Париж. День третий
На следующий день мы дали отдых ногам, хорошо потрудившимся накануне, и поехали на экскурсионном автобусе Big Bus (они такие красные английские двухэтажные).На экскурсии отводится два дня, при чем на любой остановке ты можешь выйти, походить-побродить-пофотографировать, а потом снова сесть в автобус и ехать дальше. И еще в программу экскурсии входит речная прогулка по Сене на пароходике. В общем, настоятельно рекомендую всем, кто в первый раз в Париже - формирует в голове, где тут все и как.
А я в тот день размышлял, в чем же мы отличаемся от французов. А отличаемся очень сильно. И дело не в том, что французы какие-то необыкновенные, знакомые нам из книг, легкие и воздушные, говорящие на смешном картавом языке. Начнем с мелочей. Они не сидят в метро, раскинув свои яи на всеобщее обозрение ("Вот я какой молодец"). Они вежливы, при чем эта вежливость у них в крови (я постоянно слышал: "Пардон, месье!"), они извиняются, даже когда на сто процентов правы. Доходило до смешного - мужичок в Ашане старательно отпихивал ногой мою стоявшую на земле сумку, но при этом улыбался и говорил: "Пардон!" И это было так мило, что ругаться не было никакого желания, а было желание поцеловать его в нос. Если мы идем по улице, то зачастую несем себя, чтобы все видели и разбегались, и не стояли на пути, а то зашибем. Там же, напротив, сесть метрочтобы никому не мешать, убрать руку, чтобы не толкнуть прохожего - норма. И, конечно, сказать: "Пардон!", - при этом.
Мы много рассуждаем о красоте парижанок, о шарме французов... Не знаю, может, в каких-то инкубаторах и есть они, мне они не попадались. Они крайне обычные, ужасно лопоухие... Но вот идет француз, маленький плюгавенький, но охота на него равняться. Идет женщина - на голове три волосины, но ты оборачиваешься ей вслед, не из-за трех волосин, конечно, а что-то тебя останавливает. Что?
И я сформулировал - любовь к себе. Француз хорошо осведомлен о недостатках своего тела. И он не выпячивает их, не сует каждому под нос ("Вот я какой - любите меня таким"), он просто прикрывает их. У нас же - сплошь и рядом, как началась жара, повылазили женщины с кривыми ногами, но короткими шортами. Ну так у многих из нас воспринимается красота...
А воспринимается она так потому, что мы не любим себя. Для нас главное, что скажут коллеги, как посмотрят соседи. Если нам даже плевать, что о нас скажут, то все равно мы исходим из "я" и "они". Для французов на первом месте "я". И отсюда, как ни парадоксально, уважение к окружающим.
А мы действительно не любим себя. При всем том, что хотим быть ни на кого не похожими, мы все, как из инкубатора. Взять тренд последних лет - "ноги алкоголика" - голые лодыжки. Еще середина февраля, еще ветра, но наши модники на синих от холода ножках уже красуются этой своей частью. И глубоко все равно, что можно загреметь в больницу (особенно женщинам) и остаться бесплодным. Мода же. В Париже я видел этих модников всего один раз. И то они говорили на чистом русском языке.
А тату... Я не говорю, что парижане их не делают. Делают, наверное... Только если и делают, то для себя, а не для публики. У нас же - побольше, да поширее (знай наших!). Открою секрет, тату хорошо видна лишь ее обладателю. С расстояния в два метра она смотрится так, будто пролетела птица и нагадила. А если взять размер обычных тату - словно стая птиц пролетела. И вообще, раньше клеймо ставили каторжникам. Сейчас же у всей страны клеймо.
Эй, народ, ну почему мы так себя не любим? Почему нам так охота быть похожими на всех (хотя при этом мы будем говорить про "самовыражение", про то, что: "Я не такой, как другие!")?