Физиократия и политэкономия сферы обращения
Призрак бродит по рунету, призрак физиократии.
Нет в политэкономии более значимого вопроса, чем создание стоимости. Казалось бы, уже отгремели все споры, проведены все дискуссии, на дворе 21 век - но этот вопрос по-прежнему остается лакмусовой бумажкой, позволяющей диагносцировать взгляды любой марксистской организации, претендующей на глубокие теоретические знания.
Конечно, сегодня достаточно непросто встретить классических физиократов. Нечасто слышишь, что только сельскохозяйственный труд является источником богатства и возрастания стоимости. Ну кого сегодня убедит набор аргументов в пользу физиократии: еда - основа существования человека; всем работникам надо есть; крестьянин может легко обойтись без горожанина, но горожанин без крестьянина умрет с голоду; сколько бы ремесленники ни шили друг другу сапоги, более сытыми они от этого не станут; все, что преобразует труд других работников, изначально добыто от природы….
Вас аргументы не убеждают? Впрочем, иногда встречается расширенная интерпретация, что субстанцией экономики является добывающее хозяйство и природные ресурсы вообще - например, Европа без российского газа замерзнет, а Россия без европейских автомобилей и пешочком доберется. Чуть более завуалированные формы физиократии реинкарнируются в виде взглядов, что прибыль появляется из солнечной энергии как внешнего источника в незамкнутой физической системе. Но все же эти взгляды сегодня остаются маргинальными.
Политэкономическая физиократия
Сущность человека - социальное материальное универсальное производство своего бытия, и, конечно, материальность тут подразумевает, что материальный предмет труда является обязательным и необходимым условием этого труда. Но классическая политэкономия все же сделала следующий шаг и установила, что стоимость не является отражением в товаре материальных ресурсов или продуктом сельского хозяйства, а является общественным отношением, возникающим между людьми по поводу продуктов их труда - в стоимости отражаются не сами ресурсы, а необходимый для их добычи труд людей как экономических агентов.
Как отношение между людьми стоимость проявляется именно при их взаимодействии, а если быть более точным - в обмене и распределении. Однако политэкономии понадобилось появление Маркса для того, чтобы показать, что сам обмен не может являться первоисточником стоимости, так как обмен подразумевает обмен эквивалентами стоимости; а даже если обмен ведется в неэквивалентной пропорции, то стоимость при этом только перераспределяется между участниками, но не возрастает. Таким образом, стоимость не образуется в сфере обращения, как это может показаться в видимости, создаваемой капиталистическими отношениями, где прибыль фиксируется по результатам продажи.
Опровергнув идею, что обмен порождает стоимость, Маркс показал, что стоимость образуется на самом деле при производстве товара, а именно создается потреблением особого товара - рабочей силы, затрата которой и представляет собой труд, то есть производство стоимости. Превышение производимой рабочей силой стоимости (то есть временем, которое необходимо затратить на производство созданного товара) над стоимостью воспроизводства самой рабочей силы (то есть временем, которое надо затратить для производства необходимой рабочему для поддержания своих жизненных сил и способности к труду благ) и становится той самой прибавочной стоимостью, то есть источником роста стоимости при товарном производстве.
Таким образом Маркс установил, что хотя как и природные ресурсы, так и капитал (авансированные средства производства и рабочая сила) являются необходимыми условиями для производства стоимости и регулируют ее распределение, само ее возникновение не имеет ничего общего ни с первым, ни со вторым.
Из этого открытия было сделано три далеко идущих вывода. Первый, основной, заключался в том, что труд, и только труд производит стоимость. Второй состоит в том, что не всякий труд производителен. Третий - что стоимость не создается в сфере обращения.
Все три породили совершенно новые ступени культа физиократии. Давайте пройдемся по ним.
Труд создает стоимость
Как ни боролся с этим сам Маркс, первое утверждение «труд создает стоимость» обрело самостоятельную жизнь в извращенной, буквальной трактовке: работник, совершая труд, «вкачивает» какой-то объем стоимости в конкретную вещь. Создается представление, будто вещи являются носителями, хранителями «затраченного труда» - и именно в этом заключается их стоимость. Отсюда родилось сразу три нео-физиократические идеи.
Первая - что услуга не может «хранить и накапливать» труд, так как услуга потребляется в момент производства, а потому никакой прибавочной стоимости в сфере услуг не производится. Незатихающие споры услуга-не-товарников с услуга-товарниками породили такие дикие конструкции, как производство прибавочной стоимости при перевозке товаров - и отсутствие прибавочной стоимости при перевозке людей. В той же области лежат рассуждения о всей сфере услуг, например: материальное производство - основа труда; всем надо одеваться и питаться, а нельзя одеться в услугу или съесть ее; рабочий может легко обойтись без парикмахера, но парикмахер без рабочего замерзнет и оголодает; сколько бы парикмахеры ни стригли другу друга, от этого вещей у них не прибавится; никакой парикмахер не может работать без кем-то изготовленных материальных ножниц…
Вторая - что основной любого хозяйства и ценообразования является как можно более точный учет фактически затраченного на производство вещи времени. Экономическое планирование должно считать каждый вложенный час, относить его на конкретный товар и переносить на другие товары, если этот товар «потреблен» в их производстве. Инвестиции в производство, то есть затраченный на производство труд, необходимо накапливать и распределять на продукцию, так как этот труд не может «пропасть», а должен при потреблении «перетекать» из товара в товар. А при плановом производстве величина фактически затраченного времени должна суммироваться и использоваться при ценообразовании для наиболее точного отражения трудовой стоимости.
Третья - что затраты труда только тогда создают стоимость, когда созданный товар находит свое потребление на рынке, а затраты труда на ненужные или дефектные товары никакой стоимости не «создают». Это заблуждение подтверждается еще и тем соображением, что если одну и ту же яму откапывать и закапывать, то человечество не станет богаче ни на копейку.
***
Все три наблюдения исходят исключительно из представления, что стоимость является какой-то субстанцией, порождающейся физическими манипуляциями работника, то есть имеет скрытую физиократическую природу. Проповедники этих соображений не смогли уяснить для себя, что стоимость является не атрибутом материи, а общественным отношением, регулирующим распределение продуктов труда. И как общественное отношение оно не может «создаваться» никакой деятельностью и не может «переноситься» никакими объектами.
Политэкономическое понятие величины стоимости относится не к фактической затрате труда, а к величине среднего общественно-необходимого труда для производства товара. То есть стоимость конкретному товару придает не затраченный конкретно на него труд, а состояние общественных производительных сил вообще, определяющее, сколько обществу на производство этого товара требуется труда при наличных условиях. То есть труд работника производит товар, но его стоимость придана товару не самим работником и его трудом, а общественными отношениями!
Таким образом, никакой разницы между вещью и услугой нет - у услуги, как и у вещи, есть общественно-необходимое время, которое требуется для ее производства. Сфера услуг, до тех пор, пока рабочая сила в ней требует для воспроизводства меньше труда, чем требуется обществу для оказания этих услуг, производит ровно столько же стоимости, сколько и любое промышленное производство. Благодаря денежному обращению капиталист по-прежнему может присваивать разницу между ними: капитал так же способен авансировать рабочую силу в сфере услуг, как и в любой другой отрасли.
Аналогично стоимость товара не является суммой фактических затрат и не хранится в товаре в овеществленной форме. Товар имеет стоимость в рамках конкретного состояния товарного производства и определяется именно этим состоянием, независимо от того, сколько фактически трудился каждый конкретный работник. Если завтра появится новая технология и тот же товар можно будет произвести быстрее и проще, то стоимость всех произведенных товаров этого вида изменится независимо от того, сколько труда на них было фактически затрачено.
Исходя из этого совершенно не важно, на что был затрачен фактический труд - на работающие товары или на дефектные. Фактическую стоимость будут иметь только те товары, поступают в обмен и которые представляют собой потребительную стоимость, то есть полезны потребителю - но величина этой стоимости не равна фактически затраченному на их производство времени, а равна среднему общественно-необходимому времени труда при наличных условиях, то есть включает и то время, которое в среднем «необходимо» потратить на брак или излишки товара, если текущее состояние производительных сил не позволяет без них обойтись. И если общество в среднем имеет производственный брак в 30% или розничная торговая сеть требует производить еды на 30% больше спроса, то эти затраты труда будут учтены в стоимости товара, так как произвести товар без затрат этого вроде бы «лишнего» труда при наличных условиях общество просто не может.
Таким образом, вторая ступень нео-физиократии происходит из непонимания политэкономической стоимости как общественного отношения по поводу средних общественно-необходимых затрат труда для создания потребительных стоимостей, а не по поводу самой физической деятельности трудящегося. Фактический труд производит товар (вещь или процесс - услугу), а не стоимость; стоимость же определяется состоянием производительных сил. Производство стоимости трудом - это экономическое явление товарного производства на уровне всего общества, заключающееся в том, что необходимость в затратах труда производит общественное отношение стоимости, регулирующее распределение товаров.
Не всякий труд производителен
Указание Маркса, что не весь труд производителен, родил иную форму физиократического мышления. Возникло представление, что так как человек воспроизводится материально, то материальное производство «производительно», а духовное производство - «непроизводительно». Сторонниками физичности производительного труда в «нахлебники», то есть существующие только за счет перераспределение стоимости, были записаны все учителя, врачи, писатели, деятели культуры и так далее. Снова вылез весь набор аргументов, что физическая деятельность - основа труда; что соловья баснями не кормят; рабочий может легко обойтись без поэта, но поэт без рабочего не протянет; сколько бы блогеры ни лайкали посты друг друга, в обществе больше еды не станет; никакой учитель не может работать без материальной доски и мела….
Слава богу, Маркс указал в своих работах, что наука является непосредственной производительной силой. А с учетом того, что рабочая сила, то есть обладающие способностями к труду люди, является таким же материально производимым товаром, то и труд по производству этого товара никоим не может считаться исключенным из системы производственных отношений - конечно, пока мы держим в памяти, что все духовное производство есть часть системы материального производства человеческого бытия.
Нельзя не заметить, что работа в «социальных» сферах производства человека попадает в «нахлебники» не только у марксистов-физиократов. Представление о том, что мы «кормим их из наших налогов» свойственно и либерально-экономическому мировоззрению. Казалось бы, именно марксисты, вскрыв товарный характер рабочей силы, должны были бы бороться против этой иллюзии, создаваемой за счет некоммерческой формы финансирования деятельности социальных служб, но вместо этого они сами запутались в трех соснах - хотя для этого у них есть свои причины.
Дело в том, что производительность труда в политэкономическом смысле не совпадает с производительностью в обывательском смысле. Производительный труд при капитализме - не тот, что создает любую потребительную стоимость (хотя не создающий потребительную стоимость труд не может производить товар и не может таким образом быть производительным при капитализме), а тот, что создает прибавочную стоимость для капиталиста. Вся деятельность, исключенная из товарного производства за счет нетоварных способов распределения, оказывается для капиталиста непроизводительна. И в этом смысле действительно в буржуазном представлении часть деятельности, которая выведена в государственное финансирование и не приносит прибыли, производительной не является.
Но значит ли это, что такой труд не создает стоимости? Для этого надо понять, производит ли он товар, для которого существует общественная необходимость затраты труда. Так как труд тратится и общество считает эти затраты полезными, то фактически - такой продукт труда производится. Производится ли он для обмена? Конечно, так как потребляют его не те, кто производит. Соответственно, хотя такой товар может не попадать на рынок, товаром он быть не перестанет, а значит будет иметь и стоимость. И, конечно, если эта стоимость выше, чем стоимость рабочей силы, которая его производит, то он будет производить и прибавочную стоимость. Однако из-за того, что этот товар зачастую исключен из рыночного оборота, эта стоимость как общественное отношение будет проявляться в ином, опосредованном виде: например, в борьбе за увеличение или сокращение доли выделяемого на финансирование бюджета, который сказывается на размере налогов, которые включаются в цену других товаров.
Все это не отменяет того, что есть масса труда, который вовлечен в капиталистический оборот, но не вписывается в товарно-стоимостные отношения. Это и рабский труд, и всеобщий труд, разного рода творческий труд, который не поддается сведению к труду вообще или продукт которого не может быть присвоен в частнособственнической форме. Такой труд только частично инкорпорируется капиталистической товарно-денежной системой, и экономика этого труда не регулируется законами стоимости, но этот вопрос в целом выходим за рамки политэкономии капитализма.
Стоимость не создается в сфере обращения
Очень много внимания Марксу пришлось уделить сфере обращения, в которой решаются вопросы обмена и распределения, и в которой происходит превращение форм стоимости из товарной в денежную и обратно. Особенно важной эту задачу делали, во-первых, необходимость развенчания буржуазной иллюзии, что прибыль появляется в процессе обмена, а во-вторых, видимости, что стоимость создается капиталом, так как прибыль распределяется в форме ренты на капитал, в том числе на торговый и финансовый капитал, действующий наряду с промышленным.
Оба этих вопроса все еще актуальны, так как обе эти иллюзии в обществе сохраняются, что обусловлено сохранением капиталистических отношений, продолжающих генерировать эти иллюзии в надстроечной идеологии. Но вместе с развенчанием буржуазных заблуждений вульгарное, физиократическое прочтение этого утверждения стало источником широко распространенного убеждения среди марксистов в том, что труд в сфере обмена не производит стоимости.
Даже сейчас вы вряд ли сразу заметили принципиальную разницу между этим утверждением и утверждением, что «стоимость не появляется в обмене». Казалось бы, все достаточно прозрачно: обмен - не источник стоимости, а только смена ее формы и ее принадлежности; есть понятная сфера производства, в которой создается товар, и от обмена он уже не претерпевает изменений; значит, труд в сфере обращения непроизводительный, он оплачивается только из созданной промышленными рабочими стоимости. Что тут не так?
Всё. Прежде всего, необходимо вернуться на шаг назад и вспомнить, что сама стоимость есть результат общественного абстрагирования от потребительной стоимости и конкретного труда, создающего ее. Стоимость - это средние общественно-необходимые затраты труда на производство товара, то есть продукта, созданного для обмена. Источником стоимости является труд как процесс потребления особого товара - рабочей силы.
Закон стоимости и капиталистические отношения являются отвлечением от любого содержания труда, то существуют посредством абстрактного труда, труда вообще. Из этого следует, что при политэкономическом анализе нас вообще не должно волновать, чем именно занимается работник, то есть его конкретный труд, а должен интересовать только вопрос необходимости с точки зрения общества затраты на то, что он производит, труда вообще. Все попытки выяснить, а является ли труд физическими или умственным, создает он услугу или вещь, относится к промышленному производству или торговле - являются отходом от политэкономической логики и по сути представляют собой возврат к конкретике труда, то есть к некоторой форме физиократии.
Как же примирить между собой то, что в сфере обращения тратится огромный объем труда, но при обмене, распределении или смене формы стоимости новой стоимости не возникает? Ведь именно производство - источник потребительных стоимостей; кассир может отпустить только тот товар, который кто-то произвел; слесарь может легко обойтись без продавца, но продавец без слесаря ничего не создаст; сколько бы спекулянты ни продавали друг другу фьючерсы, более сытыми они от этого не станут; все, чем обмениваются на рынке или что перераспределяют финансовые инструменты, изначально создано трудом…
Сам обмен не производит стоимости. Но существование обмена является неотъемлемой частью системы товарного производства. Мы же помним, что товар - это что-то произведенное для обмена, да? Так вот, как писал Маркс,
«Поскольку обмен есть лишь опосредствующий момент между производством и обусловленным им распределением, с одной стороны, и потреблением, с другой стороны, а потребление само выступает как момент производства, постольку и обмен, очевидно, заключён в производстве как его момент»
Обмен является такой же производительный силой, как природные ресурсы - хотя сам он не является источником стоимости, но затраты труда на него, также как затраты труда на добычу полезных ископаемых, являются общественно-необходимым компонентом общественного производства. Чтобы существовала и эффективно работала система разделения труда, лежащая в основе всего товарного производства, необходимо затрачивать труд на создание системы обмена, системы денежного обращения, системы финансового перераспределения.
Рассматривая их как части производственного процесса, мы абстрагируемся от конкретного содержания труда кассиров, продавцов, мерчандайзеров, охранников пятерочки… все они продают рабочую силу, которая потребляется в процессе труда. И общественную полезность затратам этого труда назначает вовсе не Маркс, не марксист, не БСЭ, не политэконом, а рынок в процессе товарного оборота, в точке равновесия которого потребители соглашаются оплачивать товары, в стоимость которых включены затраты труда на поддержание всей этой системы.
Неужели нам надо признать, что все эти «дармоеды» на самом деле такие же производительные работники, создающие стоимость? Неужели спекулянты столько пользы приносят обществу, что заслуживают баснословных барышей просто за перепродажу или игру на бирже, а охранники, посапывающие в уголке товарного зала, повышают стоимость купленных в этом зале товаров? Разве не лучше было бы для общества, если бы оно избавилось от них всех, разве благодаря ним у нас становится больше товаров или лучше жизнь?
Давайте оставим в стороне вопрос размеров зарплаты. Капиталист или раньте вообще не создает стоимости (если сам не работает, конечно, за менеджера, а только владеет капиталом), но получают долю в общественном производстве - аналогично и спекулянт, даже если трудится изо всех сил, получает вознаграждение, которое зачастую никак не связано с его трудовым вкладом, удовлетворяющим общественную потребность в спекуляции для плавной работы рынка.
Но его труд остается необходимым - при существующем устройстве социально-экономической системы! Его труд обеспечивает ее работоспособность, а ее работа - это часть производства, которое создает товары и обеспечивает их присвоение конечными потребителями. Затраты его труда нужны - но нужны не в том плане, что «чем их больше, тем лучше мы живем» - ведь и в цехе чем меньше труда слесаря требуется на производство детали, тем богаче в итоге все общество - а в том плане, что на текущем уровне развития производительных сил общество не может произвести товар эффективнее без них, чем с ними. Эффективнее, конечно, в капиталистическом смысле.
Конечно, чтобы труд создавал товар, он должен быть конкретным, то есть создавать какую-то потребительную стоимость. Как перемещение товара в пространстве создает потребительную стоимость в изменении пространственного расположения товара, обеспечивающего возможность его потребления в востребованном месте, так и обмен создает потребительную стоимость в изменении социального «расположения» товара в системе собственности, обеспечивающего возможность его потребления тем потребителем, для которого он наиболее востребован. Просто меняется при этом не товар, а конфигурация системы отношений - но мы уже видели, что стоимость товара определяет именно она!
Но вся суть в том, с политэкономической точки зрения это вообще не имеет значения - конкретное содержание труда и создаваемая потребительная стоимость интересуют только физиократов.
***
Теперь, если мы выходим за пределы политэкономии капитализма, то мы можем обратить внимание, что огромный объем стоимости создается в сфере производства самих капиталистических отношений. При изменении социально-экономической системы, то есть при иных производственных отношениях, этот труд может перестать быть востребован обществом. Ведь стоимость как общественное отношение придается продукту труда не самим трудом, не его содержанием, а необходимостью в этом труде для общественного воспроизводства при данном уровне развития производительных сил, которым соответствуют определенное состояние общественных отношений.
Если мы объявим ненужным и отменим весь труд, который относится к созданию и функционированию системы обмена, то мы не уничтожим общественное производство, однако ему придется вернуться к той форме, которая предшествовала развитому товарному производству, то есть натуральной, когда каждый сам обеспечивает свои потребности. Для производства того же объема товаров понадобится куда больше труда - то есть величина стоимости каждого товара вырастет, а при данной рабочей силе объем производства уменьшится, сделав все общество беднее. Раз уж мы хотим сохранить высокую производительность товарной экономики, то затраты труда на поддержание работоспособности эффективной системы обмена для нас останутся необходимыми, общественно-полезными, что и определяет производительность труда в этой сфере.
С другой стороны, если мы сможем сменить рыночную форму обмена на какую-то другую, например, планово-распределительную, то труд работников торговли перестанет быть общественно-полезным и перестанет создавать обладающие стоимостью товары, но нам, скорее всего, придется затрачивать труд на поддержание этой самой новой формы.
***
Заканчивая эту заметку, хочется выразить надежду, что если потихоньку удается преодолеть технократическое и детерминистическое прочтение исторического материализма, то и физиократическое прочтение марксисткой политэкономии капитализма мы тоже победим.
Нет в политэкономии более значимого вопроса, чем создание стоимости. Казалось бы, уже отгремели все споры, проведены все дискуссии, на дворе 21 век - но этот вопрос по-прежнему остается лакмусовой бумажкой, позволяющей диагносцировать взгляды любой марксистской организации, претендующей на глубокие теоретические знания.
Конечно, сегодня достаточно непросто встретить классических физиократов. Нечасто слышишь, что только сельскохозяйственный труд является источником богатства и возрастания стоимости. Ну кого сегодня убедит набор аргументов в пользу физиократии: еда - основа существования человека; всем работникам надо есть; крестьянин может легко обойтись без горожанина, но горожанин без крестьянина умрет с голоду; сколько бы ремесленники ни шили друг другу сапоги, более сытыми они от этого не станут; все, что преобразует труд других работников, изначально добыто от природы….
Вас аргументы не убеждают? Впрочем, иногда встречается расширенная интерпретация, что субстанцией экономики является добывающее хозяйство и природные ресурсы вообще - например, Европа без российского газа замерзнет, а Россия без европейских автомобилей и пешочком доберется. Чуть более завуалированные формы физиократии реинкарнируются в виде взглядов, что прибыль появляется из солнечной энергии как внешнего источника в незамкнутой физической системе. Но все же эти взгляды сегодня остаются маргинальными.
Политэкономическая физиократия
Сущность человека - социальное материальное универсальное производство своего бытия, и, конечно, материальность тут подразумевает, что материальный предмет труда является обязательным и необходимым условием этого труда. Но классическая политэкономия все же сделала следующий шаг и установила, что стоимость не является отражением в товаре материальных ресурсов или продуктом сельского хозяйства, а является общественным отношением, возникающим между людьми по поводу продуктов их труда - в стоимости отражаются не сами ресурсы, а необходимый для их добычи труд людей как экономических агентов.
Как отношение между людьми стоимость проявляется именно при их взаимодействии, а если быть более точным - в обмене и распределении. Однако политэкономии понадобилось появление Маркса для того, чтобы показать, что сам обмен не может являться первоисточником стоимости, так как обмен подразумевает обмен эквивалентами стоимости; а даже если обмен ведется в неэквивалентной пропорции, то стоимость при этом только перераспределяется между участниками, но не возрастает. Таким образом, стоимость не образуется в сфере обращения, как это может показаться в видимости, создаваемой капиталистическими отношениями, где прибыль фиксируется по результатам продажи.
Опровергнув идею, что обмен порождает стоимость, Маркс показал, что стоимость образуется на самом деле при производстве товара, а именно создается потреблением особого товара - рабочей силы, затрата которой и представляет собой труд, то есть производство стоимости. Превышение производимой рабочей силой стоимости (то есть временем, которое необходимо затратить на производство созданного товара) над стоимостью воспроизводства самой рабочей силы (то есть временем, которое надо затратить для производства необходимой рабочему для поддержания своих жизненных сил и способности к труду благ) и становится той самой прибавочной стоимостью, то есть источником роста стоимости при товарном производстве.
Таким образом Маркс установил, что хотя как и природные ресурсы, так и капитал (авансированные средства производства и рабочая сила) являются необходимыми условиями для производства стоимости и регулируют ее распределение, само ее возникновение не имеет ничего общего ни с первым, ни со вторым.
Из этого открытия было сделано три далеко идущих вывода. Первый, основной, заключался в том, что труд, и только труд производит стоимость. Второй состоит в том, что не всякий труд производителен. Третий - что стоимость не создается в сфере обращения.
Все три породили совершенно новые ступени культа физиократии. Давайте пройдемся по ним.
Труд создает стоимость
Как ни боролся с этим сам Маркс, первое утверждение «труд создает стоимость» обрело самостоятельную жизнь в извращенной, буквальной трактовке: работник, совершая труд, «вкачивает» какой-то объем стоимости в конкретную вещь. Создается представление, будто вещи являются носителями, хранителями «затраченного труда» - и именно в этом заключается их стоимость. Отсюда родилось сразу три нео-физиократические идеи.
Первая - что услуга не может «хранить и накапливать» труд, так как услуга потребляется в момент производства, а потому никакой прибавочной стоимости в сфере услуг не производится. Незатихающие споры услуга-не-товарников с услуга-товарниками породили такие дикие конструкции, как производство прибавочной стоимости при перевозке товаров - и отсутствие прибавочной стоимости при перевозке людей. В той же области лежат рассуждения о всей сфере услуг, например: материальное производство - основа труда; всем надо одеваться и питаться, а нельзя одеться в услугу или съесть ее; рабочий может легко обойтись без парикмахера, но парикмахер без рабочего замерзнет и оголодает; сколько бы парикмахеры ни стригли другу друга, от этого вещей у них не прибавится; никакой парикмахер не может работать без кем-то изготовленных материальных ножниц…
Вторая - что основной любого хозяйства и ценообразования является как можно более точный учет фактически затраченного на производство вещи времени. Экономическое планирование должно считать каждый вложенный час, относить его на конкретный товар и переносить на другие товары, если этот товар «потреблен» в их производстве. Инвестиции в производство, то есть затраченный на производство труд, необходимо накапливать и распределять на продукцию, так как этот труд не может «пропасть», а должен при потреблении «перетекать» из товара в товар. А при плановом производстве величина фактически затраченного времени должна суммироваться и использоваться при ценообразовании для наиболее точного отражения трудовой стоимости.
Третья - что затраты труда только тогда создают стоимость, когда созданный товар находит свое потребление на рынке, а затраты труда на ненужные или дефектные товары никакой стоимости не «создают». Это заблуждение подтверждается еще и тем соображением, что если одну и ту же яму откапывать и закапывать, то человечество не станет богаче ни на копейку.
***
Все три наблюдения исходят исключительно из представления, что стоимость является какой-то субстанцией, порождающейся физическими манипуляциями работника, то есть имеет скрытую физиократическую природу. Проповедники этих соображений не смогли уяснить для себя, что стоимость является не атрибутом материи, а общественным отношением, регулирующим распределение продуктов труда. И как общественное отношение оно не может «создаваться» никакой деятельностью и не может «переноситься» никакими объектами.
Политэкономическое понятие величины стоимости относится не к фактической затрате труда, а к величине среднего общественно-необходимого труда для производства товара. То есть стоимость конкретному товару придает не затраченный конкретно на него труд, а состояние общественных производительных сил вообще, определяющее, сколько обществу на производство этого товара требуется труда при наличных условиях. То есть труд работника производит товар, но его стоимость придана товару не самим работником и его трудом, а общественными отношениями!
Таким образом, никакой разницы между вещью и услугой нет - у услуги, как и у вещи, есть общественно-необходимое время, которое требуется для ее производства. Сфера услуг, до тех пор, пока рабочая сила в ней требует для воспроизводства меньше труда, чем требуется обществу для оказания этих услуг, производит ровно столько же стоимости, сколько и любое промышленное производство. Благодаря денежному обращению капиталист по-прежнему может присваивать разницу между ними: капитал так же способен авансировать рабочую силу в сфере услуг, как и в любой другой отрасли.
Аналогично стоимость товара не является суммой фактических затрат и не хранится в товаре в овеществленной форме. Товар имеет стоимость в рамках конкретного состояния товарного производства и определяется именно этим состоянием, независимо от того, сколько фактически трудился каждый конкретный работник. Если завтра появится новая технология и тот же товар можно будет произвести быстрее и проще, то стоимость всех произведенных товаров этого вида изменится независимо от того, сколько труда на них было фактически затрачено.
Исходя из этого совершенно не важно, на что был затрачен фактический труд - на работающие товары или на дефектные. Фактическую стоимость будут иметь только те товары, поступают в обмен и которые представляют собой потребительную стоимость, то есть полезны потребителю - но величина этой стоимости не равна фактически затраченному на их производство времени, а равна среднему общественно-необходимому времени труда при наличных условиях, то есть включает и то время, которое в среднем «необходимо» потратить на брак или излишки товара, если текущее состояние производительных сил не позволяет без них обойтись. И если общество в среднем имеет производственный брак в 30% или розничная торговая сеть требует производить еды на 30% больше спроса, то эти затраты труда будут учтены в стоимости товара, так как произвести товар без затрат этого вроде бы «лишнего» труда при наличных условиях общество просто не может.
Таким образом, вторая ступень нео-физиократии происходит из непонимания политэкономической стоимости как общественного отношения по поводу средних общественно-необходимых затрат труда для создания потребительных стоимостей, а не по поводу самой физической деятельности трудящегося. Фактический труд производит товар (вещь или процесс - услугу), а не стоимость; стоимость же определяется состоянием производительных сил. Производство стоимости трудом - это экономическое явление товарного производства на уровне всего общества, заключающееся в том, что необходимость в затратах труда производит общественное отношение стоимости, регулирующее распределение товаров.
Не всякий труд производителен
Указание Маркса, что не весь труд производителен, родил иную форму физиократического мышления. Возникло представление, что так как человек воспроизводится материально, то материальное производство «производительно», а духовное производство - «непроизводительно». Сторонниками физичности производительного труда в «нахлебники», то есть существующие только за счет перераспределение стоимости, были записаны все учителя, врачи, писатели, деятели культуры и так далее. Снова вылез весь набор аргументов, что физическая деятельность - основа труда; что соловья баснями не кормят; рабочий может легко обойтись без поэта, но поэт без рабочего не протянет; сколько бы блогеры ни лайкали посты друг друга, в обществе больше еды не станет; никакой учитель не может работать без материальной доски и мела….
Слава богу, Маркс указал в своих работах, что наука является непосредственной производительной силой. А с учетом того, что рабочая сила, то есть обладающие способностями к труду люди, является таким же материально производимым товаром, то и труд по производству этого товара никоим не может считаться исключенным из системы производственных отношений - конечно, пока мы держим в памяти, что все духовное производство есть часть системы материального производства человеческого бытия.
Нельзя не заметить, что работа в «социальных» сферах производства человека попадает в «нахлебники» не только у марксистов-физиократов. Представление о том, что мы «кормим их из наших налогов» свойственно и либерально-экономическому мировоззрению. Казалось бы, именно марксисты, вскрыв товарный характер рабочей силы, должны были бы бороться против этой иллюзии, создаваемой за счет некоммерческой формы финансирования деятельности социальных служб, но вместо этого они сами запутались в трех соснах - хотя для этого у них есть свои причины.
Дело в том, что производительность труда в политэкономическом смысле не совпадает с производительностью в обывательском смысле. Производительный труд при капитализме - не тот, что создает любую потребительную стоимость (хотя не создающий потребительную стоимость труд не может производить товар и не может таким образом быть производительным при капитализме), а тот, что создает прибавочную стоимость для капиталиста. Вся деятельность, исключенная из товарного производства за счет нетоварных способов распределения, оказывается для капиталиста непроизводительна. И в этом смысле действительно в буржуазном представлении часть деятельности, которая выведена в государственное финансирование и не приносит прибыли, производительной не является.
Но значит ли это, что такой труд не создает стоимости? Для этого надо понять, производит ли он товар, для которого существует общественная необходимость затраты труда. Так как труд тратится и общество считает эти затраты полезными, то фактически - такой продукт труда производится. Производится ли он для обмена? Конечно, так как потребляют его не те, кто производит. Соответственно, хотя такой товар может не попадать на рынок, товаром он быть не перестанет, а значит будет иметь и стоимость. И, конечно, если эта стоимость выше, чем стоимость рабочей силы, которая его производит, то он будет производить и прибавочную стоимость. Однако из-за того, что этот товар зачастую исключен из рыночного оборота, эта стоимость как общественное отношение будет проявляться в ином, опосредованном виде: например, в борьбе за увеличение или сокращение доли выделяемого на финансирование бюджета, который сказывается на размере налогов, которые включаются в цену других товаров.
Все это не отменяет того, что есть масса труда, который вовлечен в капиталистический оборот, но не вписывается в товарно-стоимостные отношения. Это и рабский труд, и всеобщий труд, разного рода творческий труд, который не поддается сведению к труду вообще или продукт которого не может быть присвоен в частнособственнической форме. Такой труд только частично инкорпорируется капиталистической товарно-денежной системой, и экономика этого труда не регулируется законами стоимости, но этот вопрос в целом выходим за рамки политэкономии капитализма.
Стоимость не создается в сфере обращения
Очень много внимания Марксу пришлось уделить сфере обращения, в которой решаются вопросы обмена и распределения, и в которой происходит превращение форм стоимости из товарной в денежную и обратно. Особенно важной эту задачу делали, во-первых, необходимость развенчания буржуазной иллюзии, что прибыль появляется в процессе обмена, а во-вторых, видимости, что стоимость создается капиталом, так как прибыль распределяется в форме ренты на капитал, в том числе на торговый и финансовый капитал, действующий наряду с промышленным.
Оба этих вопроса все еще актуальны, так как обе эти иллюзии в обществе сохраняются, что обусловлено сохранением капиталистических отношений, продолжающих генерировать эти иллюзии в надстроечной идеологии. Но вместе с развенчанием буржуазных заблуждений вульгарное, физиократическое прочтение этого утверждения стало источником широко распространенного убеждения среди марксистов в том, что труд в сфере обмена не производит стоимости.
Даже сейчас вы вряд ли сразу заметили принципиальную разницу между этим утверждением и утверждением, что «стоимость не появляется в обмене». Казалось бы, все достаточно прозрачно: обмен - не источник стоимости, а только смена ее формы и ее принадлежности; есть понятная сфера производства, в которой создается товар, и от обмена он уже не претерпевает изменений; значит, труд в сфере обращения непроизводительный, он оплачивается только из созданной промышленными рабочими стоимости. Что тут не так?
Всё. Прежде всего, необходимо вернуться на шаг назад и вспомнить, что сама стоимость есть результат общественного абстрагирования от потребительной стоимости и конкретного труда, создающего ее. Стоимость - это средние общественно-необходимые затраты труда на производство товара, то есть продукта, созданного для обмена. Источником стоимости является труд как процесс потребления особого товара - рабочей силы.
Закон стоимости и капиталистические отношения являются отвлечением от любого содержания труда, то существуют посредством абстрактного труда, труда вообще. Из этого следует, что при политэкономическом анализе нас вообще не должно волновать, чем именно занимается работник, то есть его конкретный труд, а должен интересовать только вопрос необходимости с точки зрения общества затраты на то, что он производит, труда вообще. Все попытки выяснить, а является ли труд физическими или умственным, создает он услугу или вещь, относится к промышленному производству или торговле - являются отходом от политэкономической логики и по сути представляют собой возврат к конкретике труда, то есть к некоторой форме физиократии.
Как же примирить между собой то, что в сфере обращения тратится огромный объем труда, но при обмене, распределении или смене формы стоимости новой стоимости не возникает? Ведь именно производство - источник потребительных стоимостей; кассир может отпустить только тот товар, который кто-то произвел; слесарь может легко обойтись без продавца, но продавец без слесаря ничего не создаст; сколько бы спекулянты ни продавали друг другу фьючерсы, более сытыми они от этого не станут; все, чем обмениваются на рынке или что перераспределяют финансовые инструменты, изначально создано трудом…
Сам обмен не производит стоимости. Но существование обмена является неотъемлемой частью системы товарного производства. Мы же помним, что товар - это что-то произведенное для обмена, да? Так вот, как писал Маркс,
«Поскольку обмен есть лишь опосредствующий момент между производством и обусловленным им распределением, с одной стороны, и потреблением, с другой стороны, а потребление само выступает как момент производства, постольку и обмен, очевидно, заключён в производстве как его момент»
Обмен является такой же производительный силой, как природные ресурсы - хотя сам он не является источником стоимости, но затраты труда на него, также как затраты труда на добычу полезных ископаемых, являются общественно-необходимым компонентом общественного производства. Чтобы существовала и эффективно работала система разделения труда, лежащая в основе всего товарного производства, необходимо затрачивать труд на создание системы обмена, системы денежного обращения, системы финансового перераспределения.
Рассматривая их как части производственного процесса, мы абстрагируемся от конкретного содержания труда кассиров, продавцов, мерчандайзеров, охранников пятерочки… все они продают рабочую силу, которая потребляется в процессе труда. И общественную полезность затратам этого труда назначает вовсе не Маркс, не марксист, не БСЭ, не политэконом, а рынок в процессе товарного оборота, в точке равновесия которого потребители соглашаются оплачивать товары, в стоимость которых включены затраты труда на поддержание всей этой системы.
Неужели нам надо признать, что все эти «дармоеды» на самом деле такие же производительные работники, создающие стоимость? Неужели спекулянты столько пользы приносят обществу, что заслуживают баснословных барышей просто за перепродажу или игру на бирже, а охранники, посапывающие в уголке товарного зала, повышают стоимость купленных в этом зале товаров? Разве не лучше было бы для общества, если бы оно избавилось от них всех, разве благодаря ним у нас становится больше товаров или лучше жизнь?
Давайте оставим в стороне вопрос размеров зарплаты. Капиталист или раньте вообще не создает стоимости (если сам не работает, конечно, за менеджера, а только владеет капиталом), но получают долю в общественном производстве - аналогично и спекулянт, даже если трудится изо всех сил, получает вознаграждение, которое зачастую никак не связано с его трудовым вкладом, удовлетворяющим общественную потребность в спекуляции для плавной работы рынка.
Но его труд остается необходимым - при существующем устройстве социально-экономической системы! Его труд обеспечивает ее работоспособность, а ее работа - это часть производства, которое создает товары и обеспечивает их присвоение конечными потребителями. Затраты его труда нужны - но нужны не в том плане, что «чем их больше, тем лучше мы живем» - ведь и в цехе чем меньше труда слесаря требуется на производство детали, тем богаче в итоге все общество - а в том плане, что на текущем уровне развития производительных сил общество не может произвести товар эффективнее без них, чем с ними. Эффективнее, конечно, в капиталистическом смысле.
Конечно, чтобы труд создавал товар, он должен быть конкретным, то есть создавать какую-то потребительную стоимость. Как перемещение товара в пространстве создает потребительную стоимость в изменении пространственного расположения товара, обеспечивающего возможность его потребления в востребованном месте, так и обмен создает потребительную стоимость в изменении социального «расположения» товара в системе собственности, обеспечивающего возможность его потребления тем потребителем, для которого он наиболее востребован. Просто меняется при этом не товар, а конфигурация системы отношений - но мы уже видели, что стоимость товара определяет именно она!
Но вся суть в том, с политэкономической точки зрения это вообще не имеет значения - конкретное содержание труда и создаваемая потребительная стоимость интересуют только физиократов.
***
Теперь, если мы выходим за пределы политэкономии капитализма, то мы можем обратить внимание, что огромный объем стоимости создается в сфере производства самих капиталистических отношений. При изменении социально-экономической системы, то есть при иных производственных отношениях, этот труд может перестать быть востребован обществом. Ведь стоимость как общественное отношение придается продукту труда не самим трудом, не его содержанием, а необходимостью в этом труде для общественного воспроизводства при данном уровне развития производительных сил, которым соответствуют определенное состояние общественных отношений.
Если мы объявим ненужным и отменим весь труд, который относится к созданию и функционированию системы обмена, то мы не уничтожим общественное производство, однако ему придется вернуться к той форме, которая предшествовала развитому товарному производству, то есть натуральной, когда каждый сам обеспечивает свои потребности. Для производства того же объема товаров понадобится куда больше труда - то есть величина стоимости каждого товара вырастет, а при данной рабочей силе объем производства уменьшится, сделав все общество беднее. Раз уж мы хотим сохранить высокую производительность товарной экономики, то затраты труда на поддержание работоспособности эффективной системы обмена для нас останутся необходимыми, общественно-полезными, что и определяет производительность труда в этой сфере.
С другой стороны, если мы сможем сменить рыночную форму обмена на какую-то другую, например, планово-распределительную, то труд работников торговли перестанет быть общественно-полезным и перестанет создавать обладающие стоимостью товары, но нам, скорее всего, придется затрачивать труд на поддержание этой самой новой формы.
***
Заканчивая эту заметку, хочется выразить надежду, что если потихоньку удается преодолеть технократическое и детерминистическое прочтение исторического материализма, то и физиократическое прочтение марксисткой политэкономии капитализма мы тоже победим.