МОЛОТ ВЕДЬМ и СОВРЕМЕННОСТЬ
Прочитал сие произведение. Мило. Вступение более интересно. Сам текст - умопомешательство, но искры "мудрости", вошедшие в традиции многих стран, поражают своей современностью.
В Молоте ведьм сконцентрировано все, что дала и могла дать богословская мысль того времени безличным, муравьиным трудом схоластики собирали зерна мудрости, выискивая их даже у язычников и, сложив их все в огромную кучу, воздвигли книгу, в которой, словно в кинематографической ленте, сменяют друг друга Аристотель и Фома Аквинат, папа Григорий Великий и рабби Моисей, Бонавентура и Иоанн Златоуст, Ориген и Вильгельм Парижский.
По учению Иринея, дьявол получил право власти над человеком в тот момент, когда человек под влиянием обольщения и искушения нарушил божеские предписания и совершил грех.
Бог мог бы лишить дьявола плодов его преступного вмешательства, но по своей неизреченной справедливости он этого не делал и предоставил дьяволу право на уже раз обольстившегося человека. Это право должно было быть отнято у дьявола человеком, который таким же добровольным путем освободил бы себя от обольстительной силы дьявола и тем лишил бы последнего права господства над человеком. Так было бы восстановлено первоначальное правовое отношение между тварью и ее творцом, и дьявол был бы побежден и более не обладал бы властью над человеком.
Правовая теория Иринея (ум. в 202 г.) нашла энергичного и неутомимого защитника в лице Оригена (ум. в 254 г.), доказывавшего, что дьявол был обманут спасителем. Получив в силу греха власть над человеком, дьявол мог вернуть ее лишь взамен какого-либо возмездия, эквивалента таковым была кровь спасителя.
Так Ириней ввел дьявола в церковную догматику, определив ему в ней точное место. Иринею же принадлежит и ясно выраженная мысль о том, что дьявол создан подобно другим ангелам, что он по природе своей добр, обладает свободной волей и мог бы творить одинаково доброе и злое, но по собственной воле и вине стал злым и творит одно лишь злое. Он злоупотребил своею свободою ввиду присущих ему гордыни, надменности и чванства, а также в немалой степени зависти за эти свойства он, по словам Оригена, был низринут с неба на землю и превратился в своего рода падшего ангела. Особенно сильно разгорелась его зависть, когда он убедился, что у Адама и Евы имеются дети он увлек поэтому Каина на убийство брата, любезного богу, и благодаря этому стал родоначальником смерти, продолжающейся и ныне. Кроме указанных свойств, на падение дьявола с неба влияла еще и его непомерная похоть, причина падения столь многочисленных ангелов, гнавшихся за дщерьми смертных. От сожительства с ними падших ангелов произошли недостойные небожительства демоны, помощники и сотрудники дьявола, рыскающие по свету и причиняющие людям много зла. По словам Иринея, падение дьявола произошло в период между сотворением человека и его искуплением, причем падший ангел телесен, хотя тело его менее физически обычного человеческого тела.
Осведомленность дьявола должна была быть, по мнению целого ряда богословов средневековья, крайне обширной, ибо вся древняя премудрость, по сути своей ложная, но крайне разнообразная и поражающая своей пестротой, является детищем этих ныне превзойденных и ставших дьяволами богов. И не только в древней науке эти дьяволы сильны и опытны они создали и всю материальную культуру древности и, следовательно, являются удивительно ловкими мастерами, зодчими и художниками.
И для крупнейшего авторитета раннего средневековья, для блаженного Августина (ум. в 430 г.), языческие боги, которым римляне приносили жертвоприношения, были на самом деле демонами, реальное существование которых бесспорно, но злая воля которых теперь, в силу торжества христианского вероучения, может быть смягчена и ослаблена не жертвоприношениями, а христианским экзорцизмом.
Подлежит ли колдун наказанию? Поскольку колдун, как орудие злой воли демона, причиняет людям вред, порчу, зло, насылает на них всякие беды и несчастия, отнимает у них сон и спокойствие, лишает их пищи и довольствия, он еще в древнем мире подлежал, как всякий преступник, суровому наказанию, в меру своего преступления.
Церковь наказывала не за вред, нанесенный обществу, и не за преступление, причиненное человеку, а за отпадение от церкви, за отступление от слова божьего, отступление, могущее и не сопровождаться уголовным преступлением, малефицием.
Ряд соборов останавливается на страшном колдовском преступлении и включает в него поклонение деревьям, скалам, камням, источникам и т.п. Провинциальный собор 551 г. в Элюзе не ограничивается уже духовными карами и требует наказания плетьми для колдунов низкого и рабского звания. Нарбонский собор устанавливает продажу в рабство свободного человека, впавшего в идолопоклонническое колдовство. Таким образом, со средины VI в. мы видим, что церковь требует двойного наказания колдуна и привлекает к его наказанию и светскую власть. Само преступление является таким, которое касается обеих властей оно смешанное - delictum mixti fovi - даже в том случае, когда колдун не причинил вреда, не совершил малефиция.
Светский закон, ища сближения с церковью, впитывает в себя канонические элементы и не только предлагает церкви свой карающий меч, но и сам проникается ее духом и отклоняется от прежнего взгляда, видевшего в преступнике-колдуне вредителя, а не грешника.
Народная фантазия обогащается учеными измышлениями, схоластическими ухищрениями и языческой мифологией. Богословская мысль питается народными суевериями и в свою очередь сеет в народе фанатизм, безумие и ужас. Как из рога изобилия, льются на обезумевшее человечество комментарии к великим учителям, рассказывающие о небывалых и неслыханных дерзостях и злодеяниях дьявола.
Ученый характер дьявольской литературы исключал возможность колебания насчет реального существования демонов со стороны необразованной массы, которая все более и более охватывалась паникой перед грозной и таинственной силой, какой был дьявол. Эта паника ввергала многих в тяжелые формы психических болезней, и люди верили в то, что они действительно околдованы дьяволом, и в то, что они, благодаря дьявольскому содействию, могут других околдовывать и превращать их в орудие своей воли. Так общество в XII в. шло навстречу большой катастрофе.
Между тем, дьявольская мощь и его помпа росли так, что порою даже представители церкви ничего не могли поделать с дьяволом и должны были униженно присутствовать при его творениях. Так, аббат Тритемий описывает страшный 858 год, когда дьявол пожаром уничтожил ряд домов, причем коварный ранил камнем священников, желавших помочь погорельцам и вообще бороться с огнем.
В связи со страшным расширением радиуса действия дьявола, страх перед ним быстро увеличивается, и его всемогущество начинает угрожать даже самому богу. Возможность столкновения подобных двух сил с трудностью предвидения, на чьей стороне окажется победа, пугает многих верующих, и даже авторитетные представители церкви говорят о неограниченном всемогуществе дьявола.
Так церковь, всячески распространяя бредни о дьяволе, запуталась в собственных противоречиях и сама начала бояться дьявольского наваждения. Желая наказать слабых людей за колдовство, приравниваемое ею к ереси, церковь создала такую метлу, которая, казалось, выметет самую церковь и оставит земную юдоль всецело во власти одного лишь дьявола.
О наиболее ранних казнях колдунов мы узнаем из сочинения Григория Турского, который в своей Истории франков описывает сожжение одной колдуньи, вызвавшей в 580 г. смерть двух королевских сыновей. Когда, через три года, умер и третий сын королевы Фредегунды, в его смерти были заподозрены префект Муммол и несколько женщин, действовавших под влиянием дьявола. Женщин колесовали и сожгли.
В следующую, Каролингскую, эпоху подобный процесс возник в связи с увлечением императора Людовика Благочестивого красивой Юдифью, на которой он женился и под влиянием которой он решил перераспределить части империи в ущерб старшим сыновьям, родившимся от первого брака. Духовенство пришло на помощь обиженным императорским сыновьям и заявило, что любовь Людовика Благочестивого вытекает из колдовских чар Юдифи, и что во дворце имеется очаг кудесников, ворожителей и колдуний, которые околдовали императора, этого невинного барана, который придет в себя, как только будут изгнаны из дворца забравшиеся демоны. Женщину бросили в реку.
Этот вид наказания колдуний стал распространяться в IX веке, и его старался применить к своей жене Тейтберге император Лотар II, обвиняя Тейтбергу в том, что он из-за колдовства не может исполнять супружеских обязанностей.
Катары. В связи с развитием средиземноморской торговли и появлением торговой буржуазии в южной Франции и северной Италии началось направленное против церкви движение. Это движение уже в XI веке приняло широкие размеры. Во главе его зачастую стояла торговая буржуазия, недовольная тем, что церковь стесняла ее размах и конкурировала с ней там, где церковь сама начала торговать. К этому движению вскоре примкнули городская мелкота и крестьянство, разоряемые и возмущенные церковной десятиной и всяческими иными поборами.
Помимо юга Франции катарство нашло последователей и в северной Италии, где действовали те же экономические факторы, что и в Лангедоке. (Лангедок нам пригодится в истории Тамплиеров - прим. ДД)
Отношение церкви к колдунам противоречиво (били катаров!): Когда доминиканец-инквизитор Бернард из Ко, прозванный Молотом еретиков, открыл в 1245 году еретическое гнездо в местечке Лемас Сен-Пюэль (между Тулузой и Каркасоном) и привлек к своему трибуналу в качестве полусвидетелей-полупреступников поголовно все население местечка, он не счел, в качестве инквизитора, возможным возбудить дело против какой-то колдуньи, заявившей, что она околдовала одежду, пояс и сандалии своих соседок, чтобы предохранить их от всех болезней. Точно так же нет почти никаких указаний на колдовских преступников в тех 5600 процессах, какие были возбуждены этим же Бернардом из Ко, хотя он действовал в том районе, который в XIII веке насчитывал немалое количество колдуний и колдунов. И тулузский инквизитор Бернард Ги, действовавший в начале XIV века, не упоминает в своих 600 процессах ни одного колдуна. Правда, это число процессов не охватывает всей деятельности Бернарда Ги но ничто не наводит на мысль о том, что в неопубликованных процессах этого инквизитора может оказаться более или менее значительное число колдовских дел.
Первый добровольный и в письменной форме заключенный договор с дьяволом известен еще из жизни набожного Теофила, служившего в Адане в середине VI века в качестве церковного эконома.
Начиная со времени появления в середине XIII века главных сочинений Фомы Аквината Сумма теологии и Сумма философии, Фома и по сие время считается ортодоксальными католиками авторитетнейшим учителем.
Из этих книг явствует, что ошибочно, преступно считать веру во всемогущество дьявола иллюзией, что дьявол есть действительный глава целого демонского царства, что демоны с попущения божьего обладают силою портить погоду, приносить людям всякого рода зло и мешать находящимся в браке выполнять их супружеские обязанности.
День 25 мая 1234 года, посвященный св. Урбану - первому папе, провозгласившему крестовый поход, был торжественно отпразднован съехавшимися в Бремен рыцарями, а через два дня огромная армия, насчитывавшая до 40 тыс. человек, в сопровождении высших представителей духовенства под церковное пение, тронулась в путь. При деревне Альтенеш завязался бой между крестьянами и крестоносцами. 6000 крестьянских трупов покрыли местность у деревни Альтенеш, и папа Григорий IX, опасаясь, что рядом с трупами еретиков и проклятых мертвым сном покоятся и праведники из крестовой армии, распорядился снова освятить церкви и кладбища близлежащих местностей и воздвигнуть особый крест в память события, ежегодно воспеваемого в бременском соборе при торжественных процессиях как избавление долины нижнего Везера от страшного зла.
Сближение колдунов с катарами, сделанное церковниками в интересах распространения на первых жестоких норм инквизиционного судопроизводства, вело к тому, что из индивидуального преступления колдовство превратилось как бы в коллективное, и возникла мысль о колдовской секте, члены который, собравшись группой, совершают общий акт поклонения дьяволу, получают от него общие указания и совместно осуществляют его волю, его приказания. Разумеется, групповые, сектантские преступления приобретали в глазах церкви более тяжкую форму, чем индивидуальные, и с конца XIII века каждый разоблаченный колдун влечет за собою розыски его сообщников, братьев по секте.
Оправданием для вмешательства инквизиции послужили еще и постановления папы Александра IV, а также ряда богословских авторитетов о том, что в круг ведения инквизиции входит не только ересь в узком смысле, но и все, что явно пахнет ересью (haeresim manifesto sapit).
Различали по многолюдности два вида шабаша: малый и большой.
На большой собираются ведьмы целого округа, обычно на покинутом кладбище, вокруг виселицы, развалин замка или монастыря. Чтобы попасть на шабаш, ведьмы пользуются специальной мазью, приготовленной из печени детей, умерших некрещеными. Достаточно ведьме намазать себе тело этой мазью, произнести магическое слово и сесть верхом на помело, чтобы сейчас же полететь по воздуху и очутиться на месте шабаша. Ветер, буря, дождь, время, расстояние, тьма и иные помехи отступали перед магическими словами ведьмы, вылетавшей то из трубы, то даже из герметически закрытой комнаты. Однако, прибыв на место, ведьмы подвергались осмотру и должны были доказать, что имеют на теле "печать сатаны", т. е. места, до которых некогда дотронулся дьявол, сделавший их навеки нечувствительными. После этого начиналось поклонение сидевшему на троне дьяволу, украшенному длинным хвостом и имевшему козлиные ноги и крылья, как у летучей мыши. (Сравни: Мастер и Маргарита).
Но средневековому человеку, воспитанному в условиях феодального бытия, идея союза, сообщества была слишком знакома, чтобы можно было не прийти к выводу о создании всяких сообществ. Цехи, корпорации, касты и всякие иные объединения были перенесены и в дьявольскую среду - точно так, как там стали "естественным" явлением вассальные связи, гомагиум (почитание) и другие атрибуты феодального строя.
Тяжелое положение женщины, ставшее особенно острым в связи с разложением натурального хозяйства и феодального общества вообще, способствовало тому, что дьявол пожинал особенно богатую жатву среди женщин. Непринимаемые ни на какие службы, недопускаемые в цехи, отталкиваемые насильно от трудовой жизни, женщины страдали особенно сильно.
Численно превосходя мужчин, ввиду неучастия ни в войнах, ни в междоусобицах, ни в опасных предприятиях, ни в изнуряющих занятиях, ни в тяжком, подрывающем силы труде, женщины оказывались в избыточном количестве и наполняли собою монастыри и всевозможные "богоугодные" и благотворительные учреждения. Оставаясь вне брачных уз и зачастую ведя затворническую жизнь, женщина становилась жертвой своей половой неудовлетворенности и впадала в опасную созерцательность и мечтательность.
Немецкий историк Ганзен говорит о 46 сочинениях до 1540 г., посвященных вопросу о достоверности дьявольских махинаций, и прибавляет к этим теоретическим трудам 47 папских выступлений на эту же тему.
Папа Иннокентий VIII своей знаменитой буллой Summis desiderantes, так называемой ведовской буллой, указал, что основной задачей германской инквизиции отныне является беспощадная борьба с ведовством и окончательное его истребление.
Сицилийский инквизитор Людвиг Парамо, восхищенный той энергией в борьбе с ведьмами, которую развила инквизиция, благодаря булле о ведьмах Иннокентия VIII, писал: Нельзя не указать, какую великую услугу инквизиция оказала человечеству тем, что она уничтожила огромное количество ведьм. В течение 150 лет были в Испании, Италии, Германии сожжены, по меньшей мере, 30 000 ведьм. Подумайте лишь! Если бы эти ведьмы не были истреблены, какое неимоверное зло они причинили бы всему миру.
Так как Парамо писал эти слова в 1598 году, то в число 30 000 не могли войти ни 900 ведьм, сожженных в Лотарингии в течение 15 лет Николаем Реми во второй половине XVII века, ни 700 погибших в Фульде от руки свирепствовавшего в XVII веке Балтазара Фосса, ни 600 сожженных в Бамберге в течение 1624-30 гг., ни бесчисленное множество других, погибших в огне во исполнение буллы папы Иннокентия VIII.
По официальным данным, в 20 деревьях кругом Трира в 1587-93 гг. было сожжено 306 человека, в двух деревнях осталось всего две женщины (Hennen. Ein Hexenprozess aus der Umgebung Von Trier. 1887). В местечке Герольцгофене в 1616 г. было сожжено 99 ведьм, в следующем году-88. В местечке Эллингене за 8 месяцев в 1590 г. было сожжено 71. В Эльвагене иезуиты возвели в 1612 г. на костер 167 человек, а в Вестерштетене за 2 года - 600 человек. В Кведлинбурге в 1589 г. в один день погибло 133 человека. В Нейссе магистрат построил для ведьм специальную печь огромных размеров в Бамберге был особый дом для ведьм, где их держали до суда их кормили страшно солеными селедками, не давали воды и купали в кипятке, куда бросали перец. В Брауншвейге было воздвигнуто столько костров на площади казни, что современники сравнивали эту площадь с сосновым лесом. В Нассау в 1628 г. вышло постановление, чтобы в каждой деревне были особенные выборные люди, которые должны были сообщать обо всех подозреваемых в колдовстве особым комиссарам, путешествовавшим для этого по стране. Вскоре тюрьмы наполнились сознавшимися под пыткой во всех ужасах сатанинских оргий. В народе господствовало такое возбуждение, что многие сами себя выдавали за ведьм.
В Женеве за короткий промежуток времени в 1542 г. было сожжено 500 ведьм. В 1546 г. тюремный смотритель донес городскому совету, что все тюрьмы переполнены ведьмами, и палач заявил, что сил одного человека недостаточно, чтобы справиться с палаческими обязанностями.
В Цукмантелле на постоянной службе у инквизиторов находилось не менее 8 палачей. Здесь в 1639 г. было предано огню 242 человека, через несколько лет было сожжено 102, в числе которых было двое детей, признанных детьми дьявола. В Берне за годы 1591- 1600 сжигалось в среднем ежегодно по 30 ведьм, а в Коломбье ежемесячно (в среднем) в период от 1602 г. до 1609 г. погибало 8 человек. В Эльзасе, Швабии и Брейсгау в XVII в. беспрерывно жгли людей: в 1620 г. сожжено 800 человек, и всем кажется, что чем больше будут сжигать людей, тем больше будет ведьм.
Денежный момент вообще играл очень значительную роль в ведовской инквизиции, и не без основания каноник Корнелий Лоос называл процессы против ведьм алхимией, с помощью которой из человеческой крови получаются серебро и золото. На ландтаге 1522 г. в Нюрнберге сторонники Лютера заявляли, что Рим берет 2 1/2 гульдена с каждого человека, на которого поступает донос в ведовстве.
Летописец XVI века описывает нищету, охватившую Трир и его окрестности, но прибавляет, что теперь богаты судьи, следователи и инквизиционные ищейки: палач и его жена ходят даже в серебре и золоте.
Все расходы по ведовским процессам покрывались из средств осужденных или просто привлеченных к ответственности ведьм и колдунов. Конфискации подлежало не только недвижимое имущество, но и все движимое, вплоть до предметов первейшей необходимости. Обратно оправданный ничего не получал.
Ввиду обуздания зарвавшихся аппетитов искоренителей нечисти была установлена такса на все виды службы: сожжение оценивалось дороже всего, бичевание розгами считалось легким заработком, доносительство занимало в прейскуранте почетное место, и им занимались упорно и систематически при полном одобрении церкви.
Иногда ведовское доносительство являлось последним средством лишить человека его имущества: когда иной способ законного грабежа оказывался невозможным, выдвигалось обвинение в ведовстве. Так, монетный мастер еврей Липпольд из Берлина был в 1573 г. обвинен в том, что, благодаря ему, дела его покровителя курфюрста Иохима идут плохо. Вина Липпольда не была доказана. Тогда его обвинили в колдовстве: имущество и векселя были конфискованы, и он был в 1573 г. сожжен на том самом месте, где ныне высится памятник Лютера в честь религии, любви и милосердия (доктор Аккерман. Miinzmeister Lippold. Франкфурт, 1910).
Доносительство нередко принимало эпидемический и совершенно безумный характер, в особенности, при наличии страха у доносителя, что он сам на подозрении у ревнителей религиозной чистоты.
Характерно, что материальная подкладка процессов во имя чистоты религии была подмечена еще Карлом Великим, который в одном капитулярии от 811 года обвинял духовенство в том, что оно злоупотребляет дьяволом и адом с целью скопления денег и всяческих материальных благ.
В 1669 г. в шведском округе Далекарлии у детей появилась какая-то болезнь, сопровождавшаяся обмороками и спазмами. Во время болезни дети рассказывали о какой-то местности Блакулла, куда их ночью приводят ведьмы и где происходит шабаш. Весь округ заволновался и со всех сторон стали требовать строгого следствия. Была создана специальная комиссия, подвергшая допросу около 300 детей. В результате, после применения пытки, 84 взрослых и 15 детей были сожжены, 128 детей еженедельно у церковных дверей подлежали наказанию плетьми, самые маленькие дети, в количестве 20, были избавлены от еженедельной порки ее заменили троекратной поркой в течение одного лишь дня.
Из Молота ведьм:
Некоторые ученые говорят: имеются на свете три существа, которые как в добре, так и во зле не могут держать золотой середины: это - язык, священник и женщина. Если они перейдут границы, то достигают вершин и высших степеней в добре и зле. Если над ними господствует добро, то от них можно ожидать наилучших деяний. Если же они попали под власть зла, то ими совершаются наисквернейшие поступки. О языке известно, что с его помощью большинство государств приняло христианство. Поэтому Святой Дух и явился апостолам в виде огненного языка. А основатель и отец ордена проповедников (доминиканцев) изображался в виде лающей собаки, несущей в пасти зажженный факел, чтобы он и до сегодняшнего дня прогонял своим лаем еретических волков от стад овец Христа.
Из житейского опыта мы знаем, что язык одного умного человека может предотвратить смерть бесчисленного количества людей. С полным правом Соломон в своих притчах (10) говорит: "В устах разумного находится мудрость". И далее: "Уста праведника поучают многих; а глупые умирают от недостатка разума". Причина этому приведена там же (гл. 16): "Дело человека подготовить дух, а бог будет управлять языком".
Относительно духовенства (под ним надо понимать клириков и монахов обоего пола) вспомним слова Иоанна Златоуста. В глоссе к евангельскому тексту об изгнании торгашей из храма, он говорит: "Как все хорошее, так и все дурное идет от пастырства". А Иероним ("Послание к Непоциану") изрекает: "Избегай, как чумы, духовного ростовщика, ставшего из бедняка богачом и из неизвестного ставшего известным". Святой Бернард Клервоский ("Собеседование" 23 на Песню песен), ведя речь о духовных лицах, говорит: "Если явный еретик восстает, то он выталкивается и погибает. Если дикий враг делает то же, то от него, пожалуй, и добрые станут скрываться. Теперь же (когда на добрых нападают духовные лица) как их изгнать? Как от них спрятаться? Все - друзья и в то же время враги; все - свои люди, но не миролюбцы; все - наши ближние, но каждый ищет своего". А в другом месте: "Наши прелаты стали Пилатами, хранители душ стали хранителями своего золота". Бернард говорит также о настоятелях монахов, налагающих на своих подчиненных тяжелый труд, но не желающих помогать им ни в чем. Григорий Великий (в своем "Пастыре") утверждает: "Никто в церкви не вредит так много, как тот, который, имея священный сан, поступает неправильно. Никто не решается бросить ему обвинение. Проступок становится еще больше, если грешника продолжают почитать из уважения перед его саном".
Что касается злости женщин, то в Книге сына Сирахова (гл. 25) говорится: "Нет ничего хуже злобы женщины.
В религиозных процессах должно быть сокращенное судопроизводство, лишенное излишних формальностей. Судья не должен требовать обвинительного акта и формального введения в процесс. Он обязан прекращать возникающие во время суда излишние словопрения, тормозящие. разбор дела апелляции, пререкания защитников и вызывания излишних свидетелей. Это сокращенное судопроизводство предписывается каноном "Extra de verbsig n." и "c. saepe contigit" из "Клементин".
Шестнадцатый вопрос о времени и о втором способе допроса. Двенадцатый акт судьи. 0 последних мерах предосторожности, которым должен следовать судья. К вышесказанному надо прибавить, что допрос ведьм лучше всего производить в дни больших праздников - в то время, когда в церкви происходит богослужение. Надо предложить молящимся просить о ниспослании божьей помощи. Далее, надо надеть на шею ведьме те освященные вещи, которые были нами указаны выше, а также и написанные на бумаге семь слов, произнесенных Христом на кресте. Опыт показал, что эти вещи весьма мешают ведьме действовать.
1) Ей дается затем питье натощак, о котором сказано выше. Не прекращая увещеваний, ведьму поднимают тогда на дыбах с земли, а затем, пока продолжается пытка, ей читаются показания свидетелей с указанием их имен. При этом судья прибавляет: "Вот видишь, твои преступления доказываются свидетелями". То же говорит он при очной ставке, обвиняемой со свидетелями. Если она продолжает запираться, то пусть судья предложит ей доказать свою невиновность судом божьим через раскаленное железо. Все ведьмы согласны на это испытание, так как они знают, что дьявол предохранит их от ожога. Вследствие этого, однако, подобное испытание им не разрешается.
Если ведьма продолжает упорствовать, то ее следует освободить от пут и поместить в другую камеру заключения, но ни под каким видом не отпускать на поруки, так как она от этого станет еще хуже и ничего не откроет. Заключенную надо хорошо кормить. Надо допускать к ней мужчин, достойных уважения, для того, чтобы они увещевали ее сказать правду. Пусть придет к ней и сам судья и пообещает ей милость. Если обвиняемая, наконец, призналась, то пусть ей пообещают, что она получит больше, чем просит. Это делается для того, чтобы она стала более доверчивой. Это первый прием.
2) Если обвиняемая продолжает упорствовать, то пусть судья допросит ее подруг, но так, чтобы она об этом не знала, а затем, узнав от них что-либо отягчающее, пусть сообщит об этом ей. Следует показать ей также те мази и банки, которые были найдены при обыске в ее доме, и спросить ее, для чего она всем этим пользовалась.
3) При продолжающемся запирательстве судья подсылает ей в камеру достойного уважения мужчину, к которому она питает доверие. Этот мужчина заводит разговор о том, что может обличить ведьму. А в это время особые свидетели слушают за дверями и запоминают сказанное в камере.
4) Когда ведьма начинает признаваться, то судья ни в коем случае не должен прерывать ее показания. Даже если она стала признаваться ночью, то он должен продолжать снятие допроса. Если это случилось днем, то пусть он не заботится о том, что придется позднее позавтракать или пообедать. Надо дослушать ее до конца в один прием, хотя бы и в общих чертах. Иначе она вернется к запирательству и не откроет правды.
5) Если никакие меры побудить ведьму к признанию не помогают, то можно прибегнуть к следующему: обвиняемую переводят в цитадель. Через несколько дней кастелян делает вид, что уезжает. В это время к обвиняемой впускаются доверенные от инквизиции мужчины и женщины, близко стоящие к ведьме. Эти посетители обещают добиться е полного освобождения, если только она обучит их тому или иному колдовству. Многие обвиняемые, согласившись на это, были тут же обличены и принуждены были признаться в своих чародеяниях.
Надо остерегаться прибавления в каком бы то ни было приговоре слов, что обвиняемый невиновен. Вместо этого следует сказать, что законное разбирательство дела не выявило преступления. Ведь если обвиняемый впоследствии снова предстанет перед судом и против него найдутся доказательства вины, то он может быть осужден, невзирая на уже вынесенный ему однажды оправдательный приговор.
В Молоте ведьм сконцентрировано все, что дала и могла дать богословская мысль того времени безличным, муравьиным трудом схоластики собирали зерна мудрости, выискивая их даже у язычников и, сложив их все в огромную кучу, воздвигли книгу, в которой, словно в кинематографической ленте, сменяют друг друга Аристотель и Фома Аквинат, папа Григорий Великий и рабби Моисей, Бонавентура и Иоанн Златоуст, Ориген и Вильгельм Парижский.
По учению Иринея, дьявол получил право власти над человеком в тот момент, когда человек под влиянием обольщения и искушения нарушил божеские предписания и совершил грех.
Бог мог бы лишить дьявола плодов его преступного вмешательства, но по своей неизреченной справедливости он этого не делал и предоставил дьяволу право на уже раз обольстившегося человека. Это право должно было быть отнято у дьявола человеком, который таким же добровольным путем освободил бы себя от обольстительной силы дьявола и тем лишил бы последнего права господства над человеком. Так было бы восстановлено первоначальное правовое отношение между тварью и ее творцом, и дьявол был бы побежден и более не обладал бы властью над человеком.
Правовая теория Иринея (ум. в 202 г.) нашла энергичного и неутомимого защитника в лице Оригена (ум. в 254 г.), доказывавшего, что дьявол был обманут спасителем. Получив в силу греха власть над человеком, дьявол мог вернуть ее лишь взамен какого-либо возмездия, эквивалента таковым была кровь спасителя.
Так Ириней ввел дьявола в церковную догматику, определив ему в ней точное место. Иринею же принадлежит и ясно выраженная мысль о том, что дьявол создан подобно другим ангелам, что он по природе своей добр, обладает свободной волей и мог бы творить одинаково доброе и злое, но по собственной воле и вине стал злым и творит одно лишь злое. Он злоупотребил своею свободою ввиду присущих ему гордыни, надменности и чванства, а также в немалой степени зависти за эти свойства он, по словам Оригена, был низринут с неба на землю и превратился в своего рода падшего ангела. Особенно сильно разгорелась его зависть, когда он убедился, что у Адама и Евы имеются дети он увлек поэтому Каина на убийство брата, любезного богу, и благодаря этому стал родоначальником смерти, продолжающейся и ныне. Кроме указанных свойств, на падение дьявола с неба влияла еще и его непомерная похоть, причина падения столь многочисленных ангелов, гнавшихся за дщерьми смертных. От сожительства с ними падших ангелов произошли недостойные небожительства демоны, помощники и сотрудники дьявола, рыскающие по свету и причиняющие людям много зла. По словам Иринея, падение дьявола произошло в период между сотворением человека и его искуплением, причем падший ангел телесен, хотя тело его менее физически обычного человеческого тела.
Осведомленность дьявола должна была быть, по мнению целого ряда богословов средневековья, крайне обширной, ибо вся древняя премудрость, по сути своей ложная, но крайне разнообразная и поражающая своей пестротой, является детищем этих ныне превзойденных и ставших дьяволами богов. И не только в древней науке эти дьяволы сильны и опытны они создали и всю материальную культуру древности и, следовательно, являются удивительно ловкими мастерами, зодчими и художниками.
И для крупнейшего авторитета раннего средневековья, для блаженного Августина (ум. в 430 г.), языческие боги, которым римляне приносили жертвоприношения, были на самом деле демонами, реальное существование которых бесспорно, но злая воля которых теперь, в силу торжества христианского вероучения, может быть смягчена и ослаблена не жертвоприношениями, а христианским экзорцизмом.
Подлежит ли колдун наказанию? Поскольку колдун, как орудие злой воли демона, причиняет людям вред, порчу, зло, насылает на них всякие беды и несчастия, отнимает у них сон и спокойствие, лишает их пищи и довольствия, он еще в древнем мире подлежал, как всякий преступник, суровому наказанию, в меру своего преступления.
Церковь наказывала не за вред, нанесенный обществу, и не за преступление, причиненное человеку, а за отпадение от церкви, за отступление от слова божьего, отступление, могущее и не сопровождаться уголовным преступлением, малефицием.
Ряд соборов останавливается на страшном колдовском преступлении и включает в него поклонение деревьям, скалам, камням, источникам и т.п. Провинциальный собор 551 г. в Элюзе не ограничивается уже духовными карами и требует наказания плетьми для колдунов низкого и рабского звания. Нарбонский собор устанавливает продажу в рабство свободного человека, впавшего в идолопоклонническое колдовство. Таким образом, со средины VI в. мы видим, что церковь требует двойного наказания колдуна и привлекает к его наказанию и светскую власть. Само преступление является таким, которое касается обеих властей оно смешанное - delictum mixti fovi - даже в том случае, когда колдун не причинил вреда, не совершил малефиция.
Светский закон, ища сближения с церковью, впитывает в себя канонические элементы и не только предлагает церкви свой карающий меч, но и сам проникается ее духом и отклоняется от прежнего взгляда, видевшего в преступнике-колдуне вредителя, а не грешника.
Народная фантазия обогащается учеными измышлениями, схоластическими ухищрениями и языческой мифологией. Богословская мысль питается народными суевериями и в свою очередь сеет в народе фанатизм, безумие и ужас. Как из рога изобилия, льются на обезумевшее человечество комментарии к великим учителям, рассказывающие о небывалых и неслыханных дерзостях и злодеяниях дьявола.
Ученый характер дьявольской литературы исключал возможность колебания насчет реального существования демонов со стороны необразованной массы, которая все более и более охватывалась паникой перед грозной и таинственной силой, какой был дьявол. Эта паника ввергала многих в тяжелые формы психических болезней, и люди верили в то, что они действительно околдованы дьяволом, и в то, что они, благодаря дьявольскому содействию, могут других околдовывать и превращать их в орудие своей воли. Так общество в XII в. шло навстречу большой катастрофе.
Между тем, дьявольская мощь и его помпа росли так, что порою даже представители церкви ничего не могли поделать с дьяволом и должны были униженно присутствовать при его творениях. Так, аббат Тритемий описывает страшный 858 год, когда дьявол пожаром уничтожил ряд домов, причем коварный ранил камнем священников, желавших помочь погорельцам и вообще бороться с огнем.
В связи со страшным расширением радиуса действия дьявола, страх перед ним быстро увеличивается, и его всемогущество начинает угрожать даже самому богу. Возможность столкновения подобных двух сил с трудностью предвидения, на чьей стороне окажется победа, пугает многих верующих, и даже авторитетные представители церкви говорят о неограниченном всемогуществе дьявола.
Так церковь, всячески распространяя бредни о дьяволе, запуталась в собственных противоречиях и сама начала бояться дьявольского наваждения. Желая наказать слабых людей за колдовство, приравниваемое ею к ереси, церковь создала такую метлу, которая, казалось, выметет самую церковь и оставит земную юдоль всецело во власти одного лишь дьявола.
О наиболее ранних казнях колдунов мы узнаем из сочинения Григория Турского, который в своей Истории франков описывает сожжение одной колдуньи, вызвавшей в 580 г. смерть двух королевских сыновей. Когда, через три года, умер и третий сын королевы Фредегунды, в его смерти были заподозрены префект Муммол и несколько женщин, действовавших под влиянием дьявола. Женщин колесовали и сожгли.
В следующую, Каролингскую, эпоху подобный процесс возник в связи с увлечением императора Людовика Благочестивого красивой Юдифью, на которой он женился и под влиянием которой он решил перераспределить части империи в ущерб старшим сыновьям, родившимся от первого брака. Духовенство пришло на помощь обиженным императорским сыновьям и заявило, что любовь Людовика Благочестивого вытекает из колдовских чар Юдифи, и что во дворце имеется очаг кудесников, ворожителей и колдуний, которые околдовали императора, этого невинного барана, который придет в себя, как только будут изгнаны из дворца забравшиеся демоны. Женщину бросили в реку.
Этот вид наказания колдуний стал распространяться в IX веке, и его старался применить к своей жене Тейтберге император Лотар II, обвиняя Тейтбергу в том, что он из-за колдовства не может исполнять супружеских обязанностей.
Катары. В связи с развитием средиземноморской торговли и появлением торговой буржуазии в южной Франции и северной Италии началось направленное против церкви движение. Это движение уже в XI веке приняло широкие размеры. Во главе его зачастую стояла торговая буржуазия, недовольная тем, что церковь стесняла ее размах и конкурировала с ней там, где церковь сама начала торговать. К этому движению вскоре примкнули городская мелкота и крестьянство, разоряемые и возмущенные церковной десятиной и всяческими иными поборами.
Помимо юга Франции катарство нашло последователей и в северной Италии, где действовали те же экономические факторы, что и в Лангедоке. (Лангедок нам пригодится в истории Тамплиеров - прим. ДД)
Отношение церкви к колдунам противоречиво (били катаров!): Когда доминиканец-инквизитор Бернард из Ко, прозванный Молотом еретиков, открыл в 1245 году еретическое гнездо в местечке Лемас Сен-Пюэль (между Тулузой и Каркасоном) и привлек к своему трибуналу в качестве полусвидетелей-полупреступников поголовно все население местечка, он не счел, в качестве инквизитора, возможным возбудить дело против какой-то колдуньи, заявившей, что она околдовала одежду, пояс и сандалии своих соседок, чтобы предохранить их от всех болезней. Точно так же нет почти никаких указаний на колдовских преступников в тех 5600 процессах, какие были возбуждены этим же Бернардом из Ко, хотя он действовал в том районе, который в XIII веке насчитывал немалое количество колдуний и колдунов. И тулузский инквизитор Бернард Ги, действовавший в начале XIV века, не упоминает в своих 600 процессах ни одного колдуна. Правда, это число процессов не охватывает всей деятельности Бернарда Ги но ничто не наводит на мысль о том, что в неопубликованных процессах этого инквизитора может оказаться более или менее значительное число колдовских дел.
Первый добровольный и в письменной форме заключенный договор с дьяволом известен еще из жизни набожного Теофила, служившего в Адане в середине VI века в качестве церковного эконома.
Начиная со времени появления в середине XIII века главных сочинений Фомы Аквината Сумма теологии и Сумма философии, Фома и по сие время считается ортодоксальными католиками авторитетнейшим учителем.
Из этих книг явствует, что ошибочно, преступно считать веру во всемогущество дьявола иллюзией, что дьявол есть действительный глава целого демонского царства, что демоны с попущения божьего обладают силою портить погоду, приносить людям всякого рода зло и мешать находящимся в браке выполнять их супружеские обязанности.
День 25 мая 1234 года, посвященный св. Урбану - первому папе, провозгласившему крестовый поход, был торжественно отпразднован съехавшимися в Бремен рыцарями, а через два дня огромная армия, насчитывавшая до 40 тыс. человек, в сопровождении высших представителей духовенства под церковное пение, тронулась в путь. При деревне Альтенеш завязался бой между крестьянами и крестоносцами. 6000 крестьянских трупов покрыли местность у деревни Альтенеш, и папа Григорий IX, опасаясь, что рядом с трупами еретиков и проклятых мертвым сном покоятся и праведники из крестовой армии, распорядился снова освятить церкви и кладбища близлежащих местностей и воздвигнуть особый крест в память события, ежегодно воспеваемого в бременском соборе при торжественных процессиях как избавление долины нижнего Везера от страшного зла.
Сближение колдунов с катарами, сделанное церковниками в интересах распространения на первых жестоких норм инквизиционного судопроизводства, вело к тому, что из индивидуального преступления колдовство превратилось как бы в коллективное, и возникла мысль о колдовской секте, члены который, собравшись группой, совершают общий акт поклонения дьяволу, получают от него общие указания и совместно осуществляют его волю, его приказания. Разумеется, групповые, сектантские преступления приобретали в глазах церкви более тяжкую форму, чем индивидуальные, и с конца XIII века каждый разоблаченный колдун влечет за собою розыски его сообщников, братьев по секте.
Оправданием для вмешательства инквизиции послужили еще и постановления папы Александра IV, а также ряда богословских авторитетов о том, что в круг ведения инквизиции входит не только ересь в узком смысле, но и все, что явно пахнет ересью (haeresim manifesto sapit).
Различали по многолюдности два вида шабаша: малый и большой.
На большой собираются ведьмы целого округа, обычно на покинутом кладбище, вокруг виселицы, развалин замка или монастыря. Чтобы попасть на шабаш, ведьмы пользуются специальной мазью, приготовленной из печени детей, умерших некрещеными. Достаточно ведьме намазать себе тело этой мазью, произнести магическое слово и сесть верхом на помело, чтобы сейчас же полететь по воздуху и очутиться на месте шабаша. Ветер, буря, дождь, время, расстояние, тьма и иные помехи отступали перед магическими словами ведьмы, вылетавшей то из трубы, то даже из герметически закрытой комнаты. Однако, прибыв на место, ведьмы подвергались осмотру и должны были доказать, что имеют на теле "печать сатаны", т. е. места, до которых некогда дотронулся дьявол, сделавший их навеки нечувствительными. После этого начиналось поклонение сидевшему на троне дьяволу, украшенному длинным хвостом и имевшему козлиные ноги и крылья, как у летучей мыши. (Сравни: Мастер и Маргарита).
Но средневековому человеку, воспитанному в условиях феодального бытия, идея союза, сообщества была слишком знакома, чтобы можно было не прийти к выводу о создании всяких сообществ. Цехи, корпорации, касты и всякие иные объединения были перенесены и в дьявольскую среду - точно так, как там стали "естественным" явлением вассальные связи, гомагиум (почитание) и другие атрибуты феодального строя.
Тяжелое положение женщины, ставшее особенно острым в связи с разложением натурального хозяйства и феодального общества вообще, способствовало тому, что дьявол пожинал особенно богатую жатву среди женщин. Непринимаемые ни на какие службы, недопускаемые в цехи, отталкиваемые насильно от трудовой жизни, женщины страдали особенно сильно.
Численно превосходя мужчин, ввиду неучастия ни в войнах, ни в междоусобицах, ни в опасных предприятиях, ни в изнуряющих занятиях, ни в тяжком, подрывающем силы труде, женщины оказывались в избыточном количестве и наполняли собою монастыри и всевозможные "богоугодные" и благотворительные учреждения. Оставаясь вне брачных уз и зачастую ведя затворническую жизнь, женщина становилась жертвой своей половой неудовлетворенности и впадала в опасную созерцательность и мечтательность.
Немецкий историк Ганзен говорит о 46 сочинениях до 1540 г., посвященных вопросу о достоверности дьявольских махинаций, и прибавляет к этим теоретическим трудам 47 папских выступлений на эту же тему.
Папа Иннокентий VIII своей знаменитой буллой Summis desiderantes, так называемой ведовской буллой, указал, что основной задачей германской инквизиции отныне является беспощадная борьба с ведовством и окончательное его истребление.
Сицилийский инквизитор Людвиг Парамо, восхищенный той энергией в борьбе с ведьмами, которую развила инквизиция, благодаря булле о ведьмах Иннокентия VIII, писал: Нельзя не указать, какую великую услугу инквизиция оказала человечеству тем, что она уничтожила огромное количество ведьм. В течение 150 лет были в Испании, Италии, Германии сожжены, по меньшей мере, 30 000 ведьм. Подумайте лишь! Если бы эти ведьмы не были истреблены, какое неимоверное зло они причинили бы всему миру.
Так как Парамо писал эти слова в 1598 году, то в число 30 000 не могли войти ни 900 ведьм, сожженных в Лотарингии в течение 15 лет Николаем Реми во второй половине XVII века, ни 700 погибших в Фульде от руки свирепствовавшего в XVII веке Балтазара Фосса, ни 600 сожженных в Бамберге в течение 1624-30 гг., ни бесчисленное множество других, погибших в огне во исполнение буллы папы Иннокентия VIII.
По официальным данным, в 20 деревьях кругом Трира в 1587-93 гг. было сожжено 306 человека, в двух деревнях осталось всего две женщины (Hennen. Ein Hexenprozess aus der Umgebung Von Trier. 1887). В местечке Герольцгофене в 1616 г. было сожжено 99 ведьм, в следующем году-88. В местечке Эллингене за 8 месяцев в 1590 г. было сожжено 71. В Эльвагене иезуиты возвели в 1612 г. на костер 167 человек, а в Вестерштетене за 2 года - 600 человек. В Кведлинбурге в 1589 г. в один день погибло 133 человека. В Нейссе магистрат построил для ведьм специальную печь огромных размеров в Бамберге был особый дом для ведьм, где их держали до суда их кормили страшно солеными селедками, не давали воды и купали в кипятке, куда бросали перец. В Брауншвейге было воздвигнуто столько костров на площади казни, что современники сравнивали эту площадь с сосновым лесом. В Нассау в 1628 г. вышло постановление, чтобы в каждой деревне были особенные выборные люди, которые должны были сообщать обо всех подозреваемых в колдовстве особым комиссарам, путешествовавшим для этого по стране. Вскоре тюрьмы наполнились сознавшимися под пыткой во всех ужасах сатанинских оргий. В народе господствовало такое возбуждение, что многие сами себя выдавали за ведьм.
В Женеве за короткий промежуток времени в 1542 г. было сожжено 500 ведьм. В 1546 г. тюремный смотритель донес городскому совету, что все тюрьмы переполнены ведьмами, и палач заявил, что сил одного человека недостаточно, чтобы справиться с палаческими обязанностями.
В Цукмантелле на постоянной службе у инквизиторов находилось не менее 8 палачей. Здесь в 1639 г. было предано огню 242 человека, через несколько лет было сожжено 102, в числе которых было двое детей, признанных детьми дьявола. В Берне за годы 1591- 1600 сжигалось в среднем ежегодно по 30 ведьм, а в Коломбье ежемесячно (в среднем) в период от 1602 г. до 1609 г. погибало 8 человек. В Эльзасе, Швабии и Брейсгау в XVII в. беспрерывно жгли людей: в 1620 г. сожжено 800 человек, и всем кажется, что чем больше будут сжигать людей, тем больше будет ведьм.
Денежный момент вообще играл очень значительную роль в ведовской инквизиции, и не без основания каноник Корнелий Лоос называл процессы против ведьм алхимией, с помощью которой из человеческой крови получаются серебро и золото. На ландтаге 1522 г. в Нюрнберге сторонники Лютера заявляли, что Рим берет 2 1/2 гульдена с каждого человека, на которого поступает донос в ведовстве.
Летописец XVI века описывает нищету, охватившую Трир и его окрестности, но прибавляет, что теперь богаты судьи, следователи и инквизиционные ищейки: палач и его жена ходят даже в серебре и золоте.
Все расходы по ведовским процессам покрывались из средств осужденных или просто привлеченных к ответственности ведьм и колдунов. Конфискации подлежало не только недвижимое имущество, но и все движимое, вплоть до предметов первейшей необходимости. Обратно оправданный ничего не получал.
Ввиду обуздания зарвавшихся аппетитов искоренителей нечисти была установлена такса на все виды службы: сожжение оценивалось дороже всего, бичевание розгами считалось легким заработком, доносительство занимало в прейскуранте почетное место, и им занимались упорно и систематически при полном одобрении церкви.
Иногда ведовское доносительство являлось последним средством лишить человека его имущества: когда иной способ законного грабежа оказывался невозможным, выдвигалось обвинение в ведовстве. Так, монетный мастер еврей Липпольд из Берлина был в 1573 г. обвинен в том, что, благодаря ему, дела его покровителя курфюрста Иохима идут плохо. Вина Липпольда не была доказана. Тогда его обвинили в колдовстве: имущество и векселя были конфискованы, и он был в 1573 г. сожжен на том самом месте, где ныне высится памятник Лютера в честь религии, любви и милосердия (доктор Аккерман. Miinzmeister Lippold. Франкфурт, 1910).
Доносительство нередко принимало эпидемический и совершенно безумный характер, в особенности, при наличии страха у доносителя, что он сам на подозрении у ревнителей религиозной чистоты.
Характерно, что материальная подкладка процессов во имя чистоты религии была подмечена еще Карлом Великим, который в одном капитулярии от 811 года обвинял духовенство в том, что оно злоупотребляет дьяволом и адом с целью скопления денег и всяческих материальных благ.
В 1669 г. в шведском округе Далекарлии у детей появилась какая-то болезнь, сопровождавшаяся обмороками и спазмами. Во время болезни дети рассказывали о какой-то местности Блакулла, куда их ночью приводят ведьмы и где происходит шабаш. Весь округ заволновался и со всех сторон стали требовать строгого следствия. Была создана специальная комиссия, подвергшая допросу около 300 детей. В результате, после применения пытки, 84 взрослых и 15 детей были сожжены, 128 детей еженедельно у церковных дверей подлежали наказанию плетьми, самые маленькие дети, в количестве 20, были избавлены от еженедельной порки ее заменили троекратной поркой в течение одного лишь дня.
Из Молота ведьм:
Некоторые ученые говорят: имеются на свете три существа, которые как в добре, так и во зле не могут держать золотой середины: это - язык, священник и женщина. Если они перейдут границы, то достигают вершин и высших степеней в добре и зле. Если над ними господствует добро, то от них можно ожидать наилучших деяний. Если же они попали под власть зла, то ими совершаются наисквернейшие поступки. О языке известно, что с его помощью большинство государств приняло христианство. Поэтому Святой Дух и явился апостолам в виде огненного языка. А основатель и отец ордена проповедников (доминиканцев) изображался в виде лающей собаки, несущей в пасти зажженный факел, чтобы он и до сегодняшнего дня прогонял своим лаем еретических волков от стад овец Христа.
Из житейского опыта мы знаем, что язык одного умного человека может предотвратить смерть бесчисленного количества людей. С полным правом Соломон в своих притчах (10) говорит: "В устах разумного находится мудрость". И далее: "Уста праведника поучают многих; а глупые умирают от недостатка разума". Причина этому приведена там же (гл. 16): "Дело человека подготовить дух, а бог будет управлять языком".
Относительно духовенства (под ним надо понимать клириков и монахов обоего пола) вспомним слова Иоанна Златоуста. В глоссе к евангельскому тексту об изгнании торгашей из храма, он говорит: "Как все хорошее, так и все дурное идет от пастырства". А Иероним ("Послание к Непоциану") изрекает: "Избегай, как чумы, духовного ростовщика, ставшего из бедняка богачом и из неизвестного ставшего известным". Святой Бернард Клервоский ("Собеседование" 23 на Песню песен), ведя речь о духовных лицах, говорит: "Если явный еретик восстает, то он выталкивается и погибает. Если дикий враг делает то же, то от него, пожалуй, и добрые станут скрываться. Теперь же (когда на добрых нападают духовные лица) как их изгнать? Как от них спрятаться? Все - друзья и в то же время враги; все - свои люди, но не миролюбцы; все - наши ближние, но каждый ищет своего". А в другом месте: "Наши прелаты стали Пилатами, хранители душ стали хранителями своего золота". Бернард говорит также о настоятелях монахов, налагающих на своих подчиненных тяжелый труд, но не желающих помогать им ни в чем. Григорий Великий (в своем "Пастыре") утверждает: "Никто в церкви не вредит так много, как тот, который, имея священный сан, поступает неправильно. Никто не решается бросить ему обвинение. Проступок становится еще больше, если грешника продолжают почитать из уважения перед его саном".
Что касается злости женщин, то в Книге сына Сирахова (гл. 25) говорится: "Нет ничего хуже злобы женщины.
В религиозных процессах должно быть сокращенное судопроизводство, лишенное излишних формальностей. Судья не должен требовать обвинительного акта и формального введения в процесс. Он обязан прекращать возникающие во время суда излишние словопрения, тормозящие. разбор дела апелляции, пререкания защитников и вызывания излишних свидетелей. Это сокращенное судопроизводство предписывается каноном "Extra de verbsig n." и "c. saepe contigit" из "Клементин".
Шестнадцатый вопрос о времени и о втором способе допроса. Двенадцатый акт судьи. 0 последних мерах предосторожности, которым должен следовать судья. К вышесказанному надо прибавить, что допрос ведьм лучше всего производить в дни больших праздников - в то время, когда в церкви происходит богослужение. Надо предложить молящимся просить о ниспослании божьей помощи. Далее, надо надеть на шею ведьме те освященные вещи, которые были нами указаны выше, а также и написанные на бумаге семь слов, произнесенных Христом на кресте. Опыт показал, что эти вещи весьма мешают ведьме действовать.
1) Ей дается затем питье натощак, о котором сказано выше. Не прекращая увещеваний, ведьму поднимают тогда на дыбах с земли, а затем, пока продолжается пытка, ей читаются показания свидетелей с указанием их имен. При этом судья прибавляет: "Вот видишь, твои преступления доказываются свидетелями". То же говорит он при очной ставке, обвиняемой со свидетелями. Если она продолжает запираться, то пусть судья предложит ей доказать свою невиновность судом божьим через раскаленное железо. Все ведьмы согласны на это испытание, так как они знают, что дьявол предохранит их от ожога. Вследствие этого, однако, подобное испытание им не разрешается.
Если ведьма продолжает упорствовать, то ее следует освободить от пут и поместить в другую камеру заключения, но ни под каким видом не отпускать на поруки, так как она от этого станет еще хуже и ничего не откроет. Заключенную надо хорошо кормить. Надо допускать к ней мужчин, достойных уважения, для того, чтобы они увещевали ее сказать правду. Пусть придет к ней и сам судья и пообещает ей милость. Если обвиняемая, наконец, призналась, то пусть ей пообещают, что она получит больше, чем просит. Это делается для того, чтобы она стала более доверчивой. Это первый прием.
2) Если обвиняемая продолжает упорствовать, то пусть судья допросит ее подруг, но так, чтобы она об этом не знала, а затем, узнав от них что-либо отягчающее, пусть сообщит об этом ей. Следует показать ей также те мази и банки, которые были найдены при обыске в ее доме, и спросить ее, для чего она всем этим пользовалась.
3) При продолжающемся запирательстве судья подсылает ей в камеру достойного уважения мужчину, к которому она питает доверие. Этот мужчина заводит разговор о том, что может обличить ведьму. А в это время особые свидетели слушают за дверями и запоминают сказанное в камере.
4) Когда ведьма начинает признаваться, то судья ни в коем случае не должен прерывать ее показания. Даже если она стала признаваться ночью, то он должен продолжать снятие допроса. Если это случилось днем, то пусть он не заботится о том, что придется позднее позавтракать или пообедать. Надо дослушать ее до конца в один прием, хотя бы и в общих чертах. Иначе она вернется к запирательству и не откроет правды.
5) Если никакие меры побудить ведьму к признанию не помогают, то можно прибегнуть к следующему: обвиняемую переводят в цитадель. Через несколько дней кастелян делает вид, что уезжает. В это время к обвиняемой впускаются доверенные от инквизиции мужчины и женщины, близко стоящие к ведьме. Эти посетители обещают добиться е полного освобождения, если только она обучит их тому или иному колдовству. Многие обвиняемые, согласившись на это, были тут же обличены и принуждены были признаться в своих чародеяниях.
Надо остерегаться прибавления в каком бы то ни было приговоре слов, что обвиняемый невиновен. Вместо этого следует сказать, что законное разбирательство дела не выявило преступления. Ведь если обвиняемый впоследствии снова предстанет перед судом и против него найдутся доказательства вины, то он может быть осужден, невзирая на уже вынесенный ему однажды оправдательный приговор.