(no subject)
Из архивов «Менестрелиума». Стишки к картинкам.
Зелёный бескрылый птеродактиль
Я был царём небес в палеозое…
Я был блестящ, крылат и остроглаз.
Но вот в какой-то предречённый час
ЕЁ я встретил. С ней нас стало двое.
О, как она желанна мне была!
Как обвивала ласково хвостом!
Моя душа пылала и плела
Ей песни о любви… Но вот потом
Мы незаметно зажили в тиши.
А на болоте столько вкусных блюд!
Зачем взлетать? Там, в небесах, убьют…
Тем более, в гнезде есть малыши…
Я стар, сутул, позеленел слегка,
И крылья вдруг сказали мне: «Пока!»
Рванулся в небо я! Но вышло хуже…
Сиди в своём саду. Расти укроп.
Строгай себе на будущее гроб.
А небо… видно отраженьем, в луже…
Зубастый кит
Толстая селёдка, умехаясь,
Говорила синему киту:
«Шо ты зенки выпучил, оскалясь?
Проглотить меня - невмоготу!
Я ж читала, что киты такие -
Рыбку кушать - это моветон.
Зубки если есть - и те плохие.
Так что, братец, сцеживай планктон.»
В глазках у кита блеснуло пламя…
Он сказал селёдке, ухватив
Новенькими острыми клыками
За брюшко её: «Не верь рекламе.
Может обломиться негатив».
Ворона за окном
Эпиграф:
«За окном сидит ворона
Как посланница Харона…»
Лев Болдов.
Там, за окном, на чёрной мёрзлой ветке
Сидит ворона. Глазом неподвижным
Она в окно глядит. Нет, не объедки
Её интересуют. Пусть Парижем
Ваш праздник пахнет, пусть мерцает танго
Из недр патефона. Взгляд на стену -
«Тридцать седьмой» - покажет календарь
Да, где-то там в Варшаве ездят танки…
Вы молоды. Вам море по колено.
Но вряд ли вы увидите январь…
Ворона смотрит пристально в окно.
Ей, по большому счёту, всё равно -
Она на службе. Тщательно подслушав
Слова, что невпопад и от души
Усатому портрету были сказаны
(пусть даже прозвучали и в тиши -
всё бесполезно. Будете наказаны)
И поздно слать в эфир: «…спасите… души..»
Ворона, сыр… Возможно, где-то бог…
Любой, конечно, грезит о победе.
Не трать усилий. За тобой приедет,
Вороной вызван, чёрный воронок…
Зелёный бескрылый птеродактиль
Я был царём небес в палеозое…
Я был блестящ, крылат и остроглаз.
Но вот в какой-то предречённый час
ЕЁ я встретил. С ней нас стало двое.
О, как она желанна мне была!
Как обвивала ласково хвостом!
Моя душа пылала и плела
Ей песни о любви… Но вот потом
Мы незаметно зажили в тиши.
А на болоте столько вкусных блюд!
Зачем взлетать? Там, в небесах, убьют…
Тем более, в гнезде есть малыши…
Я стар, сутул, позеленел слегка,
И крылья вдруг сказали мне: «Пока!»
Рванулся в небо я! Но вышло хуже…
Сиди в своём саду. Расти укроп.
Строгай себе на будущее гроб.
А небо… видно отраженьем, в луже…
Зубастый кит
Толстая селёдка, умехаясь,
Говорила синему киту:
«Шо ты зенки выпучил, оскалясь?
Проглотить меня - невмоготу!
Я ж читала, что киты такие -
Рыбку кушать - это моветон.
Зубки если есть - и те плохие.
Так что, братец, сцеживай планктон.»
В глазках у кита блеснуло пламя…
Он сказал селёдке, ухватив
Новенькими острыми клыками
За брюшко её: «Не верь рекламе.
Может обломиться негатив».
Ворона за окном
Эпиграф:
«За окном сидит ворона
Как посланница Харона…»
Лев Болдов.
Там, за окном, на чёрной мёрзлой ветке
Сидит ворона. Глазом неподвижным
Она в окно глядит. Нет, не объедки
Её интересуют. Пусть Парижем
Ваш праздник пахнет, пусть мерцает танго
Из недр патефона. Взгляд на стену -
«Тридцать седьмой» - покажет календарь
Да, где-то там в Варшаве ездят танки…
Вы молоды. Вам море по колено.
Но вряд ли вы увидите январь…
Ворона смотрит пристально в окно.
Ей, по большому счёту, всё равно -
Она на службе. Тщательно подслушав
Слова, что невпопад и от души
Усатому портрету были сказаны
(пусть даже прозвучали и в тиши -
всё бесполезно. Будете наказаны)
И поздно слать в эфир: «…спасите… души..»
Ворона, сыр… Возможно, где-то бог…
Любой, конечно, грезит о победе.
Не трать усилий. За тобой приедет,
Вороной вызван, чёрный воронок…