Гиперкритицизм мне друг, но это самое...
Так, себе самому набросать кое-что по мотивам отдельных дискуссий.
Часто приходится слышать о необходимости априори отбрасывать как совершенно недостоверные все упоминания источников о значительных, исчисляемых десятками, сотнями тысяч, армиях древности. При этом вполне справедливо ссылаются на известные трудности с управлением и снабжением подобных армий даже еще в сравнительно недавнее историческое время - в XIX столетии. Однако, подобный излишне упрощенный подход к гиперкритицизму, когда численность войск уменьшается по экспоненте тем больше, чем глубже мы опускаемся в прошлое, представляет из себя на самом деле ничуть не меньшее упрощение, чем гигантомания историков старой школы, на голубом глазу писавших о многосоттысячных полчищах на Куликовом поле и т.д. Просто другая сторона той же медали. Сторонники бездумного урезания армий прошлого забывают о множестве иных факторов (помимо проблем управления, снабжения и передвижения значительных человеческих масс), влиявших на принцип формирования и определявших возможность использования в том или ином историческом отрезке и на конкретной местности, подобных войсковых соединений.
Например, о различии в экономическом укладе империй Древности и эпохи Модерна. Гиперкритики упускают из виду тот факт, что основанная в значительной мере на натуральном хозяйстве с низким уровнем специализации и разделения труда экономика, например, империи Ахеменидов, могла позволить Ксерксу I мобилизовать для похода в Грецию больший процент населения своей державы, чем экономика Французской империи Наполеону для похода в Россию. Строго говоря, при желании Ксеркс вполне мог бы выставить и ту самую овермиллионную армию, о которой пишет Геродот, не обрушив при этом экономику своего государства чрезмерным оттоком рабочих рук с крестьянских полей и из ремесленных мастерских. Более того, отдельные регионы Персидской империи, пожалуй, даже вздохнули бы с облегчением и показали бы существенный рост, доведись им вдруг избавиться разом от немалой части экономически малоактивного населения. Но тут уже в силу вступают как раз вышеназванные причины, делающие невозможным существование армии подобного масштаба в мире, где еще нет шоссейных и железных дорог, производства консервированных продуктов и хотя бы простейшей радиосвязи. Тем не менее, масштаб подготовительных работ, проделанных персами накануне вторжения в Элладу - строительство каналов и дорог, возведение мостов и складов на пути движения войска, - наглядно свидетельствует о том, что речь шла и в самом деле о нешуточной для своего времени армии, функционировавшей как сложнейший, требовавший тончайшей настройки, организм. Хотя и, разумеется, речь вряд ли могла идти хотя бы даже о полумиллионной армии, как у Наполеона в начале XIX века.
При этом, если мы берем ту же эпоху и тот же регион, но столетием с небольшим позже - поход Александра Македонского в Азию и падение империи Ахеменидов, - то мы уже действительно имеем все основания кратно уменьшать называемую источниками численность персидских войск, вслед за стариной Дельбрюком отдавая пальму численного превосходства практически во всех сражениях не им, а грекам и македонцам. Причина этого не в каких-то резких изменениях в экономике Персии и/или Греции, позволивших вдруг грекам превзойти персов в численности своих армий. Хотя, безусловно, более компактная и ориентированная на международную торговлю экономика Эллады могла похвастаться большим прибавочным продуктом, нежели экономика Персии, размазанная между действительно развитыми областями, вроде Вавилонии, где, скажем, процветало зародившееся на пару тысячелетий раньше, чем в Европе, банковское дело, и отсталыми аграрными областями, вроде Бактрии. Причина здесь в первую очередь в политической дезинтеграции Персидской империи к концу IV века до н.э. Если Ксеркс I опирался на еще достаточно недавно сформированный и вполне исправно функционировавший военно-административный аппарат державы Кира Великого, обеспечивавший ему доступ ко всем ресурсам подвластных сатрапий. То Дарий III, взошедший на трон по воле евнуха-временщика, стоял во главе уже непрочной конфедерации сатрапов, многие из которых мнили себя совершенно самостоятельными правителями, лишь номинально признающими верховенство персидского царя царей. И, что самое главное, были не так уж и сильно заинтересованы в сохранении единства империи. Соответственно, не особо горели желанием участвовать в отражении греко-македонского вторжения, что людьми, что деньгами. Собственных же сил Дария, как и его способностей просто как правителя принудить своих вассалов к консолидации перед лицом внешней агрессии, оказалось категорически недостаточно для того, чтобы остановить Александра.
Это только что касается экономического и политического аспектов. И только одного варианта их сочетания, демонстрирующего как на протяжении совсем небольшого временного отрезка меняется военный потенциал одного и то же государства, сначала бывшего в состоянии аккумулировать действительно впечатляющие человеческие ресурсы, а затем вдруг оказавшегося совершенно беззащитным перед лицом сравнительно немногочисленной армии вторжения. А ведь есть и масса иных факторов - этнографических (кочевники при меньшей численности племени способны мобилизовать больший процент населения, нежели оседлые народы), географических (жители равнинных и теплых стран обладают большей численностью, чем жители гор или холодных северных краев), природных, исторических и т.д. Причем, все они всегда действуют только в комплексе и никогда поодиночке. Как, например, резкое сокращение численности и разительные перемены в этническом составе населения Европы на рубеже Античности и Средних веков (ставшие следствием череды разрушительных вторжений варваров, опрокинувших Римскую империю, растянувшихся на несколько столетий после кровопролитных войн между образовавшимися на ее развалинах варварскими королевствами, климатических изменений середины I тысячелетия н.э., приведших к заметному похолоданию и, соответственно, снижению урожайности, и, наконец, пандемий, вроде Юстиниановой чумы) и общее упрощение экономики (в следствии все того же торжества варваров над античной цивилизацией) способствовали тому, что на смену многолюдным армиям римского времени, для обслуживания потребностей которых во многом и была нужна построенная римлянами развитая дорожная сеть, охватывавшая всю империю, пришли небольшие, практически игрушечные рыцарские армии высокого Средневековья. Хотя опять же, здесь очень многое зависит от того, какой конкретно из развивавшихся далеко неравномерно регионов Европы мы берем, и какой исторический период затрагиваем. Та же Франкская империя при Карле Великом, раздвинувшем границы своего государства за Эльбу, и при его внуках, дрожавших перед шайками викингов, тому наглядный пример. Но затем, по мере роста численности населения, потепления климата, усложнения экономических отношений, появления на сцене новых игроков, лишенных возможности выставить адекватное количество рыцарской конницы (торговые города) и иных различных факторов сначала становятся вровень с рыцарством, а затем и начинают все увереннее оттеснять его в сторону новые формы военной организации. Армии становятся многочисленнее и все более и более требовательными к снабжению и управлению. То есть фактически происходит возрождения армий Античности.
Наблюдаемая нами на протяжении тысячелетий эволюция принципов военного строительства представляет из себя не бесхитростное развитие от простого к сложному, от небольших отрядов племенного ополчения до миллионных армий нашего времени, а волнообразный, как во времени так и в пространстве, подверженный влиянию множества самых различных, зачастую вовсе трудно вычленяемых, факторов процесс. К тому же, идущий с разной скоростью для различных исторических и географических регионов. Очевидная, в общем-то, вещь, о которой, однако, время от времени приходится напоминать.
Часто приходится слышать о необходимости априори отбрасывать как совершенно недостоверные все упоминания источников о значительных, исчисляемых десятками, сотнями тысяч, армиях древности. При этом вполне справедливо ссылаются на известные трудности с управлением и снабжением подобных армий даже еще в сравнительно недавнее историческое время - в XIX столетии. Однако, подобный излишне упрощенный подход к гиперкритицизму, когда численность войск уменьшается по экспоненте тем больше, чем глубже мы опускаемся в прошлое, представляет из себя на самом деле ничуть не меньшее упрощение, чем гигантомания историков старой школы, на голубом глазу писавших о многосоттысячных полчищах на Куликовом поле и т.д. Просто другая сторона той же медали. Сторонники бездумного урезания армий прошлого забывают о множестве иных факторов (помимо проблем управления, снабжения и передвижения значительных человеческих масс), влиявших на принцип формирования и определявших возможность использования в том или ином историческом отрезке и на конкретной местности, подобных войсковых соединений.
Например, о различии в экономическом укладе империй Древности и эпохи Модерна. Гиперкритики упускают из виду тот факт, что основанная в значительной мере на натуральном хозяйстве с низким уровнем специализации и разделения труда экономика, например, империи Ахеменидов, могла позволить Ксерксу I мобилизовать для похода в Грецию больший процент населения своей державы, чем экономика Французской империи Наполеону для похода в Россию. Строго говоря, при желании Ксеркс вполне мог бы выставить и ту самую овермиллионную армию, о которой пишет Геродот, не обрушив при этом экономику своего государства чрезмерным оттоком рабочих рук с крестьянских полей и из ремесленных мастерских. Более того, отдельные регионы Персидской империи, пожалуй, даже вздохнули бы с облегчением и показали бы существенный рост, доведись им вдруг избавиться разом от немалой части экономически малоактивного населения. Но тут уже в силу вступают как раз вышеназванные причины, делающие невозможным существование армии подобного масштаба в мире, где еще нет шоссейных и железных дорог, производства консервированных продуктов и хотя бы простейшей радиосвязи. Тем не менее, масштаб подготовительных работ, проделанных персами накануне вторжения в Элладу - строительство каналов и дорог, возведение мостов и складов на пути движения войска, - наглядно свидетельствует о том, что речь шла и в самом деле о нешуточной для своего времени армии, функционировавшей как сложнейший, требовавший тончайшей настройки, организм. Хотя и, разумеется, речь вряд ли могла идти хотя бы даже о полумиллионной армии, как у Наполеона в начале XIX века.
При этом, если мы берем ту же эпоху и тот же регион, но столетием с небольшим позже - поход Александра Македонского в Азию и падение империи Ахеменидов, - то мы уже действительно имеем все основания кратно уменьшать называемую источниками численность персидских войск, вслед за стариной Дельбрюком отдавая пальму численного превосходства практически во всех сражениях не им, а грекам и македонцам. Причина этого не в каких-то резких изменениях в экономике Персии и/или Греции, позволивших вдруг грекам превзойти персов в численности своих армий. Хотя, безусловно, более компактная и ориентированная на международную торговлю экономика Эллады могла похвастаться большим прибавочным продуктом, нежели экономика Персии, размазанная между действительно развитыми областями, вроде Вавилонии, где, скажем, процветало зародившееся на пару тысячелетий раньше, чем в Европе, банковское дело, и отсталыми аграрными областями, вроде Бактрии. Причина здесь в первую очередь в политической дезинтеграции Персидской империи к концу IV века до н.э. Если Ксеркс I опирался на еще достаточно недавно сформированный и вполне исправно функционировавший военно-административный аппарат державы Кира Великого, обеспечивавший ему доступ ко всем ресурсам подвластных сатрапий. То Дарий III, взошедший на трон по воле евнуха-временщика, стоял во главе уже непрочной конфедерации сатрапов, многие из которых мнили себя совершенно самостоятельными правителями, лишь номинально признающими верховенство персидского царя царей. И, что самое главное, были не так уж и сильно заинтересованы в сохранении единства империи. Соответственно, не особо горели желанием участвовать в отражении греко-македонского вторжения, что людьми, что деньгами. Собственных же сил Дария, как и его способностей просто как правителя принудить своих вассалов к консолидации перед лицом внешней агрессии, оказалось категорически недостаточно для того, чтобы остановить Александра.
Это только что касается экономического и политического аспектов. И только одного варианта их сочетания, демонстрирующего как на протяжении совсем небольшого временного отрезка меняется военный потенциал одного и то же государства, сначала бывшего в состоянии аккумулировать действительно впечатляющие человеческие ресурсы, а затем вдруг оказавшегося совершенно беззащитным перед лицом сравнительно немногочисленной армии вторжения. А ведь есть и масса иных факторов - этнографических (кочевники при меньшей численности племени способны мобилизовать больший процент населения, нежели оседлые народы), географических (жители равнинных и теплых стран обладают большей численностью, чем жители гор или холодных северных краев), природных, исторических и т.д. Причем, все они всегда действуют только в комплексе и никогда поодиночке. Как, например, резкое сокращение численности и разительные перемены в этническом составе населения Европы на рубеже Античности и Средних веков (ставшие следствием череды разрушительных вторжений варваров, опрокинувших Римскую империю, растянувшихся на несколько столетий после кровопролитных войн между образовавшимися на ее развалинах варварскими королевствами, климатических изменений середины I тысячелетия н.э., приведших к заметному похолоданию и, соответственно, снижению урожайности, и, наконец, пандемий, вроде Юстиниановой чумы) и общее упрощение экономики (в следствии все того же торжества варваров над античной цивилизацией) способствовали тому, что на смену многолюдным армиям римского времени, для обслуживания потребностей которых во многом и была нужна построенная римлянами развитая дорожная сеть, охватывавшая всю империю, пришли небольшие, практически игрушечные рыцарские армии высокого Средневековья. Хотя опять же, здесь очень многое зависит от того, какой конкретно из развивавшихся далеко неравномерно регионов Европы мы берем, и какой исторический период затрагиваем. Та же Франкская империя при Карле Великом, раздвинувшем границы своего государства за Эльбу, и при его внуках, дрожавших перед шайками викингов, тому наглядный пример. Но затем, по мере роста численности населения, потепления климата, усложнения экономических отношений, появления на сцене новых игроков, лишенных возможности выставить адекватное количество рыцарской конницы (торговые города) и иных различных факторов сначала становятся вровень с рыцарством, а затем и начинают все увереннее оттеснять его в сторону новые формы военной организации. Армии становятся многочисленнее и все более и более требовательными к снабжению и управлению. То есть фактически происходит возрождения армий Античности.
Наблюдаемая нами на протяжении тысячелетий эволюция принципов военного строительства представляет из себя не бесхитростное развитие от простого к сложному, от небольших отрядов племенного ополчения до миллионных армий нашего времени, а волнообразный, как во времени так и в пространстве, подверженный влиянию множества самых различных, зачастую вовсе трудно вычленяемых, факторов процесс. К тому же, идущий с разной скоростью для различных исторических и географических регионов. Очевидная, в общем-то, вещь, о которой, однако, время от времени приходится напоминать.