Происходит
Осталась неделя каникул в одиночестве (и потом весь год тоже каникулы, но по-другому). Поживаю я так: встаю в пять и испекаю бородинский хлеб - с долгой расстойкой в форме с вечера крышу у него не срывает, идеальный, и-де-аль-ный; сверху зерна кориандра, снизу - тмин *я надела все лучшее сразу*. Пока греется духовка, выхожу на двор, светя себе телефоном, и встречаю Какао - на ночь больше не запираю её, и она шляется по двору, сторожит, а подремать укладывается в большом деннике. Обманным движением вталкиваю её в чье-то пустое стойло. И иду замочить корм для завтрака кобылы Ан Вог с жеребенкой - в компании Какао это невозможно, она подымет на них лай в пять утра, это мне рановато. Пусть отдохнет на сене до своего завтрака. Пока печется хлеб, я пью кофе и туплю в интернет, потом понимаю что не выспалась, тушу свет и заваливаюсь тут же на диване в гостиной под ткп, очень эргономичные выемки под мои выпуклости у этого дивана. В семь-ноль-ноль вставшее из-за крыши конюшни солнце достает мой диван и прекращает разврат, и я иду задавать скоту.
Кони, котики, куры, какао. Куры беспокоят: со среды две забаррикадировались в зоне откладывания яиц за дверцей с надписью "омлет" и не выходят; одна иногда выходит, рыжая, потом возвращается и сидит в охраняющей позе над черной, а когда я к ним заглядываю, пытается клюнуть. Наверное черная болеет, а рыжая - её подружка. Подкладываю больной перед носом горсточку корма. Где несут яйца остальные, им видней. Напротив денника Лу, который зимой ломал ногу и томился в заключении, а теперь только спит, а гуляет уже на лугу, закрыта в стойле красивая серая Кайен, и на двери написано "Кайен не кормить". Это моя первая в жизни лошадь, на которой я каталась. На лбу у Кайен небольшая рана: за это закрыли что ли, непонятно; поглядеть она не дает, отворачивается и нервничает. Вообще, пригляд за фермой распеределен на множество персонала: тут и конюшенный мальчик каждый день приезжает, и еще две дамы вываживают лошадей и что-то хлопочут - я лишь кормлю утром и вечером, так что не всегда в курсе происшествий.
Оставляю Какао завтракать в саду и иду в медкабинет медитировать. Хорошо иметь для этого отдельное место, а то дома на диване и в кровати срабатывают другие рефлексы. Там к тому же подушка моя любимая с гречкой вроде (или вишневыми косточками?), сидится очень удобно. Телефон с собой не беру, и вайфай кабинетный к нему больше подключать не стала: во избежание. Раньше практиковала онлайн-медитации под аудиоинструкции, меня мотивировало знать, что с десяток человек по всей Франции одновременно сидят со мной и практикуют; но после последнего ретрита охладела к этому, предпочитаю в тишине и не подстраиваясь под расписание.
После медитации уже было направляюсь в душ, но заглядываю в телефон, а там спрашивают, как покакали побегала по холодку. И я таки через силу одеваюсь и бегу - под уже бескомпромиссно высоким солнцем, в очках, навстречу - а ведь собиралась и второй день отдохнуть, но знала: чем больше отдыхаешь, тем более вялая. И что-то как-то разбегаюсь к середине - не 13 темповых, конечно, как в плане, но восемь с половиной, как в Италии. Бельчонка видела, цикорий просвеченный солнцем, ручей, который в декабре вборд по колено - перешагивается легко. И потом делается легко бежать - и не стыдно жить дальше, утренний бег - моя индульгенция на весь оставшийся день.
За завтраком Какао стоит за левым локтем и шумно сглатывает на бородинский с маргарином. Также в меню соевый йогурт с ревеневым компотом и дыня с арахисовой пастой; каждый день я испуганно примеряю контрольный сарафан, в который вхудела после многих недель лишений на голом хлебе с вареньем у чужих людей, а у своих-хлебосольных - не могу не отъедаться; но пока влезаю.
Собрала клубнику и кабачки: два слегка проворонила, окабанели. Идей много, есть некому. И гладиолусы, полегшие у забора, поставила в вазон. Какао, наохранявшись за ночь, спит весь день и разлагающе храпит на весь дом. Хоп - и уже полдень; отнесу обед Ан Вог с дитем и айда кататься на элетровелосипеде под Аэростат. Хорошая жизнь, спасибо.
Кони, котики, куры, какао. Куры беспокоят: со среды две забаррикадировались в зоне откладывания яиц за дверцей с надписью "омлет" и не выходят; одна иногда выходит, рыжая, потом возвращается и сидит в охраняющей позе над черной, а когда я к ним заглядываю, пытается клюнуть. Наверное черная болеет, а рыжая - её подружка. Подкладываю больной перед носом горсточку корма. Где несут яйца остальные, им видней. Напротив денника Лу, который зимой ломал ногу и томился в заключении, а теперь только спит, а гуляет уже на лугу, закрыта в стойле красивая серая Кайен, и на двери написано "Кайен не кормить". Это моя первая в жизни лошадь, на которой я каталась. На лбу у Кайен небольшая рана: за это закрыли что ли, непонятно; поглядеть она не дает, отворачивается и нервничает. Вообще, пригляд за фермой распеределен на множество персонала: тут и конюшенный мальчик каждый день приезжает, и еще две дамы вываживают лошадей и что-то хлопочут - я лишь кормлю утром и вечером, так что не всегда в курсе происшествий.
Оставляю Какао завтракать в саду и иду в медкабинет медитировать. Хорошо иметь для этого отдельное место, а то дома на диване и в кровати срабатывают другие рефлексы. Там к тому же подушка моя любимая с гречкой вроде (или вишневыми косточками?), сидится очень удобно. Телефон с собой не беру, и вайфай кабинетный к нему больше подключать не стала: во избежание. Раньше практиковала онлайн-медитации под аудиоинструкции, меня мотивировало знать, что с десяток человек по всей Франции одновременно сидят со мной и практикуют; но после последнего ретрита охладела к этому, предпочитаю в тишине и не подстраиваясь под расписание.
После медитации уже было направляюсь в душ, но заглядываю в телефон, а там спрашивают, как покакали побегала по холодку. И я таки через силу одеваюсь и бегу - под уже бескомпромиссно высоким солнцем, в очках, навстречу - а ведь собиралась и второй день отдохнуть, но знала: чем больше отдыхаешь, тем более вялая. И что-то как-то разбегаюсь к середине - не 13 темповых, конечно, как в плане, но восемь с половиной, как в Италии. Бельчонка видела, цикорий просвеченный солнцем, ручей, который в декабре вборд по колено - перешагивается легко. И потом делается легко бежать - и не стыдно жить дальше, утренний бег - моя индульгенция на весь оставшийся день.
За завтраком Какао стоит за левым локтем и шумно сглатывает на бородинский с маргарином. Также в меню соевый йогурт с ревеневым компотом и дыня с арахисовой пастой; каждый день я испуганно примеряю контрольный сарафан, в который вхудела после многих недель лишений на голом хлебе с вареньем у чужих людей, а у своих-хлебосольных - не могу не отъедаться; но пока влезаю.
Собрала клубнику и кабачки: два слегка проворонила, окабанели. Идей много, есть некому. И гладиолусы, полегшие у забора, поставила в вазон. Какао, наохранявшись за ночь, спит весь день и разлагающе храпит на весь дом. Хоп - и уже полдень; отнесу обед Ан Вог с дитем и айда кататься на элетровелосипеде под Аэростат. Хорошая жизнь, спасибо.