Утомился по пути в Томилово
Ещё в конце ноября прошлого года я совершил паломничество в любимые мною костромские просторы, они же лесные дебри. Первые дни путешествия ознаменовались круизом вдоль берегов реки Унжи: от устья Чёрного Луха до Халбужа, исследованием окрестностей Шарьи и Вохмы, а также экспедицией в далёкое село Луптюг. На третий день отправился туда, куда не добрался клиренс «Тёмной Стали», и пришлось идти на своих двух. То были полуживые или совсем опустевшие деревни Павлята, Макарята, Данилята, Маручата и Томилово, среди которых главной целью моего турне стали два последних поселения. Так вот, сегодняшнее повествование - продолжение пешего хода из Маручат в Томилово.
Незадолго до поездки сменив летнюю резину на зимнюю, провёл на бездорожье тест-драйв для новых колёс (полностью заменил заводские колёса). Японские, с усиленной боковиной и более высоким профилем шины Toyo зарекомендовали себя как нельзя лучше. Хотя порою я всё-таки перестраховывался и на откровенный риск не шёл.
Начнём с того, что позади уже несколько дней зимнего вояжа, полторы тысячи километров и немало посещённых объектов (отчёты по ссылкам в конце поста). В первой половине третьего дня я добрался-таки до одной из основных точек маршрута. Оставив «Тёмную Сталь» отдыхать в Макарятах, пешком дошёл до небольшой, не столь колоритной, как полагал, но бесспорно примечательной деревни Маручата. А интересна она прежде всего своими сохранившимися памятниками архитектуры, в виде жилых домов, амбаров и др. хозпостроек сер. XIX века. Расстояние от Макарят до Маручат где-то с километр. На преодоление снежного покрова, устлавшего этот километр, времени затратил с час, наверное. В покинутой жителями деревне переполняемый эмоциями гулял давно потерявшими свои очертания улочками, по колено утопая в снегу, то и дело проваливаясь в лужи, припорошённые снегом. Заглядывал в домишки. Понравилось. Обо всём об этом есть индивидуальный пост. Но и после того решил не останавливаться, а пойти ещё дальше (хоть и чувствовал подкрадывавшуюся усталость).
С этнографией и топонимикой здешних земель я осведомил читателя ещё в предыдущих отчётах, посвещённых этому путешествию. А путешествие, хочу напомнить, состоялось в Вохомский край - далёкий и глухой во всех отношениях. Как следовало ожидать, в краю лесов, болот и диких животных хороших дорог нема. Но оно и не надобно: отсутствие оных лишь придаёт колорит. В те дни погода стояла мрачная, серая. Ориентиры такие же мрачно-серые. Спросить дорогу само-собою не у кого. Да и не разглядеть дорог - всё занесено снегом - угадываются лишь направления. Границы бывших хлебных угодий служили мне ориентиром (со времён исчезнувших колхозов осталось множество отвоёванных у леса пахотных полей). Роясь в памяти своей, по кусочкам восстанавливал фрагменты топографической карты данной местности, посему приблизительно понимал куда идти.
А идти было трудно, нудно и скучно. Который день отсутствия сна, неполноценное питание подрывали мои силы. Ноги, промокшие насквозь, еле передвигались. След за мною - словно лыжня. Не в пример многочисленным, аккуратным тропам серых животных. Сколько бродит здешними лесами серых чудищ можно лишь догадываться: волчих следов больше, чем зайчих. Напомнило давнюю поездку (с Катериной) в мёртвую деревню Улошпань - те же признаки обитания хищного вида из семейства псовых. Сказать, что находясь вдали от цивилизации один, окружённый со всех сторон лесом и волчьими следами, я испытывал животных страх будет неправдой. Да, страшновато было, но то, надо полагать, некий гипотетический страх. Чтобы действительно тряслись поджилки, думаю, необходимо увидеть волков вживую. Единственный ужас, встретившийся мне, - место, где волчара прихватил зайчону: кровушка и каки были тама, прямо на снегу. А я всё иду и иду, вооружённый лишь желанием, да подталкиваемый адреналином скитальца по заброшенным местам.
По-прежнему серо, уныло. Летом-то непременно добрался во сто раз быстрее, и путь был бы радостнее, красивше. Впрочем, приехал я сюда не столь ради старинных домов севернорусского типа, сколько ради ощущений - для души, значит. Правда признаюсь, порою возникала мысль: «А ну её деревню-то, но нет... Что же тогда я за путешественник?». Ведь настоящего "пилигрима русской глубинки" от диванного туриста отличает именно то, что в любую погоду, любой путь-дороженькой, не ради художественных кадров и лайков, преодолеет он всевозможные человеческие препоны и природные препятствия. Сразу вспоминаются посещённые с Катериной ещё на заре путешествий охраняемые усадьбы, далёкие, упрятанные в самой гуще леса церкви и часовни. Вот и тут, кряхтя, но не сдаваясь, скрепя зубами и чавкая полными воды ногами, думал: «Настоящий!». И покамест не съеден волками, на завален медведем-шатуном, а под чарами нечистой силы не сгинул в чаще, сделал сэлфи на память.
Всего-то ещё один километр, ходу минут сорок. Но сей пеший марш показался «переходом через Альпы», правда в Альпах я не был. Однако ближе к границе ещё одной исчезнувшей деревни, на этот раз Томилово, вымотался окончательно. Пар валил от бренного тела моего, как от заправского сибирского самовара. Употел и промок одновременно. Невозможно не наступить куда-либо, дабы не попасть в бездорожную хлябь. Вода залила не только ноги, но по штанам поднялась до колен. Мысль о сапогах пришла поздно.
И вот, спустя два с половиной часа после выхода из Макарят, осмотра Маручат, впереди наконец-то замаячили тёмные очертания томиловских деревенских избушек. Только вот увидал я на окраине Томилово совсем не то, на что рассчитывал: вокруг одни лишь безликие срубы - полностью разрушенные, в конец обвалившиеся дома - четыре голых стены, да и только! Сперва перепугался: не уж-то зазря проделал столь утомивший меня путь и нет того одного единственного дома, ради которого сюда был проделан сей нелёгкий путь?
«Уф!» - выдохнул я, заприметив впереди тот самый объект. Ещё чуток и...
...вот он - пусть не в том виде, в котором жаждал его лицезреть, но тот самый - сравнительно редкий тип богатого крестьянского дома, постройки сер. XIX века. Единственный наполовину уцелевший дом во всей деревне. 785 км - расстояние от моего московского панельного дома до доживающего свои последние дни деревянного дома полуторавековой давности.
Перед нами: изба, построенная в 1850-е года для семьи местных зажиточных крестьян Сальниковых. В 1901 году в доме была переложена печь (прежде топили по-чёрному), увеличены окна, фасады жилой части обшиты тёсом и декорированы резьбой. В этот же период мастером Филиппом Дмитриевичем Лихачёвым расписан интерьер.
Так выглядел дом в 1975 году, во время последнего натурного обследования. Видимо, тогда же занесён в каталог памятников архитектуры. Но это далеко не первоначальный вид здания. Ранее на лицевом фасаде красовалась светёлка с балконом. Разобрана в 1930-е, в связи с чем была изменена конструкция крыши (на фото). Тогда же разобрали полати и лавки вдоль стены жилой части, лестницу на светёлку и др. В 1975-м дом принадлежал И.И. Дворецкому.
Предположительно, в 1990-х годах высокая четырёхскатная тёсовая кровля, симметрия которой нарушалась устройством в западной вальме чердачного окошка, была заменена на двухскатную (сегодняшний вид).
Когда-то дом был расположен в ряду деревенской застройки. Изба-шестистенок вытянута по оси восток-запад вдоль улицы. Главный фасад имеет симметричную композицию. Перерубы внутренних стен выделяют в центральной части узкое среднее прясло с дверью в подклет (дверь не сохр.) и сдвоенным окном над ней.
В боковых пряслах помещено по три высоко поднятых окна. Особую чёткость фасадной структуре придаёт по-разному уложенная тёсовая обшивка: в нижней части (до подоконников окон) и под карнизом она горизонтальная, а в межоконных простенках - «в ёлочку».
Выпуски брёвен прикрывают лопатки. В нижней части они обшиты тёсом диагонально, а по центру - украшены накладной резьбой.
Резьбой также украшены фигурные фронтоны в завершении наличников окон и несложные подзоры на уровне оконных перемычек.
Торец здания идентичен: в простенках тёс уложен «в ёлочку». Подзор (карниз) обрамлён простой фигурной резьбой.
Наиболее примечательны лопатки, что прикрывают угловые выступы брёвен. В верхней части они убраны плоской накладной резьбой, заполняющей вытянутые филенки. Ручная работа. По истине, утраченное народное искусство.
Простенькое завершение оконного фронтона. Возможно, здесь зашифрованы языческие мотивы: солярный знак в виде «красного солнышка с восходящим листочком-колосом».
Орнамент резных деталей в филенках угловых лопаток с разных сторон имеет вид отличный от других.
Обходим дом в поисках входной двери, аль крыльца. Но, увы! Буквально несколько лет тому назад тут находился двухэтажный хозяйственный двор, пристроенный к основному объёму в кон. XIX - нач. XX веков. Разобран в недавнем времени.
Проходим в переднюю часть дома (задняя часть - не уцелевший хоздвор) через низкую дверь. И попадаем в изначально тёплую жилую избу, что полвека топилась по-чёрному (курная изба). На фото: средняя часть комнаты, где перед печью заборкой был выгорожен кухонный угол с залавками и доской-наблюдником (заборка и залавка не сохранились).
В этой половине дома дочерна закопчённый потолок сложен из брёвен-кругляков (в советское время обильно оклеен обоями). По материалам обследования, в северо-восточном углу была устроена большая глинобитная печь с лепным челом в опечке (деревянная доска внизу печи) с припечной доской (сохранились фрагменты). Голбец (лаз на полати), сами полати до наших дней не дожили. Как и глинобитная печка (на фото). Все филенчатые (опечка, залавок и др.) детали были с росписью.
В разобранном виде они разбросаны по всему дому, но большая часть исчезла. Перед нами у стены стоит фрагмент залавка (залавок - длинный ящик возле печи с подъёмной крышкой для хранения продуктов и посуды).
Над дверью не сохранившегося голбца ещё в 1975-м была надпись: «1901 г. 30 сен. - мас. Филипъ Дими. Лихаче». Роспись на всех деталях приблизительно идентична: на красном фоне в синей рамке цветы, синие с жёлтым и белым...
...или ёлочки.
Зафотал что-то по мелочам.
Без литературы в сельском доме никуда.
А жизнь-то была.
Последней деревенской жительницей Томилово была Анна Ивановна Дворецкая. По её словам («Вохомская Правда» от 2013 г.) в советское время жители соседних деревень трудились в колхозе, у каждого был полный двор скотины - обязательно корова, телята, поросята. В конюшне содержалось с десяток лошадей, был и телятник. На реке, протекающей рядом, женщины стирали, полоскали бельё, мужики удили рыбу. В деревне росли ребятишки. В детсад, школу бегали в соседнее село Макарята - центр культурной жизни. Там же односельчане собирались в клуб на танцы, кино, концерты. Анна Ивановна выйдя замуж, переселилась в Маручаты. По словам дяди Паши (председатель совхоза и персонаж предыдущей части), из Маручат на зиму Анна перебирается к детям и внукам в Макарята. По крайней мере так было раньше. Дай бог им всем здоровья и долгих лет жизни!
Фрагмент самодельной (как зачастую бывало с меблировкой в сельских домах) рамы для зеркала. Простого рисунка резная работа.
Из одной половины дома перехожу в другую. Тёплая жилая комната (курная изба), узкий середник и холодная горница были связаны между собой по типу анфилады. Сейчас мы находимся в середнике, где в дальней его части устроен сельник - чулан для домашнего имущества. Дверь, расписные филенчатые части которой выломали, размером больше, т.е. выше приземистой входной в курную избёнку.
Просторную высокую горницу в начале ХХ века пытались переделать в тёплую избу: убрали лавки вдоль стен, срубили опечек и залавку, но печь так и не установили.
Появилась она уже в советское время. У стены приставлен завалок, лицевая часть его. Ещё одна оригинальная деталь с росписью нач. ХХ столетия.
Вообще, многие дома в данной местности имели расписной интерьер. Например, по обследованиям 1970-х и нач. 2000-х годов (сейчас деревни сохранились разве что в виде названий на картах, да в каталогах памятников деревянного зодчества) были засвидетельствованы следующие памятные надписи мастеров, что расписывали на скромный лад дома зажиточных крестьян:
- «Красил Иван Плюснин 1871»
- «Мастер Марко Плюс. Работ. мессе июня 28 года цена 8 руб. серб. Краска хозяйская и чай хозяй. за ...» и т.д.
Вполне возможно, что «Марко Плюс.» это сокращённо от Макария Плюснина. Старинный род Плюсниных в Вохомском крае многочисленен, существует и поныне.
Как упоминал выше, весь путь до Томилова, несмотря на минус "за окном", беспрестанно потел - спешил, не заблудившись дотемна, добраться до искомого объекта. Так что по приходу к цели от меня валил пар: из под рукавов, из-за шиворота, одним словом, отовсюду откудова можно. Сие весьма мешало фотографировать - пелена телесных испарений сильно застилала обзор маленькой камеры китайского смартфона (фотоаппарат к тому времени ещё не приобрёл). И пытаясь заполучить более-менее приличный кадр, намучился слов нет. Дабы остыть, пришлось снять верхнюю одёжку и повесить её на просушку. Правда, в холодной избе то было делом бестолковым.
Рамы в оконных проёмах двойные. Забыл назначение "углубления-канавки" внизу окна.
Конечно, по факту ничего сверх выдающегося в доме нет. Подивиться можно было исключительно его возрасту и габаритам; внешнему, пусть и скромному, декору; и оригинальной росписи, увиденной вживую, а не в музее. Время близится к трём пополудни. Покудова не начало темнеть, пора держать обратно. Тем более до припаркованного авто без малого два километра заснеженными тропами, вместе с коварно-спрятавшимися лужами. Вот и санки мне в дорогу. Запрячь только некого.
Стул и некая подлинная старинная деталь вынесена мною на свет божий для лучшего обзора. Всё ручной работы.
Новых путей не ищем: возвращаемся тем же маршрутом, что пришли. Огибая дом, бросаем последний взгляд на погибающий памятник деревянного зодчества.
И вот, уже вдали виднеется тот самый большой шестистенок, ради которого я проделал свой утомительный вояж.
Вся остальная историческая застройка Томилово представляет из себя подобные этой руинированные клети.
А так выглядят дорожные знаки, обозначающие границы местных населённых пунктов. Не меняли их не иначе как со времён Наполеона.
Обратная дорога прошла без приключений. Вперёд толкал голод и холод. Вечерело. Определённо пробивался морозец. Штаны, ранее намокшие, теперь закостенели и создавали ощущение ледяных сапожищ. Про ботинки, превратившиеся в деревянные колодки, вообще молчу. До колхозных гаражей добрался не в пример быстрее утреннего хода.
Заждалась меня «Тёмная Сталь». Заскучала.
Прежде, чем залезть в тёплое нутро (включил кондей на полную мощь, подогрев сиденья), пришлось сменить околевшую обувку и одёвку. Забравшись внутрь, дали о себе знать ушедшие силы. Хорошо, что был припасён термос с ещё тёплой водичкой. Посему, недолго думая, заварил чайку. Набил живот сосисками и чем-то ещё, сейчас уж не припомню. Для трапезы в авто удачно вписался широкий и глубокий с откидывающейся крышкой подлокотник водительского сиденья. Использую его каждый раз как походный вариант стола, на случай перекуса не выходя на улицу. Пока трапезничал, моим присутствием заинтересовался местный житель, но видя меня жующего и машущего ему рукой, подоходить не стал. Так и наблюдал за мною издалека.
По пути к месту ночлега, в Шарью, запечатлел безрадостную, типичную для костромских земель картину вымирающих деревень. В планах: забраться севернее этих поселений - в Замардвинье, где, по моим предположениям, давно уж нет жизни, но должна быть потрясающая атмосфера.
Вот так, посещая в одиночестве мало кому известные, да и мало кому интересные места, всеми забытые, поглощённые природой и временем, понимаешь, что приоритеты меняются. Раньше очень хотел попасть во всем известное село Бушнево. Но достигая подобных мест, как в этом путешествии, осознаёшь: тебя больше не тянет в раскрученное Бушнево, куда теперича вас отвезут на квадроциклах, где побывало немало туристов, где перелопатили каждый кусочек земли. А здесь... здесь нет конечно и близко той роскоши заброшенных культовых построек - некогда величественных храмов села Бушнева. Но скромные Маручата и посещённый мною на сл. день Ухтубуж своей исторической застройкой, уединением и подлинной стариной, а главное отсутствием залётных туристов, обладают таким духом, что делает их той далёкой целью, которую ты просто обязан достичь. Побывать там первым и, возможно, единственным, ибо немногих заинтересует дальняя дорога ради полуразрушенных домов вымерших деревень.
При создании поста использован материал: каталога «Памятники архитектуры Костромской области» вып. VII