(no subject)
Сегодня я не уступила место старушке.
Дело было утром. Я зашла в вагон и села. За мной зашла бабуля (уточню: еще не рассыпающаяся на винтики бабуля) с маленькой тележкой. Женщина напротив выжидательно на меня уставилась. Я открыла Оскара Уайльда. Выжидательная женщина усадила бабушку на свое место, встала у меня над головой и стала сыпать проклятия на мои уши. Нетнестыднодакакнестыдномолодаяздороваякобыланаглыекакиепошлидачтобкогдатысостаришьсятебятожемолодежьнесажала. Порицающая Добродетель. А я читала Уайльда. И мне было не стыдно.
Бабуля вышла через станцию. Женщина села обратно на свое место. Продолжая пепелить меня взглядом.
Я всегда всем уступаю места, тащу тележки и даю деньги. Мне было грустно, и я не хотела вставать. И в конце концов, я же только вошла, а эта тетка уже сидела в вагоне, могла бы и другим дать посидеть. И вообще, нет больше в сердце моем добродетели, пошли вон!
А в старости я буду разъезжать на кабриолете в бриллиантах и хвостах мертвых зверушек, курить трубку и содержать бордель. И, наверное, буду похожа на сморщенную мартышку в блестяшках. Ну или умру раньше, чем наступит старость. Так что хренушки, не дождетесь.