Политическая метафизика нашей интеллигенции и ее роль в развале СССР. Часть 2.
Далее Третьяков не в бровь, а в глаз ставит вопрос о том, есть ли позитивный ответ на вопрос о смысле жизни отдельного человека и человечества в целом? Какого содержание этого ответа? Совершенно справедливо говорит, что от ответа на этот вопрос зависит, например, продление или не продление жизни и так же кому эту жизнь будут технологическими методами продлевать, всем или только избранным. (Отмечу, что тут вновь просвечивает метафизическая проблематика не только о равенстве и неравенстве людей, но и, главным образом, о том, стоит ли вообще длить жизнь как таковую и для всех ли ее надо длить, а если не для всех то будет ли это оставшееся жизнью…) Степин подтверждает, что этот вопрос актуален и обсуждался аж при президенте США Буше. Так же Степин подтверждает, что этот вопрос не только актуальный, но и метафизический. И… Описывает содержание конференции у Буша. Содержание сводится к тому, что нас может ожидать (а точнее ожидает пока у нас нет интеллигенции, которая предложит альтернативу прим. мой) новое средневековье в планетарном масштабе. Что так, как операции по продлению жизни будут стоить очень дорого, то их будут делать только избранным. Соответственно общество поделиться на касты, при чем для высшей касты, как не без стеба отметил Степин, современными ценностями будут являться: «хлеба и зрелищ». Зафиксируем, что Степин констатирует, что держава номер один на высшем уровне обсуждает мировой проект по сути фашисткого содержания. Не слабо правда? Вот какова реальность в которой мы живем и которой нужно противопоставить какую то альтернативу, но в место этого… Вместо этого, остановлюсь подробнее на том, что же по настоящему на уровне чувств волнует интеллигента, который должен на подобные вызовы отвечать. Посмотрите и послушайте внимательно и убедитесь, что я ничего не придумываю.
Степин рассказывая о том, что обсуждалось у Буша, выдает следующий пассаж, цитирую: «Этот фермер (Буш прим. мой) собирает иногда ученых и слушает что они говорят. Было, когда он был президентом. Иногда собирал.» Думаю да же если не слышать интонацию, с которой Степин это произнес, то по приведенному выше тексту видно, что этот факт вызывает у автора высказывания эмоции. Назвать Буша фермером без эмоции конкретного характера нельзя. А наличие эмоций в свою очередь всегда свидетельствует о том, что человека задевает за живое, а что нет. Так вот Степина задевает за живое, что этот Буш, хоть и фермер, но да же он собирает ученых и слушает, что они говорят, читай не то что наша власть. Вообще собравшаяся интеллигенция, не хочет выдавать какие бы то ни было интеллектуальные продукты, а хочет, что бы ее просто слушали и читали. Ну как музыкантов или поэтов. Хочет просто получать удовольствие от процесса познания и говорения. Как говорили раньше «удовлетворять собственное любопытство за государственный счет». Оговорю, что под интеллектуальным продуктом я имею ввиду не книгу, статью (это упаковка и средство доставки продукта) или даже высказанную мысль, описание. А под интеллектуальным продуктом, я разумею содержание, статьи, книги, мысли, описания, которое должно удовлетворять нескольким условиям. Оно должно быть актуальным, на него автор должен сделать определенную ставку, что порождает ответственность и соответствующее отношение. За все что философ, не только пишет, говорит, но даже думает, он отвечает собой. Нет этой ставки, нет философии. Если предложенное содержание философом не актуально, то есть он его почему то предложил, а оно не имеет отношения к актуальной действительности или имеет очень слабое косвенное, то какой это продукт. На него не может быть ни какого запроса, не только у общества и государства, но и у самого предлагающего (он ведь тоже живет в актуальной реальности, а впрочем…). Обратите внимание, я не ставлю содержание в полную зависимость от востребованности. Бывают такие периоды, один из которых мы переживаем сейчас, когда некое гуманитарное содержание нужно позарез, но запрос на него общество и государство почему то не предъявляет. По чему оно его не предъявляет отдельный вопрос. Но это значит, что этот запрос предъявляют другие сущности: судьба, страна, человечество, время, история, совесть, мало ли еще что. И философ отвечая на этот запрос (а какой он философ коли с этими сущностями не находится в контакте?) создает то, что можно именовать интеллектуальным продуктом. Пробивает ему дорогу, объясняет, за чем этот продукт нужен до зарезу. А кто еще кроме него может это объяснить, коли запрос сам по себе отсутствует? И тогда может быть общество и власть откликнуться. Философ, как бы говорит себе и другим: «Да я вижу, что общество и власть глухи к тем проблемам которые я ставлю, я понимаю природу этой глухоты и так, как я ее понимаю, буду эту глухоту преодолевать. Я убежден, и готов дать голову на отсечение за то, что проблемы, которые я ставлю, являются самыми важными и без их обсуждения и решения, которые, я как философ, предлагаю, мир может погибнуть, ну или в лучшем случае общество и государство не решит тех проблем, которыми оно занято». И с этой позиции и волевого начала начинается философия. Ибо без позиции нельзя даже ничего просто описать. Ведь для любого описания надо занять точку, с которой ты что либо описываешь, а коли ее нет, то непонятно описание чего ты произвел и описание ли это. А что касается того, что воля философа может быть направлена не на то что бы что либо объяснить обществу и власти, то это… Это соответствующая философия и соответствующий философ. Что это такое надеюсь поговорим ниже. Завершая это отступление, задам риторический вопрос: не является ли странностью, что «фермер» Буш обсуждает метафизические вопросы, а Степин философ нет?
Следующим в дискуссию вступает Гусейнов. При этом, когда он только начинает говорить, Третьяков не удерживается и, перебивая его, настойчиво повторяет свой вопрос цитирую: «Вы о смысле жизни… Я все таки хочу… Ответ есть?! О смысле жизни?!» Но Гусейнов не умалим. Он продолжает тему искусственного продления жизни. Говорит много правильных вещей. Совершенно верно связывает повышенный интерес к продлению жизни с утратой смыслов. Описывает исчерпанность проекта модерн и вытекающий из него смысловой вакуум. Обращает внимание на то, что прогресс в материальном мире «не снимает коллизии человеческого существования». И более того, чем дальше идет цивилизация, тем больше вместе с накоплением достижений возрастают и риски обратного обрушения человечества в варварство. И под итоживает: « Ключевая проблема, которая сейчас стоит это конечно проблема новых смыслов и оснований человеческого существования. Сейчас совершенно ясно, что через преобразование внешних условий жизни, добраться до как бы внутренней жизни человека, невозможно.» Замечательно, не правда ли?
Выдвину некоторую гипотезу. Она состоит в том, что Гусейнов на самом деле не сколько высказал некое содержание, сколько оформил смысловое пространство, таким образом, что философов, включая его и сидящих в студии, как ни крутись, а слушать придется. И действительно, коли все самые главные проблемы современного мира и человечества сосредоточены именно в не материальной плоскости (с чем я вполне согласен),а за эту самую плоскость отвечают главным образом именно философы то вывод напрашивается сам собой. А гипотеза моя состоит в том, что Гусейнова и иже с ним больше волнует не сам скажем так непорядок в нематериальной и смысловой сферах, а статус обсуждения этого непорядка в обществе. При чем, не для того чтобы с помощью этого статуса пробить глухоту общества, а главным образом для того, что бы самим в этом обществе повысить свой статус за счет философии. И это для них важнее философских проблем как таковых. Эти с позволения сказать, философы мечтают ходить с утра из дома на работу, с работы вечером домой, (как писал Хайдеггер: «мы не ходим в университет, мы ходим в «универ», то есть из пункта А в пункт Б») чтобы работа эта была приятна и интересна и за нее платили приличную зарплату, плюс социальный статус конечно. Ну и главное, что бы эта идиллия не кончалась никогда. Узнаешь читатель знакомый общественный идеал который я тут описал? Что происходит когда такой общественный идеал выходит из общественного пространства и начинает претендовать на идеал как таковой, замещая собой все остальное, становясь окончательным смыслом жизни, стоит описать отдельно. Но я думаю, по мере продвижения моего исследования,(а я уже начинаю понимать, что статья постепенно не без помощи рассматриваемых мной субъектов превращается в исследование) мы к этому еще вернемся. Я же возвращаясь к нашей теме, скажу коротко, что моя гипотеза это подозрение наших высокоуважаемых философов в цинизме и элементарном мещанстве. Ведь если окажется что они служат этому общественному идеалу, который я описал выше и он является пределом их философских мечтаний то кто они если не мещане? А методы, которые они используют, если я прав для достижения своих мещанских интересов разве не циничные? И так давайте слушать дальше, что и как говорилось и проверять мою правоту.
Для начала до разберем пассаж Гусейнова и перебивание Третьякова. Нужно констатировать, что философ на вопрос ведущего так и не ответил. Он грубо говоря сказал: «Да со смыслами проблема и это очень важная проблема. Посмотрите какие из этой проблемы ужасы могут проистекать, варварство например.» Вот и все. А на вопрос о смыслах кто отвечать будет? Пушкин? Он в свое время отвечал. Мне кажется констатированное в этом абзаце не только породило мою гипотезу, но и естественно является небольшой гирькой склоняющей весы в сторону моей правоты. Знаете почему наши философы как в рот воды набрали когда речь зашла о смыслах и метафизике? Потому что эти вопросы не безопасные с точки зрения той идиллии которую я описал. «Разговор на эту тему портит нервную систему». Есть другие объяснения? Слушаем дальше.
Третьяков: «Я не слышу от нашей философии крика табу сюда нельзя больше. (И тут Третьяков начинает уже стебаться) Но это из скромности или из гордыни может быть?» Так значит не для одного меня странно то как и что говорят философы, а так же непонятны мотивы такого поведения? Обратим внимание на то что Третьяков вопрошает не только о содержании но и о интонации. Поехали дальше.
Что же отвечает на почти крик Третьякова (обратите внимание он, относительно своей почти сонной манеры говорить здесь почти кричит) Степанянц? В соответствующем тоне она говорит: «Ну вы напрасно говорите, что философы не говорят табу. И как бы предупреждают людей науки и тех кто ратует за научно технический прогресс бездумно совершенно, что нет предупреждений со стороны философов. Нет философы очень даже серьезно предупреждают об опасности такого бездумного лишенного всякой гуманитарной компоненты научно технического прогресса. Я в качестве примера приведу международную конференцию философов востока и запада, кстати говоря Вячеслав Семенович в ней принимал участие, которая проходила традиционно на Гавайях. Она так и называлась: научно-технический прогресс и ценности. Вот что интересно: мы пригласили на эту конференцию ученых, например тех, которые клонированием занимались. Японец был.» Степин: «Ямомото был.» Степанянц: «Его спрашивают, а последствия ваших этих, а он говорит, а меня это не интересует. Вы понимаете его совершенно не интересует к чему это приведет. Он не задумывается. Гуманитарии всегда, не только философы, они задумываются, потому что они задумываются о смысле жизни, об идеалах и так далее. Вот проблема современного общества заключается в том, что мы все, не мы все конечно, а как бы цивилизация захвачена научно техническим прогрессом в этом порыве и делает маргинальным малозначимым гуманитарную область гуманитарную область знаний, не дает ей возможность, так как это нужно, вмешиваться и оценивать то, что происходит. Это очень страшно.» Да уж, то что вы Мариэтта Тиграновна понаговорили в этом не большом спиче действительно очень страшно. Прошу прощения за столь длинную цитату, но в ней важно абсолютно все. Оговорю, что в отличие от письменного изложения устная речь ценна именно тем, что ее говорящий, меньше контролирует и чаще проговаривается. И так, приступим к анализу этого спича, памятуя о моей гипотезе.
Третьяков спросил о крике, который он не слышит от философов. И Степанянц в первых же предложениях подтверждает, что крика этого нет и не может быть. Согласитесь что жестко объяснять и запрещать это не то же что: «философы как бы предупреждают людей науки». Предупреждение, а тем более как бы предупреждение это не то же что сказать «так нельзя!». Но о чем же предупреждает Степанянц людей науки и тех кто бездумно ратует за научный прогресс? Предупреждает она их о том, что заниматься научно-техническим прогрессом можно, но не без гуманитарной компоненты. То есть она подтверждает часть моей гипотезы связанной с тем, что говорил Гусейнов, а именно что философов волнует не сколько мировые проблемы в том числе и проблема бездумного технического прогресса, сколько место в мире «гуманитарной компоненты», а значит и себя любимых. Далее эта мысль подтверждается еще раз в конце спича, где Степанянц беспокоится о том, что общество захвачено научно-техническим прогрессом (который почему то Степанянц не захватил) и тем самым делает маргинальной гуманитарную область и не дает ей возможность вмешиваться, как это нужно и оценивать то что происходит. В этой части видно так же и то, что я говорил о странности позиции Степина, когда он рассуждал о человечестве так, как будто он в это самое человечество не входит. Если все общество захвачено прогрессом, но он почему то не захватил Степанянц, то это ведь означает, что она в это общество не вполне входит. Мне кажется родство двух точек зрения налицо. Вырисовывается картина, очень беспокоящая наших философов, которая состоит в том, что мир куда то идет и есть риск, что он уйдет куда то без них, а они останутся маргиналами. Только перспектива своей собственной маргинальности беспокоит Степанянц и больше ничего. И именно это для нее по настоящему страшно. А чем собираются заниматься философы если их возьмет общество с собой на корабль? Они будут на нем плыть, при чем не участвуя в том, что на нем происходит, а давая этому оценку то есть критиковать в худшем смысле этого слова. Как мы видим философы явно не собираются давать чему либо по настоящему крупному оценки в хорошем смысле этого слова. Вспоминается Маркс: « Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». Но наши философы не только отказываются от участия в изменении мира, но даже в его объяснении. Они просто хотят сидеть в своей башне из слоновой кости и с нее поплевывать на тех, кто снизу. А еще те, которые снизу должны их почему то уважать, выделять бюджет им на зарплату и так далее.
Помните Третьяков задался еще вопросом: почему философы не кричат? И предположил варианты: скромность и гордыню. Так вот середина спича Степанянц однозначно указывает на то, что скромности у философов нет ни малейшей, а есть гордыня переходящая в беспредельное высокомерие, что кстати от части объясняет их странную отстраненность от общества. На конференции которая проходила традиционно на Гавайях (хорошее они традиционное место для философии выбрали, наверно вместо костюмов на этой конференции все были в купальниках) Степанянц почему то нашла у себя право критиковать специалиста по клонированию Ямомото за то, что его не интересует ничего что не входит в его специальность. Значит Степанянц может не интересоваться ни чем кроме своей специальности и она имеет на это право и еще хочет называться при этом философом, а специалисту по клонированию, у которого прав на это в разы больше это запрещено. Видимо Степанянц считает себя высшей кастой. А на основании чего? Она сама отвечает: «Гуманитарии всегда, не только философы, они задумываются. Потому что они задумываются о смысле жизни об идеалах и так далее». А другие соответственно о смысле жизни и идеалах не задумываются этакие люди-машины и только гуманитарии являются людьми в полном смысле слова. Так видимо я должен понимать эти тон и придыхание, с которыми Степанянц говорит о гуманитариях, то есть о себе любимой. Тут начинает проступать картина, которая приснилась нашим философам. Согласно ее содержанию они высшая каста, которая сидит в башне из слоновой кости, мыслит о высоком, по поплевывает вниз на копашащихся в низу недолюдей не имеющих представления о смысле жизни и идеалах, знание о которых конечно же передавать вниз бесполезно, (все равно не поймут) можно только время от времени тешить свое самолюбие выступлениями перед чернью, которая почему то все говоримое слушает разинув рот и при этом ни чего не понимает. Настоящее счастье интеллектуала, а точнее высоко-эрудированного мещанина-бомжа. Бомжа потому что страна их то же не интересует. Именно из за такой интеллигенции, такие люди как Ямомото и не вносят эту самую «гуманитарную компоненту» в свою деятельность. Потому что эта «гуманитарная компонента», предлагаемая этой псевдо-интеллигенцией брахло и это понимают те, кто находятся у подножья воображаемой башни. Что касается того что не кто не думает кроме гуманитариев о идеалах и смысле жизни то отвечаю, что любой человек в независимости от своего образования, происхождения и прочего об этом думает. Вопрос каково качество этих думаний, на сколько они оформлены. Но когда простой человек слышит то, что предлагает интеллигенция, слышит эти тон и отношение, то он понимает, что лучше он уж как ни будь сам с идеалами и смыслами разберется. Как там у Маяковского: «Дурно пахнут мертвые слова». Простой человек чувствует какой трупный смрад исходит от вас и вам подобных Мариэтта Тиграновна и заткнув свой метафизический нос отходит от вас.
Степин рассказывая о том, что обсуждалось у Буша, выдает следующий пассаж, цитирую: «Этот фермер (Буш прим. мой) собирает иногда ученых и слушает что они говорят. Было, когда он был президентом. Иногда собирал.» Думаю да же если не слышать интонацию, с которой Степин это произнес, то по приведенному выше тексту видно, что этот факт вызывает у автора высказывания эмоции. Назвать Буша фермером без эмоции конкретного характера нельзя. А наличие эмоций в свою очередь всегда свидетельствует о том, что человека задевает за живое, а что нет. Так вот Степина задевает за живое, что этот Буш, хоть и фермер, но да же он собирает ученых и слушает, что они говорят, читай не то что наша власть. Вообще собравшаяся интеллигенция, не хочет выдавать какие бы то ни было интеллектуальные продукты, а хочет, что бы ее просто слушали и читали. Ну как музыкантов или поэтов. Хочет просто получать удовольствие от процесса познания и говорения. Как говорили раньше «удовлетворять собственное любопытство за государственный счет». Оговорю, что под интеллектуальным продуктом я имею ввиду не книгу, статью (это упаковка и средство доставки продукта) или даже высказанную мысль, описание. А под интеллектуальным продуктом, я разумею содержание, статьи, книги, мысли, описания, которое должно удовлетворять нескольким условиям. Оно должно быть актуальным, на него автор должен сделать определенную ставку, что порождает ответственность и соответствующее отношение. За все что философ, не только пишет, говорит, но даже думает, он отвечает собой. Нет этой ставки, нет философии. Если предложенное содержание философом не актуально, то есть он его почему то предложил, а оно не имеет отношения к актуальной действительности или имеет очень слабое косвенное, то какой это продукт. На него не может быть ни какого запроса, не только у общества и государства, но и у самого предлагающего (он ведь тоже живет в актуальной реальности, а впрочем…). Обратите внимание, я не ставлю содержание в полную зависимость от востребованности. Бывают такие периоды, один из которых мы переживаем сейчас, когда некое гуманитарное содержание нужно позарез, но запрос на него общество и государство почему то не предъявляет. По чему оно его не предъявляет отдельный вопрос. Но это значит, что этот запрос предъявляют другие сущности: судьба, страна, человечество, время, история, совесть, мало ли еще что. И философ отвечая на этот запрос (а какой он философ коли с этими сущностями не находится в контакте?) создает то, что можно именовать интеллектуальным продуктом. Пробивает ему дорогу, объясняет, за чем этот продукт нужен до зарезу. А кто еще кроме него может это объяснить, коли запрос сам по себе отсутствует? И тогда может быть общество и власть откликнуться. Философ, как бы говорит себе и другим: «Да я вижу, что общество и власть глухи к тем проблемам которые я ставлю, я понимаю природу этой глухоты и так, как я ее понимаю, буду эту глухоту преодолевать. Я убежден, и готов дать голову на отсечение за то, что проблемы, которые я ставлю, являются самыми важными и без их обсуждения и решения, которые, я как философ, предлагаю, мир может погибнуть, ну или в лучшем случае общество и государство не решит тех проблем, которыми оно занято». И с этой позиции и волевого начала начинается философия. Ибо без позиции нельзя даже ничего просто описать. Ведь для любого описания надо занять точку, с которой ты что либо описываешь, а коли ее нет, то непонятно описание чего ты произвел и описание ли это. А что касается того, что воля философа может быть направлена не на то что бы что либо объяснить обществу и власти, то это… Это соответствующая философия и соответствующий философ. Что это такое надеюсь поговорим ниже. Завершая это отступление, задам риторический вопрос: не является ли странностью, что «фермер» Буш обсуждает метафизические вопросы, а Степин философ нет?
Следующим в дискуссию вступает Гусейнов. При этом, когда он только начинает говорить, Третьяков не удерживается и, перебивая его, настойчиво повторяет свой вопрос цитирую: «Вы о смысле жизни… Я все таки хочу… Ответ есть?! О смысле жизни?!» Но Гусейнов не умалим. Он продолжает тему искусственного продления жизни. Говорит много правильных вещей. Совершенно верно связывает повышенный интерес к продлению жизни с утратой смыслов. Описывает исчерпанность проекта модерн и вытекающий из него смысловой вакуум. Обращает внимание на то, что прогресс в материальном мире «не снимает коллизии человеческого существования». И более того, чем дальше идет цивилизация, тем больше вместе с накоплением достижений возрастают и риски обратного обрушения человечества в варварство. И под итоживает: « Ключевая проблема, которая сейчас стоит это конечно проблема новых смыслов и оснований человеческого существования. Сейчас совершенно ясно, что через преобразование внешних условий жизни, добраться до как бы внутренней жизни человека, невозможно.» Замечательно, не правда ли?
Выдвину некоторую гипотезу. Она состоит в том, что Гусейнов на самом деле не сколько высказал некое содержание, сколько оформил смысловое пространство, таким образом, что философов, включая его и сидящих в студии, как ни крутись, а слушать придется. И действительно, коли все самые главные проблемы современного мира и человечества сосредоточены именно в не материальной плоскости (с чем я вполне согласен),а за эту самую плоскость отвечают главным образом именно философы то вывод напрашивается сам собой. А гипотеза моя состоит в том, что Гусейнова и иже с ним больше волнует не сам скажем так непорядок в нематериальной и смысловой сферах, а статус обсуждения этого непорядка в обществе. При чем, не для того чтобы с помощью этого статуса пробить глухоту общества, а главным образом для того, что бы самим в этом обществе повысить свой статус за счет философии. И это для них важнее философских проблем как таковых. Эти с позволения сказать, философы мечтают ходить с утра из дома на работу, с работы вечером домой, (как писал Хайдеггер: «мы не ходим в университет, мы ходим в «универ», то есть из пункта А в пункт Б») чтобы работа эта была приятна и интересна и за нее платили приличную зарплату, плюс социальный статус конечно. Ну и главное, что бы эта идиллия не кончалась никогда. Узнаешь читатель знакомый общественный идеал который я тут описал? Что происходит когда такой общественный идеал выходит из общественного пространства и начинает претендовать на идеал как таковой, замещая собой все остальное, становясь окончательным смыслом жизни, стоит описать отдельно. Но я думаю, по мере продвижения моего исследования,(а я уже начинаю понимать, что статья постепенно не без помощи рассматриваемых мной субъектов превращается в исследование) мы к этому еще вернемся. Я же возвращаясь к нашей теме, скажу коротко, что моя гипотеза это подозрение наших высокоуважаемых философов в цинизме и элементарном мещанстве. Ведь если окажется что они служат этому общественному идеалу, который я описал выше и он является пределом их философских мечтаний то кто они если не мещане? А методы, которые они используют, если я прав для достижения своих мещанских интересов разве не циничные? И так давайте слушать дальше, что и как говорилось и проверять мою правоту.
Для начала до разберем пассаж Гусейнова и перебивание Третьякова. Нужно констатировать, что философ на вопрос ведущего так и не ответил. Он грубо говоря сказал: «Да со смыслами проблема и это очень важная проблема. Посмотрите какие из этой проблемы ужасы могут проистекать, варварство например.» Вот и все. А на вопрос о смыслах кто отвечать будет? Пушкин? Он в свое время отвечал. Мне кажется констатированное в этом абзаце не только породило мою гипотезу, но и естественно является небольшой гирькой склоняющей весы в сторону моей правоты. Знаете почему наши философы как в рот воды набрали когда речь зашла о смыслах и метафизике? Потому что эти вопросы не безопасные с точки зрения той идиллии которую я описал. «Разговор на эту тему портит нервную систему». Есть другие объяснения? Слушаем дальше.
Третьяков: «Я не слышу от нашей философии крика табу сюда нельзя больше. (И тут Третьяков начинает уже стебаться) Но это из скромности или из гордыни может быть?» Так значит не для одного меня странно то как и что говорят философы, а так же непонятны мотивы такого поведения? Обратим внимание на то что Третьяков вопрошает не только о содержании но и о интонации. Поехали дальше.
Что же отвечает на почти крик Третьякова (обратите внимание он, относительно своей почти сонной манеры говорить здесь почти кричит) Степанянц? В соответствующем тоне она говорит: «Ну вы напрасно говорите, что философы не говорят табу. И как бы предупреждают людей науки и тех кто ратует за научно технический прогресс бездумно совершенно, что нет предупреждений со стороны философов. Нет философы очень даже серьезно предупреждают об опасности такого бездумного лишенного всякой гуманитарной компоненты научно технического прогресса. Я в качестве примера приведу международную конференцию философов востока и запада, кстати говоря Вячеслав Семенович в ней принимал участие, которая проходила традиционно на Гавайях. Она так и называлась: научно-технический прогресс и ценности. Вот что интересно: мы пригласили на эту конференцию ученых, например тех, которые клонированием занимались. Японец был.» Степин: «Ямомото был.» Степанянц: «Его спрашивают, а последствия ваших этих, а он говорит, а меня это не интересует. Вы понимаете его совершенно не интересует к чему это приведет. Он не задумывается. Гуманитарии всегда, не только философы, они задумываются, потому что они задумываются о смысле жизни, об идеалах и так далее. Вот проблема современного общества заключается в том, что мы все, не мы все конечно, а как бы цивилизация захвачена научно техническим прогрессом в этом порыве и делает маргинальным малозначимым гуманитарную область гуманитарную область знаний, не дает ей возможность, так как это нужно, вмешиваться и оценивать то, что происходит. Это очень страшно.» Да уж, то что вы Мариэтта Тиграновна понаговорили в этом не большом спиче действительно очень страшно. Прошу прощения за столь длинную цитату, но в ней важно абсолютно все. Оговорю, что в отличие от письменного изложения устная речь ценна именно тем, что ее говорящий, меньше контролирует и чаще проговаривается. И так, приступим к анализу этого спича, памятуя о моей гипотезе.
Третьяков спросил о крике, который он не слышит от философов. И Степанянц в первых же предложениях подтверждает, что крика этого нет и не может быть. Согласитесь что жестко объяснять и запрещать это не то же что: «философы как бы предупреждают людей науки». Предупреждение, а тем более как бы предупреждение это не то же что сказать «так нельзя!». Но о чем же предупреждает Степанянц людей науки и тех кто бездумно ратует за научный прогресс? Предупреждает она их о том, что заниматься научно-техническим прогрессом можно, но не без гуманитарной компоненты. То есть она подтверждает часть моей гипотезы связанной с тем, что говорил Гусейнов, а именно что философов волнует не сколько мировые проблемы в том числе и проблема бездумного технического прогресса, сколько место в мире «гуманитарной компоненты», а значит и себя любимых. Далее эта мысль подтверждается еще раз в конце спича, где Степанянц беспокоится о том, что общество захвачено научно-техническим прогрессом (который почему то Степанянц не захватил) и тем самым делает маргинальной гуманитарную область и не дает ей возможность вмешиваться, как это нужно и оценивать то что происходит. В этой части видно так же и то, что я говорил о странности позиции Степина, когда он рассуждал о человечестве так, как будто он в это самое человечество не входит. Если все общество захвачено прогрессом, но он почему то не захватил Степанянц, то это ведь означает, что она в это общество не вполне входит. Мне кажется родство двух точек зрения налицо. Вырисовывается картина, очень беспокоящая наших философов, которая состоит в том, что мир куда то идет и есть риск, что он уйдет куда то без них, а они останутся маргиналами. Только перспектива своей собственной маргинальности беспокоит Степанянц и больше ничего. И именно это для нее по настоящему страшно. А чем собираются заниматься философы если их возьмет общество с собой на корабль? Они будут на нем плыть, при чем не участвуя в том, что на нем происходит, а давая этому оценку то есть критиковать в худшем смысле этого слова. Как мы видим философы явно не собираются давать чему либо по настоящему крупному оценки в хорошем смысле этого слова. Вспоминается Маркс: « Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». Но наши философы не только отказываются от участия в изменении мира, но даже в его объяснении. Они просто хотят сидеть в своей башне из слоновой кости и с нее поплевывать на тех, кто снизу. А еще те, которые снизу должны их почему то уважать, выделять бюджет им на зарплату и так далее.
Помните Третьяков задался еще вопросом: почему философы не кричат? И предположил варианты: скромность и гордыню. Так вот середина спича Степанянц однозначно указывает на то, что скромности у философов нет ни малейшей, а есть гордыня переходящая в беспредельное высокомерие, что кстати от части объясняет их странную отстраненность от общества. На конференции которая проходила традиционно на Гавайях (хорошее они традиционное место для философии выбрали, наверно вместо костюмов на этой конференции все были в купальниках) Степанянц почему то нашла у себя право критиковать специалиста по клонированию Ямомото за то, что его не интересует ничего что не входит в его специальность. Значит Степанянц может не интересоваться ни чем кроме своей специальности и она имеет на это право и еще хочет называться при этом философом, а специалисту по клонированию, у которого прав на это в разы больше это запрещено. Видимо Степанянц считает себя высшей кастой. А на основании чего? Она сама отвечает: «Гуманитарии всегда, не только философы, они задумываются. Потому что они задумываются о смысле жизни об идеалах и так далее». А другие соответственно о смысле жизни и идеалах не задумываются этакие люди-машины и только гуманитарии являются людьми в полном смысле слова. Так видимо я должен понимать эти тон и придыхание, с которыми Степанянц говорит о гуманитариях, то есть о себе любимой. Тут начинает проступать картина, которая приснилась нашим философам. Согласно ее содержанию они высшая каста, которая сидит в башне из слоновой кости, мыслит о высоком, по поплевывает вниз на копашащихся в низу недолюдей не имеющих представления о смысле жизни и идеалах, знание о которых конечно же передавать вниз бесполезно, (все равно не поймут) можно только время от времени тешить свое самолюбие выступлениями перед чернью, которая почему то все говоримое слушает разинув рот и при этом ни чего не понимает. Настоящее счастье интеллектуала, а точнее высоко-эрудированного мещанина-бомжа. Бомжа потому что страна их то же не интересует. Именно из за такой интеллигенции, такие люди как Ямомото и не вносят эту самую «гуманитарную компоненту» в свою деятельность. Потому что эта «гуманитарная компонента», предлагаемая этой псевдо-интеллигенцией брахло и это понимают те, кто находятся у подножья воображаемой башни. Что касается того что не кто не думает кроме гуманитариев о идеалах и смысле жизни то отвечаю, что любой человек в независимости от своего образования, происхождения и прочего об этом думает. Вопрос каково качество этих думаний, на сколько они оформлены. Но когда простой человек слышит то, что предлагает интеллигенция, слышит эти тон и отношение, то он понимает, что лучше он уж как ни будь сам с идеалами и смыслами разберется. Как там у Маяковского: «Дурно пахнут мертвые слова». Простой человек чувствует какой трупный смрад исходит от вас и вам подобных Мариэтта Тиграновна и заткнув свой метафизический нос отходит от вас.