду и бесплатно находить авторов для сборников издателям становилось всё сложнее.
Пушкин нелестно отзывался о сочинениях Рылеева, но трудно представить гражданскую лирику 1820-х годов без его стихов.
Публикуем стихотворение, наглядно демонстрирующее гражданские основы творчества Рылеева. Тут он выступает в качестве поэта-гражданина, поэта-агитатора, поэта-борца. Лирический герой текста понимает, что затеянное им может не воплотиться в жизнь. Но, он надеется, что его личный пример поднимет людей на борьбу за свободу.
Гражданин
Я ль буду в роковое время
Позорить гражданина сан
И подражать тебе, изнеженное племя
Переродившихся славян?
Нет, неспособен я в объятьях сладострастья,
В постыдной праздности влачить свой век младой
И изнывать кипящею душой
Под тяжким игом самовластья.
Пусть юноши, своей не разгадав судьбы,
Постигнуть не хотят предназначенье века
И не готовятся для будущей борьбы
За угнетенную свободу человека.
Пусть с хладною душой бросают хладный взор
На бедствия своей отчизны,
И не читают в них грядущий свой позор
И справедливые потомков укоризны.
Они раскаются, когда народ, восстав,
Застанет их в объятьях праздной неги
И, в бурном мятеже ища свободных прав,
В них не найдет ни Брута, ни Риеги.
«Кружок Дурова»
В 1840-е годы в Петербурге сложились кружки по интересам, где участники обсуждали идеи социализма, реформы, судебную систему, освобождение крестьян и многое другое. Самым известным среди них стал круг Петрашевского, куда входил молодой Федор Достоевский. Помимо будущего автора «Братьев Карамазовых» подобные встречи посещали и другие литературные деятели того времени. Например, Алексей Плещеев и Сергей Дуров, они тоже стояли у Петропавловской крепости и ждали расстрела вместе с другим осужденными по делу Петрашевцев.
К концу 1840-х у Сергея Дурова (1815-1869) сложился свой отдельный кружок, его даже какое-то время так называли - «Кружок Дурова». Они не поддерживали многие идеи Петрашевского. Пальм воспоминает такие слова Дурова:
«Петрашевский, как быв, уперся в философию и политику; он изящных искусств
не понимает и будет только портить наши вечера».
По своей сути, это был такой литературно-музыкальный салон, где велись достаточно свободные разговоры, но никакой опасности для государственного строя они не представляли на тот момент. Дуров и его соратники рассматривали литературу как способ агитации своих идей.
В итоге, Дуров вместе с другими петрашевцами был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. 22 декабря 1849 года его приговорили к смертной казни. На эшафоте Дуров стоял с Достоевским и Плещеевым во второй тройке. Как мы помним, казнь заменили на ссылку, и Дуров отправится в омский острог вместе с Достоевским, который неоднократно упоминает своего приятеля в «Записках из Мертвого дома».
Если Достоевский на каторге поменял многие свои взгляды, то по воспоминаниям современников Сергей Дуров не изменил своих революционных убеждений. После освобождения его направили рядовым в линейный батальон Петропавловска, но из-за проблем со здоровьем военную службу пришлось оставить. В 1857 году Дурову вернули дворянство и разрешили вернуться в столицу. После своего возращения из ссылки литературой практически не занимался.
Одним из примеров неизменившегося мировоззрения Сергея Дурова его стихотворение, обращенное к Наталье Дмитриевне Пущиной (жена декабриста Ивана Пущина). В её подмосковном имении Дуров жил некоторое время, возвратившись из Сибири. Это была уже совершенно другая эпоха с народниками, террористами и революционными организациями.
Н. Д. П-ОЙ (Н. Д. Пущиной)
Добро бы жить, как надо, - человеком!
И радостно глядеть на свой народ,
Как, в уровень с наукою и веком,
Он, полный сил, что день, идет вперед.
Как крепко в нем свободное начало,
Как на призыв любви в нем чуток слух,
Как десяти столетий было мало,
Чтоб в нем убить его гражданский дух...
Добро б так жить! да, знать, еще не время...
Знать, не пришла для почвы та пора,
Чтоб та нее ростки пустило семя
Народности, свободы и добра.
Но всё же мы уляжемся в могилы
С надеждою на будущность земли,
С сознанием, что есть в народе силы
Создать всё то, чего мы не могли.
Что пали мы, как жертвы очищенья,
Взойдя на ту высокую ступень,
О которой видели начатки обновленья
И чуяли давно желанный день!..
(1863 год)
Гумилев
Любая аналогичная статья о смертной казни и поэтах не может обойтись без Николая Гумилева (1886-1921). Он стал первым поэтом, которого осудили и расстреляли после прихода к власти большевиков. Официально причина казни: участие в «Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева». Всего по этому делу было казнено больше 50 человек. Владимир Николаевич Таганцев - географ, ученый секретарь Российской академии наук, считался руководителем заговора.
Споры о заговоре идут до сих пор: был он или не был? Как и не установлено участие самого Гумилева в нем. Есть несколько распространённых версий, но ни одна из них не считается единственно верной. По одной из них, заговор все-таки существовал, но поэт в нем не принимал участие. Другая говорит, что всё придумали сотрудники ЧК в связи с Кронштадтским мятежом. Некоторые биографы и близкие к Гумилеву современники уверены в реальность «Петроградской боевой организации», в которой поэт активно участвовал.
Неизвестно место расстрела и захоронения Гумилева. Известны его последние перед казнью, нацарапанные на стене: «Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь! Николай Гумилев».
Свою смерть он предчувствовал еще в 1916 году. Тогда Гумилев известный всем поэт, женатый человек, которого считали бесстрашным исследователем экзотических мест планеты - о каком ощущение грядущей трагической гибели может идти речь. Эти пророческие строки вызывают дрожь: «Все он занят отливаньем пули, что меня с землею разлучит». Откуда он мог знать? Читая эти стихи мы еще раз убеждаемся в том, что некоторым большим поэтам дан дар настоящего предвиденья/предчувствия будущего.
Рабочий
Он стоит пред раскаленным горном,
Невысокий старый человек.
Взгляд спокойный кажется покорным
От миганья красноватых век.
Все товарищи его заснули,
Только он один еще не спит:
Все он занят отливаньем пули,
Что меня с землею разлучит.
Кончил, и глаза повеселели.
Возвращается. Блестит луна.
Дома ждет его в большой постели
Сонная и теплая жена.
Пуля, им отлитая, просвищет
Над седою, вспененной Двиной,
Пуля, им отлитая, отыщет
Грудь мою, она пришла за мной.
Упаду, смертельно затоскую,
Прошлое увижу наяву,
Кровь ключом захлещет на сухую,
Пыльную и мятую траву.
И Господь воздаст мне полной мерой
За недолгий мой и горький век.
Это сделал в блузе светло-серой
Невысокий старый человек.
(1916 год)
Павел Васильев: «Ты тяжела, судьба каменотеса»
Он Дальневосточный, Омский, Павлодарский… разные города хотели бы видеть среди своих земляков Павла Васильева. Многие статьи, опубликованные о поэте, имеют такие топонимы, вызванные почеркнуть географические особенности его биографии. Например, он «одним из самых ярких представителей омской плеяды» или «именно во Владивостоке состоялись первая публикация стихотворений 16-летнего юноши» и так далее.
Начал Павел Васильев (1910-1937) свой литературный путь ярко, публиковался в лучших изданиях страны и был принят коллегами по цеху. Варлам Шаламов встретил его в 1933 году и оставил воспоминание об этом, небольшой отрывок из него: «Гронский (тв. редактор газеты «Известия ВЦИК» - прим. ред.) уже начал печатать Васильева везде, и любая слава казалась доступной Павлу Васильеву. Слава Есенина. Слава Клюева. Скандалист или апостол - род славы еще не был определен. Синие глаза Васильева, тонкие ресницы были неправдоподобно красивы, цепкие пальцы неправдоподобно длинны».
Павла Васильева арестовывали трижды. Сначала в 1932 года по обвинению в принадлежности к контрреволюционной группировке литераторов «Сибирская бригада». Его приговорили к ссылке, но потом заменили на условный срок. Второй арест произошел в 1935 году, когда он был осужден за «злостное хулиганство. Срок отбывал в Рязанской тюрьме. В этом же году поэта исключили из Союза писателей. В третий раз Васильева арестовали в 1937 году. Он был приговорён Военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу по обвинению в принадлежности к «террористической группе», якобы готовившей покушение на Сталина. Расстрелян в Лефортовской тюрьме 16 июля 1937. Реабилитирован посмертно в 1956 году.
Среди стихотворений Павла Васильев для этой подборки выбрано «Сначала пробежал осинник…», отражающее сквозную тему природы и слабости человека по сравнению с ней. Оно было написано во время первого ареста автора. Тогда поэту удалось избежать смерти, но в этом тексте уже отчётливо прослеживается тревожное предчувствие будущей трагедии «с землёй сравнялся человек».
***
Сначала пробежал осинник,
Потом дубы прошли, потом,
Закутавшись в овчинах синих,
С размаху в бубны грянул гром.
Плясал огонь в глазах сажённых,
А тучи стали на привал,
И дождь на травах обожжённых
Копытами затанцевал.
Стал странен под раскрытым небом
Деревьев пригнутый разбег,
И всё равно как будто не был,
И если был - под этим небом
С землёй сравнялся человек.
(1932 год, Лубянка, Внутренняя тюрьма)
Автор статьи - Денис Балин
Мои стихи и другие тексты читайте в телгераме: t.me/denis_balin