боргес на шпонах
Первую книгу о Холмсе я прочел лет в восемь-девять, думаю. Летом, у бабушки в селе, взял в библиотеке книжку,-- там в клубе была библиотека, да и есть, наверное,-- вот это издание с рассказами мне досталось, тоненькая такая, в бумажной обложке:
Конан Дойль, Артур. Оповідання про Шерлока Холмса. - Переклад з англійської М. Дмитренка. Малюнки Є. Семенова. - К.: Веселка, 1977.
Валялся в траве на погребе и читал "Обряд родини Масгрейвів", например.
Потом, уже дома, в Кировограде, стал захаживать в библиотеку возле школы, районную что-ли. Брал в читальном зале старые подшивки "Техники молодежи", из-за фантастических рассказов в основном, или, опять же, Холмса брал, вот эту:
Киев: Урожай, 1981.
На дом её не давали. Я точно знал, что рассказ там около десяти листов штука и прочитываю я эти десять листов примерно за полчаса.
В центре, рядом с центральной площадью и кинотеатром,-- я жил в 15 минутах оттуда, но это как-бы уже центром не считалось,-- был букинистический киоск. И как-то я там увидел, нифига себе, два первых тома такого вот восьмитомника Дойля:
Харьков: Интербук, 1990.
Стоили не помню уж сколько, но для меня достаточно дорого. Имелась какая-то заначка, выпросил денег у родителей, прибежал -- уф, есть, стоят еще! Я стал счастливым обладателем собственного Конан-Дойля, даже не верилось. Потом, там же, появились еще два тома, потом еще три, и я их покупал, но это было тоже волнующе, но уже не настолько, наверное.
Это всё присказка была, записал ностальгию почесать, да и картинок в пост каких-нибудь надо же. А теперь, собственно, про буквы.
Я всегда помнил тот момент, когда стал интересоваться шрифтом. Конечно, скорее это был период, а не момент, но помню картинками: лето, каникулы, солнечный день, очень жарко, я читаю этот двухтомник, то в комнате с вентилятором, то на балконе... Или Жюль Верна, или еще что в этом роде. И вот, тогда я стал обращать внимание на выходные данные в начале-конце книжки, что там пишут "гарнитура типа Таймс", или "Ньютон", или, а как же, Литературная. И стал я тогда пытаться как-то их различать, с очень переменным успехом. Проще всего было отличить Академическую, по хвостам -ц-, -щ-. Строчное -ф- тоже, помню, заметил, что оно когда ластокин хвост, а когда просто так. Но это была такая забава, и никакие другие типографские или шрифтовые штуки меня не интересовали тогда, и еще долго не интересовали, насколько я это помню. И развлечение это связано в памяти вообще с моими книгами, не с Холмсом конкретно.
Но тут вот сейчас (дяка Миколі Климчуку і розмові про переклади) подумал: может, это мне именно из Дойля запало "одно из самых элементарных требовании к сыщику, различать боргес на шпонах и сбитый шрифт дешевеньких листков", и я начал так развлекаться?
Конечно, глупость эти все попытки задним числом увидеть какую-то судьбу, предопределение, в таких вещах: мол, вот, с детства меня к свинцовым-буквам-кожаному-фартуку что-то подталкивало. Ежели бы сделался космонавтом, как вместе со всеми собирался, так вспомнил бы огромную книжку про космонавтов, марки с космонавтами еще у меня были, хоть марки так-то не собирал. Да мало ли книжек разных у нас в детстве было, и мало ли кем стать могло случиться. Тут забавно мне, что шрифты тогда в детстве появились не исключено, что из-за того места в книжке, и цитату эту я помнил почти дословно, но до сих пор не думал о возможной связи. Это же элементарно, но нет, не добавилось мне дедуктивных способностей, сколько ни читал я Артура нашего Конан-Дойля.
Конан Дойль, Артур. Оповідання про Шерлока Холмса. - Переклад з англійської М. Дмитренка. Малюнки Є. Семенова. - К.: Веселка, 1977.
Валялся в траве на погребе и читал "Обряд родини Масгрейвів", например.
Потом, уже дома, в Кировограде, стал захаживать в библиотеку возле школы, районную что-ли. Брал в читальном зале старые подшивки "Техники молодежи", из-за фантастических рассказов в основном, или, опять же, Холмса брал, вот эту:
Киев: Урожай, 1981.
На дом её не давали. Я точно знал, что рассказ там около десяти листов штука и прочитываю я эти десять листов примерно за полчаса.
В центре, рядом с центральной площадью и кинотеатром,-- я жил в 15 минутах оттуда, но это как-бы уже центром не считалось,-- был букинистический киоск. И как-то я там увидел, нифига себе, два первых тома такого вот восьмитомника Дойля:
Харьков: Интербук, 1990.
Стоили не помню уж сколько, но для меня достаточно дорого. Имелась какая-то заначка, выпросил денег у родителей, прибежал -- уф, есть, стоят еще! Я стал счастливым обладателем собственного Конан-Дойля, даже не верилось. Потом, там же, появились еще два тома, потом еще три, и я их покупал, но это было тоже волнующе, но уже не настолько, наверное.
Это всё присказка была, записал ностальгию почесать, да и картинок в пост каких-нибудь надо же. А теперь, собственно, про буквы.
Я всегда помнил тот момент, когда стал интересоваться шрифтом. Конечно, скорее это был период, а не момент, но помню картинками: лето, каникулы, солнечный день, очень жарко, я читаю этот двухтомник, то в комнате с вентилятором, то на балконе... Или Жюль Верна, или еще что в этом роде. И вот, тогда я стал обращать внимание на выходные данные в начале-конце книжки, что там пишут "гарнитура типа Таймс", или "Ньютон", или, а как же, Литературная. И стал я тогда пытаться как-то их различать, с очень переменным успехом. Проще всего было отличить Академическую, по хвостам -ц-, -щ-. Строчное -ф- тоже, помню, заметил, что оно когда ластокин хвост, а когда просто так. Но это была такая забава, и никакие другие типографские или шрифтовые штуки меня не интересовали тогда, и еще долго не интересовали, насколько я это помню. И развлечение это связано в памяти вообще с моими книгами, не с Холмсом конкретно.
Но тут вот сейчас (дяка Миколі Климчуку і розмові про переклади) подумал: может, это мне именно из Дойля запало "одно из самых элементарных требовании к сыщику, различать боргес на шпонах и сбитый шрифт дешевеньких листков", и я начал так развлекаться?
Конечно, глупость эти все попытки задним числом увидеть какую-то судьбу, предопределение, в таких вещах: мол, вот, с детства меня к свинцовым-буквам-кожаному-фартуку что-то подталкивало. Ежели бы сделался космонавтом, как вместе со всеми собирался, так вспомнил бы огромную книжку про космонавтов, марки с космонавтами еще у меня были, хоть марки так-то не собирал. Да мало ли книжек разных у нас в детстве было, и мало ли кем стать могло случиться. Тут забавно мне, что шрифты тогда в детстве появились не исключено, что из-за того места в книжке, и цитату эту я помнил почти дословно, но до сих пор не думал о возможной связи. Это же элементарно, но нет, не добавилось мне дедуктивных способностей, сколько ни читал я Артура нашего Конан-Дойля.