"Верное слово" - скоро!
В общем, строили-строили, обещали - и реализовали. Роман "Верное слово" выходит уже совсем скоро. Если верить издательским планам - на днях.
В книге - само "Верное слово", в состав которого вошла переработанная повесть "Отцова забота", и бонусом - повесть Николая Даниловича "Течь тебе кровью".
"Верное слово" - законченная история. О войне и шрамах, которые она оставляет в душах; о мире, который так трудно сохранить; о предательстве и о верности.
Как выйдет - расскажу больше. А пока - кусочек текста на пробу.
ВЕРНОЕ СЛОВО
Это слово ищу на земле
Я - невольник раздумья и чести,
Как печальная ищет во мгле
Память сердца пропавших без вести.
Р. Гамзатов «Верное слово» (1965-6) Перевод Я. Козловского.
Пролог
Летели за окнами пустынные поля, заброшенные дикие полустанки, маленькие провинциальные вокзальчики, где по платформе бродили дородные пестроситцевые бабы с лотками домашнего печева.
Вихрастый парень в голубой соколке выглянул в окно, проводил глазами длинные лабазы станции, захлопал по карманам - не звякнет ли паря медячков.
- Володя, не будет копейки? Пирогов на станции возьму.
- Много ты разъешься на копейку, - усмехнулся его сосед по купе, угрюмый молодой человек, длинный, усатый и тщательно, волосок к волоску - в шестом-то часу утра - причесанный. Смахнул с пиджака невидимую пылинку. - Только бы выпрашивать. Знаю ведь, что у тебя, Михась, денежки всегда есть. А ведешь себя… Иногда признаться тошно, что я с тобой. И не скажешь, что ты маг дипломированный, один из лучших на курсе. Ведь мог вверх пойти. Что ты прилип к своему Потемкину? Третий год в ассистентах. Думаешь, в аспирантуру возьмет?
- И возьмет, - насупился Михаил, - как место будет. Сейчас, сам понимаешь...
- Да я-то понимаю, - самодовольно провел ладонью по усам Владимир. - То-то он тебя, без пяти минут аспиранта, в деревню отправил. Кур гонять.
- Так не меня одного, - огрызнулся Михаил.
Повисло молчание. Поезд шел все медленнее и, наконец, с глухим лязгом остановился у вокзала. Апрельское небо, влажное, синее до боли, отражалось в лужах талой воды. Мимо вагона прошел рабочий, солнечные зайцы бросились из разбуженной лужи в окна купе.
Угрюмый Михаил вышел на платформу, размял в пальцах папиросу, закурил, глядя под ноги. Владимир выбрался следом, постоял рядом, покачиваясь на каблуках, но так и не придумал, как извиниться, и поднялся в тамбур.
- Кури. - Михаил протянул ему папиросу.
Еще помолчали.
- Думаешь, не возьмет меня в аспиранты Отец? - проговорил Михаил почти с отчаянием, обводя взглядом пустое здание вокзала. Словно в ответ ему на втором пути резко вскрикнул гудок пригородного поезда.
Оба вздрогнули. Нехороший знак.
- Может, и возьмет, кто его разберет. Декан - человек непростой. Нам про фронтовые его подвиги все уши прожужжали, но сдается мне, Мишаня, и осьмушки мы не знаем о том, как товарищ Потемкин на фронте гидру фашистскую бил. Может, не такие как ты ему надобны в аспиранты?
- Это какие - такие? - обиделся за себя и научного руководителя Михаил.
- Простой ты, - спокойно рубанул Володя, затянулся и продолжил: - Прямой, как осиновая жердь. А в большой магии нужны другие: наблюдательные, осторожные. Такие, кто знает, где помолиться, а где и так постоять.
- Как ты, например, - уел товарища будущий потемкинский аспирант.
- Ну, например, - величаво отмахнулся Володя. Видно было, что все он давно для себя решил и дорогу свою в светлом будущем видел ясно. - Только не въедешь в большую магию с таким как Отец. Да, силен, да, умен как бес, а выше декана не прыгнул. Моя ставка повернее твоей будет.
Проводница кашлянула в кулак за спиной магов, попросила занять места. Они погасили сигареты: Михаил - в залитой до краев водой урне, Владимир - бросив в ближайшую лужу. Скорчившийся окурок поплыл в апрельской синеве между облаками.
- Вроде все так ты говоришь. Твой посильнее Отца будет и, думаю, пострашнее. Одно слово, Кощей. Только вряд ли ты при нем дальше, чем до «кушать подано» дорастешь, Володька. И без меня знаешь, какая у него свита - старого посола, и неслабого. На нас, магов от сохи, свысока смотрят, через губу разговаривают. Просил ведь ты отмазать тебя от этой деревенской идилии. И что? Мелкая сошка - черная вошка ты для Кощея. Только и всего. Охота ли тебе копаться в чужом грязном исподнем с его соглядатаями? Разве не должны быть у мага чистые руки?
- Вот именно, - огрызнулся Владимир сердито, - должны. За этим Иннокентий Януарьевич и его товарищи и следят. И ты, не знаючи, не наговаривай и моих рук раньше времени не пачкай. Думаю, и у Отца, и у половины института рыльце в пушку. Маги магами, а, как латиняне древние говаривали, эраре хуманум эссе. Нет такого, маг, человек ли, кто не споткнулся и в грязь не угодил. Но один очистился, а иному не отмыться никогда. И честнее службы, чем обезвредить тех, кто грязью имя революции и страны советской мажет, нет. Что хочешь мне говори!
Маги обиженно замолчали. Владимир сел к окошку, снова закурил, пуская дым верхом. Михаил вынул карты, разложил на столике, задумался, кусая карандаш.
Когда проводница заглянула в купе и предложила чаю, ей никто не ответил. Девушка постояла немного в дверях и ушла, пожав плечами.
У маленького деревянного вокзала городка Карманова их никто не встретил. Маги постояли на платформе, потом на привокзальной площади у запертого газетного киоска, покрутились, не зная, в какую сторону идти. Вправо и влево картина открывалась одна и та же: заросшие сиренями палисады, невысокие домики в один или два этажа, куры да собаки той особенной общероссийской породы, какая скоро выводится в небольших городках, где псов редко сажают на цепь, предоставляя полную свободу.
Раз или два кто-то забрехал на них из-под калитки. Курица кинула грызный ком на блестящие сапоги Володи, и он обругал ее вполголоса, вызвав еще один заливистый приступ лая из ближнего палисада.
Наконец маги отыскали на дальней улице бредущего с ночной смены старика, который указал им, где искать контору.
Председатель горисполкома сердито швырял сапогом комья грязи, перепачканный шофер копался в заглохшем уазике, непрерывно бранясь сердитым шепотом. Маги представились, подписали документы. Оставили чемоданчики в исполкоме и, не желая задерживаться в захудалом Карманове и с явным намерением уехать вечерним поездом, отправились на место.
Стоит ли говорить, что к вечеру они не вернулись.
Председатель с дюжиной добровольцев с неделю или около того разыскивал чужаков в ближайших лесах, но не преуспел. Телеграммы в столицу давать не стал, а звонить побоялся - прибрал чемоданчики пропавших магов и самолично отвез в Москву, в институт, из которого те прибыли.
В книге - само "Верное слово", в состав которого вошла переработанная повесть "Отцова забота", и бонусом - повесть Николая Даниловича "Течь тебе кровью".
"Верное слово" - законченная история. О войне и шрамах, которые она оставляет в душах; о мире, который так трудно сохранить; о предательстве и о верности.
Как выйдет - расскажу больше. А пока - кусочек текста на пробу.
ВЕРНОЕ СЛОВО
Это слово ищу на земле
Я - невольник раздумья и чести,
Как печальная ищет во мгле
Память сердца пропавших без вести.
Р. Гамзатов «Верное слово» (1965-6) Перевод Я. Козловского.
Пролог
Летели за окнами пустынные поля, заброшенные дикие полустанки, маленькие провинциальные вокзальчики, где по платформе бродили дородные пестроситцевые бабы с лотками домашнего печева.
Вихрастый парень в голубой соколке выглянул в окно, проводил глазами длинные лабазы станции, захлопал по карманам - не звякнет ли паря медячков.
- Володя, не будет копейки? Пирогов на станции возьму.
- Много ты разъешься на копейку, - усмехнулся его сосед по купе, угрюмый молодой человек, длинный, усатый и тщательно, волосок к волоску - в шестом-то часу утра - причесанный. Смахнул с пиджака невидимую пылинку. - Только бы выпрашивать. Знаю ведь, что у тебя, Михась, денежки всегда есть. А ведешь себя… Иногда признаться тошно, что я с тобой. И не скажешь, что ты маг дипломированный, один из лучших на курсе. Ведь мог вверх пойти. Что ты прилип к своему Потемкину? Третий год в ассистентах. Думаешь, в аспирантуру возьмет?
- И возьмет, - насупился Михаил, - как место будет. Сейчас, сам понимаешь...
- Да я-то понимаю, - самодовольно провел ладонью по усам Владимир. - То-то он тебя, без пяти минут аспиранта, в деревню отправил. Кур гонять.
- Так не меня одного, - огрызнулся Михаил.
Повисло молчание. Поезд шел все медленнее и, наконец, с глухим лязгом остановился у вокзала. Апрельское небо, влажное, синее до боли, отражалось в лужах талой воды. Мимо вагона прошел рабочий, солнечные зайцы бросились из разбуженной лужи в окна купе.
Угрюмый Михаил вышел на платформу, размял в пальцах папиросу, закурил, глядя под ноги. Владимир выбрался следом, постоял рядом, покачиваясь на каблуках, но так и не придумал, как извиниться, и поднялся в тамбур.
- Кури. - Михаил протянул ему папиросу.
Еще помолчали.
- Думаешь, не возьмет меня в аспиранты Отец? - проговорил Михаил почти с отчаянием, обводя взглядом пустое здание вокзала. Словно в ответ ему на втором пути резко вскрикнул гудок пригородного поезда.
Оба вздрогнули. Нехороший знак.
- Может, и возьмет, кто его разберет. Декан - человек непростой. Нам про фронтовые его подвиги все уши прожужжали, но сдается мне, Мишаня, и осьмушки мы не знаем о том, как товарищ Потемкин на фронте гидру фашистскую бил. Может, не такие как ты ему надобны в аспиранты?
- Это какие - такие? - обиделся за себя и научного руководителя Михаил.
- Простой ты, - спокойно рубанул Володя, затянулся и продолжил: - Прямой, как осиновая жердь. А в большой магии нужны другие: наблюдательные, осторожные. Такие, кто знает, где помолиться, а где и так постоять.
- Как ты, например, - уел товарища будущий потемкинский аспирант.
- Ну, например, - величаво отмахнулся Володя. Видно было, что все он давно для себя решил и дорогу свою в светлом будущем видел ясно. - Только не въедешь в большую магию с таким как Отец. Да, силен, да, умен как бес, а выше декана не прыгнул. Моя ставка повернее твоей будет.
Проводница кашлянула в кулак за спиной магов, попросила занять места. Они погасили сигареты: Михаил - в залитой до краев водой урне, Владимир - бросив в ближайшую лужу. Скорчившийся окурок поплыл в апрельской синеве между облаками.
- Вроде все так ты говоришь. Твой посильнее Отца будет и, думаю, пострашнее. Одно слово, Кощей. Только вряд ли ты при нем дальше, чем до «кушать подано» дорастешь, Володька. И без меня знаешь, какая у него свита - старого посола, и неслабого. На нас, магов от сохи, свысока смотрят, через губу разговаривают. Просил ведь ты отмазать тебя от этой деревенской идилии. И что? Мелкая сошка - черная вошка ты для Кощея. Только и всего. Охота ли тебе копаться в чужом грязном исподнем с его соглядатаями? Разве не должны быть у мага чистые руки?
- Вот именно, - огрызнулся Владимир сердито, - должны. За этим Иннокентий Януарьевич и его товарищи и следят. И ты, не знаючи, не наговаривай и моих рук раньше времени не пачкай. Думаю, и у Отца, и у половины института рыльце в пушку. Маги магами, а, как латиняне древние говаривали, эраре хуманум эссе. Нет такого, маг, человек ли, кто не споткнулся и в грязь не угодил. Но один очистился, а иному не отмыться никогда. И честнее службы, чем обезвредить тех, кто грязью имя революции и страны советской мажет, нет. Что хочешь мне говори!
Маги обиженно замолчали. Владимир сел к окошку, снова закурил, пуская дым верхом. Михаил вынул карты, разложил на столике, задумался, кусая карандаш.
Когда проводница заглянула в купе и предложила чаю, ей никто не ответил. Девушка постояла немного в дверях и ушла, пожав плечами.
У маленького деревянного вокзала городка Карманова их никто не встретил. Маги постояли на платформе, потом на привокзальной площади у запертого газетного киоска, покрутились, не зная, в какую сторону идти. Вправо и влево картина открывалась одна и та же: заросшие сиренями палисады, невысокие домики в один или два этажа, куры да собаки той особенной общероссийской породы, какая скоро выводится в небольших городках, где псов редко сажают на цепь, предоставляя полную свободу.
Раз или два кто-то забрехал на них из-под калитки. Курица кинула грызный ком на блестящие сапоги Володи, и он обругал ее вполголоса, вызвав еще один заливистый приступ лая из ближнего палисада.
Наконец маги отыскали на дальней улице бредущего с ночной смены старика, который указал им, где искать контору.
Председатель горисполкома сердито швырял сапогом комья грязи, перепачканный шофер копался в заглохшем уазике, непрерывно бранясь сердитым шепотом. Маги представились, подписали документы. Оставили чемоданчики в исполкоме и, не желая задерживаться в захудалом Карманове и с явным намерением уехать вечерним поездом, отправились на место.
Стоит ли говорить, что к вечеру они не вернулись.
Председатель с дюжиной добровольцев с неделю или около того разыскивал чужаков в ближайших лесах, но не преуспел. Телеграммы в столицу давать не стал, а звонить побоялся - прибрал чемоданчики пропавших магов и самолично отвез в Москву, в институт, из которого те прибыли.