(no subject)

[deivan]

Перевод Н.Григорьевой и В.Грушецкого сильно сокращен по сравнению с оригиналом, пренебрегает значительной долей деталей, и изобилует не только "кальками" с английского языка, но и неудачными русскими эквивалентами. Последнее замечание можно отнести и к переводу В.А.М. Из огромного количества примеров приведем лишь несколько:

"толпа орков раздалась и кинулась в разные стороны"[6,I,274]

"есть ли лечители в городе?"[6,II,176]

"нас заманивают подальше, прикидываясь неготовыми к бою"[6,II,207]

"Фродо, дрожа от усталости и напряжения, упал на камни и лежал, сотрясаемый крупной дрожью"[6,I,173]

"это любимое мастерами Гондора дерево"[6,II,71]

"надеюсь, Кольценосные Призраки оказались рассеянными и им пришлось вернуться в Мордор"[7,I,315]

"в руинах гномьего государства гномью голову не так легко будет сбить с пути, как эльфийскую, человечью или хоббичью"[7,I,217]

"всю долгую жизнь ты был мне другом и кое-что мне обязан"[7,I,49]

"раз у Гэндальфа голова светлая и неприкасаемая, поищем другую"[7,II,118]

"гладкий стеклянистый шар"[7,II,223]

Перевод, выполненный М.Каменкович и В.Карриком довольно точен, не допускает прямых "калек" с английского языка, однако имеет другую особенность, общую с переводом В.А.М. - многие выражения характерны не для русского, а, скорее, для украинского языка, что создает погрешности против русского языка: крепко в значении очень, байка вместо рассказ, история и др.

"теперь Сэм ему крепко верит" [7,I,251]

"Мерри и Пиппину крепко повезло" [8,II,137]

"моя помощь тебе крепко понадобится" [8,I,116]

"пугаешь остальных байкой о трех живых троллях" [7,I,239]

"если ты имеешь в виду байку про "подарочек"" [8,I,73]

"эльфы все разом запели" [7,I,104]

"удивляюсь я на некоторых счастливцев" [8,II,277]

"там он доспал до утра" [7,I,105]

Если предположить, что это было задумано ради украшения текста, то цели своей переводчики не достигли, так как в употреблении нерусских выражений не прослеживается отчетливой системы.

Для всех трех переводов характерно небрежное отношение к деталям. Например, в оригинале Сэм в Мордоре предлагает замерзшему Фродо накинуть на оркские лохмотья эльфийский плащ, а в переводе Н.Григорьевой и В.Грушецкого - наоборот: сначала эльфийский плащ, а "снаружи можно что-нибудь орочье надеть и поясом прихватить",- говорит Сэм[6,II,231]. В том же переводе в главе "Снова дома" есть краткое описание Пиппина: "серебро и соболя гондорского воина заискрились на нем", где "соболя" - перевод английского sable, в оригинале означавшего геральдическое название черного цвета (цвета Гондора - черный и серебряный).

В.А.М. переводит "the light is growing fast"[13,509] как "день уже кончается"[7,II,99], несмотря на то, что лишь краткий диалог трех героев отделяет эту фразу от "наконец рассвело". А в сцене Пеленнорской битвы, где Эомер подбрасывает в воздух и снова ловит свой меч, у В.А.М. он всего лишь "повернул меч так, что его лезвие засверкало на солнце"[7,III,134]. Точно такая же ошибка - в переводе М.Каменкович и В.Каррика: "Он поднял меч высоко над головой - и запел. Лезвие ослепительно засверкало на солнце"[8,III,161].

Много проблем создали переводчикам английские меры длины. М.Каменкович и В.Каррик пересчитывают (правда, не везде) английские фарлонги и мили на русские версты. А В.А.М. передает англ. ligue устаревшим (или диалектным?) гон. По словарю Даля, один гон - это длина покоса или пашенной полосы; в разных губерниях по-разному, от 20 до 80 саженей. То есть, 1 гон - от 0,04 до 0,17 км, тогда как 1 лига - 4,827 км. Точный расчет мер длины имеет важное значение при описании подвига Арагорна и его друзей. За трое суток они пробегают огромное расстояние, пытаясь спасти захваченных в плен орками хоббитов. В изложении В.А.М. становится совершенно непонятным изумление Эомера: "за неполных четверо суток преодолеть пешком расстояние в сорок и пять гонов! Силен род Элендила!"[7,II,38]. Едва ли можно назвать подвигом передвижение бегом со скоростью 0,02 (0,09) км/час. Можно предположить, что В.А.М. имела в виду некоторую абстрактную меру длины. В таком случае, логичнее было бы придумать какое-нибудь новое слово, нежели вводить читателя в заблуждение.

Если о концепциях Н.Григорьевой и В.Грушецкого, а также М.Каменкович и В.Каррика можно судить не только по сокращениям или изменениям, допущенным ими в тексте перевода по сравнению с текстом оригинала, но и по вступительным статьям, то перевод В.А.М такой возможности не дает. Здесь можно говорить скорее об особенностях, присущих только данному переводу и отличающих его от других. Вывод о вероятном наличии концепции в переводе В.А.М. можно сделать лишь на основании самого текста, в котором прослеживаются две устойчивые тенденции: необоснованное включение "украинизмов" и нивелирование стилевых характеристик персонажей. Поскольку первое можно счесть индивидуальной особенностью стиля речи самого переводчика, остановимся подробнее на второй.

В.А.М. при передаче речи различных персонажей использует некий средний, условный язык, в отличие от контраста высокого и низкого стилей, поэтического языка и просторечия, многообразия иронии, сарказма, юмора у Толкина. В переводе В.А.М. все персонажи разговаривают одинаково, будь то орки, короли, эльфы или хоббиты. Вот несколько примеров:

"To Gimli son of Gloin <...> give his Lady's greeting. Lockbearer, wherever thou goest my thought does with thee. But have a care to lay thine axe to the right tree!"[13, 525].

"Гимли сыну Глоина от меня привет. Где бы ни был ты, у кого мой локон, мои мысли бегут тебе вслед. Но не забывай присмотреться к дереву прежде, чем замахиваться топором"[7,II,118]

"Aragorn, wilt thou go?

- I will, - he said.

- Then wilt thou not let me ride with this company, as I have asked?"[13,816].

"- Едешь, Арагорн?

- Еду, Королевна.

- И не позволишь мне ехать в твоей свите, как просила?"[7,III,58-59].

"I do really wish to destroy it!.. Or, well, to have it destroyed. I am not made for perilous quests. I wish I had never seen the Ring! Why did it come to me? Why was I chosen?"[13,74].

"Я действительно хочу его уничтожить!.. Ну, не я, а чтобы его уничтожили. Я не гожусь для таких страшных поисков. Лучше бы я никогда не видел этого Кольца! Ну почему оно ко мне попало? Почему из всех выбран я?"[7,I,81].

"With your leave, Mr Frodo, I'd say no! This Strider here, he warns and he says take care; and I say yes to that, and let's begin with him. He comes out of the Wild, and I never heard no good of such folk"[13, 182].

"С вашего разрешения, господин Фродо, я отвечу: нет! Этот Бродяжник вас предупреждает и говорит, чтобы вы были осторожнее. Тут я согласен, давайте с него и начнем. Он из Глухоманья, а я о тамошнем народе ничего хорошего не слышал"[7,I,194-195].

"You cursed peaching sneakthief!.. You can't do your job, and you can't even stick by your own folk. Go to your filthy Shriekers, and may they freese the flesh off you!"[13, 961].

"Доносчик, подлец, изменник!.. Дело делать не умеешь, а такой подлый, что своих предашь ни за грош. Иди, иди к тем каркалам, пусть они тебе заморозят кровь в жилах, пока сами живы"[7,III,224].

Приведение речи всех персонажей к единому стилистическому знаменателю представляется сознательной переводческой позицией, так как прослеживается на протяжении всего текста. Можно предположить, что целью стилистического однообразия (а также применения "русско-украинской" лексики) было довести непростой язык Толкина до уровня каждодневной русской разговорной речи, сделать его более понятным неискушенному читателю. В таком случае об этой попытке можно говорить как о сознательной концепции автора перевода. Данное предположение подтверждается еще и тем, что изменениям в стилистике речи соответствует и транслитерация непереводимых имен и названий, а также текстов на "непонятных" языках - эльфийском и проч. Подобные названия и слова представлены в варианте, наиболее упрощенном и удобном для чтения вслух: Hasufel - Хасуф; Carnimirie - Карнимра; Alfirin - Алфей; Arvedui - Арвид; Mundburg - Мундур; Meduseld - Медусил, и множество других. Подобный подход к транслитерации некоторых названий широко применяется и в переводе В.Муравьева (Calenardhon - Клендархон; Rhosgobel - Розакрайна; Telhar - Тельчар и т.д.). Однако, если подобная транслитерация у В.А.М.имела целью упрощение непонятных слов, то переводчик добился здесь прямо противоположного результата, создав неверное представлене об оригинале, в котором и просторечию находится место. "Украинизмы" (тем более - в таком большом количестве) не характерны для русского разговорного языка, а нивелирование многостилевого текста Толкина делает перевод бледным и только затрудняет чтение.

Н.Григорьева и В.Грушецкий обосновывают свой подход к переводу в предисловии: "в работе по переводу трилогии для нас принципиально важно было попытаться передать смысловую составляющую (не всегда прямо выраженную), не отрываясь слишком далеко от самого текста"[6,I,5]. Анализ текста показывает, что поставленная задача была решена переводчиками. Если не обращать внимания на наличие сокращений в тексте, то "смысловая составляющая" все же донесена ими до читателя. Если же проследить за сокращениями, то складывается впечатление, что целью данного перевода было показать читателю только то, что, по мнению переводчиков, является самым главным во "Властелине Колец", выкинув все лишнее и несущественное. Если принять это предположение, самым главным оказывается все, что касается хоббитов. Часть первая трилогии (книги первая и вторая) не подверглась сокращениям, а вот начало второй части (книга третья), повествующее о походе отряда Арагорна и военных подвигах на землях Рохана, сокращено едва ли не наполовину. Так, глава седьмая "Хельмова Падь", в оригинале занимающая 16 страниц, при переводе уместилась на 9-ти. В ней совершенно отсутствуют занимавшие примерно две страницы сцены обсуждения предстоящей битвы и описания первого штурма крепости. Во всех же главах книги третьей в диалогах героев и описаниях выпущено все, не имеющее дальнейшего сюжетного развития. Говоря обобщенно, из трех фраз составлена одна, из трех абзацев - один. Бывают пропуски в несколько абзацев. Например, в главе "Фангорн" исчезло описание местности, по которой идут маршем энты; в главе "Белый всадник" - то, как Арагорн обследует землю, разыскивая следы хоббитов; в той же главе отсутствуют рассуждения Гэндальфа о судьбе Боромира, кроме того, переставлены местами две сцены: сначала Гэндальф повествует о своем поединке с Балрогом, а затем - о предательстве Сарумана (в оригинале порядок сцен обратный). В главе "Теоден" выпущена приблизительно страница текста - описание путешествия и окружающей местности; там же сокращена до одной-двух фраз беседа Гэндальфа и его спутников со стражником; выпущено описание чертога Теодена (несколько абзацев). Некоторые короткие сцены и диалоги заменены пересказом, например, таким: "первым заговорил Гэндальф. Он приветствовал Теодена как друга и предложил свою помощь" [6,I,394]; "Теоден предложил гостям отдохнуть, но Арагорн, поблагодарив, отказался. Он попросил Теодена позволить им присоединиться к войскам, потому что обещал Йомеру сражаться рядом с ним" [6,I,397].

Однако, когда повествование вновь возвращается к хоббитам, перевод без сокращений следует за оригиналом. Объяснение этому можно, по-видимому, найти в предисловии: "О чем речь в книге? О вечном. О Добре и Зле, о Долге и Чести, о Великом и Малом. В центре книги - Кольцо, символ и инструмент безграничной власти. Не правда ли, очень актуальный и вожделенный сегодня символ? Только дайте, слышим мы отовсюду, уж мы-то сумеем ей распорядиться... А вот герои Толкиена один за другим отказываются от Кольца. Есть в книге короли и воины, маги и мудрецы, принцессы и эльфы, но в финале все они склоняются перед простым хоббитом, всего-то выполнившим свой долг и не покусившимся на большее"[6,I,5].

Можно отметить и еще одну особенность перевода Н.Григорьевой и В.Грушецкого. Помимо выполнения основной своей задачи - "попытаться передать смысловую составляющую" текста, переводчики демонстрируют куда больший оптимизм и уверенность в конечной победе добра, нежели автор. Предложения, высказывающие лишь возможность этого, перевод трактует как недвусмысленные утверждения: "если Запад окажется сильнее твоего Черного Повелителя,- говорит Исилдур королю горцев,- такое проклятие налагаю я на тебя и твой народ..." (перевод мой - Н.С.); в переводе Н.Григорьевой и В.Грушецкого утверждается однозначно: "Запад сильнее твоего Черного Владыки" [6,II,131]. В главе "Голос Сарумана" Гэндальф обещает Саруману вернуть ключи от Ортханка, если тот этого заслужит, в переводе он утверждает: "я обещаю сохранить и вернуть их тебе, когда ты снова станешь мудрым"[6,I,431]. В главе "Выбор Арагорна" Арагорн показал себя Саурону в палантир, и высказывает опасение: "если это поможет ему, я побежден. Впрочем, не думаю, чтобы так случилось" (перевод мой - Н.С.); в переводе этих слов нет, благодаря чему вся речь Арагорна приобретает бравурный характер.

Подобный оптимизм становится более понятен, если знать, что переводчики оценивают "Властелина Колец" не только с точки зрения литературы, но также и эзотерики. Говоря о Толкиене, Н.Григорьева и В.Грушецкий приводят определение вестничества, данное "замечательным русским визионером Даниилом Андреевым в метафилософском трактате "Роза Мира"". По их мнению, "научный и душевный поиск вывел профессора Толкиена за рамки национального мифа в пространство Трансмифа, скрывающее корни мира. Это обстоятельство, с одной стороны, осложняет работу переводчика, предполагая его знакомство с элементами Трансмифа, но с другой - облегчает, позволяя устанавливать взаимопонимание с автором не только на уровне переводимого текста"[6,I,5]. Как нам кажется, вера в конечную победу добра является личной позицией переводчиков, отразившейся и на их работе.

Подводя итог вышесказанному, можно отметить, что с художественной точки зрения перевод оставляет желать лучшего. Язык его сухой и невыразительный, не дает представления о богатстве авторского стиля. Хотя иногда в тексте перевода встречаются выражения, призванные, вероятно, украсить или оживить текст (курсивом выделены слова, отсутствующие в оригинале):

"осень уже высушила листья, и их коричневые трупики печально шуршали под ногами"[6,I,170]

"что, по-твоему, я должен был сказать ему [Врагу]? Что охотно обменял бы одного дерзкого гнома на смирного орка? " (из беседы Арагорна и Гимли)[6,II,130] (5)

Впрочем, Н.Григорьева и В.Грушецкий и не претендуют на то, чтобы их перевод считался лучшим, предполагая возможность существования "нескольких версий перевода, благодаря которым можно со временем надеяться на появление одного, адекватного авторскому тексту"[6,I,6]
* * *
Перевод М.Каменкович и В.Каррика, в сравнении с двумя другими, выполнен без сокращений и даже излишне многословен. По количеству пословиц и поговорок, употребленных переводчиками, он вполне может составить конкуренцию переводу В.Муравьева: держи карман шире; как пить дать; сказано - сделано; поминай как звали и т.п. Что же касается военного духа, то "образно выражаясь, "Властелин Колец" пропущен автором через опыт второй мировой войны" [8,III,726], но в сравнении с переводом В.Муравьева, батальные сцены в переводе М.Каменкович и В.Каррика выглядят куда более бледно. Они не делают акцента на боевом духе противников и ярости, охватывающей воинов. Напротив, там где у Толкина говорится о восторге и жажде битвы, в переводе М.Каменкович и В.Каррика чувства героя описываются иначе: "пламя битвы вновь охватило его и зажгло в нем юную беспечность" (об Эомере)[8,III,161].

Данный перевод снабжен обширными комментариями, которые по объему сами могут составить еще один том к трилогии "Властелин Колец". Комментарии опираются на "Сильмариллион", "Unfinished tales" и письма Толкина. Много места занимают цитаты из уже упоминавшейся книги Т.Шиппи. Список литературы, привлеченной комментаторами, весьма обширен: начиная с "Беовульфа" и кончая "Язычеством древних славян" Рыбакова. Поскольку комментарии дают представление и об оценке переводчиками "Властелина Колец", и об их концепции, нашедшей свое выражение в тексте, остановимся на них более подробно.

Основываясь на том, что автор "Властелина Колец" - убежденный христианин, и книга, им написанная, несомненно христианская, М.Каменкович и В.Каррик рассматривают символы, заключенные в трилогии, в рамках христианской (причем православной) традиции, приводя многочисленные цитаты из П.Флоренского и православных Евангелий, упоминая, впрочем, что сам Толкин был католиком. "Возможно, кто-нибудь отыщет примеры, где Толкин противоречит православной традиции; но нам кажется - уместнее начать со сходства"[8,I,618].

По их мнению, "специфика образности ВК ("Властелина Колец" - Н.С.) в том, что "ад" и "рай", т.е. духовные области, обычно доступные восприятию человека только психологически, существуют в пространстве повествования реально"[8,III,623]. В нем присутствуют и "живые обитатели ада (Назгулы) и демонические духи во плоти (например, Саурон), а также ангелы (Гэндальф)"[8,III,634]. Практически все находит свое объяснение в этой христианской символической схеме. Лориэн - аналог Неба[8,I,700], образ Галадриэль вызывает в воображении образ Девы Марии[8,I,703], а история Голлума напоминает об Иуде[8,II,532]; то, что Кольцо досталось Фродо по наследству, созвучно наследию первородного греха, способность Тома Бомбадила говорить стихами - образу библейского Адама до грехопадения[8,I,641 и 644]. Эпизод возвращения Гэндальфа "перекликается с Преображением Христа на горе Фавор"[8,II,506].

Отдавая должное огромной работе, проделанной петербургскими переводчиками, следует отметить, что желание выразить свое видение толкиновского мира подвигло их на написание комментариев, но не уберегло от соблазна выразить свою концепцию в самом тексте (курсивом выделены слова, отсутствующие в оригинале):

"боюсь, я тогда утратил терпение - так желал я обратить тебя в свою веру"[8,II,254]

"ибо в Черные Годы поклонялись Саурону и приносили ему жертвы" (о Мертвых, следующих за Арагорном)[8,III,66]

"- Здесь живут Кэлеборн и Галадриэль - благоговейно произнес Халдир"[8,I,521]

"- Я, правда, слышала, что Вражьи обманные чары величают так же. Но это - чары Галадриэли, и сравнивать их нельзя"[8,I,532]

красота ее [звездочки] так поразила Сэма, что у него забилось сердце, и к маленькому путнику, затерянному в мрачной, всеми проклятой стране, внезапно вернулась надежда"[8,III,268]

"оставь ее [скляницу] пока у себя, Сэм. До лучших времен"[8,III,275]

"Фродо сидел, привалившись спиной к скале, и спал сном праведника" [8,III,279]

"Черный Властелин узнал наконец, кто был его главным врагом все это время"[8,III,303]

Примеры можно было бы продолжать, но, даже не вдаваясь в детальный анализ каждого из них, видно, что М.Каменкович и В.Каррик при переводе упирают на моральную и религиозную стороны текста.

Говоря о различии мнений переводчиков об эпопее "Властелин Колец", нетрудно заметить, что многие переводчики полемизируют как друг с другом, так и с Толкином. Рассматривая позицию М.Каменкович и В.Каррика, высказываемую ими в комментариях, интересно вспомнить цитировавшееся ранее мнение З.Бобырь о "безрелигиозности" Среднего Мира, описанного Толкином. Вспомним: обычай гондорцев перед трапезой поворачиваться лицом к западу, похожий, по мнению З.Бобырь, "больше на акт учтивости", согласно комментариям М.Каменкович и В.Каррика, "одно из немногих свидетельств существования в Гондоре по крайней мере следов религиозного ритуала - ср. существующий во многих религиях обычай молиться перед едой"[8,II,528]. Обращение героев к Элберет само по себе является молитвой, а "несколько слов на языке эльфов", которые Фродо и потом Сэм произносят в логове Шелоб - явление, которое "известно христианской традиции как говорение на языках и считается одним из даров Духа Святого", а также "представляет из себя молитву на языке, которого сам молящийся не знает"[8,II,535]. Естественно, и Тайный Огонь (слугой которого называет себя Гэндальф на мосту Кхазад-дум), трактуется совершенно иначе: "под этим именем у Толкина зашифровано третье Лицо Святой Троицы, Дух Святой". Удун же - есть Ад, "источник, откуда черпают энергию темные силы, и восходит этот источник к самому Мелкору-Морготу... - аналог Люцифера"[8,I,696]. "Система моральных ценностей, - пишет З.А.Бобырь, - настолько очевидна, что не нуждается в понятии греха, а о загробной жизни нет даже представления"[1,189]. По мнению же М.Каменкович и В.Каррика, идея греха заключена в самой символике Кольца. "Кольцо - основной символ ВК ("Властелина Колец" - Н.С.), и для понимания его необходимо иметь в виду тот набор смежных христианских ассоциаций, который ему сопутствует. Отправляясь в путь, Фродо надевает цепочку с Кольцом на шею; в итоге Кольцо начинает напоминать нательный крест <...> среди прочего, нательный крест символизирует у христианина его личный путь на Голгофу с крестом своих страданий и своей греховности" [8,I,617].

Не подвергая критике саму по себе трактовку произведения Толкина разными переводчиками, можно упомянуть, что она не всегда точно соответствует мнению самого автора. "Я специально свел все, что касается "высших материй" к едва различимым намекам, заметным лишь самым внимательным из читателей, или оставил в виде неразъясненных символов <...> Присутствие Господа и "божеств", Владык или Стихий Запада, едва различимо <...> лишь в таких сценах, как, напрмер, нуменорский обряд молитвы перед трапезой, исполняемый Фарамиром"[12, 201] (из наброска письма к Р. Мюррею).

Однако, анализируя взгляды М.Каменкович и В.Каррика, можно видеть, что они не останавливаются на установлении факта "религиозности" мира, описанного Толкином. Опираясь на слова Толкина, что "Третья Эпоха - мир не христианский" [8,III,640], и предположив, что Средьземелье (Middle-earth) - это наша Земля (поскольку Толкин желал воссоздать "мифологию для Англии"), М.Каменкович и В.Каррик делают вывод о том, что мир, описанный им - дохристианский, а значит, с течением времени в нем неизбежно появление Сына Человеческого. Так, "Эарендил - идеальный человек, фигура, подобная Христу"[8,III,641]. В то же время, "Эарендил - не Христос: он лишь возвещает "сидящим во тьме" некую "высокую надежду", что можно прочесть как обещание Валар(ов) ниспровергнуть Моргота, но можно прочесть и расширительно - как пророчество о пришествии Искупителя и Избавителя"[8,II,658]. Вывод, что "на "вершинах" наш мир и вселенная Толкина смыкаются и что миром Толкина правит тот же Бог"[8,II,667], предшествует утверждению, что "Первое Лицо Троицы - Бог-Отец - именуется Эру или Единый, или Илуватар. О Втором Лице - Боге-Сыне - в Сильм. и ВК ("Сильмариллионе" и "Властелине Колец" - Н.С.) не говорится, так как мир Средьземелья - дохристианский, и любые упоминания о Христе из текста, естественно, исключены" [8,I,696]. Такой взгляд на возможное развитие толкиновского мира имеет право на существование хотя бы потому, что Толкину принадлежит фраза "Падение Человека - в прошлом, и вынесено за сцену; Искупление Человека в далеком будущем"[12,387] (черновик письма к м-ру Рэнгу), однако можно усомниться в том, что Толкин написал бы это продолжение. В письме к М. Вэлдману он пишет: "Артуровский Мир несомненно включает христианскую религию. По причине, которую я не буду здесь развивать, это кажется мне фатальным. Миф и волшебная сказка должны, как и все искусство, отражать содержащиеся в них объяснения элементов морали и религиозной правды (или ошибки), но не непосредственно, не в известных формах первичного "реального" мира"[12,144].

О религиозности мира Толкина высказываются и другие переводчики. М.Каменкович и В.Каррик демонстрируют относительное согласие с В.Муравьевым, который считает, что вся первая часть "Сильмариллиона" - "попытка образного осмысления и, так сказать, сюжетной интерпретации первой главы библейской Книги Бытия; тут нет ничего удивительного, потому, что Средиземье в начальном и конечном счете - наш мир"[5,I,15]. Противоположное мнение принадлежит З.Бобырь: "Высокий этос сторонников Добра не обусловлен никакой религией; но, может быть, мир, в котором есть такое олицетворение Зла, как Саурон, и такие носители Добра, как Эльфы и Кудесники - такой мир и не нуждается в формальной религии"[1,190].

Мысль о тождестве нашего мира и того, который описан Толкином, оказалась в творческом плане весьма привлекательной для многих переводчиков. В.Муравьеву она позволила использовать "здешнюю" лагерную лексику при переводе предпоследней главы эпопеи, придав ей дополнительный, понятный современному российскому читателю смысл; М.Каменкович и В.Каррик, как следует из комментариев, легко принимают игру, предложенную Толкином: будто пятая или шестая эпохи Средьземелья - это именно наши дни. "...Наша эпоха - христианская, и "эльфийский дух" в ней, по всей видимости, становится категорией преимущественно духовной, ассоциируясь с христианством, благодатью Евангелия и присутствием Духа Святого"[8,III,641]; "...возможно, истинные Короли - потомки Лутиэн - и по сей день ходят по земле, хотя не исключено, что они не знают о своем происхождении"[8,III,719]. Это мнение созвучно выводу В.Муравьева о том, что "не писатель Толкиен - в том смысле, с каким мы привыкли связывать писательство. Визионер какой-то, выдумщик"[5,I,13]. Н.Григорьева и В.Грушецкий высказываются более определенно, прямо называя Толкина визионером: "по нашему мнению, мы имеем дело с прекрасной работой визионера, связавшего в своем сердце мир человечества с мирами инобытия"[6,I,6]. М.Каменкович в статье "Создание Вселенной" (помещена в том же издании), ссылаясь на слова "одного критика", пишет: мир Толкина "это не литература", а сходство его книг "с бесконечным потоком литературы фэнтэзи <...> лишь кажущееся"[8,III,720], хотя она и упоминает, что Толкин "не претендует на то, что его фантазия представляет собой что-то большее, чем фантазия (и в этом его основное отличие от русского мифотворца и визионера Даниила Андреева!)" [8,III,725]. Собственная точка зрения не высказана в статье прямо; М.Каменкович лишь сетует на то, что "книгу приняли настолько серьезно, что она чуть ли не заменила некоторым увлекающимся личностям Священное Писание"[8,III,728].

Из приведенных выше цитат можно видеть, насколько различны мнения переводчиков о самых основах мироздания Толкина. В эссе "О волшебных историях" Толкин писал: "всякий, владеющий языком, может сказать "зеленое солнце"". Но "создать Вторичный Мир, где зеленое солнце было бы на своем месте, где мы обретали бы искреннюю и безусловную Вторичную Веру в него - для этого, видимо, требуется приложить и мысль, и труд, и, кроме того, это требует некоего особенного мастерства, подобного мастерству эльфов"[9,65]. Толкину, без сомнения, удалось создать именно такой - живой, заманчивый и динамичный мир, развивающийся по законам, установленным его творцом. Существование большого числа переводов одного художественного произведения (притом такого объемного!) - явление необычное и интересное. Сделанная в данной статье попытка анализа этих пяти переводов имеет целью показать, что чисто художественные их отличия, возможно, имеют более глубокую подоплеку. Мы имеем дело с концептуальным видением произведения Толкина не столько даже как произведения литературы, сколько с пониманием его как модели вселенной - нашей, не выдуманной, вселенной. Может быть, она кажется достовернее той, что преподается в школе? Известно, что самому Толкину астрономические и географические знания, равно как и приверженность вере (католической), в частности, знание Библии, ничуть не мешали в его литературном творчестве. Что же мешает переводчику представить текст таким, каков он есть, не навязывая читателю свою концепцию? Одно только естественное творческое самовыражение, или действительные поиски истины? Ответ на этот вопрос явно выходит за рамки нашего исследования, поэтому ограничимся лишь констатацией самого факта.
Примечания
(1) Подробнее об этом в статье: Семенова Н.Г. "Это не простое кольцо, а какой-то прибор!"// Знание-сила. 1997. №9. С. 142-148.

(2) Перевод под названием "Властители Колец", выпущенный в 1991 г. ВТО МПФ при ИПО ЦК ВЛКСМ "Молодая Гвардия" и ТПО "Вариант" включает оба произведения: "Повесть о Кольце" ("The Lord of the Rings") и "Туда и обратно" ("The Hobbit").

(3) Здесь и далее в цитатах курсивом отмечены слова, отсутствующие в оригинале.

(4) "Kinsman, farewell! May your doom be other than mine, and your treasure remain with you to the end!"[12,1018]. Конечно, слово treasure можно понимать расширительно, но в данном случае слова Келеборна (вместе с предыдущей фразой Галадриель) являются продолжением их беседы с Арагорном в Лориене ("And Aragorn answered: - Lady, you know all my desire and long held in keeping the only treasure that I seek"[12,3951]). Речь здесь идет об Арвен, которая, выбрав человеческую участь, остается в Средиземье, в отличие от Галадриель, покидающей его навсегда.

(5) Относительно данной фразы мое утверждение неверно. Эта фраза есть в первом и, возможно, 2-м издании LOTR. В 3-м, отредактированном, издании ее уже нет. Таким образом, данная фраза не является вольным добавлением переводчиков. Видимо, Н.Григорьева и В.Грушецкий переводили текст по 1-му или 2-му изданию LOTR. Или, что тоже возможно, Григорьева и Грушецкий, использовав перевод З.Бобырь в качестве подстрочника, повторили эту фразу в своем переводе. Указанная фраза есть в двух русских переводах, которые анализируются в статье: в переводе З.Бобырь и в переводе Н.Григорьевой и В.Грушецкого. Причем, она есть не во всех изданиях перевода Н.Григорьевой и В.Грушецкого: например, в отредактированном переводе 1992 года ("в коробке") ее нет. - прим.авт. (апрель 2002 г.)

БИБЛИОГРАФИЯ
1. Бобырь З.А. История - сага - поэзия // Сверхновая американская фантастика. 1994. Дек. С 178-196.

2. Ершов П.П. Конек-Горбунок. М.: Дет.лит., 1969.

3. Зуева Т.В. Волшебная сказка. М.: Прометей, 1993. 240 с.

4. Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона / Авторы-сост. Д.С.Балдаев, В.К.Белко, И.М.Исупов. М.: Края Москвы, 1992, 526 с.

5. Хранители: Летопись первая из эпопеи "Властелин Колец" / Пер. с англ.В.Муравьева (Пролог и Книга первая) и А.Кистяковского (Книга вторая и все cтихотворения); Предисл. В.Муравьева. М.: Радуга, 1989. 496 с

Две Твердыни: Летопись вторая из эпопеи "Властелин Колец" / Пер. с англ. В.Муравьева. М.: Радуга, 1991. 416 с.

Возвращенье Государя: Летопись первая из эпопеи "Властелин Колец" / Пер. с англ. В.Муравьева. М.: Радуга, 1992. 352 с.

6. Толкиен Дж.Р.Р. Властелин Колец. В 2 т. / Пер. с англ. Н.Григорьевой, В.Грушецкого. М.: ТО "Издатель", 1993.

7. Толкин Дж.Р.Р. Властелин Колец: В 3 т. / Пер.с англ. В.А.М. Хабаровск: Амур, 1991

8. Толкин Дж.Р.Р. Властелин Колец: В 3 т. / Пер. с англ., предисл., коммент. М.Каменкович, В.Каррика, С.Степанова. СПб.: Терра - Азбука, 1995

9. Толкин Дж.Р.Р. Дерево и лист / Пер. с англ. Н.Прохоровой, С.Кошелева. М.: Прогресс Гнозис, 1991

10. Толкин Д.Р.Р. Повесть о Кольце: Роман: В 3 ч. / Пер. с англ. (в сокращении) З.А.Бобырь. М.: СП Интерпринт, 1990.

11. Shippey T.A. The road to Middle-earth. L., 1992.

12. Tolkien J.R.R. The Letters... / Ed. H.Carpenter. L.: Unwin Paperbacks, 1981.

13. Tolkien J.R.R. The Lord of the Rings. L.: Unwin Paperbacks, 1990.