(no subject)
Для Заповедника сказок
Проект - " День Звездочёта"
Недочётец-с
Пётр Аркадьевич работал бухгалтером уже более двадцати лет, последние пять - в новой конторе. Внешности он был самой ординарной, характера никакого, достатка, как говорится - только-только на жизнь. Даже удивительно, что при такой беззащитности Пётр Аркадьевич до сих пор оставался холостяком, хотя работал, как вы сами понимаете, в самом что ни на есть серпентарии, то есть в бухгалтерии, изобилующей одинокими тётками с волчьей тоской в глазах.
Монашескому образу жизни Петра Аркадьевича было две причины.
Первую звали Афродитой Георгиевной.
Афродита Георгиевна была главбухом. То есть непосредственной начальницей нашего героя. Для её лаконичной характеристики хватало трёх слов. Она была обильна, роскошна и неистова.
Во всех смыслах и отношениях.
Когда она снисходила из своего кабинета в общий зал, там сразу становилось тесно. Она за три минуты успевала казнить и миловать весь штат подчинённых с величием императрицы. Если Афродита Георгиевна была не в настроении, то это было слышно ещё от входной двери. И почему-то в памяти всплывали новости об ураганах, цунами и рухнувших пассажирских лайнерах. Если же Афродита Георгиевна была довольна собой и окружающими, то даже самый пакостный ноябрь за окном превращался в благоухающий август, а любой её одобрительный кивок физически ощущался на груди свежеполученным сияющим орденом «За спасение Отечества».
Пётр Аркадьевич был покорён ею с первого же дня работы и навсегда. Само собой, озвучить это он не осмелился бы никогда в жизни. Ему оставалось только благоговеть перед Афродитой Георгиевной в течение восьми часов каждый рабочий день и прилагать все немыслимые усилия, дабы не услышать из её уст неодобрительного: «А вот здесь у вас, Пётр Аркадьевич, недочётец-с… Вы о чём думали, когда справочку составляли? Об грустной участи исчезающих новозеландских вомбатов? В документы смотрите внимательней!»
Второй причиной аскетизма Петра Аркадьевича было его хобби. Это была астрономия.
Собственно, данный термин не совсем подходит. Пётр Аркадьевич разбирался в астрономии более чем никак. Он просто любил смотреть на звёзды в телескоп.
Да, вот просто любоваться и всё.
Каждую субботнюю ночь, если позволяла погода, наш герой выбирался на крышу (благо жил он на последнем этаже, а ключ от чердачной двери выпросил в ЖЭКе давным-давно), разворачивал простенький школьный телескоп и, затаив дыхание, рассматривал звёзды, ощущая, как мир и спокойствие наполняют его душу.
Впрочем, уже много лет Пётр Аркадьевич наблюдал за звёздами не просто так. У него была цель. И указана она ему была свыше. Во сне.
Сон этот приснился ему аккурат после первого рабочего дня в новой конторе. Именно тогда, когда в его жизнь недосягаемым идеалом, решительно печатая шаг, вошла Афродита Георгиевна.
Пётру Аркадьевичу снилось, что он сидит на тёплом песке в двух шагах от ласкового прибоя. Опускался вечер, за спиной шелестели пальмы и воздух был пропитан ароматами неизвестных, но необычайно красивых цветов. На Петре Аркадьевиче был новый, с иголочки, костюм (кажется, он видел такой на заместителе начальника), тёмно-бордовый галстук, и трость в руках. Впечатление немного портили пляжные шлёпанцы. Телескоп стоял рядом на песке, подслеповато щурясь в южное небо.
Смущала немного Петра Аркадьевича только трость, которой он никогда в жизни не пользовался. Всё остальное, как это и бывает во сне, казалось само собой разумеющимся.
Дул тёплый ветер. Вокруг не было ни души.
Афродита Георгиевна величественно вышла из моря, как и полагается Афродите Пеннорожденной, во всём блеске своей необъятной красоты. То есть без всего.
Пётр Аркадьевич ахнул, обомлел, закраснелся и вскочил на ноги, стыдливо уставившись в песок.
- Экий вы стеснительный, Пётр Аркадьевич, - насмешливо сказала главбух. - Ночным небом любуетесь?
Голос её звучал, как в храме. Пётр Аркадьевич почувствовал, что его сейчас разорвёт от восторга. Он поспешно перевёл взгляд вверх, на небо.
Афродита Георгиевна уже небрежно сидела среди звёзд, нимало не стесняясь. Пётр Аркадьевич снова устремил взгляд в песок.
- Я что вам сказать хочу, - продолжила небесная главбух. - Учёт у нас здесь не очень налажен. Не звёзды, а прямо тараканы. Чуть не уследишь - количество не сходится. Вы бы, Пётр Аркадьевич, взялись за этот участочек, а?
- Я… да, конечно… прямо сейчас… обязательно… - хрипло отозвался Пётр Аркадьевич.
- Вот и договорились, - милостиво кивнула божественная главбух. - Не к спеху, конечно, Пётр Аркадьевич, но сводную ведомость сделайте аккуратненько. Недочётец-с нам здесь не нужен.
- Обязательно! - с жаром повторил Пётр Аркадьевич, прижимая руки к груди.
- Ну что ж, я рада. Верю, у вас прекрасно получится. Давайте я вас заранее поцелую.
Пётр Аркадьевич забыл как дышать и зачем-то зажмурился. Следующее мгновение стало для него синонимом рая.
- Так вы ведомость по звёздам мне потом посчитайте как следует, - ласково сказала ему Афродита Георгиевна, после чего отстранилась и вошла в прибой. Взметнувшиеся брызги пены скрыли её искрящимся занавесом.
Голос божественной начальницы стихал, рассыпаясь звоном золотых колокольчиков.
Утром Пётр Аркадьевич не испытывал никаких сомнений. Сон это был или не сон - его не волновало. Этим же вечером он купил карту звёздного неба и толстую клеёнчатую тетрадь.
Расчертив карту на квадраты, Пётр Аркадьевич более менее сопоставил её с видимым небом и принялся с помощью телескопа методично подсчитывать звёзды в каждом квадрате, тщательно отмечая результат в тетради. Ночей в выходные стало не хватать, и Пётр Аркадьевич стал выбираться на крышу каждый вечер. Он не спешил, стараясь сделать всё как можно тщательней. Время от времени он возвращался к уже проверенным квадратам. В зависимости от прозрачности воздуха результат иногда получался разный, и тогда Пётр Аркадьевич зачёркивал предыдущие цифры и перепроверял всё снова. О том, чтобы просто почитать звёздный атлас, он даже не думал.
Шли годы.
На работе об увлечении Петра Аркадьевича узнали случайно. Как-то в бухгалтерии общий разговор от гороскопов плавно перешёл к астрономии. Пётра Аркадьевича о чём-то спросили, он ответил, потом увлёкся и прочитал целую лекцию. Тётки вцепились в него мёртвой хваткой и, слово за слово, выяснили, что Пётр Аркадьевич целыми ночами сидит в обнимку с телескопом. Понятно, что прозвище «Звездочёт» прилипло к нему в конторе навсегда.
О своём пятидесятилетии Пётр Аркадьевич забыл напрочь. Тем сильнее было его удивление, когда коллектив конторы, сияя улыбками, выстроился вокруг него полукругом. Афродита Георгиевна, разливая вокруг августовскую благость и августейшую милость, величественным линкором выплыла из своего кабинета. Две сотрудницы тащили вслед за ней здоровенную коробку.
- Дорогой наш Пётр Аркадьевич! - начала главбух.
Пётр Аркадьевич тупо замер.
- Мы все вас очень любим, да, и я лично тоже!
На этой фразе юбиляр перестал дышать вообще.
- И вот, зная о вашем маленьком хобби, наш дружный коллектив дарит вам… В общем, сами смотрите. Вам понравится!
Пётр Аркадьевич взял коробку в руки и чуть не уронил.
- Осторожнее! - с ласковым упрёком заметила Афродита Георгиевна.
Пётр Аркадьевич прочитал надпись и трясущимися руками открыл крышку.
Внутри лежал новёхонький телескоп, на порядок лучше его домашнего.
- Да как же это… - забормотал Пётр Аркадьевич. - Как вы узнали… Я… У меня слов нет… Спасибо вам…
- Ну, вы же у нас звездочёт, - лукаво заметила Афродита Георгиевна.
- Я скоро уже досчитаю, обязательно, - поспешно забормотал Пётр Аркадьевич, вспоминая про свою клеёнчатую тетрадь.
- Да не спешите так уж. Я вас сегодня отпускаю с обеда, отпразднуйте дома как следует. И завтра можете прийти попозже. Ах, завтра суббота? Ну тем более.
Пётр Аркадьевич сбегал в магазин и принёс несколько бутылок шампанского и здоровенный торт. Ещё раз, краснея, выслушал кучу поздравлений и, выполняя пожелание любимого руководства, ушёл домой.
Он с трудом дождался ночи. Собранный телескоп был нацелен в темнеющее небо. Пётр Аркадьевич теребил лежащую на коленях тетрадь. Когда звёзды стали проступать десятками, Пётр Аркадьевич ласково погладил телескоп и приник к окуляру.
И замер.
Звёзд оказалось больше. Настолько больше, что вся его предыдущая работа годилась только в печку.
Раздался звонок мобильного. Пётр Аркадьевич некоторое время удивлённо смотрел на аппарат, не понимая, что это такое и зачем оно звонит в такой момент. Потом немножко очнулся и нажал кнопку.
- Не спите ещё, Пётр Аркадьевич? - раздался голос Афродиты Георгиевны.
- Нет-нет, что вы…
- Не хотелось бы вам сейчас так говорить, но… Пётр Аркадьевич, недочётец-с у вас, знаете ли, по вашему участку.
- Я знаю, - покаянно сказал Пётр Аркадьевич. - Я сию же минуту начну пересчитывать. Вот, новую тетрадь возьму…
- Да вы что? - удивилась главбух. - Зачем сию минуту? Баланс нам сдавать через неделю, в понедельник пересчитаете. И собственно говоря, я ведь вам не поэтому звоню…
- А? - тихо спросил Пётр Аркадьевич.
- Я тут подумала… Собственно, я уже давно думаю…
- Простите? - непонимающе прошептал Пётр Аркадьевич.
В трубке резко выдохнули.
- Я к вам сейчас в гости заеду, - решительно сказала Афродита Георгиевна. - Надеюсь, у вас шампанское дома есть?
Проект - " День Звездочёта"
Недочётец-с
Пётр Аркадьевич работал бухгалтером уже более двадцати лет, последние пять - в новой конторе. Внешности он был самой ординарной, характера никакого, достатка, как говорится - только-только на жизнь. Даже удивительно, что при такой беззащитности Пётр Аркадьевич до сих пор оставался холостяком, хотя работал, как вы сами понимаете, в самом что ни на есть серпентарии, то есть в бухгалтерии, изобилующей одинокими тётками с волчьей тоской в глазах.
Монашескому образу жизни Петра Аркадьевича было две причины.
Первую звали Афродитой Георгиевной.
Афродита Георгиевна была главбухом. То есть непосредственной начальницей нашего героя. Для её лаконичной характеристики хватало трёх слов. Она была обильна, роскошна и неистова.
Во всех смыслах и отношениях.
Когда она снисходила из своего кабинета в общий зал, там сразу становилось тесно. Она за три минуты успевала казнить и миловать весь штат подчинённых с величием императрицы. Если Афродита Георгиевна была не в настроении, то это было слышно ещё от входной двери. И почему-то в памяти всплывали новости об ураганах, цунами и рухнувших пассажирских лайнерах. Если же Афродита Георгиевна была довольна собой и окружающими, то даже самый пакостный ноябрь за окном превращался в благоухающий август, а любой её одобрительный кивок физически ощущался на груди свежеполученным сияющим орденом «За спасение Отечества».
Пётр Аркадьевич был покорён ею с первого же дня работы и навсегда. Само собой, озвучить это он не осмелился бы никогда в жизни. Ему оставалось только благоговеть перед Афродитой Георгиевной в течение восьми часов каждый рабочий день и прилагать все немыслимые усилия, дабы не услышать из её уст неодобрительного: «А вот здесь у вас, Пётр Аркадьевич, недочётец-с… Вы о чём думали, когда справочку составляли? Об грустной участи исчезающих новозеландских вомбатов? В документы смотрите внимательней!»
Второй причиной аскетизма Петра Аркадьевича было его хобби. Это была астрономия.
Собственно, данный термин не совсем подходит. Пётр Аркадьевич разбирался в астрономии более чем никак. Он просто любил смотреть на звёзды в телескоп.
Да, вот просто любоваться и всё.
Каждую субботнюю ночь, если позволяла погода, наш герой выбирался на крышу (благо жил он на последнем этаже, а ключ от чердачной двери выпросил в ЖЭКе давным-давно), разворачивал простенький школьный телескоп и, затаив дыхание, рассматривал звёзды, ощущая, как мир и спокойствие наполняют его душу.
Впрочем, уже много лет Пётр Аркадьевич наблюдал за звёздами не просто так. У него была цель. И указана она ему была свыше. Во сне.
Сон этот приснился ему аккурат после первого рабочего дня в новой конторе. Именно тогда, когда в его жизнь недосягаемым идеалом, решительно печатая шаг, вошла Афродита Георгиевна.
Пётру Аркадьевичу снилось, что он сидит на тёплом песке в двух шагах от ласкового прибоя. Опускался вечер, за спиной шелестели пальмы и воздух был пропитан ароматами неизвестных, но необычайно красивых цветов. На Петре Аркадьевиче был новый, с иголочки, костюм (кажется, он видел такой на заместителе начальника), тёмно-бордовый галстук, и трость в руках. Впечатление немного портили пляжные шлёпанцы. Телескоп стоял рядом на песке, подслеповато щурясь в южное небо.
Смущала немного Петра Аркадьевича только трость, которой он никогда в жизни не пользовался. Всё остальное, как это и бывает во сне, казалось само собой разумеющимся.
Дул тёплый ветер. Вокруг не было ни души.
Афродита Георгиевна величественно вышла из моря, как и полагается Афродите Пеннорожденной, во всём блеске своей необъятной красоты. То есть без всего.
Пётр Аркадьевич ахнул, обомлел, закраснелся и вскочил на ноги, стыдливо уставившись в песок.
- Экий вы стеснительный, Пётр Аркадьевич, - насмешливо сказала главбух. - Ночным небом любуетесь?
Голос её звучал, как в храме. Пётр Аркадьевич почувствовал, что его сейчас разорвёт от восторга. Он поспешно перевёл взгляд вверх, на небо.
Афродита Георгиевна уже небрежно сидела среди звёзд, нимало не стесняясь. Пётр Аркадьевич снова устремил взгляд в песок.
- Я что вам сказать хочу, - продолжила небесная главбух. - Учёт у нас здесь не очень налажен. Не звёзды, а прямо тараканы. Чуть не уследишь - количество не сходится. Вы бы, Пётр Аркадьевич, взялись за этот участочек, а?
- Я… да, конечно… прямо сейчас… обязательно… - хрипло отозвался Пётр Аркадьевич.
- Вот и договорились, - милостиво кивнула божественная главбух. - Не к спеху, конечно, Пётр Аркадьевич, но сводную ведомость сделайте аккуратненько. Недочётец-с нам здесь не нужен.
- Обязательно! - с жаром повторил Пётр Аркадьевич, прижимая руки к груди.
- Ну что ж, я рада. Верю, у вас прекрасно получится. Давайте я вас заранее поцелую.
Пётр Аркадьевич забыл как дышать и зачем-то зажмурился. Следующее мгновение стало для него синонимом рая.
- Так вы ведомость по звёздам мне потом посчитайте как следует, - ласково сказала ему Афродита Георгиевна, после чего отстранилась и вошла в прибой. Взметнувшиеся брызги пены скрыли её искрящимся занавесом.
Голос божественной начальницы стихал, рассыпаясь звоном золотых колокольчиков.
Утром Пётр Аркадьевич не испытывал никаких сомнений. Сон это был или не сон - его не волновало. Этим же вечером он купил карту звёздного неба и толстую клеёнчатую тетрадь.
Расчертив карту на квадраты, Пётр Аркадьевич более менее сопоставил её с видимым небом и принялся с помощью телескопа методично подсчитывать звёзды в каждом квадрате, тщательно отмечая результат в тетради. Ночей в выходные стало не хватать, и Пётр Аркадьевич стал выбираться на крышу каждый вечер. Он не спешил, стараясь сделать всё как можно тщательней. Время от времени он возвращался к уже проверенным квадратам. В зависимости от прозрачности воздуха результат иногда получался разный, и тогда Пётр Аркадьевич зачёркивал предыдущие цифры и перепроверял всё снова. О том, чтобы просто почитать звёздный атлас, он даже не думал.
Шли годы.
На работе об увлечении Петра Аркадьевича узнали случайно. Как-то в бухгалтерии общий разговор от гороскопов плавно перешёл к астрономии. Пётра Аркадьевича о чём-то спросили, он ответил, потом увлёкся и прочитал целую лекцию. Тётки вцепились в него мёртвой хваткой и, слово за слово, выяснили, что Пётр Аркадьевич целыми ночами сидит в обнимку с телескопом. Понятно, что прозвище «Звездочёт» прилипло к нему в конторе навсегда.
О своём пятидесятилетии Пётр Аркадьевич забыл напрочь. Тем сильнее было его удивление, когда коллектив конторы, сияя улыбками, выстроился вокруг него полукругом. Афродита Георгиевна, разливая вокруг августовскую благость и августейшую милость, величественным линкором выплыла из своего кабинета. Две сотрудницы тащили вслед за ней здоровенную коробку.
- Дорогой наш Пётр Аркадьевич! - начала главбух.
Пётр Аркадьевич тупо замер.
- Мы все вас очень любим, да, и я лично тоже!
На этой фразе юбиляр перестал дышать вообще.
- И вот, зная о вашем маленьком хобби, наш дружный коллектив дарит вам… В общем, сами смотрите. Вам понравится!
Пётр Аркадьевич взял коробку в руки и чуть не уронил.
- Осторожнее! - с ласковым упрёком заметила Афродита Георгиевна.
Пётр Аркадьевич прочитал надпись и трясущимися руками открыл крышку.
Внутри лежал новёхонький телескоп, на порядок лучше его домашнего.
- Да как же это… - забормотал Пётр Аркадьевич. - Как вы узнали… Я… У меня слов нет… Спасибо вам…
- Ну, вы же у нас звездочёт, - лукаво заметила Афродита Георгиевна.
- Я скоро уже досчитаю, обязательно, - поспешно забормотал Пётр Аркадьевич, вспоминая про свою клеёнчатую тетрадь.
- Да не спешите так уж. Я вас сегодня отпускаю с обеда, отпразднуйте дома как следует. И завтра можете прийти попозже. Ах, завтра суббота? Ну тем более.
Пётр Аркадьевич сбегал в магазин и принёс несколько бутылок шампанского и здоровенный торт. Ещё раз, краснея, выслушал кучу поздравлений и, выполняя пожелание любимого руководства, ушёл домой.
Он с трудом дождался ночи. Собранный телескоп был нацелен в темнеющее небо. Пётр Аркадьевич теребил лежащую на коленях тетрадь. Когда звёзды стали проступать десятками, Пётр Аркадьевич ласково погладил телескоп и приник к окуляру.
И замер.
Звёзд оказалось больше. Настолько больше, что вся его предыдущая работа годилась только в печку.
Раздался звонок мобильного. Пётр Аркадьевич некоторое время удивлённо смотрел на аппарат, не понимая, что это такое и зачем оно звонит в такой момент. Потом немножко очнулся и нажал кнопку.
- Не спите ещё, Пётр Аркадьевич? - раздался голос Афродиты Георгиевны.
- Нет-нет, что вы…
- Не хотелось бы вам сейчас так говорить, но… Пётр Аркадьевич, недочётец-с у вас, знаете ли, по вашему участку.
- Я знаю, - покаянно сказал Пётр Аркадьевич. - Я сию же минуту начну пересчитывать. Вот, новую тетрадь возьму…
- Да вы что? - удивилась главбух. - Зачем сию минуту? Баланс нам сдавать через неделю, в понедельник пересчитаете. И собственно говоря, я ведь вам не поэтому звоню…
- А? - тихо спросил Пётр Аркадьевич.
- Я тут подумала… Собственно, я уже давно думаю…
- Простите? - непонимающе прошептал Пётр Аркадьевич.
В трубке резко выдохнули.
- Я к вам сейчас в гости заеду, - решительно сказала Афродита Георгиевна. - Надеюсь, у вас шампанское дома есть?