Золотой жук: правдивая история о том, как были найдены сокровища
Да простит меня великий Эдгар Аллан
Прошло уже больше двух лет с того дня, как мой друг покинул этот мир, но печаль моя по-прежнему со мной. Легран был странным человеком - по временам нелюдимым, иногда чрезмерно возбужденным и говорливым, но подобные качества характера свойственны многим неординарным натурам. Я любил его, любил таким, какой он есть, и скучал по нашим долгим ночным разговорам, по жарким спорам, что разворачивались в бедном доме на Сэлливановом острове.
Увы, после того, как были найдены сокровища, о чем я когда-то поведал тебе, добрый читатель, Легран покинул меня и вместе с верным Юпитером вернулся в родной город, где вскоре прославился как своей филантропической деятельностью, так и странностями характера. Друг часто писал ко мне, и длинные страницы, заполненные рассказами о школе для детей-сирот, о новооткрытом заводе, перемежающиеся философскими размышлениями и тонкими наблюдениями над жителями Нового Орлеана, скрашивали мои долгие одинокие вечера. Несколько раз я покидал привычное жилище и навещал Леграна, но наши короткие встречи в прекрасном доме, в окружении признанных ученых, известных промышленников и очаровательных дам, не могли заменить наших tête-à-tête в маленькой хижине.
Несчастный случай, показавший всю глубину и величие души моего друга, навсегда лишил меня и того. В школе, основанной и поддерживаемой Леграном, случился пожар, и друг мой погиб, спасая детей. Потолок комнаты рухнул в тот самый миг, когда Легран помогал мальчикам выбраться через окно из горящей комнаты. Не было никакой возможности пробраться в огненный ад и вытащить хотя бы тело. Бывшие поблизости с трудом удержали старика Юпа от отчаянной безнадежной попытки, но даже в руках трех сильных мужчин верный негр продолжал рыдать и вырываться, желая если не спасти хозяина, то хотя бы погибнуть вместе с ним.
После печальных и многолюдных похорон - а проводить Леграна в последний путь пришли многие жители Нового Орлеана, - я навсегда покинул этот город, ставший мне ненавистным, и забрал с собой беднягу Юпитера. Негр согласился последовать за мной, потому что я напоминал ему о горячо любимом хозяине. Юп остался прислуживать мне, и, хотя я смею тщеславиться тем, что сумел приобрести его уважение, думаю, никто не сможет заменить ему погибшего. Это не огорчает меня. Я разделяю чувства верного слуги: никто не заменит мне моего дорогого усопшего друга.
Будь Легран жив, он первым воспротивился бы тому, чтобы я рассказал эту историю - невероятную, фантастическую, почти мистическую, так непохожую на ту, что несколько лет назад я представил на суд взыскательной публике. Уверен, что и сейчас найдутся люди, готовые обвинить меня в неправдоподобии и нарушении закона реалистичности, присущего всем достойным литературным произведениям. Но в память о моем погибшем друге я должен рассказать все, как оно случилось на самом деле, ничего не приукрашивая и не изменяя, должен восстановить истину, какой бы неправдоподобной она ни казалась.
Итак, в тот давний незабываемый вечер мы втроем - как уже известно читателю - отправились на материк. Я был обеспокоен душевным и физическим здоровьем моего друга и всячески старался отговорить его от поездки, но усилия мои не увенчались успехом. Поэтому я счел за лучшее сопровождать Леграна, надеясь воспрепятствовать ему, если бы его безумие приняло опасную форму.
Признаки нездоровья дали о себе знать, как только мы ступили на землю. Вместо того, чтобы пойти пешком - куда бы нам ни предстояло отправиться, - Легран сел в ожидавшую его паровую машину, подобную «Лучшему другу Чарльстона», чей жизненный и иной путь оказался столь недолгим, а конец - столь трагическим. Однако машина, стоявшая на берегу, была способна передвигаться без направляющих рельс и представлялась мне куда более опасной, чем паровой локомотив.
Я знал, что Легран проявляет живой интерес к новейшим достижениям науки, но и предположить не мог, что оставшиеся у него немногие средства он вложил в приобретение этой чудовищной машины. Мое беспокойство за судьбу бедного безумца было столь велико, что я преодолел естественный в такой обстановке страх и сел позади Леграна. Мы оба потратили немало сил, чтобы уговорить насмерть перепуганного Юпа присоединиться к нам и затащить на сиденье еще более перепуганного Волка.
Весь путь до плато несчастный пёс выл и трясся, как в лихорадке, а Юпитер заливался слезами и ругал и чертова жука, заразившего хозяина безумием, и дьявольскую машину, которая продвигалась вперед с грохотом и свистом, способным поднять мертвецов из могил, окажись на нашем пути хоть одно кладбище.
Нам повезло: местность была пустынной, ни селенья, ни фермерского домика не встретилось нам, поэтому до плато мы добрались без приключений.
Дабы не утомлять читателя, опущу подробности, известные всем, кто взял на себя труд прочитать первый рассказ о золотом жуке и найденных сокровищах, и сразу перейду к тому печальному моменту, когда, проведя более двух часов за рытьем земли - ночью, всего лишь с двумя потайными фонарями, почти не дававшими света, - и поисками несуществующего - как полагал я тогда - клада, мы выбрались из ямы и двинулись в сторону паровой повозки, смирно поджидавшей нас невдалеке.
Освободив Волка от импровизированного намордика, что наш пес приветствовал громким лаем, мы отошли всего на несколько шагов от ямы, когда внезапно раздался чудовищный грохот, а из недр машины вырвался столб пламени. Всё вокруг озарилось, ночь обратилась в день, а мы, как и близстоящие деревья и кусты, попадали на землю.
Первым вскочил на ноги Легран. Проклиная глупого негра, который не только перевязал пасть псу подтяжками, но и придавил булыжником клапан сброса давления пара, чтобы лай первого и свист второго не мешали нашей работе и не привлекли внимания случайного прохожего.
Мой друг, не думая о том, какой опасности подвергает свою жизнь, бросился к паровой повозке, чтобы курткой, землей ли затушить пожар, но было уже поздно. Раздался страшной силы взрыв и куски железа и дерева разлетелись по окрестностям, срезая ветки, врезаясь в камни и взметая в воздух пласты травы, как брошенная в неприятельские ряды граната. Я едва успел ухватить Леграна за рукав и принудить его лечь рядом с нами.
Когда всё стихло, мы рискнули осторожно приблизиться к еще горящим обломкам машины. Легран, безмерно опечаленный и неудачей нашего предприятия, и гибелью локомотива, брел пошатываясь, но вдруг подскочил, как безумный, и выкрикивая нечто несвязное, прыгнул в яму, образовавшуюся от взрыва. На дне ямы стоял полузасыпанный землей сундук, а вокруг были раскиданы выброшенные из земли кости и черепа мертвых хранителей клада.
Вот так, дорогой читатель, и были найдены сокровища капитана Кидда, которые не принесли счастья ни своему первому хозяину, ни нам.
Я думаю, что Провидение и Судьба со дня рождения готовили моему бедному другу гибель от огня: оставшись в живых после взрыва паровой машины, он погиб в пламени, а его богатства, согласно завещанию, перешли в фонд помощи сиротам Нового Орлеана и, возможно, принесли пользу детям, но не самому Леграну, потерявшему жизнь во время пожара в доме, построенном на деньги, вырученные от продажи сокровищ. Цели и пути Бога неведомы нам, смертным, но разумный философ, имеющий логический ум, способен усмотреть ipso facto следы, оставленные высшим существом, и по этим следам восстановить не истину, но часть истины.
Прошло уже больше двух лет с того дня, как мой друг покинул этот мир, но печаль моя по-прежнему со мной. Легран был странным человеком - по временам нелюдимым, иногда чрезмерно возбужденным и говорливым, но подобные качества характера свойственны многим неординарным натурам. Я любил его, любил таким, какой он есть, и скучал по нашим долгим ночным разговорам, по жарким спорам, что разворачивались в бедном доме на Сэлливановом острове.
Увы, после того, как были найдены сокровища, о чем я когда-то поведал тебе, добрый читатель, Легран покинул меня и вместе с верным Юпитером вернулся в родной город, где вскоре прославился как своей филантропической деятельностью, так и странностями характера. Друг часто писал ко мне, и длинные страницы, заполненные рассказами о школе для детей-сирот, о новооткрытом заводе, перемежающиеся философскими размышлениями и тонкими наблюдениями над жителями Нового Орлеана, скрашивали мои долгие одинокие вечера. Несколько раз я покидал привычное жилище и навещал Леграна, но наши короткие встречи в прекрасном доме, в окружении признанных ученых, известных промышленников и очаровательных дам, не могли заменить наших tête-à-tête в маленькой хижине.
Несчастный случай, показавший всю глубину и величие души моего друга, навсегда лишил меня и того. В школе, основанной и поддерживаемой Леграном, случился пожар, и друг мой погиб, спасая детей. Потолок комнаты рухнул в тот самый миг, когда Легран помогал мальчикам выбраться через окно из горящей комнаты. Не было никакой возможности пробраться в огненный ад и вытащить хотя бы тело. Бывшие поблизости с трудом удержали старика Юпа от отчаянной безнадежной попытки, но даже в руках трех сильных мужчин верный негр продолжал рыдать и вырываться, желая если не спасти хозяина, то хотя бы погибнуть вместе с ним.
После печальных и многолюдных похорон - а проводить Леграна в последний путь пришли многие жители Нового Орлеана, - я навсегда покинул этот город, ставший мне ненавистным, и забрал с собой беднягу Юпитера. Негр согласился последовать за мной, потому что я напоминал ему о горячо любимом хозяине. Юп остался прислуживать мне, и, хотя я смею тщеславиться тем, что сумел приобрести его уважение, думаю, никто не сможет заменить ему погибшего. Это не огорчает меня. Я разделяю чувства верного слуги: никто не заменит мне моего дорогого усопшего друга.
Будь Легран жив, он первым воспротивился бы тому, чтобы я рассказал эту историю - невероятную, фантастическую, почти мистическую, так непохожую на ту, что несколько лет назад я представил на суд взыскательной публике. Уверен, что и сейчас найдутся люди, готовые обвинить меня в неправдоподобии и нарушении закона реалистичности, присущего всем достойным литературным произведениям. Но в память о моем погибшем друге я должен рассказать все, как оно случилось на самом деле, ничего не приукрашивая и не изменяя, должен восстановить истину, какой бы неправдоподобной она ни казалась.
Итак, в тот давний незабываемый вечер мы втроем - как уже известно читателю - отправились на материк. Я был обеспокоен душевным и физическим здоровьем моего друга и всячески старался отговорить его от поездки, но усилия мои не увенчались успехом. Поэтому я счел за лучшее сопровождать Леграна, надеясь воспрепятствовать ему, если бы его безумие приняло опасную форму.
Признаки нездоровья дали о себе знать, как только мы ступили на землю. Вместо того, чтобы пойти пешком - куда бы нам ни предстояло отправиться, - Легран сел в ожидавшую его паровую машину, подобную «Лучшему другу Чарльстона», чей жизненный и иной путь оказался столь недолгим, а конец - столь трагическим. Однако машина, стоявшая на берегу, была способна передвигаться без направляющих рельс и представлялась мне куда более опасной, чем паровой локомотив.
Я знал, что Легран проявляет живой интерес к новейшим достижениям науки, но и предположить не мог, что оставшиеся у него немногие средства он вложил в приобретение этой чудовищной машины. Мое беспокойство за судьбу бедного безумца было столь велико, что я преодолел естественный в такой обстановке страх и сел позади Леграна. Мы оба потратили немало сил, чтобы уговорить насмерть перепуганного Юпа присоединиться к нам и затащить на сиденье еще более перепуганного Волка.
Весь путь до плато несчастный пёс выл и трясся, как в лихорадке, а Юпитер заливался слезами и ругал и чертова жука, заразившего хозяина безумием, и дьявольскую машину, которая продвигалась вперед с грохотом и свистом, способным поднять мертвецов из могил, окажись на нашем пути хоть одно кладбище.
Нам повезло: местность была пустынной, ни селенья, ни фермерского домика не встретилось нам, поэтому до плато мы добрались без приключений.
Дабы не утомлять читателя, опущу подробности, известные всем, кто взял на себя труд прочитать первый рассказ о золотом жуке и найденных сокровищах, и сразу перейду к тому печальному моменту, когда, проведя более двух часов за рытьем земли - ночью, всего лишь с двумя потайными фонарями, почти не дававшими света, - и поисками несуществующего - как полагал я тогда - клада, мы выбрались из ямы и двинулись в сторону паровой повозки, смирно поджидавшей нас невдалеке.
Освободив Волка от импровизированного намордика, что наш пес приветствовал громким лаем, мы отошли всего на несколько шагов от ямы, когда внезапно раздался чудовищный грохот, а из недр машины вырвался столб пламени. Всё вокруг озарилось, ночь обратилась в день, а мы, как и близстоящие деревья и кусты, попадали на землю.
Первым вскочил на ноги Легран. Проклиная глупого негра, который не только перевязал пасть псу подтяжками, но и придавил булыжником клапан сброса давления пара, чтобы лай первого и свист второго не мешали нашей работе и не привлекли внимания случайного прохожего.
Мой друг, не думая о том, какой опасности подвергает свою жизнь, бросился к паровой повозке, чтобы курткой, землей ли затушить пожар, но было уже поздно. Раздался страшной силы взрыв и куски железа и дерева разлетелись по окрестностям, срезая ветки, врезаясь в камни и взметая в воздух пласты травы, как брошенная в неприятельские ряды граната. Я едва успел ухватить Леграна за рукав и принудить его лечь рядом с нами.
Когда всё стихло, мы рискнули осторожно приблизиться к еще горящим обломкам машины. Легран, безмерно опечаленный и неудачей нашего предприятия, и гибелью локомотива, брел пошатываясь, но вдруг подскочил, как безумный, и выкрикивая нечто несвязное, прыгнул в яму, образовавшуюся от взрыва. На дне ямы стоял полузасыпанный землей сундук, а вокруг были раскиданы выброшенные из земли кости и черепа мертвых хранителей клада.
Вот так, дорогой читатель, и были найдены сокровища капитана Кидда, которые не принесли счастья ни своему первому хозяину, ни нам.
Я думаю, что Провидение и Судьба со дня рождения готовили моему бедному другу гибель от огня: оставшись в живых после взрыва паровой машины, он погиб в пламени, а его богатства, согласно завещанию, перешли в фонд помощи сиротам Нового Орлеана и, возможно, принесли пользу детям, но не самому Леграну, потерявшему жизнь во время пожара в доме, построенном на деньги, вырученные от продажи сокровищ. Цели и пути Бога неведомы нам, смертным, но разумный философ, имеющий логический ум, способен усмотреть ipso facto следы, оставленные высшим существом, и по этим следам восстановить не истину, но часть истины.