(no subject)
Легенда № 2.
В качестве начального периода производства водки (иногда пишут начала винокурения) чаще всего называется 1448 - 1478 гг.
Авторство этой легенды без сомнения принадлежит лично В.В. Похлебкину. Вот что он пишет: «Таким образом, после всех этих уточнений, можно считать, что русское винокурение и производство водки возникли между 1448 и 1478 годом. … То, что к 1478 году производство хлебного вина не только было развито, но и сам продукт приобрел к этому времени уже известный определенный стандартный вид и обладал определенным уровнем качества, установлено на том основании, что на него была введена казенная монополия …» [1]. Красной нитью по всей его книге проходит непоколебимое убеждение автора, что винокурение с момента возникновения тут же превращается в предмет государственной монополии и наоборот, если появляется государственная монополия на спиртные напитки, значит, появилось и винокурение. Это в корне ошибочное мнение подробно разобрано в моей книге «Правда и ложь о русской водке», а сейчас мы попытаемся найти логику в закладке краеугольного камня в основание утверждения о введении к 1478 году государственной монополии.
Сам В.В. Похлебкин признает, что единственным аргументом для этого является свидетельство иностранца Барборо: «Как раз именно на 70-е годы (то есть на период 1472-1478 гг.) падает и сообщение Иосафата Барбаро, венецианского путешественника, ученого, политического деятеля и купца, о том, что Иоанн IIIввелмонополию на все алкогольные напитки, производимые в России, в том числе даже на питный мед и пиво.
Это единственное историческое свидетельство иностранца о приблизительной дате введения монополии на алкогольные напитки в России не называет конкретно продукта, который получался в результате винокурения, но оно ясно говорит о монополии и употребляет именно этот термин, который, как мы знаем, всегда сопутствует только хлебному вину, а не алкогольным напиткам традиционно ритуального типа. Но Барбаро подчеркивает, что при Иоанне III даже употребление хмеля сделалось исключительной собственностью казны. Он лишь не сообщает точной даты, когда, с какого момента было введено это правило» (И приводятся ссылки - НААЭ. - Т. I. - п 134. С. 58; Соловьев С.М. История России с древнейших времен. - Кн. 1. - СПб., б.г. - С. 1508.) [2].
Давайте посмотрим, что по этому поводу пишет Соловьев, на которого ссылается В.В. Похлебкин: «По свидетельству Иосафата Барбаро при Иоанне III-м право варить мед и пиво, употреблять хмель сделалось исключительной собственностью казны» (И Соловьев дает ссылку - Акты арх. эксп. I, № 134. - Барбаро в библиот. иностр. писат. о России, стр. 59.) [3]. То есть идею об исключительной собственности казны В.В. Похлебкин позаимствовал у Соловьева, вполне допустимо назвав ее монополией, тем более, что он пишет, что Барбаро ясно говорит о монополии. Но обратите внимание, Соловьев пишет только о меде и пиве, нет ни слова о продуктах винокурения.
Идем дальше по ссылке Соловьева и смотрим, что же в действительности написал Барбаро: «Не смею умолчать здесь о постановлении, сделанном нынешним Великим Князем. Видя, что подданные его предаются пьянству и пренебрегают полезными занятиями, он издал указ, воспрещающий кому бы то ни было варить мед и пиво и употреблять хмель. Этим самым ему удалось исправить народ свой.» [4]. При всем уважении к серьезному историку С.М. Соловьеву непонятно, как он мог сделать заключение о том, что «право варить мед и пиво, употреблять хмель сделалось исключительной собственностью казны». Конечно, трудно представить себе, что отмеченное Барбаро воспрещение кому бы то ни было варить мед и пиво распространяется и на боярское сословие, а тем более на царский двор. Но задача казны состоит не в том, чтобы обслуживать знатное сословие, а в том, чтобы извлекать доход из разного рода деятельности. А значит, народ, лишившись права самостоятельно изготавливать хмельные напитки, должен был бы приобретать их в казенных учреждениях и наполнять деньгами казну. Но он бы все равно пил, а значит ни о каком исправлении народа, о котором говорит Барбаро, речи быть не могло. В любом случае толкование Соловьевым описания Барбаро представляется сомнительным и должно относиться к разряду версии и не более того.
Кстати, есть большое подозрение, что Барбаро в Московии никогда не был (теоретически он мог проехать по ней по пути домой из Персии, но в отличии от всех других мест, он никогда не употребляет выражения типа «приехал в Рязань или Москву», ограничиваясь кратким описанием) и его высказывания, скорее всего, основаны на сведениях, полученных от других путешественников. В частности, он сам указывает в перечне использованной литературы книгу Контарини, который совершенно точно самолично побывал в Московии за пару лет до Барбаро. Вот что писал Контарини по интересующему нас вопросу: «Главнейший недостаток их (москвитян - БР) есть пьянство, которым они впрочем хвалятся и презирают тех, кои не следуют их примеру. Вина у них совсем нет; но вместо него они употребляют напиток, сделанный из меду с хмелем. Напиток этот очень не дурен, в особенности когда он стар. Впрочем Великий Князь не всем позволяет варить его; ибо в противном случае они бы каждый день напивались допьяна и дрались безпрестанно между собою как животные.»[5]. Написано эмоциональней, чем у Барбаро, но по сути то же самое. И опять ни слова ни о казне, ни о монополии.
Ну хорошо, пусть идею монополии В.В. Похлебкин позаимствовал у Соловьева. Но и Соловьев, и Барбаро, и Контарини называли в качестве напитков только мед и пиво. А В.В. Похлебкин пишет: «Это единственное историческое свидетельство иностранца о приблизительной дате введения монополии на алкогольные напитки в России не называет конкретно продукта, который получался в результате винокурения, но оно ясно говорит о монополии и употребляет именно этот термин». Это высказывание ни в коей мере не соответствует действительности, так как ни о винокурении, ни о термине «монополия» в тексте Барбаро ничего не говорится. И конкретный продукт, который получался в результате винокурения, Барбаро не называет по вполне понятной причине - просто в то время на Руси винокурения еще не было.
В XV веке Россию посетили всего три иностранца, оставивших описание своего путешествия. Все они упомянули хмельные напитки. Высказывания двоих из них - Барбаро и Контарини мы уже приводили. Они не заметили никаких других напитков, кроме меда и пива. С ними солидарен и Гильбер де Ланоа (1413 г.): «Я был девять дней в этом городе (Великом Новгороде - БР), и упомянутый епископ присылал мне каждый день более 30 человек с хлебом, мясом, рыбой, буковыми орехами, пореем, пивом и медом.» [6].
Сохранилось еще одно свидетельство, дошедшее к нам из Италии. В июне 1486 года в Милан к герцогу Сфорца прибыл посол российского государя Иоанна III грек Георгий Перкамота, который тогда же надиктовал в канцелярии Сфорца доклад о Московии. Вот что он пишет о напитках: «…все вплоть до мяса, меда, пива (cervose), зерна и сена, потребляемых Государем и другими принадлежащими ко двору, доставляется общинами и провинциями по определенному распределению и установленному порядку.» И еще: «Из напитков они употребляют пиво, сделанное чаще всего из ячменя (orzo), и мед с цветом (fiore de lovertise), что дает хороший напиток, которым они часто напиваются допьяна.»[7].
Георгий Перкамота писал свой доклад через несколько лет после назначенной В.В. Похлебкиным «монополии», и в его изложении даже к царскому столу мед и пиво поставляется не казенными поварнями, а общинами и провинциями. Что-то не похоже и на соловьевское «исключительное право казны». Кроме того, как мы видим, царский посол, перечисляя употребляемые напитки, называет, как и все остальные свидетели, только мед и пиво. Трудно предположить, что, если бы к этому времени, когда, по утверждению В.В. Похлебкина, «производство хлебного вина не только было развито, но и сам продукт приобрел к этому времени уже известный определенный стандартный вид и обладал определенным уровнем качества», Георгий Перкамота решил бы это скрыть. Скорее он не преминул бы показать, что Московия не отстает от просвещенной Европы в искусстве производства аквавиты.
В русских летописных источниках за XV век также не содержится никаких упоминаний ни о винокурении, ни, естественно, о его продуктах. В них фигурируют те же мед и пиво и иногда другие местные экзотические напитки, которые так же являются продуктами брожения, но отнюдь не перегонки.
Таким образом, вся совокупность имеющихся в научном обороте документов XV века не дает ни малейших оснований предполагать о наличии в России винокурения в назначенный В.В. Похлебкиным период 1448 - 1478 гг.
Но, если не тогда, то когда?
В своих вышедших ранее книгах я придерживался мнения, что самое первое достоверное упоминание об использовании на Руси технологии перегонки для получения крепких алкогольных напитков относится к 1517 г. Именно в этом году вышла книга польского историка и географа Матвея Меховского «Трактат о двух Сарматиях». Описывая Московию, он пишет: «Они часто употребляют горячительные прянности или перегоняют их в спирт, например мед и другое. Так из овса они делают жгучую жидкость или спирт и пьют, чтобы спастись от озноба и холода: иначе от холода они замерзли бы.» [8]. И, хотя перевод сделан крайне неудачно (оставим на совести переводчика «жгучую жидкость» и истолкование слов sublimatis и sublimatum в качестве спирта), тем не менее, употребленный в оригинале термин aquam ardentem [9] определенно означает крепкий напиток, получаемый путем перегонки продуктов брожения, и является аналогом немецкого Brandtwein, русского горячего вина, польской gorzhalka, латинского vini cremati. Все эти термины содержат в себе указание на горячий способ получения напитка (brandt, ardentem, cremati, gorący).
Но при работе с документами в процессе написания предлагаемой вашему вниманию книги мне посчастливилось обнаружить документ, который ранее не фигурировал в научном обороте, по крайней мере применительно к рассматриваемому вопросу. Речь идет о послании Иосифа Волоцкого монахам монастыря, в котором он был архимандритом: «кто к кому принесет в келию мед, или вино горячее, или пиво, или квас медвяный, или брагу и вы того не имали ни у кого, ни пили, да сказали бы есте мне, кто что к вам принесет, или келарю, или казначею...»[10]. Употребленный в перечне хмельных напитков термин «горячее вино» однозначно говорит о знакомстве Иосифа и его братии с продуктом перегонки или, другими словами, с винокурением.
Жаль только, что на послании не проставлена дата написания, а содержание его не дает никаких зацепок для привязки его к какой-либо конкретной дате. Остается признать, что этот документ мог появиться в любом году в диапазоне 1479 - 1515 гг. Первая дата - это год основания Иосифом монастыря, впоследствии названного его именем. Вторая - год его смерти. В строго научном смысле в этой ситуации единственно корректным остается признать, что винокурение в России возникло не позднее 1515 г. На сегодняшний день этот год остается единственным и самым ранним, имеющим неоспоримое документальное подтверждение наличия в это время у россиян продукта винокурения.
Само собой разумеется, что винокурение началось раньше 1515 года, но когда, как и где, на основе существующих исторических материалов установить невозможно. Скорее всего, незадолго до этого срока. Даже В.В. Похлебкин, задавшийся целью показать приоритет и самобытность русской водки в противовес полякам, не смог отодвинуть дату начала винокурения дальше 70-х годов XV века. И, как мы только что убедились, названный им период начала русского винокурения не находит ни малейшего документального подтверждения и основан исключительно на «логических» псевдонаучных построениях.
Предпринимались и другие попытки перенесения даты появления в России крепких напитков в более ранние времена. И все они основаны на тенденциозном толковании отдельных слов в более ранних документах. Например, в Вятской летописи (Повесть о стране Вятской) упоминается винокурня, и это дает основание утверждать, что винокурение существовало еще в 1174 г. Но все серьезные исследователи сходятся на том, что «Повесть о стране Вятской» была написана в начале XVIII века. И автор, когда писал: «… людие … поставили острог кругом всего посаду, наченше с полуденной стороны от глубокова рва где ныне выше винокурни словет Епихов поток…» имел в виду винокурню, имеющуюся «ныне», то есть во время написания этого документа [11].
Другие исследователи во фразе на Новгородской берестяной грамоте «Аже водя по 3 рубля, продай, али не водя, не продай» видят в слове «водя» водку и, отсюда утверждают, что водка известна минимум с 1250 года [12]. Трудно согласиться, что весьма спорное созвучие слов «водя» и «водка» может служить серьезным научным обоснованием даты начала винокурения.
Кроме того, если даже допустить мысль о наличии винокурения в XII - XIIIвв., то очень странно, что в течение нескольких последующих столетий, вплоть до 1515 г. не сохранилось о нем ни единого упоминания. О меде, пиве, браге сколько угодно, а о продуктах винокурения ничего. Но с появлением в 1515 г. документа с упоминанием горячего вина с завидной периодичностью стали появляться и другие свидетельства наличия винокурения.
В цивилизованных обществах принято исчислять начало своего «винокурения» с даты самого ранее обнаруженного документа, неопровержимо подтверждающего факт использования процесса перегонки (дистилляции). Так вискикурение ведет свое летоисчисление с 1494 года. Именно эта дата стоит на самом раннем документе, обнаруженном в свитках казначейства Шотландии: «выдать по приказу короля монаху Джону Кору 8 боллов ячменя для изготовления аквавиты» [13].
Поэтому именно 1515 год, и никакой другой, должен считаться годом рождения русского винокурения, по крайней мере до тех пор, пока не обнаружится документ, датированный более ранним годом.
И еще раз обращаю внимание, что не надо связывать начало винокурения с появлением водки. Мы говорили ранее, и будем говорить позже о том, что водка в качестве алкогольного напитка появилась намного (более 100 лет) позднее начала винокурения.
1. В.В. Похлебкин. История водки. Центрополиграф; 2006. С. 130- 131.
2. В.В. Похлебкин. История водки. Центрополиграф; 2006. С. 127.
3. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. 1. СПб., б.г. С. 1508.
4. Библиотека иностранных писателей о России. Путешествие в Тану Иосафата Барбаро. Том 1. СПб., 1836. С. 59.
5. Библиотека иностранных писателей о России. Путешествие Амвросия Контарини. Том 1. СПб., 1836. С. 110-111.
6. Очерк путешествия в прибалтийские страны, Великий Новгород и Псков, совершенного рыцарем Гильбертом де-Ланноа в 1412-14 гг. Географические известия, выдаваемые от Русского географического общества. СПб. 1850. С. 25-26.
7. Сообщение о России московского посла в Милан (1486 г.) . Вопросы историографии и источниковедения истории СССР (Труды Ленинградского отделения института истории АН СССР, № 5), М. 1963. С. 654.
8. Матвей Меховский. Трактат о двух Сарматиях. М-Л. АН СССР. 1936. С 114.
9. Матвей Меховский. Трактат о двух Сарматиях. М-Л. АН СССР. 1936. С. 190-191.
10. Дополнения к актам историческим. Том. 1. № 212. СПб., 1846. С. 360.
11. Мусихин А.Л. Вятка и водка: создание мифов. Герценка. Вятские записки. Выпуск 9, Киров, 2005. С. 81-102.
12. Бобрышев Ю.И., Золотарев В.В., ВатковскийГ.И., Гагарин М.М., Смирнов А.П. История винокурения, продажи питей, акцизной политики Руси и России в археологических находках и документах XII-XIXвв. М., Кругозор - наука, 2004. С. 39-40.
13. Маклин Ч. Солодовый виски. М., Издательство Жигульского, 2003. С. 16.