Its all about us
Мои московские знакомые не просто умны и красивы, они красавицы bon ton, светские дамы, и потому, когда я наезжаю из шведского убежища в наш стольный град поболтать с ними о родине и о себе, встречаемся мы, как правило, в модных ресторанах. В таких местах мы пьем вино, говорим о серьезном, о высоком, а меха, туфли, зонты и кольца моих очаровательных собеседниц без слов говорят между собой. В последний раз мы пошли в ресторан Юлии Высоцкой «Ёрник». В высокой кухне я полный профан, раб домашних пристрастий к нездоровой и сытной еде, но мне объяснили, что Юлия слывет известной кулинаркой и даже обучает этому искусству других энтузиасток ножа и вилки. Изысканной кухней ее ресторана я, впрочем, насладиться так и не сумел. Подали жесткую утку и припущенные овощи. Для людей несведущих поясню, это такие слегка обданные паром, полусырые овощи, сохранившие при обработке полезные свойства. Свекла, без сомнения, сохранившая полезные свойства, хрустела у меня на зубах, как репа, только что сорванная с грядки, и пахла к тому же землей, что по-своему прекрасно, но скажем так, на любителя. Я же боясь потерять в глазах дам, слишком рьяно работая челюстями, глотал еду маленькими кусочками, не жуя, и остался голодным. Речь, однако, не о еде. Ресторан Юлии претендует на некоторую богемность, на стенах портреты Маяковского и Ионеско, на визитной карточке цитата Набокова. То ли это, потому что упомянутые трое записные ёрники, то ли ёрничество как раз в том, чтобы их там разместить. В замысле я до конца не разобрался.
Англичанин шеф-повар ресторана, тут же в зале, у барной стойки отмечал одним-другим бокальчиком белого конец трудовой смены. Все было очень благочинно, пока к нему не подошла пара завсегдатаев, переполненных благодарностью к маэстро. Иностранец на благодарность, так сказать, отозвался душой, вскочил со своего стула и, обнимая поклонников, выразил ответный трепетный восторг, искренне и свободно оглашая зал звонким «fuck» (включая, разумеется, множественные вариации). Это все шло от сердца, но я, почему-то подумал, что вот, пожалуй, невозможно было бы представить такое где-нибудь в Европе. И как, должно быть, он любит Москву, где уважение к иностранцам так велико, а уважение к себе так низко. И какими, наверное, по-настоящему свободными кажутся ему эти страна и город. Свобода от приличий ведь так часто схожа лицом с демократией.
Но не это стало апогеем вечера в пристанище иронии и стиля. Финальным аккордом стал счет, не подумайте, что я был потрясен его величиной, к этому я был готов. Соль в церемонии вынесения. И тут, как писала Ахмадулина, в строку вступает флейта, а мы, пожалуй, и в литаврах себя не откажем… В чем бы вы думали приносят счет в ресторане «Ёрник»? - В томике Маяковского! Да, да, вот так просто и мило, закладочкой. Так сказать, между строк. Красный этот томик скользнул на стол с легкой руки официантки, и мы как-то разом все замолчали, и я, и красавицы-дамы, и сумки, меха, зонты и туфли. И даже шум как-то вдруг загустел и сжался, превратившись в звенящую, изумленную тишину.
Выдохнув паузу и откинув с плеч золотистые пряди, моя знакомая сказала:
- Наше общество, конечно, может сколько угодно бегать с пером в голом заду, но где-то надо и остановиться…
В моем вольном воспоминании, ибо за точность не поручусь, девиз ресторана «Ёрник», созданный из афоризма Набокова, звучит примерно так: «Когда меня критикуют, я улыбаюсь», так что остановиться надо, но, похоже, ни в Ёрнике, ни вообще, никто останавливаться не собирается.
Англичанин шеф-повар ресторана, тут же в зале, у барной стойки отмечал одним-другим бокальчиком белого конец трудовой смены. Все было очень благочинно, пока к нему не подошла пара завсегдатаев, переполненных благодарностью к маэстро. Иностранец на благодарность, так сказать, отозвался душой, вскочил со своего стула и, обнимая поклонников, выразил ответный трепетный восторг, искренне и свободно оглашая зал звонким «fuck» (включая, разумеется, множественные вариации). Это все шло от сердца, но я, почему-то подумал, что вот, пожалуй, невозможно было бы представить такое где-нибудь в Европе. И как, должно быть, он любит Москву, где уважение к иностранцам так велико, а уважение к себе так низко. И какими, наверное, по-настоящему свободными кажутся ему эти страна и город. Свобода от приличий ведь так часто схожа лицом с демократией.
Но не это стало апогеем вечера в пристанище иронии и стиля. Финальным аккордом стал счет, не подумайте, что я был потрясен его величиной, к этому я был готов. Соль в церемонии вынесения. И тут, как писала Ахмадулина, в строку вступает флейта, а мы, пожалуй, и в литаврах себя не откажем… В чем бы вы думали приносят счет в ресторане «Ёрник»? - В томике Маяковского! Да, да, вот так просто и мило, закладочкой. Так сказать, между строк. Красный этот томик скользнул на стол с легкой руки официантки, и мы как-то разом все замолчали, и я, и красавицы-дамы, и сумки, меха, зонты и туфли. И даже шум как-то вдруг загустел и сжался, превратившись в звенящую, изумленную тишину.
Выдохнув паузу и откинув с плеч золотистые пряди, моя знакомая сказала:
- Наше общество, конечно, может сколько угодно бегать с пером в голом заду, но где-то надо и остановиться…
В моем вольном воспоминании, ибо за точность не поручусь, девиз ресторана «Ёрник», созданный из афоризма Набокова, звучит примерно так: «Когда меня критикуют, я улыбаюсь», так что остановиться надо, но, похоже, ни в Ёрнике, ни вообще, никто останавливаться не собирается.